Мое поколение пережило Катастрофу, наибольшую трагедию в нашей многовековой истории изгнаний и преследований. Значительная часть из нас, пожилых людей в возрасте от 75 лет и старше, имеют происхождение из тысяч местечек, существовавших в Восточной Европе до Второй мировой войны. В нашей истории и памяти, местечко увязано с языком идиш, культурой на этом языке, ментальностью, религией. Евреи жили в местечках в еврейской среде, что придавало местечку вид маленького государства, и оно для нас продолжает символизировать еврейский народ в Восточной Европе, жизнь которого складывалась там в течение столетий. Местечки особенно нам дороги тем, что они дали миру видных представителей нашего народа во всех областях человеческого развития. Холокост не оставил никаких шансов на возрождение еврейских местечек. Ностальгия по уничтоженным еврейским местечкам стала одной из важнейших тем еврейской литературы в воспоминаниях нынче последних живых свидетелей довоенной жизни в местечках и последующим поколениям достанутся книги воспоминаний, где описаны жизнь, обычаи, нравы жителей этих местечек.
Евреи называли местечко на идиш штетл (в дословном переводе - "городок") в отличие от штот (город), дорф (село). Местечко представляло собой небольшой город. Оно имело компактное еврейское население, в нем обычно проживало от нескольких сотен до нескольких тысяч жителей, которые занимались обслуживанием окрестных деревень соседей-крестьян. Улицы в местечке были по большей части грунтовые; дома как правило, были из дерева, хотя местные богачи имели кирпичные дома на рыночной площади. В местечках находились общественные объекты, включая синагоги (как каменные, так и деревянные), дома учебы (бейт-мидраши), небольшие дома молитв (штиблех- дословно, домики с идиш), еврейское кладбище, христианские церкви, бани, и, конечно, рынок. Крестьяне в отличие от евреев чаще всего селились на периферийных улицах местечек, для того, чтобы быть ближе к земле, которую они обрабатывали. Наличие таких частных крестьянских хозяйств на окраине местечка ограничивало свободное пространство для расширения местечка и приводило к его переполненности. Присутствие неевреев в местечках было также связано с государственными службами и работниками, привлекаемыми в субботние дни (шабесгои - крестьяне, помощники по хозяйству в еврейских домах по субботам).
Санитарные условия проживания в местечке были плохими. Весна и осень превращали грунтовые улицы в непроходимое море грязи, в летнее время ощущалось зловоние от прибытия, запряженных лошадьми, крестьянских повозок в рыночный день.
Иудаизм местечек был разнообразным. Хасидизм процветал во многих местечках, а там, где отсутствовали хасиды, были митнагдим, противники хасидизма, которые придерживались традиционного иудаизма. Каждое местечко имело свою историю и традиции, легенды и клезмерские мелодии.
Еврейская община обычно управлялась советом общины, кагалом. Кагал, элитный сегмент общины, руководил гражданскими и религиозными делами - от сбора налогов до благотворительного распределения. Большинство евреев местечек, мужчины и женщины, работали, чтобы прокормить свои семьи, обычно, в коммерческих или кустарных промыслах, а в более близкие к нам времена были заняты в промышленности и кустарном производстве. Представление о местечке как гармоническом сообществе вводит в заблуждение, в действительности имело место социальное неравенство людей в нем. На вершине социальной лестницы были «шыйнэ идн» (дословно, красивые евреи), зажиточная элита, которая управляла советом общины местечка. В синагоге они обычно сидели вдоль восточной стены. Затем по общественному положению шли «балеботим» (дословно с идиш - хозяева), чьи магазины и предприятия определяли степень их значимости в общине. Далее, ниже по социальной лестнице находились квалифицированные мастера, как например, квалифицированные портные и часовщики, еще ниже были обычно портные, сапожники и затем водовозы. Совсем низко по социальной лестнице были «бетлерс» (с идиш – нищие), которых можно было найти в каждом местечке.
Первые местечки были основаны на территории старой Польши, где состоятельная шляхта предлагала евреям поселиться в их поместьях в целях становления рыночной торговли зерном, скотом, медом, шкурами, древесиной, янтарем, мехами как внутри страны, так и вне ее. Тем самым польское дворянство стремилось развивать свои поместья, и евреи были подходящими партнерами, особенно потому, что они никогда не могли претендовать на соперничество с польской знатью. С течением времени местечко стало общим символом и для любого города в Восточной Европе с большим еврейским населением не только в Польше, но и в Прибалтике, Белоруссии, Украине, Румынии, Молдавии, Венгрии, Бессарабии, Буковине и Прикарпатском регионе. Еврейские местечки и города существенно отличались от предыдущих видов поселений еврейской диаспоры в Вавилонии, в средневековой Испании, Италии, Франции или в Германии, в которых евреи жили разбросанно среди местного населения и редко составляли большинство. Что касается местечек, то в них напротив евреи иногда составляли до восьмидесяти и более процентов населения, занимая при этом большую часть населенного пункта, в первую очередь те улицы, которые были сконцентрированы вокруг рынка. Наличие еврейской жизни в местечках оказало огромное влияние на развитие восточно-европейского еврейства, как и язык местечка - идиш, который усиливал культурные и религиозные отличия евреев от местных народов.
По сравнению с окружающими местечки населенными пунктами в них имело место профессиональное разнообразие, занятия евреев были представлены целым набором - от состоятельных подрядчиков и предпринимателей, владельцев магазинов, часовых мастеров до плотников, сапожников, портных, извозчиков и водовозов и т.д. Это поразительное разнообразие способствовало жизнеспособности местечка и его культурному развитию. В реальной жизни местечек были характерны ежедневные контакты между евреями и неевреями, отношения которых колебались от мирных до взрывоопасных. Конфликтные ситуации были связаны с отличиями еврейской местечковой жизни от жизни местного населения. История местечек, начиная с 17 и до 20 столетия включительно, во многом связана с погромами, хотя имели место и более гармоничные отношения между евреями и местным населением в течение длительных отрезков времени.
Исторически сложилось так, что евреи предпочитали жить в крупных городах, а не в местечках. В Центральной и Западной Европе в средние века крупные города были центрами еврейской жизни и культуры (Рим, Венеция, Амстердам, Франкфурт, Вена, Прага и др.). В 15 и 16 веках, когда евреи перебрались из Германии в большом количестве в страны Восточной Европы, Польшу и Литву, они селились в крупных городах - Познани, Кракове, Львове, Люблине и Вильнюсе. Эти города стали центрами еврейской культуры. Местечковые евреи составляли тот резервуар, из которого городские центры постоянно получали подпитку. Евреи, проживающие в местечках играли такую же роль, как и крестьянское население в вопросе переселения в города. Но было одно важное различие между нееврейской и еврейской группами: в то время как нееврейское крестьянское население было преимущественно неграмотным и их участие в общественной жизни страны было очень ограниченным, уровень традиционного образования в местечках, был похож на тот, который существовал в крупных городах. Важно отметить, что большие еврейские общины городов, а не местечки были реальными центрами еврейской культуры в Восточной Европе, что нисколько не умаляет роль местечек, как носителей соответствующего мировоззрения, рода занятий и языка.
Евреи, не обладая никакой политической властью, не могли создавать законы, которые определяли и устанавливали статус различных видов поселений. Еврейское местечко могло быть признано официально городом, поселком или деревней в законодательствах России, Польши или Австро-Венгрии. В 1875 году русский Сенат установил правовую категорию местечек, как малых городов, которые, в отличие от деревень, были организацией "горожан", его мещанским обществом. Такое юридическое определение стало чрезвычайно важным в черте оседлости после принятия правительством России закона в мае 1882 года, запрещающего евреям жить в деревнях. Право евреям на пребывание в местечках, где проживали их многие предшествующие поколения, зависело с этого времени от того, как было классифицировано властями поселение – город, местечко или деревня. По данным переписи населения России в 1897 году 33,5 процентов еврейского населения проживало в этих "малых городах". При определении местечка, следующие признаки давали верную картину: местечко было достаточно большим, чтобы поддерживать основную совокупность организаций, необходимых для общинной жизни, по крайней мере, одну синагогу, ритуальные бани, кладбище, школы и общественные объединения для выполнения основных религиозно-общинных функций. В этом было ключевое различие между местечком и селом. Появление железной дороги способствовало превращению местечка из рыночного городка в крупный промышленный и ремесленный центр, в то время как крупный город мог стать местечком, потому что железнодорожная линия не прошла вблизи от него. Благодаря железным дорогам многие местечки в конце 1920-х годов в Советском Союзе во времена НЭП (новой экономической политики) адаптировались, став центрами ремесленного производства, ориентированного на потребителя.
Сложившееся утверждение о том, что исход евреев из местечек за пределы Российской империи был связан с погромами представляется не совсем верным. Большинство евреев, приехавших в США, были не из царской России, а из стран, где не было никаких погромов. Многие приехали из больших городов, как Варшава, Лодзь или из Австро-Венгерской Галиции. Местечки теряли свою значимость и население еще до Катастрофы. Этот распад местечек был частично связан с началом индустриализации и демографическими изменениями в развитии стран Восточной Европы в конце 19-го и начале 20 столетия и в межвоенный период 1918-1939 годов, а также революционными преобразованиями, обусловленными социализмом и сионизмом. Все это сделало жизнь в местечке более динамичной и способствовало снижению численности населения и роли еврейских местечек, а Холокост завершил этот процесс и привел к их полному исчезновению.
Местечки, представляются в современной еврейской литературе и искусстве ряду писателей и художников как оригинальное творение восточноевропейской еврейской цивилизации, красочное сочетание религии и народной мудрости. Однако имеют место и многочисленные случаи изображения местечек прошлого с налетом негатива. И в этом имеется значительная часть истины, ведь еврейские массы прошлого жили в отсталом пространстве Восточной Европы, приводившем к застою в развитии, особенно из-за изоляции от окружающего внешнего мира. В маленьких заброшенных местечках черты оседлости евреям грозила деградация и голодная жизнь, и они подвергались двойному гнету- собственной еврейской состоятельной верхушки и чуждой им власти. Покидая местечки, евреи пытались селиться в крупных городах- Варшаве и Вильнюсе, в Одессе и Петербурге , в Киеве и Лодзи, несмотря на ограничения, связанные с обязательным проживанием в черте оседлости. Не имея возможности провести прогрессивные идеи в маленьких местечках, местечковые евреи попадая в большие города, улучшали условия своей жизни и более легко приобщались к культуре стран и к процессам перемен и прогресса.
Именно в этом процессе исхода из местечек усматривают отмирание "традиционного еврейского образа жизни" и "местечковой культуры» в период предшествующий Холокосту. Можно согласиться с этими утверждениями в том плане, что с процессом распада еврейских местечек исчезала базовая основа для языка идиш и культуры на этом языке, резко возрастали тенденции ассимиляции. К тому же местечки ужасно пострадали во время Первой мировой войны, когда около половины еврейского населения Европы оказалось в зоне боевых действий и во время волны погромов, охвативших Украину, начиная с 1881 года и в годы гражданской войны (1918-1921). Тем не менее, еврейская жизнь в местечках в промежутке между мировыми войнами была культурно и экономически более развитой, чем когда-либо прежде; местечки были втянуты в более интенсивное социальное, экономическое и культурное развитие, сохраняя при этом ряд форм традиционного еврейского образа жизни. Что касается демографии то вообще нельзя говорить о распаде восточноевропейских еврейских общин. Несмотря на то, что около двух миллионов евреев покинули Восточную Европу в промежутке 35 лет (1881-1914), численность еврейского населения в ней не уменьшилась. Естественный прирост еврейского населения был выше, чем в любой другой период еврейской истории, достигнув 2-х процентов в год, но не за счет высокой рождаемости, а за счет низкого уровня смертности. В 1904 году еврейская рождаемость составляла 30,2 на 1000 человек, самая низкая среди основных групп населения в России (51,7 для русских православных, 35,8 для католиков, 44,0 для мусульман), но зато смертность среди евреев была самой низкой (14,2 на 1000, по сравнению с 31,8 для русских православных, 21,9 для католиков, 30,6 для мусульман). Несмотря на руины и гибель части еврейского населения в первой мировой войне и гражданской войне на территории бывшей Российской империи после 1917 года, сопровождаемой страшными погромами, еврейское население Советского Союза, Польши, Прибалтийских республик и Бессарабии, (входивших в территорию бывшей Русской империи), постоянно увеличивалось и в начале 1920 годов, по оценкам, составляло примерно шесть с половиной миллионов. Так, в Польше еврейское население выросло с 2 855 тысяч в 1921 году до 3 114 тысяч в 1931 году. К началу Второй мировой войны, еврейское население Польши, по оценкам, составляло около трех с половиной миллионов.
Намного страшнее был затем Холокост, который уничтожил еврейскую жизнь в местечках. Даже евреи местечек на территории Транснистрии и Румынии, уцелевших в ходе Катастрофы, также не смогли продолжить проживание в них после войны, еврейское население покинуло их, переезжая сначала в города, а затем с крахом социалистической системы большинство из них оказалось в Израиле и на Западе. Причин этого завершающего процесса исхода было достаточно - уроки войны, показавшие выжившему еврейскому населению на оккупированной нацистами территории всю страшную неэффективность т.н. «дружбы народов», здесь и послевоенный государственный антисемитизм в СССР и странах социалистического лагеря, и даже стремление еврейского населения дать детям достойное высшее образование, которое можно было получить только в крупных городах. Окончательное уничтожение местечек из-за Холокоста изменило весь характер Европейского еврейства путем устранения его самой национально ориентированной части. Забытое довоенное местечко стала символом потерянного ашкеназийского мира в Европе, жестоко уничтоженного Холокостом.
В отрицании всего положительного, что было связано с еврейской диаспорой и наработано ею, как культура на языке идиш и все то, что мы относим к еврейской традиционной жизни в местечках, крайне негативную роль сыграло, как это ни странно, становление Израиля и развитие сионизма. Сионизм, основной целью которого было создание еврейского национального очага в Эрец Исраэль с презрением относился к «голутному еврейству». Новому поколению, воспитываемому сионистами, было предписано создать заново тип еврея, свободного от наследия голута. На протяжении всех лет становления израильского государства , диаспора с ее миллионами евреев и их стремлениями сохранить значимую еврейскую жизнь в ней, враждебно воспринималась сионистами. Им было необходимо продемонстрировать отталкивающий характер диаспоры, альтернативной создаваемому сионистскому государству. Поэтому шло намеренное очернение еврейских местечек, их языка – идиш и культуры на нем годами, вплоть до нынешних дней. Даже гибель еврейской ашкеназийской цивилизации в Европе в годы Холокоста представлялась в какой-то степени следствием слабости диаспоры и израильтянам твердили, что все, что было разрушено в Восточной Европе, было достойно уничтожения. Сионизм стремился избежать каких-либо признаков "местечкового менталитета", которые не должны быть присущим новому государству. В государстве Израиль, этот негативный образ голута, и особенно в изображении местечка, в течение длительного времени мало менялся от старого стереотипа, созданного сионистами. Не только сионизм, но практически все еврейские идеологические движения преследовали корыстные цели в принижении роли местечек. Целью еврейских социалистов разных оттенков было изменить существующий еврейский образ жизни, поэтому они тоже были заинтересованы обрисовать в черных красках жизнь в местечках. Идиш также подвергался нападкам из-за стремления придать ивриту статус единственного национального языка.
По мере становления и укрепления государства Израиль, наблюдалась тенденция к пересмотру такого восприятия в Израиле. В 70-80 годы двадцатого столетия появляются признаки возобновления интереса к культуре идиш и к местечку, и были опубликованы учеными многие ценные и достоверные исследования в этой области. В Израиле и в других странах выжившие в Холокосте опубликовали множество книг памяти (т.н. изкор-книги) и личных воспоминаний, которые обычно содержат сотни страниц с фотографиями и в которых с большой теплотой и чувством ностальгии описана жизнь в местечках.
Но тоска по прошлому не может и не должна заслонить сегодняшнюю жизнь. Возникновение и укрепление государства Израиль способствуют постепенному исчезновению разделения на ашкеназийских и сефардских евреев и переходу к единому народу Израиля с единым языком - иврит.