Она ушла. Ушла незаметно, как это делают те, кто понимает, что пора проститься, что нет уже прежних чувств, что исчезло былое вдохновение, что давно устремились к небу задорные пузырьки шампанского, безразлично оставленного в бокале на столе, застеленном потертой клеенкой.
Она ушла, но казалось, что она вернется с минуты на минуту. В доме еще долго ощущалось ее присутствие: в наспех приготовленной подгоревшей яичнице с кетчупом; в скомканной обертке от молочного шоколада, оставленной около клавиатуры; в букетике ромашек, которые она сама себе купила у опрятной женщины в переходе; в двух чашках, перепуганно жмущихся друг к другу у монитора...
Она ушла, но ее запах еще долго витал среди сотни разных близких ей мелочей: в подчеркнутых простым карандашом строчках ее любимых книг и закладках из листочков в клеточку; в фотографиях, когда-то вытащенных из старого альбома для составления коллажа, но так и оставшихся лежать скопом в целофановом пакете; в поздравительных открытках, которые она бережно хранила в металлической коробке от печенья; в неумелых стежках на вышивке гладью, с которой печальным взглядом смотрел спаниэль с недовышитым левым ухом...
Она ушла. Но ощущение того, что она рядом, очень долго не покидало меня. Ее можно было почувствовать в веселом щебете девчонок, обсуждающих первые свидания; в грубеющих голосах парней, гордо восседающих на скамейке в парке с бутылками пива; в прогуливающихся под луной влюбленных, не думающих ни о чем, кроме своего неравномерного дыхания от пока неосознанных чувств; в эйфории после отличной оценки на экзамене и гордости от написанных ювелирным почерком шпаргалок, которыми так и не пришлось воспользоваться...
Она ушла. Но я так и не могу поверить в то, что она больше не вернется. Я снова и снова пытаюсь почувствовать ее, повторяя те действия, без которых она себя не мыслила. Я ищу ее образ в смеющихся студентах, в съеденной в одиночку коробке конфет, в интенсивной работе бессонными ночами... И иногда у меня создается ощущение, что она на самом деле никуда не уходила. Но нет. Придется в этом признаться самой себе. Она все-таки ушла.
Моя Юность ушла безвозвратно, хоть я и чувствую, что мы еще о чем-то не договорили и что она где-то совсем рядом. Но вот буквально на днях ко мне на чай заходила Зрелость и привела с собой Юность, которую попросила все мне объяснить, ненадолго оставив меня с нею наедине. Выходя из комнаты, Зрелость осторожно поправила мне выбившуюся из прически прядь, оставив в ней несколько покрытых инеем волосинок как неоспоримый аргумент своей власти надо мной.