Рита стояла у окна, а Гольдманы о чем-то спорили в дальнем конце зала. Я подошел к ней и пригласил на танец. Она сообщила, что уже отказала Лопатину и Петрову, и чтобы никого не обидеть, со мной тоже не пойдет. Но посмотрела в мои глаза и согласилась. Я опять вел ее держа за талию, Лопатин глядел на нас не дружелюбно, Петров что-то нашептывал своим приятелям, и указывал в нашу сторону.
- Придурки,- сказала Рита без всякой злости,- Не обращай внимания. Ты о чем сейчас думаешь?
- Мысленно благодарю того кто придумал танцы.
- Да ты что,- удивилась она,- Никогда не замечала, что ты любишь танцевать.
- Не люблю… Но я могу держать тебя вот так. Удивительно, всего лишь музыка, а я могу дотрагиваться до тебя. Закончится музыка и все.
- Что-то похожее есть у Толстого,- сказала Рита.
И я сразу сник.
Музыка закончилась, а потом Риту пригласил Борис.
Я вышел из здания и окунулся в вечернюю прохладу. Я двинулся к реке. Уже слышался шелест волн, и на меня накинулись комары. Я развернулся и рванул к санаторию. Солнце успело спрятаться за макушками сосен, но небо еще сияло рассеянной голубизной. В проеме дверей корпуса виднелся коренастый силуэт Барышникова. Он увидел меня и махнул рукой.
Мы отошли от санатория, Игорь закурил.
- Вот и встретились,- он нервно затянулся,- Я был уверен, что ты не приедешь.
- Почему?
- Не захочешь встречаться с Ритой.
Я промолчал. Он затянулся еще раз и выбросил сигарету в урну.
- Врачи запретили курить еще тогда в госпитале, а я как попсихую, удержаться не могу.
Нелегко далась ему нечаянная встреча со мной. Память жестока.
- Они там спорят про «полуфабрикаты»,- промолвил Игорь,- Я слушал, слушал. Они всерьез считают, что только годы могут все расставить по местам. А мы с тобой расставили все за одну секунду… Ты расставил. Отнял жизнь и отдал мне…. Ты в бога веришь?
- Я верю в создателя.
- Это разве не одно и то же?
- Нет.
Игорь замялся. Разговор был тягостен, а наши общие воспоминания ужасны.
- Я не верю в бога,- сказал Игорь горько,- Хотел, ах как хотел поверить. И не смог.
Я понял, почему он вспомнил о боге. Наши судьбы были отмечены им. И получили мы по грехам своим. Игорь сквозное ранение груди, а я…
Барышников вдруг прошипел:- «Тсссс» и приложил палец к губам. К нам подходила Рита. Плохой из Игоря оказался конспиратор. Рита заметила его жест и услышала шипение.
- Секретничаете?- спросила она и посмотрела с интересом.
- Вышли покурить,- ответил Игорь небрежно.
- Володя, ты начал курить? Я не знала,- Рита смотрела на меня с иронией.
- Я пойду,- сказал Игорь поспешно.
- Да брось, останься,- запротестовала Рита.
- Нет-нет, вы пообщайтесь, а я пошел. Меня ждут.
Рита проводила его взглядом.
- Я не знала, что вы общаетесь,- она пыталась прочесть ответ в моих глазах..
- Просто расспросил его об Афгане.
Рита сразу перестала ехидничать.
- Да, жутко,- она зябко повела плечами,- Сабуров нас «полуфабрикатом» обозвал. Может быть так и есть. Но только к Игорю это не относится. Я сразу не сообразила... А потом все разошлись. Но я все равно скажу... Как только мы опять соберемся. Не сегодня, так завтра. Чего ты усмехаешься?
- Ты считаешь, что Афганистан что-то вроде индульгенции? Прошел и можешь грешить направо и налево? Нет, Рит, Афганистан это всего лишь несколько лет жизни. Они прошли, а ты живешь дальше и твоя война никому не нужна. И лучше все сразу забыть, отмести в сторону к чертовой матери, убрать подальше награды и фотографии и продолжать жить так, будто ничего не было. А иначе бессонные ночи, водка и друзья по несчастью. Жизнь покатится под откос, однажды проснешься в канаве и поймешь, что прожил зря.
Рита смотрела на меня очень серьезно.
- Ты так страшно говоришь, будто пережил все это сам.
Многие мои приятели прошли Афганистан. Некоторые так до сих пор из него и не вернулись. Вспоминают и пьют.
- Да, жутко,- повторила Рита,- Давай сменим тему.
Я с радостью согласился.
- Ты не представляешь, что произошло,- сказала Рита,- Я искала тебя, чтобы рассказать.
Разговор с Игорем задел за живое, и я никак не мог переключиться.
- Тебе не интересно?- спросила Рита чуть обиженно.
- Нет-нет, рассказывай.
- Все разбежались по берлогам.
Я ничего не понял.
- Покинули зал и гуляют в комнатах. Моя группа собралась в сорок первой, третья, кажется, разделилась на две части. А ваши разбрелись.
- То есть, разделились по группам? Просто сидят и болтают? Насухую?
- Почему насухую? Взяли закуску и выпивку со столов.
- А как же Витины правила?
- Володя, какие правила?
- А нам чего делать?- растерялся я,- По саду не погуляешь. Комары уже достали.
- Пойдем ко мне.
Наверное, мой взгляд был красноречив, и Рита все поняла.
- Глупый, не в мою комнату, а к моим одногруппникам. Пойдем?
Однокурсники размежевались, но не совсем так как представляла Рита.
Я забежал в свою комнату, потом в туалет, а Рита сразу прошла в сорок первую.
Издали доносился шумный говор, Гольдманы прошли навстречу в полном молчании, Лопатин семенил следом. Интересно, знает Витя, что Рита сейчас в сорок первой? А может она уже ушла и дожидается его в своей комнате? Сердце заныло. Я подходил к сорок первой на ватных ногах. Зашел и сразу увидел Риту.
- Комаров,- сказал кто-то,- Наш парень. Проходи Комар.
Я подошел к столику заваленному закуской, водкой и стаканами. Мне наполнили стакан.
- Пей, мы только что выпили.
Я взглянул на Риту. Она поняла мой взгляд и плеснула водки в свой стаканчик. Мы чокнулись и выпили.
- Хоть бы тост сказали. А то выпили молча. Как конченые алкаши,- съязвил Петров. Никто не засмеялся. Все слушали как Бухарина спорит с Прокофьевым. Я оглядел комнату внимательно. Вторая группа составляла половину собравшихся. Не больше. Добрая часть ее куда то исчезла. Зато Прокофьев был здесь и Бухарина. Я насчитал еще шесть человек из третьей группы.
Итак, Таня спорила с Прокофьевым.
- Горбатому никогда не простят сухой закон,- говорил Сашка,- Не знаю, может остальное он правильно делает, но его антиалкогольная программа с самого начала была бредятиной.
- Сам ты бредятина,- кипятилась Таня,- Правильно он начал бороться с алкоголем.
- Скажешь, пить меньше начали?
- Меньше, намного меньше.
Она обвела рукой однокурсников.
- Тебе любой производственник подтвердит, что пить стали меньше. Я, кстати, тоже на заводе работала. Помню 86-ой год. Во вторую смену ни одной пьяной рожи в цехе. Мастера вздохнули свободно.
- Ты то не мастерила,- съязвил Генка Сазонов из третьей группы.
- Не мастерила. Бог миловал. Но в цех выходила. Ревизии, инвентаризации.
- Понятно. Белая кость. А я производственник,- не унимался Прокофьев,- Водку бросили пить. Это точно. Но начали жрать все остальное. Технический спирт, одеколон. Даже клей. Наливали в бак и мешали.
- Да не нужны нам твои алкогольные технологии,- заголосила Таня.
Сашка рассвирепел.
- Ага, не нужны тебе. А знаешь, сколько мужиков окочурилось после клея?
Он попытался пересчитать, но Таня не позволила.
- Я знать не хочу. Сдохли? Туда им и дорога. Пусть бы все эти алкаши перемерли. Чище бы стало. Саша, нормальный человек никогда не будет пить клей. Ни при каких обстоятельствах. А закон издан для того, чтобы сохранить нормальных людей. А алкаш это все равно не человек.
- Это больной человек.
- Больные люди лечатся, а не пьют клей. Не хотят лечиться? Тогда путь только на тот свет.
- Просто тебя это не коснулось.
- Не приведи господь. Только в моем роду никто не пил. Ни дедушки с бабушками, ни папа с мамой.
- А мой отец закладывал. И что с того?
- Вот и благодари своего отца, что ты алкаш.
- Я алкаш?!
Я понял, что Прокофьев сейчас врежет Бухариной и поспешил на выручку. Оттеснил Сашку и слегка заломил его правую руку с готовым к бою кулаком. Он свирепо взглянул на меня, но что-то прочел в моих глазах и сразу остыл.
- Угомонись. Совсем с ума сошел? Это же женщина.
- Скажи, что она не права,- потребовал Сашка.
- Я не права?- взвилась Таня,- Володя, ты на заводе работаешь. Скажи честно, уменьшилась пьянка или нет.
- Уменьшилась,- согласился я.
- Значит я права?
Я не успел ответить. Кто-то тянул меня за локоть. Я оглянулся и увидел, что это Рита.
- Уйдем,- прошептала она, и я подчинился.
- Ты куда?- кричала вслед мне Таня, а Рита тянула за руку все сильнее. Мы выскользнули из опасной комнаты.
- Не ввязывайся в такие споры,- прошептала Рита,- Заметил, что все слиняли?
Под всеми она без сомнения подразумевала Гольдманов и приближенных к ним типа Лопатина и Шарыпина. А ведь, правда, как я сразу не врубился. Просто решил, что их не было с самого начала.
- Были,- подтвердила мои догадки Рита,- А как спор разгорелся, испарились. В таких спорах участвовать опасно. Мы не виделись десять лет. Кто они теперь? Может такие же как твой Прокофьев. Конченые алкаши. Хотя, по внешнему виду вроде не скажешь. А может, у них кто-то из близких алкоголик. Лучше эту тему обходить стороной.
Я и сам думал так же, и ввязываться в спор не собирался.
- А ты почему осталась?- спросил я.
- «Здрасьте», мы же договорились встретиться в сорок первой.
У меня опять екнуло сердце.
- Никогда не думала, что Бухарина такая дура,- удивлялась Рита,- Ищет приключений на свою задницу. Если бы не ты, Прокофьев ее бы ударил. Заметь, остальные даже ухом не повели. Значит, согласны с этим придурком. Ты сам то, как к этому закону относишься?
- Иногда зло брало. Надо что-то отметить в компании, а не достать. А если брать в целом, правильно сделано. Только до конца не доведено.
- А почему ты говоришь о себе в прошедшем времени? Зло брало. Не берет, а брало,- спросила Рита прищурившись.
Она всегда прищуривалась, когда пыталась найти в моих словах или поступках второе дно. Я вспомнил этот прищур, и сердце ухнуло в пропасть.
- Нашел лазеечку, да? И решил проблему со спиртным?
Она вдруг погрустнела.
- Ты пьешь, да?
- С ума сошла? Я за последние десять лет выпил меньше, чем за пятый курс института. Знаешь, когда я напился в последний раз?
- Понятия не имею. На своей свадьбе?
- На выпускном вечере.
- Ты напился? Я не помню.
- Конечно, у тебя голова была занята другим.
- Не начинай, Володя.
Мы молчали, Рита прятала глаза.
- Ты же говорила, что в сорок первой комнате только твоя группа,- сказал я, прервав неловкость молчания.
- Я так думала. Оказывается остальные ушли в комнату к Ленке. Пойдем?
Мне было все равно куда идти, лишь бы вместе с Ритой.
Номер Кондратьевой располагался в противоположной части корпуса. Скорее всего, вторая часть Ритиной группы постаралась отдалиться от первой на максимально возможное расстояние.
Мы зашли, я огляделся. Ни одного мужчины. Одни дамы. На столике закуска, вино и водка с коньяком. И еще очень сильно накурено. Сильнее, чем в сорок первой. Я посмотрел на Риту.
- Не стесняйся, проходи,- подбодрила она.
Но как тут не застесняться, если разговоры вдруг смолкли и на меня покосились недоуменно.
- Знакомьтесь, это Володя,- Рита подтолкнула меня к столу,- Он пришел со мной. Надеюсь, мы вам не помешаем?
Дамы переглянулись, улыбнулись многозначительно и подвинулись уступая нам места. Мы забрались в прогалину между Леной Кондратьевой и Майкой Гончуговой. С одной стороны ко мне прижалась Рита, а с другой Майка. Кто-то услужливо пододвинул стаканчик с водкой и пустую тарелку.
- Майк, обслужи Комарова,- жеманно произнесла Орлова - худощавая брюнетка в модных очках.
В прошлом она была очень прагматичной девушкой с гипер карьеристским азартом.
- Боюсь Риту,- ответила Майка смеясь.
Под кривенькие улыбочки одногруппниц, Рита накидала в мою тарелку целую гору закуски.
- Давайте выпьем,- предложила Орлова.
- За что?- спросили ее.
- За любовь, которая не ржавеет,- Орлова ехидно посмотрела на меня.
Дамы захихикали и потянулись ко мне со своими стопками.
- Вовк,- Майка блеснула прямо перед моим носом пьяненькими глазками,- Давай за твою любовь.
- Майка,- протянула Орлова укоризненно,- Может я не Комарова имела в виду?
Все засмеялись.
- Ой как смешно,- сказала Рита беззлобно и тоже засмеялась.
На нее посмотрели удивленно, и смех сразу стих. К нам потеряли интерес и продолжили разговор, прерванный нашим появлением.
- Я Бокову понимать отказываюсь,- негодовала Майка,- Выйти замуж за уголовника. Уму не постижимо.
- Во-первых он не уголовник,- возразила Люда Вершинина.
Худенькая, не высокая, узколицая с прямыми соломенными волосами и светлыми прозрачными глазами. Десять лет назад ее папа работал в Исполкоме каким то начальником, а мама заведовала Гороно. Люда ходила в институт в умопомрачительно дорогих нарядах и ужасно бесилась если что-то подобное одевали ее приятельницы. Однажды Бухарина появилась в аудитории в новом платье. Я мало разбирался в женской одежде, а Вершинина сразу сделала стойку. Девчонки подходили к Таньке, щупали материал и швы, разглядывали «лэйблы» и восхищенно ахали. Люда неистовствовала. Заметила, что мы с Лопатиным заинтересовались происходящим и зашептала.
- Надела «фирму», а под ней белье штопано перештопанное. Трусы бабушкины.
Увидела, что мы сомневаемся, подошла к Таньке и бесцеремонно задрала ее подол. Белье было шикарным. Это даже я понял. Людка опустила подол, Бухарина оглянулась непонимающе. Мы смотрели по сторонам, делая вид, что ничего не заметили. Людка прошла мимо с черным лицом и зыркнула на нас так, словно белье на Таньку надели мы.
- Кто такое Бокова?- спросил я Майку.
Та изумленно уставилась на меня.
- Люба Бокова… С нами училась. Не помнишь? Такая высокая с химией на голове.
В моей памяти начал вырисовываться образ.
- Чего ты к нему пристала. Он никого не помнит кроме Риты,- съехидничала Орлова.
Вершинина криво усмехнулась и презрительно осмотрела мою рубашку.
- У тебя очень красивое платье,- сказал я.
Она усмехнулась еще кривее и пробурчала что-то типа «понимал бы ты что-то».
Рита как бы ненароком задела мой локоть.
- А чего эта Бокова натворила?- спросил я.
Вершинина обожгла меня презрением, а Майка кинулась объяснять.
- Представляешь, она вышла замуж за уголовника.
- Он не уголовник,- рявкнула Вершинина,- Отсидел год за хулиганство и все.
- И все?- взвилась Майка,- Ты так говоришь это, будто он на курорте отдыхал.
- Не перебивай меня. Я тебя внимательно слушала. Любке тогда стукнуло двадцать девять.
- Вот от этого и пляши. Побоялась остаться одинокой. А по-моему, лучше никого, чем такое сокровище. К тому же он еще и пьет.
- Пьет,- подтвердила Орлова,- В вытрезвителе бывал. Хорошо, что в очереди на квартиру Люба стоит, а то бы на пятьдесят номеров отодвинули.
- Помню, еще в десятом девчонки как то заговорили о женитьбе,- вспомнила Майка,- Из нашего класса только двое не пошли в институт. Шмелева и Родичева. Тупые были... Ужас. Мы с ними не общались. Короче, сидим своим кружком и строим планы насчет будущих мужей. Помню, Зойка Войнштейн сразу очертила условия. Первое. Никаких отсидок, даже в вытрезвителе. Второе. Чтобы не пил вообще. Потому что сначала пьют по праздникам, а потом постоянно. Третье. Высшее образование. Потому что муж должен соответствовать по интеллекту. Четвертое. Работать должен только на инженерной должности. Или врачом, или учителем. Но только не рабочим. Потому что работяги деградируют. Слишком узко мышление. Там еще что-то было... Я не помню.
- Твоя Зойка права,- сказала Орлова,- Только где же на всех таких парней набрать?
- Ты соответствуешь требованиям Зойки?- спросила меня язвительно Вершинина.
Я молча показал на стакан. Она истолковала мой жест по своему.
- Не можешь без этого?
- Рот закрой,- взвилась Рита,- Приколистка хренова.
Вершинину этот выпад развеселил. Она злорадно посмотрела на меня и спросила Майку.
- В тех пунктах, которые ты подзабыла, случайно ничего не говорилось о зарплате мужа?
И все засмеялись. Кроме меня и Риты. Та взглянула на меня чуть испуганно и взяла за руку.
- Да, точно было. Как я могла забыть такой пункт?- оживилась Майка.
- Да потому что это не важно,- съязвила Вершинина,- Правда, Рита?
- Володь, а ты где работаешь?- в унисон ей начала Майка.
- Правда, расскажи, а то ты такой таинственный,- заверещала Орлова.
Я почувствовал как напряглось Ритино плечо.
- А твоя Зойка нашла свой идеал?- спросил я вместо ответа.
- Нашла и живет дай бог каждому.
- Так она, наверное, еврея нашла,- протянула Вершинина.
Все опять засмеялись. Мы с Ритой молчали. Она сжимала мою ладонь.
- Девчонки, а ведь точно. Это же типичный портрет еврея. Все пять качеств,- загорелась Вершинина и опять посмотрела на нас.
- Рит, ты бы вышла за еврея?
А сама смотрела на наши ладони.
- А у тебя муж кто?- спросила Рита.
Людка вдруг смутилась.
- Обычный муж. Звезд с неба не хватает, но..
- Ты бы вышла за еврея?
- Ни за что на свете. А почему это я отвечаю? Я тебя первая спросила.
- Извини, но я не собираюсь тебе отвечать.
- Конечно, разве ты удостоишь нас ответом?
У меня в голове вдруг что-то прояснилось.
- Людмила, извини, а какая у тебя теперь фамилия?- спросил я.
- Довиденко. А что?
- Ничего, я просто так спросил.
Она не поверила и смотрела выжидательно. Но я молчал.
- Господи, сколько таинственности,- она выпятила нижнюю губу, выражая верх презрения,- Прямо Зорро какой то. Рит, а ты куда?
Рита опять тащила меня за руку. И я послушно шел за ней.
- Рит, оставь мужичка то. Зачем тебе два?- визжала Вершинина. Остальные заливисто хохотали.
Мы выскочили в коридор.
- Вот суки,- в уголках Ритиных глаз полыхал пожар.
Я постарался успокоить ее,- Не обращай внимания. Они просто завидуют.
- Я знаю. Все равно, суки,- она взглянула на часы и ахнула.
- Уже половина первого.
Опять сжалось сердце.
- Витя ждет?- спросил я с напускным безразличием.
Она не отрываясь несколько секунд изучала мои глаза.
- Конечно, ждет. Я ведь шлюха, Володя.
Она убегала, а я не мог сдвинуться с места и молча смотрел ей вслед.
Чья-то тень маячила у моего номера. Неужели Рита? Я пулей рванул по коридору. Из полумрака вышел Барышников.
- Разочарован?- спросил он, заметив мой взгляд,- Думал, что это Рита?
Он не дождался ответа.
- У тебя друзья есть?- спросил он.
- Никого нет.
- А жена тебя бросила. Я знаю. Мне Платонов говорил. В 85-ом из тебя вынимали осколки, операция прошла не удачно, тебе поставили диагноз паралич правой руки... Или что-то в этом роде. И жена от тебя ушла. Она замужем, у нее ребенок от нового мужа. А диагноз оказался ошибочным, и ты выздоровел.
Я молча кивнул.
- Надеюсь, в тебе нет больше осколков?
- Есть. Еще один.
- Может, поговорим?- предложил Игорь,- Генка загудел в сорок первой и комната свободна. У меня есть пузырь «Пшеничной», закуска тоже найдется.
Проснулся. За окном светло, по потолку бегут солнечные блики, во рту «сушняк». Встал с постели, нашел недопитую бутылку «ессентуков» и жадно прильнул к горлышку. Игорь храпел по богатырски. Я вышел в коридор. Полная тишина. Часы показывали семь. Я пошел по коридору к своим «апартаментам» и столкнулся с Ритой. Удивительное дело, она обрадовалась увидев меня.
- Я искала тебя,- сказала она,- Зашла в ваш номер, а там такое… Прокофьев твой и еще наши алкаши. Кто на койке, кто на полу. Туалет нараспашку, зловонье жуткое. Я сначала думала, что ты тоже там. Потом поняла, что тебя нет. Ты где был?
Я кивнул на номер Барышникова. Рита приоткрыла дверь и заглянула.
- Надо же, как храпит. Не дай бог такого мужа. Володь, а что тебя с ним связывает?
- Абсолютно ничего.
- Неправда,- она смотрела в мои глаза,- Если не хочешь, не говори. Я тебе не жена. Вообще никто.
Я промолчал.
- Хочешь кофе?- спросила она и снова ухватила меня за руку.
Мы очутились в ее номере. Она пошурудила в шкафчике и на столике появились две чашки, банка растворимого кофе, плошка с сахаром и пачка печенья.
В углу на тумбочке шкворчал алюминиевый электрочайник. Рита хозяйничала в душевой. Я оглядывал комнату. Кровать аккуратно заправлена, ничто не напоминает о ночном безумствование на ней. В том, что оно было, я не сомневался. В сердце толчками отзывалась боль.
- Иди сюда,- позвала Рита.
Я зашел в душевую. Она протянула мне бритвенный станок и тюбик с пеной для бритья «Дзинтарс». Я представил как Витя час назад намыливал свою рожу этой пеной, а потом скреб станком, и отдернул руку.
- Ты чего?- спросила Рита, удивленно нахмурив брови.
- Чье это?
- Как чье? Мое. Станок новый, Володя.... Ты решил, что я подбривала и тебе теперь дала? Ну и дурачок же ты.
- Я думал, что это не твой станок.
Рита усмехнулась.
- Ну да, как это я не поняла. Володя, почему ты веришь сплетням?
Я обалдел от ее притворства.
- Я верю своим глазам, Рита.
- И что же ты такое разглядел?
- Может, ты скажешь, что и с Юркой у тебя ничего не было?
Мы сидели за столиком, я глотал сладковатый кофе, обмакивал в него печенье, откусывал, опять обмакивал и слушал ее сбивчивую исповедь. Я не хотел, пытался уйти, но она настояла.
- Я должна рассказать. Мне тяжело, понимаешь?
И я согласился.
- Я ведь была равнодушна к мотокроссу, а тут как затмение. Увидела афишу и пришла. Мне казалось, что это частичка тебя. Нет не Юра, а сам мотокросс. А Юру увидела случайно. Поздоровалась, он меня узнал. Поговорили пять минут, я спрашивала его о тебе, а он ничего не знал. Потом он убежал готовиться к заезду. Мама тащила меня домой, а я захотела посмотреть. Он обошел всех в первом заезде. Так гонял. А потом начался второй заезд. Трое вырвалось вперед. Юра самый первый. Обошли последних на круг и какой то белорус не справился с управлением. Прямо на моих глазах. На него наехали... И куча мала. Юра так кувырнулся. Я думала все. Он поднялся, весь в грязи, шлем треснул. Ему дали новый, он поднял мотоцикл и дальше. Пришел третьим.
Рита смотрела на меня, а я делал вид, что понимаю ее. И не осуждаю.
- Я ни о чем таком даже не думала. Просто хотела поддержать.
- Рит, все хватит. Подробности мне ни к чему.
Я мешаю ей высказаться, и она смотрит на меня обиженно.
- Я ведь тоже живой.
Что нужно сделать, чтобы она поняла это?
- Ты живой, а его нет.
- Ты была на похоронах?
- Конечно, нет. В качестве кого?
Она помедлила.
- И тебя видеть не хотела.
- Я не был на похоронах.
Она изумилась.
- Не был? Ты настолько его возненавидел, что не пришел проститься?
- Я был в другом месте. Очень далеко отсюда.
Она посмотрела в мои глаза и поверила.
- Можно узнать, где?
- В одной командировке.
- Ты как мистер Икс. А как он погиб? Я не знаю подробностей.
- Так и погиб как писали в газете. Разбился на крутом повороте на той самой черной «Волге» в июне 81-ого. Слава богу, ехал один.
- Да, был человек, и нет его. Один брат возненавидел другого, и даже смерть не смогла их примерить. И во всем этом виновата я.
Может, она надеялась, что я начну страстно обвинять в происшедшем своего брата? Посыплю голову пеплом и упаду на колени вымаливая прощения за то, что когда то обозвал ее шлюхой?
О том, что Юрки больше нет, я узнал только в сентябре 81-го. Я вернулся из армии. Старший лейтенант запаса. Бледный и похудевший. Вечером пришли друзья, тренькала гитара, гремел «Чингисхан», родители переглядывались. Вот тогда мне и сообщили, что Юрий Блохин погиб в автокатастрофе три месяца назад. А через неделю его жена Валя поведала мне подробности. За два часа до гибели, Юрка узнал от своего отца, что я в госпитале под Душанбе. Может, это простое совпадение, а может он думал о наших судьбах влетая в тот злосчастный поворот у Аркадьева. Лучше бы дядя Витя промолчал тогда.
- Прости, я сказал тогда гадость. Я хотел извиниться на выпускном. Не получилось. Прости.
Я произнес фразу, которую готовил много лет. Рита не успела ответить. В дверь уверенно постучали. Я вопросительно посмотрел на Риту, она пожала плечами. Стук повторился. Рита подошла к двери и отперла замок. В комнату ворвался Витя Гольдман. В спортивных шароварах и футболке. На ногах комнатные тапки. Он мельком глянул на стол за которым сидел я, сухо кивнул и перешел в атаку.
- Так и знал, что ты здесь,- начал он, грозно глядя на меня,- В двадцать четвертом записаны вы с Прокофьевым. Значит и отвечать будете вместе. Меня разбудили не свет не заря и как блудливого котенка носом в ваше говно.
- Он там не ночевал,- сказала резко Рита.
- Я понял, где он ночевал, но номер его, и отвечать будет он. Я не заставляю его самого мыть номер. Пусть берет за шиворот своих приятелей, пусть они моют, чистят. Но сам я с ними разбираться не намерен. Его номер, он и отвечает.
- Чего ты завелся?- перебил я,- Все понятно. Я решу этот вопрос. Можешь спать спокойно.
- Ага, уснешь с вами,- пробурчал Гольдман и подошел к столу.
- Рит, кофе налей, пожалуйста. Только без сахара.
Он сидел против меня и говорил что-то об однокурсниках. О том, что такую встречу устраивает в первый и последний раз, о том, что вокруг одни неблагодарные псы…
Я слушал в пол уха, мысли путались в голове. Значит, между Гольдманом и Ритой ничего нет? Почему же она так ведет себя с ним? Почему он имеет такую власть над ней? Приказал приготовить кофе, и она безропотно подчинилась. И общаются они не как посторонние. Он и сейчас многозначительно смотрит на нее.
Рита слегка щелкнула меня по носу.
- Ты чего такой?
- Ну ладно, вы тут милуйтесь, а я побежал,- сказал Гольдман,- За тобой номер. Ты слово дал. Кстати, завтрак в восемь.
Он ушел.
- Почему ты ему не объяснила все по человечески?- спросил я.
- Обойдется.
- Если честно, я думал, что у вас отношения.
- Витина жена Эля - моя подруга. Я у них часто бываю, и они к нам приходят.
Меня как током ударило.
- А Витя не настучит твоему мужу?
Она грустно улыбнулась.
- Не настучит.
Я убежал разбираться с Прокофьевым и его собутыльниками.
- Ты только не нарывайся,- попросила Рита волнуясь.
Я зашел в зал минут пять девятого. Насчитал всего восемь человек. Гольдманы, Лопатин, Шарыпин, Барышников, Бухарина, Березина и Орлова. Они сидели за одним большим столом, за которым вчера пировала вторая «краснознаменная». Я сухо поздоровался и сел на свободное место рядом с Барышниковым. Поймал удивленный взгляд Вити Гольдмана. Наверное, он удивился тому, что я появился один.
- Как твой номер?- спросил он.
- Можешь сходить и проверить.
- Я схожу,- пообещал он.
Подошла Рита и села рядом с Орловой даже не взглянув на меня. Орлова с усмешкой посмотрела в мою сторону. Пили кофе с рогаликами и говорили о ерунде. Танька вспомнила вчерашний вечер и чуть не матерясь, во всех красках описала ужас творившийся в моем номере.
- Володь, а ты спрятался, да?- щебетала Березина,- Володь, а у кого ты спрятался?
И многозначительно косилась в Ритину сторону.
Мы уже заканчивали, подтянулись еще несколько наших. Сидоров с Каталкиным, Измайлов и Кондратьева.
Рита поднялась первой и стремительно вышла из зала, я плюнул на приличия и рванул следом под дружный смешок Ритиных «товарок». Я догнал ее в коридоре.
- Ушел на завтрак, а я тебя искала,- сказала она с обидой.
- Я не знал, удобно ли будет идти вдвоем.
- Заботился о моем моральном облике? А я искала тебя в твоем номере. Эти придурки драят пол и стены. И так прилежно. Как Стахановцы.
Мы вышли на улицу. Утренняя прохлада отступала, ветерок прятался в кустах, мы оказались в разомлевшем мареве. Рита потащила меня в парк. Три аллеи разбегались в разные стороны. Рита одним ей ведомым способом, выбрала самую лучшую. Она так и сказала:- «пойдем по самой лучшей». Мы двинулись по плотно утоптанной тропинке, окруженной деревьями всех сословий.
- Ты посмотри, здесь одни ясени,- возражала Рита.
Я указал ей на клен и на куст лещины.
- Подумаешь, попался один. Вот та следующая аллея - кленовая. Из одних кленов. По ней, наверное, здорово бродить осенью, когда листья станут красными. Как тысяча костров.
Она вдруг вспомнила про безобразные платаны, которые так ужасно смотрятся, про Люксембургский сад и еще про что-то. Но я ничего не слышал, потому что она взяла меня под руку. Потом я вдруг понял, что она извиняется за что-то и очень удивился. "Я как дура со своим Парижем",- говорила она виновато:- "Ты то как? Я ничего о тебе не знаю".
Я стряхнул с себя морок и огляделся. Аллея, в конце маячит белое здание схожее с нашим корпусом. Рита держит меня за руку. И ни одной живой души. Я притянул ее к себе.
- Ты сейчас все испортишь,- прошептала Рита.
Последние часы нашей неожиданной встречи. Завтра я вспомню все это и не поверю в реальность. Что сейчас можно испортить? Но Рита, наверное, знала о чем говорила и тащила меня за собой к белому зданию.
- Ты в разводе?- спросила она вдруг.
- Откуда ты знаешь?
- Бухарина сказала еще позавчера. Мы приезжали сюда, чтобы подготовить все. Естественно считали сколько надо номеров. Так слово за слово, и я кое-что узнала о тебе.
Опять кольнуло сердце.
- Что ты еще узнала?
- Что ты живешь в своем любимом Приволжске, работаешь на заводе. Боря спросил,- как у тебя насчет алкоголя. Танька сказала, что по голосу не заметно.
- Вы вроде отборочной комиссии?- ехидно спросил я ,- А Женька,- твоя подруга, почему не приехала? Или тоже не достойна?
- Она ждет ребенка.
- В тридцать два года? Не поздновато?
- Я бы и в тридцать девять родила. Хочу второго ребенка.
- За чем же дело встало?
Рита посмотрела на меня и высвободила руку.
- А почему ты это сказал с такой злобой?
- Потому что я живой человек. Где мне это записать, чтобы ты поняла?
Белое здание оказалось нашим корпусом. Даже не заметил, что мы успели повернуть назад. Ну и слава богу. Поднимусь к себе. Комнату наверняка привели в порядок. Посплю часик другой. В зал больше не ногой. Пусть праздник продолжается без меня.
Рита догнала меня у лестницы.
К окнам второго этажа прилипли любопытные носы.
- На нас смотрят,- сказал я.
- Пусть. Давай уйдем подальше.
Чего она хотела от меня? Мы обогнули большую клумбу и оказались позади здания. Сюда выходили окна подсобных помещений и «солнечного» зала. В отдалении, рядом с массивной колонной копался какой-то работяга. Дорожка по которой мы шли, выводила нас прямо на него.
Лицо словно из-под топора. Будто боженька устал производить прекрасные благородные лица и доделывал эту рожу в спешке. Физиономия почти круглая, не бритая несколько дней. Меж мясистых щек, такой же мясистый крупный скругленный нос, нависающий над тонкими губами, утопленные глаза, скошенный лоб, увенчанный широкополой фетровой шляпой по форме напоминающей ковбойскую. Покатые плечи, живот как у роженицы ожидающей тройню.
Он что-то копал, а когда мы приблизились, оторвался от работы, оперся о черенок лопаты и беззастенчиво уставился на Риту. Мы прошли мимо, я оглянулся, он продолжал смотреть нам вслед. Подмигнул мне и осклабился в пахабной улыбочке. Рита передернула плечами:- «Бррр…».
- Ты чего, Рит?
- У него глаза… Удав смотрит выразительнее.
Я засмотрелся на «замечательную шляпу» и не обратил внимания на выражение его глаз. Только увидел два зрачка под нависшими дугами.
- Наверное, когда то так смотрели друг на друга доисторические ящеры,- продолжала Рита.
- А как тебе его шляпа?
- А что с ней не так?
- Изумительная шляпа. Наверное, на Арбате прикупил.
- Да ты что? А я уперлась в его глаза и больше ничего не заметила. Ты думаешь, такое существо бывает на Арбате?
- Господи, кого там только нет.
- Давай повернем назад,- попросила Рита,- Хочу взглянуть на шляпу.
Мужик успел подраздется. Рубаха валялась на траве, живот уродливо нависал над брючным ремнем. Шляпа болталась на ветке березы, а взору предстала потная бугристая наголо бритая башка. Вместо лба, узкая косая полоска. Шеи нет. Голова посажена прямо на плечи с прослойкой в виде жирной складки.
Рядом с яйцеголовым переминался незнакомый мужчина и что-то объяснял. До нас доносился их разговор.
- Ты не совсем прав,- говорил мужчина,- Просто надо…
- Просто,- это промежуток между мандой и задним проходом,- перебил яйцеголовый.
И хрипло засмеялся. Я думаю, он употребил бы более хлесткое выражение, но заметил Риту. Я посмотрел на нее. Она с зачарованным ужасом разглядывала мужика.
Мужчина опять попытался что-то объяснить.
- Короче,- потребовал яйцеголовый,- А то в поддыхало насую.
Мужчина смущенно посмотрел на нас.
- Я сам тебе в поддыхало насую,- неуверенно сказал он.
- Ты по чужим словам как мандовошка по яйцам.
Рита ускорила шаг. Мне пришлось догонять ее. Мы оказались за углом корпуса, голос мужика уж не долетал сюда, и Рита остановилась.
- Рассмотрел его глаза?
- Да уж. Правда, похожи на змеиные. А шляпу видела?
- Успела разглядеть. Это что-то. Создаст же такое господь. Мне теперь надолго хватит впечатлений.
- Можно подумать, в Москве такие кадры не водятся.
- Представь себе.
- Да брось. Я…
Рита не дала развить мысль.
- Вов, не надо. Сейчас расскажешь про три вокзала или про Капотню. Что, я с Луны, что ли? Недавно, кстати, пришлось по работе посетить Люблинскую улицу. Таких персонажей на заводе повстречала.
- Ну вот, сама себе противоречишь.
- Нет, Вовик, не противоречу. Я под москвичами подразумеваю московскую интеллигенцию. Преподавателей вузов, врачей, учителей, артистов, музыкантов, композиторов, инженеров… Короче, ты понял о ком я. А остальное всё…
- Быдло, ты хочешь сказать.
- Не так категорично, но…
- Все понятно.
Рита вдруг спохватилась.
- Вов, ты рабочим работаешь? Прости.
Она закусила губу и смотрела под ноги.
- Успокойся, не рабочим.
Рита встрепенулась.
- А чего ты тогда так реагируешь?
- Просто,- начал я и сразу замолчал, вспомнив яйцеголового.
- Вспомнил?- развеселилась Рита,- Приятно тебе иметь такого земляка?
- Ну уж какой уродился. А по-твоему, ты москвичка и все кого ты перечислила москвичи. А остальные кто? В Москве жителей миллионов восемь и этих остальных процентов восемьдесят, если не больше. Шесть миллионов «быдловичей»?
- Что ты привязался к слову? Быдло, быдло. Будто других определений нет. Конечно, они москвичи. По месту жительства. Но как бы тебе объяснить? Ведь чем Москва отличается от всех городов? Размерами? Но ведь не в размерах главное. Убери из нее «Большой», «Малый». «Современник», консерваторию, Третьяковку, театр на Таганке… Ну и так далее. Убери и Москва превратится в огромную деревню. Люди живущие этими ценностями и есть настоящие москвичи. А эта рожа с одной извилиной в башке, ходить в Большой не будет.
- Да, только по большому.
Рита хмыкнула и посмотрела на меня внимательно.
- Слушай, а ты сам-то бывал в Большом театре?
- Один раз. На «Лебедином озере»
- Ну и как?
- Я не люблю балет.
- А что ты любишь?
- Ты меня сейчас на что тестируешь? Я не москвич и вряд ли им стану. Я технарь и не театрал. Общее представление я имею. Довелось побывать и на Таганке и в Современнике. Но это скорее дань моде. Зрительского восторга я не ощутил. Хороший фильм значит для меня гораздо больше.
- Ты все сводишь к одному. Нравится не нравится,- взвилась Рита,- А я привыкла мыслить по-другому. В свое время ты задолбал меня Солженицыным. Я прочла его «один день..» и мне ужасно не понравилось. Все не понравилось. Стиль, манера изложения и тема сама. Но я прочла от корки до корки. И вот теперь через столько лет я многое переосмыслила. Хотя его слог до сих пор уши режет.
- Я тебя понял,- перебил я,- Даю голову на отсечение, что ты просмотрела все фильмы Тарковского.
- А ты?
- Просмотрел. «Сталкер», даже несколько раз. А «Ностальгию» осилил за пять заходов. Двадцать минут смотрю и отключаюсь. Мне наплевать, что другие обо мне подумают. Я высказываю свое мнение.
- Да мне если честно тоже не очень. А где ты смотрел эти фильмы? У тебя видеомагнитофон есть?
- Нууу, есть. А кассеты мне приятель дает. Бывший комсомольский вожак. У него видеосалон в Приволжске.
Я поймал ироничный насмешливый взгляд «девушки на Пежо». Или «с Пежом»?
- У меня тоже есть видик,- Рита переборола себя, насмешка обернулась легкой грустью,- Я недавно смотрела Крестного отца. Фильм более-менее, а мелодия потрясающая. Смотрел?
- А по-моему и сам фильм хорош.
- Может быть, но я терпеть не могу проходимцев. А тут главный герой становится таким.
- Ты так говоришь, будто живешь в семидесятых. Карлеоне - это дети по сравнению с нашими «мафиозами».
- А я воспитывалась и живу сейчас в другом мире, Володя. Мой отец честно работает. И я тоже. И мои дети тоже будут честно работать. Я свою диссертацию ни у кого не передирала, я пахала как проклятая. Моталась по заводам, собирала материал. Я сутками из лаборатории не вылезала.
Я с улыбкой смотрел на нее. Она заметила и замолчала. Мы двинулись по дорожке в сторону пляжа.
- Ты инженер, да?- спросила Рита.
Я кивнул.
- Много зарабатываешь?
- Хватает.
Она вздохнула.
- Тебе и кошке? Ладно, Володь, я не о том. На твоем заводе есть столовая?
- Ну есть. А что?
- А как вы едите? Вместе с работягами или отдельно?
У нас очень демократичная столовая. Два зала. Один большой на втором этаже и маленький на первом. И никаких классовых разделений. Рабочий, интеллигент. Подчиненный, начальник. Заходи в любой зал и ешь. Я когда то наивно думал, что так заведено и на других предприятиях. В 84-ом командовал производством, служебная командировка занесла меня в город Пермь. Помню, приехал на завод, пока то да се, время подошло к двенадцати. Заместитель директора Андрей Ильич Попов потащил меня на обед. В столовой было два зала. Один для рабочих, а другой для ИТР. Мало того, зал для ИТР негласно был поделен на две части. Руководители заводских подразделений обедали обособленно. Это подчеркивалось широким проходом между столиками. Я был поражен.
- А чего ты хотел, Владимир Сергеевич?- спросил Попов,- У нас свои разговоры и подчиненным их слышать не к чему. А у вас, не так что ли?
Я прикинул. На втором этаже делали «комплексы». Получил, быстро употребил и свободен. Милое дело для работяги, которого «поджимает» время. Обед всего полчаса, а еще надо забить «козла». А, предположим, я на второй этаж никогда не поднимался. Какой резон брать «комплекс», когда можно выбрать блюда на первом этаже. Например, салат из помидоров в «комплекс» вообще не входил. И кофе, тоже. Да и выпечка совсем другого качества.
- Я же был у вас,- продолжал Попов,- Обедал на первом этаже. Никаких работяг рядом. И стол у вас есть такой длинный. Одни ваши «боссы» сидят. Сам то, небось, тоже трапезничаешь за этим столом?
Я кивнул.
- Ну вот, везде так. И в столице и в провинции. Это нормально.
Никогда не думал, что однажды заговорю об этом с Ритой.
- Обедаем отдельно,- согласился я,- Но для пользы дела, а не из-за классовых противоречий.
Она не сдавалась.
- Хорошо, давай возьмем другой пример. В вашем классе такие, как ты выразился «быдловичи» были?
- Сколько угодно.
- Ты с ними общался?
- Ну, может, класса до четвертого. А потом только «привет» и «пока».
- Вот видишь? А девяносто процентов работяг выросли как раз из тех самых. Так если ты не общался с ними раньше, зачем теперь начинать?
- Не все же такие.
- Практически все. Даже те, кто высшее получил и в работяги подался за зарплатой, становятся такими же. Причем очень быстро. Среда затягивает. С кем поведешься от того и наберешься. Мудрая пословица. Слава богу, меня от такого общения бог миловал. Я училась в шестой школе. Тебе это ничего не говорит. Это школа…
Я остановил ее.
- С математическим уклоном для особо одаренных. Я помню, Рит.
- Вообще все помнишь?
Она смотрела на меня и снова слегка закусила губу, а в глазах уже не прыгали озорные зайчики. Я молчал. Что я мог сказать ей? Что все помню? Кому будет теплее от этого?
- У нас были некоторые,- продолжала Рита, не дождавшись ответа,- Они запоминали немыслимые рифмы. У вас наверняка такие же были. Зазубривали, а потом соревновались в тупости.
- «Я имел тебя во сне, вот и справочка при мне.
- А я имел тебя в малине вместе с справками твоими»,- вспомнил я.
- Вот-вот. Ты тоже увлекался?
- Что, я идиот? Но это так часто звучало, что поневоле запомнилось.
- Я дружила с одним парнем,- Рита посмотрела на меня,- Вот именно, дружила. В седьмом классе. Его звали Игорем. Неглупый был мальчик, но какой-то не защищенный. Или безвольный. И еще в нашем классе был такой парень. Как говорят, неформальный лидер. Король класса, одним словом. Боря Белявский. У него была кличка «Б». Его папа работал в Обкоме и сынка пристроил в нашу школу. А он в математике ни «бэ» ни «мэ». Сидел такой оболтус и развлекался. Память отличная, и Боря столько этих дебильных штук назапоминал. Во всей школе больше него никто не знал. И вот мой Игорек..
- Все таки, твой
- Вов, ну не цепляйся к словам.
- Твой Игорек взялся учить эту муру.
- Представляешь? И мне пересказывал.
- И ты?
- Я с ним мягко распрощалась. Нет, сначала, я пыталась объяснить. С тех пор столько лет прошло…. Некоторые мои знакомые запоминают фразы из кинофильмов. Иногда соберемся компанией, и они шпарят этими фразами и смеются. А я смотрю на них как на дебилов. Они мне:- «Неужели не помнишь? Это же из Ивана Васильевича. И это не помнишь? Это же из Джентельменов удачи». Хорошие фильмы. Смотрела много раз с удовольствием, но запоминать и повторять фразы, в голову не приходило. Забивать память такой белибердой. Конечно, есть вещи, которые надо помнить. Например «to be or not tо be»…. А что сказал Юрий Деточкин… Нет уж, увольте. Я попыталась тогда достучаться до Игоря. Объясняла, что «Б» полный придурок. Что образованный эрудированный человек не тот, кто может часами повторять идиотские словосочетания. Бесполезно. Белявского отец пристроил в экономический, а потом в Горком Комсомола. А Игорь поплыл по течению и стал никем.
- Типа меня,- усмехнулся я.
Рита посмотрела грустно и не ответила. Мы молча обогнули пляж и пошли вдоль берега по петляющей узкой тропинке.
- Ты вчера странно разговаривал с Людкой,- вдруг вспомнила Рита,- Ты знаешь ее мужа?
- Довиденко Михаил Аркадьевич. Командовал торговлей в одном из районов нашей области. Получил срок за хищение социалистической собственности. Условный. А по всему выходило лет пятнадцать. Поговаривали, что он очень активно сотрудничал со следствием.
Посмотрел на Риту. Гранитное лицо, ледяные глаза. Даже губы утончились.
- Откуда ты это знаешь?- холодно спросила она.
Я опешил от такой реакции и не сразу ответил.
- Просто у нас есть общие знакомые.
- Ты уверен, что говоришь именно о ее муже? Может, однофамилец?
- Я видел их вместе года три назад.
- Активно сотрудничал. Он выдал своих…,- Рита запнулась подбирая слова.
- Подельников,- подсказал я.
- Я не сильна в таких терминах. Воровал, а потом еще и предал тех с кем воровал. Замечательно. Хорошо, что я этого вчера не знала, а то бы ей выдала.
- Не наговаривай на себя. Ты умная, и ты бы промолчала.
- Господи, как здорово, что я живу совсем в другом мире. Сейчас столько всякой швали вылезло… Кооператоры… Какие кооператоры? Обычные спекулянты. Купил, продал, разницу в карман. Ничего не надо. Ни таланта, ни образования. А зарабатывают в разы больше чем я. Заместитель этого Тарасова, ну который «Техникой» руководит, заплатил партвзносов за январь на девяносто тысяч. Уму непостижимо. Не завидую, не думай. Тошно от этого всего. Но мне таких денег не надо. У нас сейчас расплодились кооперативные рестораны. Года два назад, когда первый открыли на Кропоткинской, мы даже обрадовались. Сначала, вообще, фургон стоял. Пирожками торговали. Вкусные, как домашние и цена нормальная. Потом открыли ресторан. Хозяин Федоров Андрей. Не слышал о таком?
- Так, кое-что.
- Ну да, откуда тебе. Мы бывали там иногда, потом запись пошла, а теперь такие цены. Порция овощного салата стоит рубля три. А кто такое этот Федоров? Если по-простому,- вор, расхититель социалистической собственности. Его искали, чтобы посадить, а он вдруг стал капиталистом.... За папу обидно. В Преображенске с продуктами швах, и он - профессор доктор наук ходит за ними к своему бывшему однокласснику двоечнику. Тот держит кооперативный ресторан на Проточной. Я представляю, какое унижение испытывает папа.
- Если ты за него так переживаешь, привозила бы родителям продукты из дома,- брякнул я.
Она обожгла меня взглядом.
- Я всегда привожу, когда приезжаю, но я не могу ездить чаще одного раза в месяц.
- Извини,- смутился я.
- Всегда брякаешь не подумав, а потом извиняешься. Скажи, а тебе нравится то, что происходит в стране?
- Я уже говорил, что борьбу с пьянкой одобряю. Только не верю, что это надолго. Вот увидишь, скоро снова зальют алкоголем весь Союз.
- Ну не знаю,- Рита посмотрела недоверчиво,- С чего ты это взял? Владеешь информацией?
Она спросила и с интересом заглянула в мои глаза.
- Да какая информация, просто…
- А знаешь,- перебила Рита,- В словах дебила в шляпе есть своя логика. Привыкли мы болтать по поводу и без. Что-то в голову клюнет и распоэзиваемся. Теории и гипотезы строим на пустом месте. А когда не случается так как мы хотели, пожимаем плечами, улыбаемся и говорим:- «Просто …». Просто я ошибся, просто я дурак. Просто простите меня.
- Ритуля, я с тобой не согласен. У человека на то и голова, чтобы что-то предполагать… На пустом месте. На то и существует интуиция.
- Какая интуиция, Володя? Ты сидишь на своем, извини за выражение, сраном заводике, пишешь техпроцессы или еще что-то, и рассуждаешь о глобальных решениях. Я представляю. Собираются мужики в гараже и чешут о политике в которой ни ухом ни рылом. Да ради бога. Мужикам в гараже после поллитры простительно.
Она смотрела с укором и сожалением на меня.
- Признайся, тоже так проводишь время?
- Иногда.
- Не могу понять людей, которые бездарно транжирят время.
У меня было свое мнение на сей счет. В культурной изысканной Европе мужчины после дел праведных могут посидеть в баре или «кафешке». В чистенькой домашненькой «кафешке». Подобные заведения там на каждом шагу. А где приютиться нашему человеку? В кооперативном ресторане, где порция мяса стоит два дневных заработка? Или в провонявшей прокисшим пивом и тухлой селедкой, забегаловке? Да и таких прокисших раз два и обчелся, а сидят в них одни алкаши, потому что нормальный человек не выдержит в этом зловонной грязи и десяти минут. Вот и вынуждены наши мужички собираться по гаражам. Потому, что это нормальное желание - иногда на пару тройку часов оставить семью и просто пообщаться за бутылкой пива с таким же как ты.
Я не стал объяснять все это Рите. Она не жена мне, вообще никто, и понимание ее мне не нужно. Тем более, что сам я пользовался гаражом только по прямому назначению. Поэтому я промолчал.
- А ты что делаешь в гараже? У тебя машина есть?- спросила Рита. Легкая усмешка играла на ее губках.
- Есть.
- Какая?
- «Шестерка».
- У меня тоже такая была. Давно уже. А сейчас..
- Я знаю. «Пежо».
- Откуда ты знаешь?
- Просветили.
- Все всё знают. Никуда не скроешься и в норку не залезешь,- с грустью проговорила Рита.
- Тебе-то чего скрываться?
Она не ответила. Думала о чем-то своем, и легкая морщинка пересекла ее лоб.
Пляж остался далеко позади. Тропинка то и дело прерывалась лужицами и ручейками. Мы перескакивали через них. Рита, как горная лань, а я, наверное, как обычный козел с рогами образца 76-го года. Рита вдруг вернулась к прерванному разговору.
- Я прошу тебя, не называй меня больше Ритулей. Это пошло
- Я сам слышал как твой отец тебя так называл.
- Он мой отец. Сам родил, сам назвал. Кстати, он давно меня так не называет. А ты стал другим. Все-таки маленькие городки выхолащивают культуру.
О, Рита, Рита
- Откуда у тебя машина?- спросила она.
- А у тебя?
- Сравнил.
О, Рита, Рита.
Ответить я не успел. Неожиданно путь нам преградили заросли осоки и камышей.
- Пойдем назад,- попросила Рита.
Я повернул за ней, но что-то привлекло мое внимание. Я врубился в осоку и камыш, ухнул в воду по щиколотку и выскочил на крохотную полянку с полоской песка у воды. На этой полоске сидела полная женщина лет сорока и открыв рот, молча голосила. Обычно такое бывает, когда в горле от боли застревает крик. Руками она сжимала ступню правой ноги, а меж пальцев лилась кровь. Грудь с темными сосками двумя дынями свисала на живот, а внизу все-таки было что-то надето в виде белой полоски.
Мы возвращались в санаторий. Впереди я с теткой на руках. Теперь она была облачена в халат, а ее лодыжку туго перетягивал мой брючный ремень. Позади Рита.
- Тебе сколько лет?- ворчливо спросила она тетку.
- Сорок два.
- А ума не нажила. Додумалась где купаться. Что тебе пляжа не хватило?
- У меня нет купальника,- угрюмо бурчала та,- Не кричи на меня. Я тебе ничего плохого не сделала.
- Мой муж тебя тащит.
- Рита,- пытался я ее урезонить,- Рита, не надо.
- Вов, отдохни, пожалуйста. Смотри какая она здоровая.
Но я несся к санаторию.
Слава богу, в санатории было все. И врач и медсестры.
Я вдевал ремень в брюки, девушка в белом халате суетилась около пострадавшей.
- У тебя муж золото,- сказала тетка Рите,- Ты такого не заслужила.
Рита посмотрела на меня и засмеялась.
Мы вышли из санчасти, нас уже встречали однокурсники. Смех, улыбки.
- Чего смешного?- вспылила вдруг Рита,- Он полкилометра тащил на руках свиноматку весом в пять пудов. Она бы померла от потери крови если бы не Вовка.
Взяла меня за руку и повела мимо пристыжено замолчавших однокурсников в лабиринты нашего корпуса.
- Иди к себе в номер, я сейчас приду,- приказала Рита.
Через несколько минут постучала и зашла ко мне с трехполосными «Адидасами» в руках.
- Надень эти, а брюки дай мне.
Увидела, что я нерешительно переминаюсь, хмыкнула и вышла за дверь. Не стоит ей видеть «эхо войны». Через минуту она заглянула, я уже вертелся перед зеркалом, скептически разглядывая обновку. Она схватила брюки и убежала.
Я зашел в ее комнату. Рита утюжила мои брюки.
- Ты чего взъелась на женщину?- спросил я.
- А тебе-то уж понравилось, да? Есть за что подержаться. Правда, Володь? Почему вам мужикам нравятся такие бюсты? Это же уродство.
Я вспомнил две «дыни» с сосками.
- Мне ее бюст не понравился.
- А мне все равно.
Я развернулся и вышел из номера.
Из сорок первого опять доносился «шум прибоя». Я постучал и зашел. Солянка из ребят второй и третьей групп. И примкнувший к ним Прокофьев. На столе закуска и водка из зеленого зала. Заседают не меньше часа и моего «подвига» не заметили. Слава богу.
- Ну чего, успокоился?- спросил со злостью Прокофьев,- Чисто стало?
- А чем ты не доволен?
- А чего ты начал руки выкручивать? Я тебе пацан что ли?
- Замолчи, ты,- рявкнул Сабуров,- Все верно, напакостил, убирай. Володь, ты вроде наш человек. Правда, с Астаховой общаешься, но тут уж, как говорится, первая любовь не ржавеет. Надеюсь, наши разговоры ты ей не передашь. Мужики, Вовке место освободите.
Подвинулись, я сел, оказавшись между Сабуровым и Парфеновым. Мне пододвинули стакан и вилку.
- Ну чего, мужики, вздрогнем?- предложил Сабуров.
Мы дружно вздрогнули. Водка неприятно обожгла горло.
- Как тебя скривило,- засмеялся Сашка Обойщиков бывший Ритин одногрупник.
Когда то он занимался гимнастикой и восхищал девчонок эффектной мускулатурой. Он и сейчас выглядел неплохо, только слегка раздобрел.
- Ты закусывай, не стесняйся. Жрачки всем хватит,- сказал Сабуров,- А не хватит, еще принесем.
- Вы в зал, вообще, не пойдете?
- А чего там делать? На этих пидоров смотреть?
Я не понял, и он пояснил.
- Я братьёв имею в виду. Облагодетельствовали, блин. Мне этот санаторий по барабану. Лучше бы посидели спокойно в ресторане за свои кровные. Вони было бы меньше.
Его все поддержали. Я понял это по лицам обращенным ко мне.
- Ты, Вовка, молодец. По делу говорил вчера. Уважаю,- продолжал Сабуров.- А я поначалу расслабился. Ну, ничего, я потом наверстал. Слышал, как я этих продрал? Про Гольдманов не стал говорить. Неудобно. Все-таки, пью и жру за их счет. И к Астаховой не стал докапываться. Из-за тебя.
- Спасибо, но я одного не понял. Ну, посидели бы вы вчера в ресторане, в одиннадцать разошлись. И все. А благодаря братьям вы сейчас общаетесь.
- А мы и так общаемся,- отрезал Обойщиков,- Это ваша группа была дикой. Каждый за себя. Одни братья чего стоят.
- Пидоры,- сказали одновременно мои соседи.
- Пидоры,- подтвердили остальные.
- Они даже стол общий не стали делать,- горячился Сабуров,- Кстати, неразлучная вторая, наша Рита тоже от нас откололась.
- А она нашей никогда не была,- отрезал Обойщиков.
Выпили еще. Закурили все кроме меня. Даже бывший спортсмен Обойщиков. Дым мгновенно наполнил маленькую комнату.
- Они зажрались там у себя,- начал опять Сабуров,- От жизни оторвались начисто. А выпендрежа сколько. Одни понты.
- Суки,- поддержал Прокофьев,- Заняли хлебные места и жируют. Я этих министерских повидал. Приедут твари на завод, в цех даже не зайдут. Банкетик, фуршетик и обратно в Москву.
- Москвичи все пидоры без разбора,- сказал Обойщиков.
- Да ни хрена не все,- вдруг взорвался Витька Орлов,- Я из командировок не вылезаю. Там такие же работяги и такие же инженеры. Простые и нормальные. А эти из главков и министерств, конечно, натуральные суки. Я ни одного нормального не видел. На Шарыпу гляньте. Мразь натуральная.
- А Измайлов?- Сабуров распалялся все больше,- Весь вечер руки чесались начистить ему рыло.
Он вдруг повернулся ко мне.
- Слышь, Вован, а где ты отхватил такие штанишки? У Гольдманов одолжил?
- Неее,- Обойщиков скривился в похабной улыбочке,- Гольдманы больше в два раза. Это Риткины штанцы.
И прищелкнул языком.
- За какие такие заслуги Витек тебе ее уступил?
Рита напрасно искала Комарова. Вышла из корпуса, прошла до пляжа, покрутилась в аллеях и зашла за здание. Узколобый выкорчевывал старый пень. Увидел Риту, бросил работу и застыл опершись на лопату. Она никогда бы не заговорила с таким, но сейчас она искала Комарова.
- Здесь не проходил мужчина с которым я была утром?- спросила она сухо.
- Вжик и не мужик,- сказал узколобый.
- Чего?- не поняла Рита.
- Вжик, опять мужик.
Рита развернулась и почти побежала назад. В след ей раздался дикий хохот.
- Дебил, дебил,- шептала Рита, сжимая кулачки,- Уродится же такая тварь.
Она зашла в корпус и поняла, что что-то произошло пока она отсутствовала. На душе стало тревожно. Мимо пробежала медсестра Люся с чемоданчиком, Шарыпин с Лопатиным оживленно что-то обсуждали. Она подошла. Они сразу замолкли.
- Рит, тебя Боря искал,- Лопатин странно глядел на нее,- Зайди, пожалуйста, к нему. Он у себя.
Она зашла без стука. Виктор сидел за столом, а Борис мерил шагами комнату. Рита испуганно уставилась на них.
- Что случилось?- спросила она. Голос дрожал.
- Сядь,- приказал Виктор.
Она послушно села на край кровати.
- Маргарита, мы с Борей решили с тобой серьезно потолковать,- жестко начал Виктор.
- О чем?- она оторопело смотрела на братьев.
- О жизни твоей.
- Постой, о какой жизни!? Что случилось в санатории? Там Люся с чемоданом мечется.
- Что она тебе сказала?
- Да я, даже, ничего не успела спросить.
- Ну и хорошо, мы тебе все сами расскажем. Скажи, как ты далеко зашла с Комаровым?
- Так и есть,- поняла Рита,- Что-то случилось с Вовкой.
- Что с ним?- выдохнула она.
- Абсолютно ничего, но ты зашла далеко. Я вижу.
- А какое тебе дело до этого?- вспылила Рита.
Борис дотронулся успокаивающе до Ритиного плеча.
- Успокойся, мы с тобой говорим просто как товарищи. Ты свободная женщина, Рит, встречайся с кем угодно... Но послушай нашего совета. Скажи, что ты знаешь о Комарове?
- Вы с ума сошли? Я все о нем знаю.
- Ты про институт? Десять лет прошло, Рита.
Рита попыталась успокоиться. Почти получилось. Она сообразила, что Гольдманы не просто так завели разговор.
- А вы что про него знаете?- спросила она с тревогой.
- Что он тебе говорил про себя?- спросил Борис вместо ответа.
Рита задумалась и постаралась припомнить.
- Он работает на заводе инженером,- вспомнила она наконец.
- На каком заводе?
- Не знаю. На каком-то в Приволжске. Да не темните вы. Разговариваете как с дурой.
- В Приволжске есть очень хитрый завод,- начал Борис,- Комаров работает на нем с 81-го года. Начал технологом, потом продвинулся по службе, но… Этот завод приписан к министерству обороны. Выпускает что-то связанное с оборонкой. Это не столь важно. Главное, что сегодня это перевалочная база. Чего только через эту базу не проходит. Начиная с отечественных стройматериалов и кончая импортными шмотками и электронной техникой.
- Как это может быть?- не поверила Рита.
- Очень просто. Организовали кооперативы и развязали себе руки.
- Ну положим, что так. А Комаров при чем?
- А Комаров, матушка моя, заместитель директора на этом самом заводе. Кроме того, мы уверены, что именно он и руководит всей этой шайкой лейкой. Под крылышком министерства, естественно. Директору уже шестьдесят лет, он все больше по санаториям мотается, а Комаров на посту. У них там ведь все как в армии. Звания, выслуга лет.
- И кто же он по званию?
- Подполковник. И директор тоже подполковник. Тебе Комаров ничего об этом не говорил?
- Нет.
- Вот видишь... А ты к нему рвешься. А он, получается, с тобой связывать свою жизнь не намерен. Иначе бы рассказал.
- Он не знает, что я разведена.
- Ааааа,- Борис замолчал взглянув на брата.
- Он жулик, Рит,- сказал Виктор,- Тебе нужен муж жулик?
- А вы чистенькие, что ли?
- Сравнила. Мы крохи отщипываем, а этот шпарит по крупному. Ему вышка положена за хищение в особо крупных.
Братья возмущались, Рита пыталась привести в порядок мысли.
- Ты знаешь, что твой Комаров учудил час назад?
Мысли полетели к черту, Рита уставилась на Гольдманов.
- В сорок первой комнате изувечил Обойщикова. Можешь сходить полюбоваться. Там Люся уж полчаса колдует.
- Какая глупость,- возмутилась Рита,- Володя не мог такое совершить. Он добрый.
- Может быть и добрый,- согласился Виктор,- Ты расспроси Барышникова. Он тебе расскажет.
- При чем здесь Игорь?
- Они служили вместе в армии.
- Игорь был в Афганистане.
- Вот-вот…
- Что вы все темните? Скажите по человечески.
- Все равно ты нам не поверишь. Да мы и сами мало чего знаем. Подойди к Барышникову.
Рита выбежала из комнаты. Мозг пылал. Комнату Барышникова нашла не сразу. Влетела без стука как фурия. Игорь не удивился ее появлению, знал, что она придет.
- Рассказывай,- бросила она резко, поняв сразу, что Гольдманы правы.
И Барышников начал рассказ. Скупыми лишенными эмоций словами поведал он Рите о незабываемом восемьдесят первом годе. И говорил то, может, всего минуты три, но до нее донеслось эхо той войны так ясно, будто не ребята, а она сама извивалась под осколками мин в раскаленном аду Афганистана.
Постучала. Никто не ответил. Она открыла дверь и вошла. Комаров спокойно дремал уткнувшись лицом в подушку. Она подошла не зная, что теперь делать – будить или не тревожить. Вдруг увидела, что он пристально смотрит на нее одним глазом.
- Ты не спишь?- спросила она зачем то.
Он не отвечал. Она вдруг поняла, что он смотрит мимо нее, будто она не из костей и плоти, а из небесного эфира. Она дотронулась до его лица и до груди. Лоб покрыт холодной испариной, но дыхание есть, и сердце бьется. Опустилась на колени и попыталась перевернуть Комарова. Наверное, не сумела бы, но он вдруг помог ей, изогнулся, уперся ногой в стену и лег на бок. Дверь за спиной скрипнула, и рядом оказался Барышников.
- Позови сестру,- крикнул он резко.
Рита вскочила и побежала за Люсей. Та шла по коридору, что-то напевая под нос. Забежали в комнату, Барышников успел снять с Комарова рубашку. Люся возилась с фонендоскопом, Рита заворожено разглядывала грудь Комарова.
Барышников нес Комарова на руках, Рита шла сзади. Вспомнила вдруг как несколько часов назад так же шла за Комаровым.
Люся закрепляла на теле Комарова проводки, Рита смотрела на него и шептала:- «Вовка, Вовка…».
- Виталь Федорович уехал до конца дня, а я плохо читаю,- говорила Люся,- Похоже на инфаркт, но я могу ошибаться.
- У него под сердцем остался осколок. Может, сдвинулся?- спросил Игорь.
- Все может быть. Я вызвала скорую помощь.
Носилки плавно заехали в салон.
- Я тоже полечу,- сказала требовательно Рита.
- Извините, девушка.
Люк захлопнулся, винт набирал обороты, лохматя Ритину прическу.
Бело голубая точка растворилась вдали. Запыхавшийся Барышников тронул Риту за локоть.
- Я договорился с ребятами, нас довезут до города на лодке.
Узколобый сидел на корме и напряженно всматривался в летящую навстречу гладь реки. Рита с Барышниковым разместились в носу лодки на узкой доске скамейке.
- Обойщиков сука,- сказал Игорь,- Если бы не он..
- А что он сделал?
- Про тебя начал гадости говорить. При Вовке.
- Кем вы приходитесь Комарову?- спросил мужчина в белом халате.
- Я его друг,- Барышников оглянулся на Риту,- А это..
- Я жена,- сказала Рита,- Что с ним? Инфаркт?
- Если по-простому, осколок под сердцем вдруг сдвинулся с места. Операция уже началась. Мы сделаем все возможное. Обещаю.
- Может, кровь нужна?- спросил Игорь,- Я готов.
- И я,- сказала Рита.
- Спасибо, у нас уже есть доноры.
Рита подошла к могильной ограде, постояла несколько секунд, решилась и зашла. Гранитная плита, лицо, по злой воле художника не похожее на оригинал. Много-много цветов. Живых и не живых.
- А может так даже лучше? Смотрю и ничего не чувствую, словно стою перед могилой чужого человека.
Она положила розы около плиты, присыпала черенки землей. Постояла несколько минут пытаясь воскресить образ.
- Вечная тебе память мой хороший,- прошептала она и провела по портрету ладошкой.
Подняла голову и посмотрела на небо. Белое невесомое облако плыло в вышине.
Если бы этим облаком был я, опустился бы и дотронулся до Риты прозрачными руками.
Примерно через час темно-синий «Пежо-405» свернул с автострады на неприметную асфальтированную дорогу. Мимо понеслись поля и перелески. Рита включила магнитолу. Покрутила колесико диапазонов и вздрогнула услышав полонез Огинского. Она увеличила громкость. Музыка наполнила салон, ударила в стекла и вырвалась на простор.
Она вспомнила.
- Вон он голубчик,- сказал кто-то.
Рита взглянула в окно и увидела Барышникова с Комаровым. Что-то произошло в душе. Она стремительно пересекла зал и села за пианино. Месяц не притрагивалась к клавишам, и вязкие пальцы не слушались, но она играла полонез. Зашел Комаров, Рита опустила крышку и встала. Он так и не понял, что она играла для него.
Полонез закончился, Муромов запел «яблоки..». Рита выключила магнитолу.
Мимо пронеслась стэлла с надписью «Приволжск».
Селектор ожил.
- Владимир Сергеевич, по местному ваша жена,- сообщила секретарша Вера.
Я снял трубку.
- Комаров, ты обалдел что ли? Я как дура стою на проходной целый час,- закричала мне в ухо Рита.
- Стой, как умная.
- Чего? Я не слышу.
- Сейчас я спущусь, родная.
Мы шли по коридору.
- Дурацкие секреты,- негодовала Рита,- Барахольщики.
- Это же все-таки оборонное предприятие.
- Какое? Чего ты мне голову морочишь.
- Ты нашла Юркину могилу?- перебил я.
- Нашла. Зря ты не поехал со мной. Это же брат твой.
1990 - 2013 год.