Мы поднимались по узкой извилистой тропинке.
- Вон там отличный пляж. Вода чистая-чистая,- говорила Таня,- От нашего корпуса до пляжа метров сто пятьдесят. Вчера мы здесь купались. Вода такая теплая.
Я предположил, что под словом мы, она подразумевает себя, Гольдманов и Риту. Представил, как Рита плещется в воде рядом с Витькой. Ночь наверняка они провели вместе в этом самом санатории.
Впереди замаячило трехэтажное белое здание.
- Это наш корпус,- сказала Таня.
Ну вот и то самое место, где Рита кувыркалась ночью с Гольдманом. А может вообще с двумя сразу? От этой мысли меня слегка заштормило. Я нашел взглядом Риту и обжег ненавистью.
- Сейчас распределимся по комнатам, умоемся с дороги и собираемся на первом этаже в «зеленом зале». Там три зала. Солнечный, голубой и зеленый.
- Надо было в голубом,- съюморил Лопатин и громко рассмеялся.
Кое кто хихикнул, а остальные ничего не поняли и удивленно уставились на Лопатина. Рита брезгливо сморщила носик. Такие шутки она не поощряла. Таня взглянула на Лопатина как на досадную помеху и продолжала:
- Ребята и девушки, делитесь на пары. Номера двуспальные.
Она подошла ко мне.
- Ты нашел себе пару?
- Может, ты?
- Ага, размечтался.
- Ребята,- крикнула она громко,- Подходите на вахту по двое и получайте ключи от номеров.
Я оказался в одном номере с Прокофьевым. Поздравил себя, плюнул в угол и пошел вслед за ним.
- А не плохо,- говорил Сашка,- У меня в общаге места меньше. Класс!... Смотри, какие встроенные шкафы. Мне бы такие. А то даже пальто повесить негде.... Во, смотри, туалет отдельный. Вообще прелесть. Пережрешь, хоть поблевать где будет.
- Ты уж лучше не перепивай.
- Это, как получится,- ответил он глубокомысленно.
Зеленый зал выходил окнами на густую стену сосны и ельника. Куда ни глянь, везде зелень хвои.
- Самый лучший зал,- восхищалась Таня,- И тень и природа. Боря специально выбрал.
Когда мы зашли с Сашкой в зал, половина наших была на месте, а Таня встречала в дверях. Наверняка, про зелень она говорила всем входящим, чтобы светлый лик Бори Гольдмана засиял еще ярче.
Самих Гольдманов за столом не было. И Риты тоже.
Двенадцать квадратных столов занимали центр зала.
- Ребята, садитесь по четверо,- говорила Таня,- У нас тридцать два человека. Как раз восемь столов.
Мы начали рассаживаться. Тут подтянулись и остальные. Не было только Гольдманов и Риты.
- Мы хотели сначала составить один большой стол,- говорила Таня,- Потом подумали, что так будет уютнее. И еще Боря хочет нашу встречу записать на камеру. Помните фильм с Гундаревой? Будем подходить к каждому столику, задавать вопросы и снимать. Потом раздадим каждому желающему кассеты. Сразу предупреждаю,- будет дорого. Боря сказал,- рублей семьдесят за кассету, не меньше.
- Я не буду брать,- зашептал мне Сашка,- Что я с дуба рухнул тратить семьдесят рублей за запись пьянки? Да у меня и смотреть не на чем.
Мы заняли самый крайний столик. Прокофьев облюбовал его именно из-за близости к выходу.
- А ежели припрет, то меж столами протискиваться?- резонно заметил он и выбрал плацдарм против дверей.
Соседями по столу оказались наши одногрупники Сидоров и Каталкин. Толик и Володя. Ребята из старинного города Торчек. Десять лет назад они получили распределение в Серпухов и по-видимому, продолжали дружить и там.
- А я возьму,- возразил Толик,- Я и за сто рублей возьму, потому что новая Басфовская пустая кассета на стольник тянет.
- У тебя есть видеомагнитофон?- оторопел Прокофьев.
- Есть,- небрежно ответил Толик,- ВМ-12. А Вовка привез из Бангладеш «Панасоник».
Теперь Сашка пораженно смотрел на Каталкина.
- Ты был за границей?- выдохнул он.
- Больше года. Завод там запускали,- ответил Каталкин важно.
- Охренеть. А ты, Толян, чего отстаешь?
- Я тоже был. Мы вместе были. И жены наши тоже. Просто я тачку взял, а Вовка видак, телевизор и музыкальный центр.
На Сашку было жалко смотреть.
- А ты, чего тачку не взял?- не унимался он.
- У меня есть,- ответил Вова скромно,- Два года назад купил «шестерку».
- А живете где?- спросил с придыханием Сашка.
- В Серпухове.
- Я имею в виду, жилье у вас какое?
Каталкина, кажется, возмутил такой вопрос.
- Квартира. Что я японскую технику в общагу поставлю? Мы с Толяном больше двух лет уж в квартирах живем.
- Дааа,- протянул Сашка,- А я сижу в своей Электростали безвылазно и о квартире даже не мечтаю. Кто бы думал пацаны, мне ведь тоже Серпухов предлагали, а я соссал, радиации испугался. Там ведь этот.... Синхрофазотрон стоит.
- Ну положим не в самом Серпухове, а в Протвино,- поправил Вовка.
- Да, кстати,- оживился Сашка,- А радиация то у вас наверняка есть?
- Ни хрена у нас нет. Все в норме. Слушайте вы всяких балбесов. Сейчас в Туле радиация выше нашей в десять раз.
- Нет, все-таки есть, есть у вас радиация,- затвердил весело Сашка,- К нам уже трое ваших приехало. Бросили квартиры и дачи. Все бросили и к нам. Трое ваших и четверо из Протвино.
Толик осерчал.
- Ага, рассказывай сказки. Кто это все у нас бросит и в вашу вонючую Электросталь приедет?
- С чего она вонючая?
- Да был я там в командировке. Ни зелени, ни хрена.
- Не пинди. У нас знаешь какие деревья? А газоны? Небось с электрички на завод и обратно, а судить берешься.
В этот момент зашли Гольдманы и Рита. И убили нас наповал. Гольдманы переоделись в легкие спортивные костюмы. Я сразу перестал их различать. А на Рите засветился сиреневый сарафан. Мы же так и остались в костюмчиках не располагающих к пляжным прогулкам.
Великолепная тройка прошла к своему столику у распахнутых в зелень окон, мы проводили их завистливыми взглядами, а в дверях появился новый персонаж. Славка Шарыпин из нашей группы. Когда то он был высок и поджар, но за десять лет заматерел, приобрел канцелярский живот и мясистую складку на шее. Черные бусины глаз смотрели на мир нахально, как и прежде. Он тоже был одет в спортивный костюм «Адидас», а на его плече болтался кофр с видеокамерой.
- Не ждали?- спросил он с дурацкой Шарыпинской ухмылочкой.
- Шарыпа,-ошалел Прокофьев,- Он то откуда?
- Он у Витьки в министерстве работает,- сообщил Толик.
- Да ты что? Он же татарин.
- Какой он татарин? Его маму зовут Софья Иосифовна,- заявил авторитетно Толик.
- Ааааа, понятно,- убито протянул Сашка .
Удивительно, но за все время дискуссии, я не проронил ни слова. Когда то мы жили в одном общежитии, даже вроде в соседних комнатах, но приятелями не были. За пять лет я перекинулся с каждым из них сотней фраз, не больше.
Рита была хороша. Сарафан не при чем. Она хороша в любом наряде. Я не ожидал. Хотел встретить ее, надеялся на это, чтобы с легкой грустью окунуться в аромат юности. А получилось по-другому. Увидел и провалился в семьдесят шестой. Такой же июнь, мы счастливые несемся на велосипедах, подол ее сарафана раздувает ветер.
Я взглянул на стол у окна. Гольдманы. Кто из них кто? У одного костюм темно-синий с алыми вставками, у другого посветлее и вставки зеленые. Рита сидит рядом и никого из них не привечает. Вдруг поразила мысль: а может она с обоими? А почему бы и нет? Они же одинаковые. Представил, как Гольдманы переоблачаются в спортивные костюмы. Бродят по номеру два бугая с мускулистыми торсами в плавках. И Рита рядом с сарафаном в руках. Вот почему они задержались. Так ясно представил: Рита садится на корточки…
Удар по плечу.
- Вован, совсем охренел?
Я уставился на Прокофьева.
- Вован, давай уходи с темы.
Неужели Сашка все прочел на моем лице? Никогда бы не подумал, что он в состоянии улавливать такие нюансы. Или мое лицо как раскрытая книга?
- Вован, плюнь ты на все это барахло. Мы с тобой еще не то понакупим. Видаки скоро подешевеют, помяни мое слово. И машины тоже.
Сидоров с Каталкиным уставились на Сашку как на больного. Толик пошел в наступление.
- «Щас». Разбежался. С чего они подешевеют, с какого перепуга? Видак он и в Африке видак. Это незыблимо парни. Что всегда будет в цене? Ответь.
Последний вопрос он задал мне.
- Наверное, золото,- предположил я,- Драгоценные камни. Может еще картины великих художников.
- Нефть,- добавил Сашка.
- Нефти можно найти замену,- возразил я.
- Не, пацаны, не то,- перебил Толик,- Всегда в цене будут книги. Естественно не все подряд, а хорошие подписные издания. Хрусталь будет в цене, ковры…
- И машины,- добавил Вовка.
- Машины само собой. А к этому теперь прибавь видак, музыкальный центр и телек. Естественно японские. Хотя ВМ - 12 тоже не плохое вложение.
Я вспомнил. Ритины родители дарили ей золотые украшения. На день рождения, на 8-ое марта и просто так. Однажды я случайно заглянул в коробочку в которой хранились ее «цацки». Увидел перстенек, кулончик на цепочке, пару сережек... И больше ничего. Я смутился и извинился за то, что залез не туда. Рита не могла понять моего смущения. Я же смущен был догадкой. Рите дарили новые украшения, а старые забирали и прятали в «кубышку». Вроде подарок, а на самом деле вложение «капитала» для сохранности на «черный день».
Потом произошел странный случай. Пропала цепочка... Или кулон с цепочкой... А может колечко. Теперь уж не упомнишь. Короче, пропала золотая вещица, а посторонних никого не было. Астаховы, да я.
Потом эта вещица вроде бы нашлась, но осадочек остался. У меня. Даже если одно лишь мгновение они подозревали, что эту вещицу спер я…. Но я думаю, они подозревали дольше. А может, Рита до сих пор уверена в моей виновности. Я опять ожег Риту испепеляющим взглядом.
- Золото,- сказал я,- А остальное все туфта. Машина сгниет, видак и телевизор перегорят, а ковры съест моль.
Толик решил поспорить, но вдруг поднялся Гольдман и взял слово.
- Золотые мои,- начал он.
По первым же словам я понял, что это Виктор.
- Давайте договоримся о некоторых правилах, которых будем придерживаться. Правило первое. Постараться не перебрать. Кстати, расселись вы не по уму. Женские столы. Мужские столы. Что это баня, что ли? Предлагаю пересесть так, чтобы было поровну.
Произошла заминка. Наверное, в министерстве слова Гольдмана звучали приказом, но здесь.
- Я предлагаю другой вариант,- сказал я,- Мы не виделись столько лет. И девушки наши зажаты. Выпьем, потанцуем, и я гарантирую, что все рассядутся по-другому.
Рита посмотрела на меня ехидно, Гольдманы скептически, а остальные дружно со мной согласились. У Вити вытянулось лицо. Борис что-то шепнул ему.
- Хорошо,- согласился Виктор,- Пусть будет так как решило большинство. Правило второе. Ешьте сколько влезет. Продуктов достаточно. Но в номера со столов ничего не уносить.... Правило третье. Здесь нет официантов как в ресторане. Просто договорились с девушками из обслуживающего персонала. Поэтому не вздумайте им хамить и что-то требовать. Попросите культурно, они принесут все, что нужно.... Теперь кое-что по регламенту.
- Вить, давай по существу,- перебил Борис.
Витю разозлили слова брата.
- А по существу будет так,- досадливо сказал он,- Слава пойдет по столикам с камерой и будет задавать всем вопросы. Самые простые. А вы будите отвечать. Главное, не переживайте. Говорите спокойно и ведите себя естественно. Если что-то не получится с первого раза, Слава переснимет. Так Слав?
Шарыпин кивнул головой.
- Не правильно как-то,- сказала Люба Березина.
Она сидела со своими одногруппницами за соседним столиком. Все повернулись в ее сторону.
- Я вот не смогу говорить, когда на меня камеру наведут. Мне кажется, что многие не смогут.
- Хорошо,- Славик смерил Березину ехидным взглядом,- Сейчас сделаем показательное интервью. Для наглядности.
Он огляделся. Я думаю, Слава прекрасно знал с кого начнет и оглядывался для приличия. Как я и предполагал, он подошел к столику за которым расположились Гольдманы и Рита с Леной Кондратьевой. Эта Лена в свое время считалась Ритиной подругой. Среднего роста, худая. Волосы обесцвечены до невозможности. Лицом немного напоминает Вайкуле. Наверное, тоже прибалтка.
- Начнем с Риты,- сказал Шарыпин
Рита что-то шепнула ему, улыбаясь.
- Начнем с Лены,- поправился Слава,- Лена, ты готова ответить на мои вопросы?
- Готова,- ответила весело Лена.
- Внимание, включаю запись.
Лена непринужденно смотрела в объектив.
- Расскажи коротко о себе, Лен.
Лена улыбнулась. Ровные, но очень крупные зубы. Я вспомнил, что Рита часто сравнивала ее с лошадью.
- Живу в Москве,- начала Лена,- Работаю в НИИ. Готовлю кандидатскую
Она помедлила.
- Что еще?.. Замужем. Сыну шесть лет... Вроде все.
- Какие планы у тебя на будущее?
- Защищусь.... Там видно будет.
- Что для тебя главное в этой жизни?
Лена задумалась на несколько секунд.
- Наверное, работа. Надо карьеру делать... Ну и семья естественно.
Славка выключил камеру.
- Ну вот и все. Чего тут страшного? Давайте еще одно интервью сделаем.
Он опять повернулся к Рите. Та сначала отрицательно замотала головой, но Борис что-то прошептал и Витя тоже. Рита кивнула утвердительно. Славка включил камеру, а я обратился в слух.
- Рита,- начал Слава,- Ты ведь работаешь в том же НИИ, где и Лена. Мы это знаем и первый вопрос упускаем.
На него сразу зашикали.
- Ты знаешь, а мы нет,- сказали из-за столов.
Славик сдался.
- Хорошо. Рита, расскажи о себе.
- Я кандидат технических наук,- Рита мельком глянула на меня.
Наверное, наткнулась на мой пристальный взгляд и сразу отвела глаза.
- Я замужем. Дочке девять лет.
- Какие планы у тебя на будущее?
- Готовлю докторскую. Дальше посмотрим.
- Что для тебя главное в этой жизни?
- Моя дочь.
Рита ответила, будто вбила гвоздь.
- А что еще?
- Больше ничего.
Я не поверил ей. Лживая развратная дрянь. Приехала на встречу с однокурсниками для того, чтобы придаваться утехам с любовником. А может с двумя сразу. И что-то врет про главное в жизни.
Если бы мои мысли можно было заснять на видеокамеру.
- Последний вопрос. Чего ты хочешь больше всего в жизни?
Рита ответила не сразу.
- Чтобы рядом был человек, которому я безраздельно доверяла.
Славик выключил камеру.
- Ну вот, двух дам мы опросили. Теперь очередь за мужичками,- сказал он.
Тут опять влез я.
- Давайте сначала выпьем за встречу, а потом по ходу дела Славик будет снимать.
Меня опять поддержали.
- Узнаю своего одногруппника,- сказал раздраженно Гольдман, которого звали Витей,- Главное выпить и закусить.
- Старик, ты перегибаешь палку,- вдруг возразил ему Лопатин из-за соседнего стола,- Мы сюда за этим и собрались. Выпить крепко, вкусно закусить и вспомнить о былом.
- Я уже согласился. Чего еще надо?- взорвался Гольдман.
Я заметил как Рита дернула его за руку.
Выпили по первой за встречу и почти сразу по второй. Разговор за столиками оживился.
- Рита эта еще влезла,- сказал с сарказмом Прокофьев.
Он пережевывал кусок свиного шашлыка. Жирок тонюсенькой ниточкой струился к подбородку. Сашка провел по подбородку пальцами, а пальцы отер о скатерть. Я взглянул на сальные разводы, потом на Сашку, хотел вызвериться, но промолчал.
А тот не унимался.
- Докторскую она готовит. Кому нужна ее докторская? Дура дурой, а лезет в науку.
- Зря ты так,- запротестовал Каталкин,- Три года назад она приезжала на наш завод. Мы подчинены их НИИ. Я с ней два часа вопросы решал. Говорит коротко, по делу. Тему знает от и до. Я придраться ни к чему не мог.
- А может, у тебя нет достаточной квалификации, чтобы придраться? Я представляю: стоите друг перед другом два пэтэушника и …
- Ты сам пэтэушник, придурок. То-то я и вижу, как ты в своей Электростали продвинулся.
Я с удовольствием бы послушал воспоминания Каталкина о Рите, но Сашка уже сжал кулаки.
- Обалдели?- зашипел Сидоров,- Позоритесь перед всеми. Две стопки выпили и готовы.
Я наклонился к Сашкиному уху и посоветовал воздерживаться от выпадов в Риткин адрес.
- О блин, еще один защитник,- вспылил он,- Ты то кто ей такой?
- Стоп, мужики,- прикрикнул Борис,- Вы чего расшумелись? Славик, включай музон, а то мы засиделись.
Гольдман пригласил на танец Риту и не оставил мне шанса. Я пригласил Бухарину.
Медленно кружились по залу.
- Ты молодец,- говорила тихо она,- Реально все представляешь. А Витя с Борей оторвались от жизни. Живут в своем мире и на простых смертных поплевывают.
- Ну ты то тоже не совсем простая.
Я хотел польстить ей и у меня получилось. Танька зарделась и самодовольно улыбнулась.
- Не из простых,- она кокетливо улыбнулась и стрельнула многозначительно глазами. Вдруг надула губки и добавила пренебрежительно:- Но и не из таких сложных. Глянь на Риту. Вся из себя.
Я глянул. Рита кружилась с Витькой. Они оживленно что-то обсуждали и улыбались друг другу.
- Хотя что-то в ней не так,- продолжала Таня,- Два года назад она была совсем другой, а сейчас вроде как пришибленная.
Я оторвал взгляд от Гольдмана с Ритой и попытался вникнуть в Танино щебетание.
- Ты видела ее два года назад?
- Она же часто приезжает к родителям.
И правда. Как я сам не догадался, что Рита посещает город своей юности.
- А ты ее не забыл,- сказала Таня.
- Не забыл. Только теперь это не имеет значения.
В зале произошли изменения. Я оказался прав. Три столика сдвинули в один. Вторая группа решила объединиться. Только Рита с Леной остались с Гольдманами. Третья группа посмотрела на вторую и поступила так же. Теперь центр зала заняли два длинных стола. Ближе к окну одиноко стоял Ритин стол, а ближе к двери – наш.
- Я с бабами ни за что не сяду,- сказал Прокофьев,- Начнут ныть:- «Не пей, не пей».
- Твоя жена ноет,- догадался Толик.
- Еще как. Не мужики, я пью чисто по праздникам. Так она мне все праздники перепортила.
В этот момент Шарыпин подошел к Березиной.
- Ну чего, Любаш, готова отчитаться за свою жизнь?
- Ну давай попробуем,- смутилась Люба,- Вообще то, я думала, что ты подойдешь чуть позднее. Говорили ведь, что теперь очередь мужчин.
- Хорошо, я тогда к Сидорову подойду,- легко согласился Славик.
И оказался у нашего стола.
- Ну чего, Толик, колись как прожил эти десять лет? Включаю запись.
Толик напрягся и настороженно вперился в объектив.
- Я прожил эти десять лет нормально,- пробубнил он и взглянул на Славика,- Хорошо получается?
Славик выключил запись и отвел камеру.
- Ты мне вопросы не задавай, а отвечай на мои. Давай по-новому и улыбайся чуть-чуть.
Он снова включил запись, Толик расплылся в улыбке, все расхохотались, и съемка закончилась.
- С тобой все понятно. Ты еще не дошел до кондиции. Давай твоего другана попытаем.
- Володя, готов?
- Готов,- произнес густым басом Каталкин.
- Расскажи о себе.
- Живу в городе Серпухове Московской области. Работаю начальником бюро автоматизации производства. Женат. Двое детей. Сын и дочь. Полтора года работал по контракту в Бангладеш.
По залу прошел шумок, и Рита одобрительно взглянула на Каталкина.
- Много ты там получал?- вдруг спросил Шарыпин.
- Нормально. И на заводе шло по среднему.
Опять шумок по залу.
- Короче, ты прибарахлился,- констатировал Славик.
- Так, немного.
- Чего ты скромничаешь, чудак? Машина есть?
- Есть.
- Видак, телек японский?
- Есть.
- А квартира?
- Получил два года назад.
- Ну вот, а ты скромничаешь.
Я опять взглянул на Риту и на мгновение поймал ее взгляд. В следующую секунду она смотрела на Каталкина.
- Как ты думаешь, жизнь твоя удалась?- спросил Славик.
Каталкин нерешительно посмотрел на меня, потом на Сашку.
- Наверное.
- Честно признайся, ожидал, что такое от жизни возьмешь? А может на большее надеялся?
- В принципе у меня еще вся жизнь впереди.
- Чего ты хочешь больше всего в жизни?
- Не знаю,- Каталкин помялся,- Наверное, чтобы дальше пруха перла.
Славик выключил запись
- Ну вот и все, отстрелялся. Молодец.
Каталкин вдруг спохватился.
- Слав, ты про пруху потом сотри. Ладно? А то я брякнул не подумав. Ты Рите вопросы легкие задавал, а мне расстарался.
Шарыпин снисходительно потрепал его по плечу.
- Чудак ты. Зачем стирать такой классный момент. Это же находка. Надоели эти избитые фразы, а тут такой перл. Дело, конечно, твое, но я бы оставил как есть. А к Рите я за вечер еще сто раз подойду и таких вопросиков насую. Я еще смущу ее. Правда, Рит?
- Тебе таких вопросов не придумать,- сказала Рита улыбаясь.
- Если только про оргазм,- брякнул не громко Гольдман Витя.
Не громко, но услышали все. Женщины ойкнули.
Рита зловеще взглянула на Витю.
- Ты договоришься.
И вдруг посмотрела на меня. В глубине глаз загоралась беззащитная боль как у обиженной собачки не смеющей укусить обидчика. Если бы этот взгляд не был обращен ко мне, я бы промолчал.
- Выбирай выражения,- сказал я громко.
- А ты-то чего хлопочешь?- огрызнулся Витя.
- Ты ведешь себя непорядочно.
- Чтооо?!!!
Виктор хотел подняться, но брат не дал. Взял за плечо и припечатал к стулу.
- Извинись,- потребовал я.
- А ты-то чего лезешь? Это наши проблемы.
- Слышь, ты, Витек,- кровь ударила в голову, в висках застучало. Я почувствовал веселую злость и сжал ладонью несуществующую рукоять штык ножа,- Ты оскорбил ее при нас и сейчас извинишься прямо здесь. Чтобы мы слышали.
Борис что-то зашептал на ухо брату.
- Ладно,- согласился Витя,- Извини Рит. Я, вообще то, хотел пошутить, но не получилось.
Он вдруг поднялся, и я тут же вскочил со стула. Витя уставился на меня.
- Комаров, ты существуешь в другом мире. В наших кругах такие слова давно никого не шокируют. Если бы я сказал это среди наших, Рита даже бровью не повела бы. А вы замерли на грани каменного века. Мир уже не тот.
Я понял, что Гольдман не собирается «бодаться» и опустился на стул.
- Понимаешь, Витя, есть разные миры. Слышал о свингерах? Те собираются семьями вот в таком зале и снашаются обмениваясь партнерами. Для них и ты из каменного века. Так, знаешь куда можно зайти?
Рита внимательно изучала скатерть на своем столе. Борис откровенно веселился и поглядывал ехидно на брата.
- Зачем утрировать,- проворчал Витя и сел на место.
- Что, правда такие есть?- ахнула Бухарина,- Как их называют, я не поняла?
- Свингеры,- подсказали со столиков.
- Ну правильно. Настоящие свиньи.
Прокофьев вдруг загорелся мыслью.
- Слышь, Толян, а у тебя порнуха есть?- спросил он свистящим шепотом.
- Есть пара кассет.
- Я у одного знакомого смотрел. Класс.
Сашка аж глаза зажмурил. Наверное, снова переживал когда то увиденное. А я никак не мог успокоиться.
- Витек, ты тут про какие-то свои круги вспомнил.
Гольдман не шелохнулся и спросил мирно:
- Ну и что?
Мне сразу расхотелось доказывать свою правду.
- Да так, ничего.
На несколько мгновений повисла тишина. Рита чертила вилкой узоры в тарелке, Витька сидел насупившись, а остальные поглядывали на него.
- Вован, а ты грамотно Витю уел,- прошептал Прокофьев,- Вот только из-за Ритки…
Я посоветовал ему заткнуться, и он обиженно замолчал.
- Ребята, девчонки, давайте выпьем за встречу,- предложил Лопатин.
И сразу зал ожил. Руки потянулись к стаканчикам.
- Стоп, братцы,- Лева Измайлов из второй группы подскочил как мячик.
Он учился в одной группе с Ритой и пытался за ней ухаживать еще в самом начале второго курса. Она его отшила. Он ушел в сторону, но забыть, по-видимому, не мог. Рита подарила мне свою фотографию с надписью на тыльной стороне. «Володечке от меня». Лева спер фотографию, а поскольку звали его не Володечкой, попытался устранить надпись при помощи «тройного одеколона». Зеленая паста растворилась и прошла насквозь обезобразив Риткины черты. Доброхоты сразу донесли мне, я нашел Леву. Он смотрел на испорченный портрет и плакал. Я молча забрал фотографию и ушел. Рите рассказывать не стал.
- Прежде чем выпить, скажу тост,- продолжал Лева и обвел взором собравшихся,- Давайте оглядимся, ребята. Что мы видим?
Все огляделись и недоуменно пожали плечами.
- Мы видим столы, заваленные всякой всячиной. В то время, когда за продуктами приходится ездить в Москву, мы жируем в прямом смысле слова. Водки и вина днем с огнем не сыщишь, а у нас они льются рекой. И этот зал, и парк за окном, и река, в которую мы войдем совсем скоро…. Братцы, ну не с неба же нам все это свалилось. Давайте выпьем за тех, кто дал нам возможность на два дня перебраться в рай. За Виктора и Бориса, ребята.
Крикнули:- «Урааа» и выпили.
Я тоже выпил, потому что заслуги братьев были очевидны. К тому же Виктор, хоть и с помощью брата, в происшедшей ситуации повел себя адекватно.
Измайлов опять подскочил.
- Дорогие мои, мы выпили за Виктора с Борисом. Теперь я хочу сказать отдельно о Викторе. Три года назад это здание готовилось под снос. Старый санаторий еще с довоенных времен. А земля должна была отойти совхозу «Путь Ильича». Так бы и произошло, но Виктор не допустил. Вон там, за тем лесочком располагался пионерский лагерь. Я в детстве там бывал не раз, и Витя с Борей тоже. А сюда бегали рвать яблоки. Короче, помня это, Витя решил восстановить санаторий силами министерства. И добился. Видите, какая красота теперь? Какие номера, какой уют? Друзья, выпьем за Виктора. Чтобы ему счастья было много в жизни. Давайте выпьем.
Выпили.
Я прокрутил в голове последние пятнадцать минут жизни и почувствовал себя последним раздолбаем. Кому было нужно мое выступление? Рите? Она улыбается обольстительно Витьке и чокается с ним. А ночью, может быть даже вот этой, будет лежать с ним рядом отдыхая после бурного секса. Они вспомнят мои слова и посмеются надо мной.
Какой же я дебил.
Я забылся, наполнил стопку и выпил. Ребята посмотрели удивленно, а я поднялся.
- Пойду, отолью.
Прокофьев тоже встал.
- Я с тобой.
В дверях я оглянулся. За нами поднимались остальные. Начинались танцы.
В зале гремела музыка. Я сыграл сам с собой в игру. Угадать с трех раз, с кем сейчас танцует Рита. И не угадал.
Рита стояла у окна и смотрела вдаль. Как когда то. Я удивился этому, но оглядел зал и понял, что Гольдманов нет. А с другими она танцевать считает ниже своего достоинства. Я не подошел к ней. Не из-за боязни отказа. Барин за ворота, а холоп к его любовнице? Нет, так не пойдет. Я прошел в угол зала и пригласил Таню. Она что-то наказывала официантке. Я молча взял Таню за руку и увел к танцующим.
Мы танцевали, я уставился на ее ключицу, я боялся смотреть на Риту. Случайно задел кого-то плечом, обернулся и увидел Лопатина с Ритой.
Ах как жаль, что я не подошел к ней. Может быть, кружился бы сейчас по залу вместо Лопатина.
А что толку? Ну покружился бы минут пять или десять. Потом она ушла бы к Гольдману.
А ведь еще есть муж. По-видимому, тот самый Женька, который устраивает ее жизнь. А она благодарит его, изменяя с Гольдманом. Если бы жизнь сложилась иначе, и счастливчиком оказался я? У меня была бы шевелюра как у ветвистого оленя. Я машинально провел ладонью по макушке.
- Голова болит?- спросила Таня.
- Немного.
- У меня есть анальгин.
- Нет, спасибо.
Но Таня уже взялась за меня серьезно.
- У тебя давление повышенное или пониженное?
У меня не было проблем с давлением, но я решил Таню не расстраивать и соврал.
- Повышенное.
Она сразу встрепенулась и засветилась от радости.
- Я тебе сейчас дам папазол.
Даже дотанцевать не дала, утащила в коридор, и дальше на второй этаж. Распахнула дверь, и мы оказались в ее «апартаментах». Она схватила сумочку, расстегнула змейку. Я заглянул через плечо и обомлел. Большие таблетки, таблеточки поменьше, совсем крохотные. Она победно достала одну и протянула мне.
- Пей.
Я наполнил стакан из графина, сделал вид, что проглотил таблетку и залпом выпил воду. После выпитой водки хотелось пить.
- У меня такая работа. Тонна ответственности. Без таблеток никуда,- сказала Таня, как бы оправдываясь.
Я же гадал, что мне делать сейчас. Не за тем же она привела меня в номер, чтобы я выпил таблетку. Вспомнил Риту и Гольдмана. Плевать на Риту. Пусть снашается с Витькой в свое удовольствие. Дрянь, шалава.
Я взял Таню за талию, та посмотрела недоуменно. В этот момент дверь за моей спиной скрипнула, я отдернул руку и обернулся. В дверях стояла Рита.
- Извините, я думала ты одна,- сказала она тихо.
Я растерялся, а Танька пробормотала удивленно:- Рит, ты чего подумала то? У Володи давление скакнуло, и я дала ему таблетку папазола.
- У тебя давление?- удивилась Рита.
Я кивнул головой.
- Какое? Сердечное или артериальное?
Врать так врать.
- Сердечное,- сказал я с прозрачным намеком.
Рита отнеслась серьезно.
- Тебе не папазол, а андипал нужен,- воскликнула она и набросилась на Таню.
- Не знаешь, а лечишь.
Та растерянно молчала.
- Пошли со мной,- приказала Рита. И я пошел.
Зашли в ее «хоромы». Комната не меньше нашей, но кровать одна. Двуспальная. Я представил ее с Витькой, и сердце на самом деле заболело.
- Ну-ка сядь. Ты совсем бледный.
Она взяла мою руку и какое то время считала пульс.
- Девяносто три. Много. Ляг.
Она попыталась уложить меня, но я вскочил как ужаленный. Пришлось сделать вид, что глотаю злосчастную таблетку. Поблагодарил и вылетел из покоев.
Ну сволочь Рита. Продемонстрировала свой сексодром. Я вернулся в зал. Таня уже была там. Я снова ухватил ее и поволок на танец. Она чувствовала себя виноватой за то, что подсудобила не те таблетки и пыталась что-то объяснять. Я заверил ее, что чувствую себя великолепно, она успокоилась и заговорила о том, сколько сил и здоровья угробила на своей работе. А я поглядывал на дверь. Та открывалась и закрывалась, мои однокурсники сновали туда-сюда. Риты среди них не было.
Я опять кого-то толкнул. Оказалось Березину. В этот момент рядом вырос Шарыпин.
- Ну, Любаш, теперь готова рассказать о себе правду?
Он нацелил на нее объектив. Березина заверещала.
- Славик, дурак, выключи сейчас же.
Тот отвел камеру.
- Ты с ума сошел? Хочешь заснять как я танцую с каким-то мужиком? У меня, кстати, муж есть.
- Ага,- сказал Шарыпин многозначительно,- Уже кое-чего мы добились. У тебя есть муж. Хорошо, пойду найду кого-нибудь без мужа.
- Я без мужа,- сообщила Эмма Вишнякова.
Она танцевала с Колей Дубовым из своей третьей группы. Шарыпин подошел к ним.
- Коля, а ты не против, если я запечатлею тебя с Эммочкой?
- Я против? С такой классной девочкой?
- У тебя же жена, Коль.
- Ну и пусть обзавидуется.
- Тогда начнем. Вы танцуйте, а я буду снимать.
Они кружили по залу, а Шарыпин смешно прыгал вокруг них.
- Эммочка, расскажи, как ты живешь?
- Нормально. Живу в Преображенске, работаю главным экономистом в тресте «Центрмонтаж».
- Продолжай, Эммочка.
- Была замужем, теперь разведена. Дочке пять лет.
- За границей бывала?
- В Болгарии, ГДР, а в прошлом году ездила в Чехословакию.
- Что ты хочешь от жизни?
- Мужа хорошего.
- Богатого? С машиной, квартирой?
- Обычного. У меня есть и машина и квартира.
Шарыпин выключил камеру.
- Ребята, вот она удача. Классная женщина и все есть. Женись и живи в раю.
- Ага,- прошипела мне на ухо Таня,- У Эмки такие запросы. Не в рай, в ад попадешь. У нее нормальный муж был, она его поедом ела.
В этот момент в зал вошли Рита с Гольдманами. У меня второй раз за день кольнуло сердце. Не хороший симптом.
Расселись за столы. Слово опять взял Лева.
- Друзья, мы выпили за младшего брата…
Зал загудел.
- Нет, нет, я не ошибся. Сначала родился Борис, а потом Виктор. С разницей в двадцать минут.
Лева замолчал и обводил нас черными хитрющими глазенками призывая порадоваться «тонкой» шутке. Все поняли, чего он ожидает и засмеялись вяловато.
- Друзья,- Лева воодушевился не на шутку,- Теперь я расскажу вам другую историю. Вот этот корпус вместе со всеми залами, в том числе и с этим великолепным, в котором мы заседаем, должны были снести. Виктор через министерство решил много вопросов. С землей и т. д. Но вот денег на восстановление корпуса министерство выделило не много. Маленькие крохи песчинки. И тогда Борис напряг профсоюзы, дирекцию завода. Изыскали средства, наняли рабочих согласившихся строить во внеурочное время без доплат. И вот результат налицо. Давайте выпьем за Бориса. Здоровья ему и счастья.
Опять прокатилось:- «Урааа».
Выпили.
- Витьке только счастья пожелал, а этому еще и здоровья,- прошептал Прокофьев.
- Наверное, знает, что у Витьки здоровье и так есть,- сказал Толик.
- Понятное дело. Жена, любовница. Без здоровья никуда.
- Ты заткнешься или нет?- прошипел я.
- А чего ты мне указываешь? Не нравится, вали за другой стол. Иди вон с Витькой поцелуйся.
Я встал и вышел из зала. Успокаивался минут пять, потом зашел назад. Сидоров и Каталкин перебрались за соседний столик. Я сел рядом.
- Задолбал этот алкаш,- сказал Толик,- Нажрался и несет всякую хрень.
К Березиной подошел Шарыпин.
- Любасик, ты готова?
Любасик кивнула.
- Давай Слав, включай свою камеру, только вопросы задавай попроще.
Славик навел камеру.
- Давай начнем с самого простого. Расскажи о себе.
- Я живу в Преображенске. Муж, двое детей. Сын и дочь. Сыну шесть, а дочке восемь. Работаю на силикатном заводе главным бухгалтером. Учусь заочно в Ленинградском экономическом на пятом курсе.
- Ты считаешь себя успешным человеком?
Люба отвела взгляд от объектива и посмотрела на соседей по столу. Те дружно закивали головами.
- Ну, в принципе, да. Муж директор силикатного завода, живем хорошо. Ездим на юг каждый год. За границей были два раза. Дети хорошие растут. Чего еще надо?
- Чего ты ждешь от жизни?
- Ребенка.
Она расхохоталась.
- Я пошутила. Вспомнила фильм. Ничего я не жду. У меня и так все есть.
Славик выключил камеру.
- Ну вот, а ты боялась. Лучшее интервью сезона.
Я заметил как Эмма надулась и обожгла Березину презрением.
- Как это может быть?- прошипел Сидоров,- Муж директор, а жена главный бухгалтер.
Он договорить не успел, а с соседнего стола на него обрушились.
- Муж директор первого силикатного, а Люба работает на втором.
Сидоров попытался оправдаться, но его не слушали.
- Даже если бы мы работали на одном заводе, какое кому дело?- негодовала Люба.
- Да успокойся ты. Я извинился,- огрызнулся Толик.
- На хрена мне твои извинения. Сидите там и кости перемываете как бабы базарные.
Толик взвился.
- Я сказал и извинился, а ребята вообще не при чем.
- При том самом. Я всегда говорила, что в первой группе одни долбанутые,- шумела Люба.
В зале захихикали и взоры оборотились на Гольдманов. Рита сияла и смотрела на меня с выжидательным злорадством, а Витю стукнула кулачком в бок и засмеялась. Люба поняла свою оплошность.
- Вить, Борь, к вам это не относится. Мы тогда вас все жалели. Такие ребята попали в такое болото. Правда, девчонки?
Девчонки нестройно закивали головами, а Люба столкнулась взглядом с Лопатиным.
-Ты, Славик тоже не такой,- поправилась она быстро,- Мы тебя тоже жалели.
- Ну славу богу,- сказал Лопатин под дружный смех.
- А я?- спросил Шарыпин с дурашливой ухмылкой.
Люба перевела взгляд на него.
- А ты как раз типичный представитель первой группы. Ты зачем сейчас снимаешь? Кто тебя просит? Выключи немедленно камеру.
Шарыпин подчинился, но смотрел на Любу не добро.
Я бы на месте Сидорова промолчал. Стоит ли обращать внимание на слова подвыпившей слегка распоясавшейся дамы? Но Толик ринулся, как бык на красную тряпку.
- Слышь ты, лучшее интервью сезона..
Я опять поймал Ритин взгляд. Чего она ждала от меня сейчас? Что бы я угомонил соседа, или накинулся на Березину?
- Сидоров, прекрати,- сказала громко Бухарина,- Будь умнее.
Березина вскочила из-за стола. Ее силой усадили на место и начали успокаивать. Она все равно выбежала из зала. Следом вышли две ее соседки.
- А кто-то говорил, что первая группа не дружная,- съязвила Рита,- А они вот взяли и победили.
И опять стукнула Витю кулачком. Он начал что-то говорить ей улыбаясь, она улыбалась в ответ.
Появилась Лида Моисеева, одна из соседок Березиной и прямо с порога накинулась на наш столик.
- Ну чего радуйтесь, довели женщину до истерики.
Она прошла на свое место. Ее спросили.
- Напилась валерьянки,- ответила она,- Может, сейчас вернется.
На несколько минут повисла неловкая тишина. Бухарина наконец предложила.
- Ребята, давайте по последней и пойдемте на пляж. Так купаться хочется.
В этот момент дверь распахнулась и зашли Березина с подругой. Прошли на свои места. У Березиной были заплаканные глаза.
- Специально сука глаза не вытерла,- прошипел Толик тихо-тихо, так, что я едва его расслышал.
Наполнили стаканы и хотели выпить.
- Стойте,- закричал Шарыпин,- Я сейчас возьму еще одно интервью и тогда уж выпьем. Как раз повод будет.
Он подошел к Игорю Барышникову бывшему студенту второй группы.
- Игорь Михайлович,- начал он торжественно,- Вот я и добрался до вас.
На лицах присутствующих промелькнуло удивление. Так официально Славик еще ни к кому не обращался.
- Расскажите о своей жизни,- продолжал Славик.
Когда то Игорь занимался самбо и немного боксом. Невысокий, но широкоплечий и жилистый. Волевой широкий подбородок с ямкой посередине, узкие губы и глубоко посаженные черные глаза. Черные волосы с проседью на висках.
- Живу в Зеленограде,- начал он,- Работаю на заводе начальником цеха. Женат, двое детей. Вроде все.
Рита с интересом поглядывала на Барышникова. Давным-давно она считала его не далеким и примитивным и смотрела пренебрежительно. Интересно, знает ли она где довелось побывать Игорьку в самом начале восьмидесятых? Судя по всему, знает Шарыпин.
- Игорь,- спросил Славик,- Ты ведь служил в армии?
- Служил.
- Где?
- Нуууу... Сначала в Саратове... А потом немного южнее.
- В Афганистане?
- Да.
Шарыпин обвел нас взглядом.
- Игорь, сейчас много пишут о том, что это была стратегическая ошибка, но мы то все понимаем, что от этого ваша служба не стала менее героической. И долг вы свой выполнили, и награды получили достойно. Поэтому ты не тушуйся, а говори прямо. Пришлось повоевать?
- Пришлось. И не мне одному,- Игорь взглянул на меня смущенно.
Я, молча, сказал губами «нет». Он понял и отвел взгляд.
- Ты имеешь награды?
Он все знал этот пройдоха Шарыпин. А может и не он один. Я взглянул на Риту. Она не отрываясь, как завороженная смотрела на Барышникова. О его судьбе она слышала впервые. И Гольдманы выглядели удивленными. И Бухарина.
- Орден и медаль,- ответил Игорь.
Зал зааплодировал. Громче чем при расставании с Рубинштейном. Рита не щадила ладоней.
Славка дождался когда рукоплескания закончатся и спросил:
- Ты был ранен?
- Да.
- Серьезно?
Игорю стоило большого труда не смотреть на меня. Я чувствовал. Все-таки, на мгновение поймал его виноватый взгляд.
- Довольно серьезно. Пуля пробила легкое и прошла навылет.
Ему аплодировали стоя. И я тоже. Громче всех.
Измайлов и здесь нашелся.
- Друзья, друзья, не садимся. Давайте выпьем за здоровье Игоря Михайловича Барышникова. Слава, продолжай снимать.
Я осушил стакан и сел на стул. Рита со стаканом в руке прошла к столу за которым сидел, вернее стоял Барышников. Его пытались усадить, но он стоял со всеми вместе. Рита подошла к нему, звякнули стопки коснувшись друг друга.
- За тебя Игорь,- сказала Рита.
И все последовали ее примеру. Зазвенела посуда. В этом звоне я увидел Ритины глаза. Она так смотрела на меня. Как будто увидела вдруг подлинную мою суть. Мне стало стыдно перед ней. Я вскочил с места. Сидоров все понял правильно и наполнил мой стаканчик. Я подошел к Барышникову и ждал пока он не перечокается со всеми. Наконец, мы оказался одни. Все уже сидели за столами и оживленно обсуждали услышанное. Слово «Афган» крутилось в разных вариациях. А мы стояли друг против друга с поднятыми на уровень груди стаканами и молчали. И кто-то вдруг спросил удивленно:- «А чёйто вы?»
Мы очнулись, грохнули стаканами, и я вернулся на место. Обернулся, а он еще стоял.
- Ну все, а теперь на пляж,- приказал Гольдман. Тот, которого звали Борисом.
И мы пошли.
- Я всех девчонок обзвонила, чтобы взяли купальники. И ребят всех. А до тебя не дозвонилась,- говорила виновато Таня.
- Не переживай, я все равно не буду купаться. С утра горло побаливало.
- Чудак, вода, знаешь какая теплая?
Она вдруг вспомнила.
- Как твоя голова? Может, тебе пить не надо?
Я едва ее успокоил.
По узкой тропке между сосен и зарослей папортника мы спустились к Нагорке. Неширокая речка, метров сто, не больше, но вода поразила чистотой. Песчаный пляж, ухоженные чуть выгоревшие на солнце лиловые зонтики. Даже лежаки были приготовлены и стояли стопками на краю пляжа.
Скинули одежду и бросились в воду. Все кроме меня. Таня посмотрела виновато и ушла с остальными. Я попытался разглядеть Риту среди плескавшихся тел и не нашел. И Гольдманов не было видно. Они вдруг появились. Два брата со своими спутницами. Братья сбросили «Адидасы» и тапки. Смуглые волосатые мускулистые торсы слегка обросли канцелярским жирком. Выглядели Гольдманы впечатляюще.
Лена сняла платье и стала похожа на худенького подростка акселерата с тощими ягодицами, облаченного в женский купальник.
Рита медлила. Она из всего могла сделать представление. Уж тем более из своего раздевания. Сарафан соскользнул с ее тела. Мне сразу захотелось прикоснуться к Рите. Хоть слегка. Но я стоял на месте как истукан, и она подошла сама. Гольдманы ушли к воде и увели Лену, а мы стояли и молча смотрели друг на друга.
- Плавки не взял?- спросила она.
Я кивнул.
- Что же тебя Бухарина не предупредила?
Я пожал плечами.
- Жалко тебя. Такое солнце. Хоть рубашку сними.
Я молчал.
- Ну я пошла.
Я смотрел вслед уходящей русалке в темно зеленом купальнике. Она зашла в воду и смешалась с толпой. Я потерял ее из вида, вдруг опять различил. Она отплыла в сторону и легла на спину рядом с Игорем Барышниковым. О чем-то они говорили. Вдруг она взглянула в мою сторону и наверняка поняла, что я смотрю на нее. Я развернулся и пошел по тропинке к санаторию.
Рита всегда любила героев. Сегодня героем стал Барышников, и она снизошла к нему. Когда то героем был мой двоюродный брат Юра.
Я зашел в номер. Прокофьев похрапывал на своей койке. Я лег на свою и сразу уснул.
Мне приснился Афганистан. Раскаленное небо и песок. И камни раскаленные, и мы тоже. Нас трое. Я, Игорь Барышников и Андрей Оборочану. Я командир первого взвода, Игорь- второго, а сержант Оборочану - зам. ком. взвода у Игоря. Мы идем вразвалку, разморенные жарой, мы не чувствуем опасности.
Автоматная очередь из-за камней, я бросаюсь за валун и стреляю ответно. Тело застревает в каменной ловушке, а «Калаш» дробно стуча по камням, летит вниз. Я делаю прыжок, успеваю схватить ремень прежде чем пространство вокруг взорвалось фонтанами песка и каменной крошки от автоматных очередей.
Теперь мы лежим за камнями на гребне. Я и Игорь. А молдаванин лежит под скалой на тропинке с простреленными ногами. Я смотрю на Игоря. Он посерел и постарел за несколько минут. Его глаза плавятся на солнце. Я понимаю, что он не уйдет без своего «замка».
Я пытаюсь остановить его.
- Его не убивают, ждут нас. Как только ты подойдешь к нему, из тебя сделают решето.
Бесполезно. Он сильнее и знает приемы. Я отлетаю в сторону, он бросается вниз, и я нажимаю на курок трофейного «Калаша». Перед глазами вдруг вспыхивает видение. Залитый солнцем зеленый город Кишинев. Когда то я бывал в Кишиневе, а Андрюха прожил в нем восемнадцать лет.
Я проснулся. Меня разбудил Сашка. Я уставился на него непонимающе.
- Ты стонал жутко. У меня аж волосы дыбом. Что тебе приснилось?
Я сел на койку. Сердце громыхало в груди. Ничего себе отдохнул. Взглянул на часы. Без пяти шесть.
Я завидовал. Они были такими счастливыми. Первыми прошли Гольдманы и Рита с Леной. Рита увидела меня и остановилась.
- Проторчал здесь?- спросила она, смешно сморщив носик,- Мне очень тебя жалко.
Я вышел из корпуса. Вездесущая Таня курила у парапета.
- Ты далеко?- спросила она тоном матери наставницы.
- Пойду прогуляюсь.
- Прости, что я про плавки тебе не сказала.
- Не забуду до конца дней.
Я спустился по лестнице и свернул в первую попавшуюся аллею.
- Через час собираемся в зале,- крикнула Таня вслед.
С реки веяло свежестью. Несколько голов мелькало среди голубой глади. На берегу возлежали три пышнотелых матроны и какой-то жилистый пенсионер подбоченясь ловил лучи уходящего дня. Я оглянулся. Здание корпуса терялось за макушками сосен. Разделся и рысцой забежал в воду. Жаль, что Рита не увидит как я плаваю. Несколько раз пересек реку, переходя с кроля на брасс и с брасса на баттерфляй. Добился результата. Матроны приподнялись с лежаков и разглядывали меня. Сразу расхотелось «тарзанить».
Вот то место, где Рита беседовала с Барышниковым. Вон камень на берегу. Как раз напротив него она лежала на спине, и река плескалась на ее груди. Я лег на спину, замер и увидел небо, которое совсем недавно видела Рита. Вон то облако, тихо уплывающее вдаль, может быть успело увидеть русалку. Рита лежала здесь, и облако смотрело сверху. Если бы этим облаком был я… Спустился бы и дотронулся до Риты прозрачными руками.
- ВОВКА!!!
Я вздрогнул от неожиданности, вода попала в нос.
На берегу стоял Барышников. Я вышел из воды.
- Тебе Танька говорила, что в семь собираемся?- спросил Игорь.
- Говорила. А сейчас сколько?
- Десять минут восьмого.
- Вот черт, задумался. А ты почему здесь?
- Собрались в зале, а тебя нет. Танька сказала, что ты пошел по аллее в сторону бора, а я смикитил и сюда. Почему ты не хочешь, чтобы они узнали про Афганистан? Тоже считаешь позорной войной?
- Нет, не считаю.
- Шрамов стесняешься? Ты ведь честно их заработал.
Я посмотрел на Игоря, и он замолк.
Матрон на пляже уже не было, а пенсионер продолжал принимать солнечные ванны.
- Вы здорово плаваете,- сказал он,- Разрядник?
- Вроде того.
Я отошел в кусты и отжал плавки. Оделся. Хорошо, что брюки темные.
- Ну а мы, что лучше что ли?- Игорь заметил мое смущение,- У девчонок все подолы промокли и ничего.
Плевал я на мокрые штаны. Просто теперь Рита догадается где я пропадал.
Из зеленого зала доносилась музыка. Полонез Огинского «Прощание с родиной». Давным-давно я сходил с ума от этой мелодии. Рита часто играла полонез для меня. Вечер. Я завораженно смотрю как порхают по клавишам ее пальчики.
Рита играла на пианино. Рядом стоял Гольдман и смотрел на ее руки. Он любил, как и я этот полонез? Догадывался ли он, что для меня значит эта музыка? Для кого играла Рита?
Она вдруг закончила играть и закрыла крышку.
- Старик,- сказал Витя Гольдман,- Ты ведешь себя не солидно. Заставляешь себя ждать. Что мы в детском саду что ли?
И все смотрели на меня с упреком. И Рита, кажется, тоже.
- Извините. Я думал, что мое отсутствие никто не заметит.
Я пристыжено сел на свое место. Прокофьев тоже перебрался за наш стол. Был он трезв и угрюм.
- Из-за тебя начать не можем,- проворчал он.
- Могли бы начинать. Семеро одного не ждут,- огрызнулся я.
- Мы так и говорили. И Витька сказал:- «семеро одного не ждут». А Рита что-то начала нашептывать ему, он плюнул и предложил подождать.
Я взглянул на Риту. Она упоенно общалась с Гольдманами. Лена заливалась соловьем. Шарыпин дефилировал у их столика. Наверное, хотел «допросить» хозяев торжества. Витька что-то сказал ему и засмеялся. Я поймал мгновенный взгляд Риты и понял, что Славику назначили меня.
Лева Измайлов подскочил, как мячик.
- Друзья, давайте выпьем за этот прекрасный вечер.
Выпили и порадовались, что Лева научился быть кратким. Около меня вырос Шарыпин.
- Ну Владимир, и до тебя очередь дошла. Готов исповедаться?
- Нет,- рявкнул я прямо в камеру.
Шарыпин посмотрел на Гольдмана, тот пожал плечами.
- Чего вы перемигиваетесь?- спросил я Славку,- Решили из меня дурачка сделать?
- С ума сошел? А почему ты не хочешь о себе рассказать?
- Давайте решим так,- сказал я,- Кто хочет, тот пусть дает интервью хоть сто раз. А к тем, кто не захочет, не приставайте. Мало ли какие у человека могут быть причины?
- А какие могут быть причины?- спросили громко из-за соседнего длинного стола.
Я увидел Юру Седова. Когда то он учился вместе с Ритой и был по ее словам страшным занудой. Родитель его занимал важный пост в Преображенске.
Я хотел объясниться, но Седов замахал протестующе руками.
- Ты не перебивай. Я твою мысль прекрасно понял. Мы все поняли. Правда, ребята?
Он победно оглядел зал.
- Мы учились вместе пять лет, вместе вкалывали в стройотряде и на картошке. Вместе в кабаках сидели и отбивались от деревенских. Мы выручали друг друга. Сегодня встретились и опять все вспомнили. И весь этот вечер будем вспоминать и завтра полдня. А ты считаешь, что мы скурвились. Да даже не так. Ты считаешь, что мы всегда были поганцами, что завидовали друг другу, ненавидели тех, кто успешнее нас, кто большего достиг. Так ты считаешь?
- Ты не то говоришь,- взвился я.
- То я говорю. Кто не захочет давать интервью? Тот, кто не многого добился и боится, что над ним начнут издеваться. Это не я, это ты так считаешь. Это твои мысли я излагаю. Не хочешь говорить о себе, не говори. Не больно то и интересно. Тоже хрен с горы выискался. А других не надо приплетать. Ну, что, я не прав?
Он смотрел на собравшихся, а особенно на Гольдманов.
- Прав, прав,- закивали однокурсники.
Рита не смотрела на меня. Я остался в одиночестве. Вокруг меня пили, смеялись и шутили, а я оказался изгоем.
Встал и вышел в коридор.
Я лежал на койке и смотрел в потолок. Я не жалел, что явился на встречу. Увидел Риту, и пусть сказали мы друг другу всего несколько слов, тусклость жизни, охватившая меня в последние дни, прошла. Ритино лицо маячило передо мною странно расплываясь в расплавленной дымке.
Барышников смотрел страшно.
- Он мертв, его нет,- яростно прошипел я,- Попытаешься спуститься, прострелю тебе ногу.
Он молчал, а глаза его наполнялись ужасом.
Я проснулся. В дверь стучали.
- Войдите,- хрипло крикнул я. Ужас сна не проходил.
Зашла Бухарина, а следом - Рита. Таня села на стул, а Рита осталась стоять прислонившись к стене. Я молча взирал на них.
- Володя, хватит дурить, пошли в зал,- попросила Таня.
- Чего-то не хочется. А ты-то чего суетишься?
- Я тебя пригласила и считаю себя ответственной.
Рита перебила ее.
- Тань, я с ним сама поговорю.
- Я могу уйти,- вскинулась Таня.
- Если тебе не трудно.
Таня зыркнула на меня недобро и выскочила из номера.
- Не боишься оставаться со мной наедине?- я пытался шутить.
- Кого мне стесняться?
- А Витек?
- Да, Витек это серьезно,- протянула Рита и опустилась на стул передо мной.
- Ты озлобленный на всё и на всех,- продолжала она с сожалением,- Я знала тебя совсем другим. Хотя, наверное, в тебе и тогда что-то было.
Она смотрела на меня и ждала ответа, а я молчал.
- С таким настроением нельзя приходить к людям,- сказала она, не дождавшись ответа,- У нас у всех своих проблем выше крыши и смотреть на твои капризы сил нет.
- Какие капризы? Ты о чем, Рита?
- Ты заметил, что кроме тебя в зале еще тридцать человек? Всем, естественно, не угодить. Кому то одно нравится, кому то другое. А тебе ничего не нравится.
Она сбавила тон и в голосе промелькнуло сочувствие.
- Я тебя понимаю. Витю с Борей так разрекламировали. Но это не их минус, а таких как Измайлов. Я сама не могу терпеть подхалимаж, тем более такой беспардонный.
Опять мы молча рассматривали друг друга.
- Думаешь, если бы ты рассказал о себе, ребята над тобой посмеялись бы?
И опять я не ответил. Хотел, чтобы она выговорилась до конца.
- Тебе наплевать на ребят, да? Я знаю, тебя их мнение никогда не интересовало.
Я не выдержал.
- Почему наплевать? У меня если помнишь, есть самолюбие.
- Скажи, ты своей жизнью доволен?
- Вполне.
- Чего же ты застеснялся? Разве дело в должности? Витя вон куда залез. Думаешь, он так уж счастлив? Поверь мне, нет.
- Тебе лучше знать,- сказал я резко.
Она посмотрела удивленно. Чему она удивлялась? Может она не видела во мне мужчину и относилась как к подружке, которой можно поведать свои интрижки? Или столица развратила ее до предела?
- А Игоря взять. Я Барышникова имею в виду. Представляешь, сколько ему пришлось хлебнуть? Пуля пробила насквозь. Ты ушел с пляжа и не видел, а мы потом смотрели. Шрамы на груди и спине. Так страшно. Девчонки плакали.
- И ты тоже?
- А что я не такая как все, что ли? Представляешь, ему было только двадцать три.
- Там и восемнадцатилетние гибли.
Она посмотрела на меня как на слабоумного и сказала с досадой.
- Я же не об этом. Просто тебе-то уже на девять лет больше, а ты в подметки ему не годишься. Бери с него пример.
- Я видел как ты с ним в речке плескалась. Чего он тебе поведал?
- Володя, при чем тут это? Ты понимаешь о чем я говорю или нет?
Если бы она знала, что стучится в распахнутую дверь. Я не хотел ничего объяснять ей насчет себя. Какой смысл?
- Твои Гольдманы все сделали не правильно,- сказал я,- С санаторием придумали хорошо, ничего не скажешь, а Шарыпин с камерой – лишнее. Заснять встречу, конечно, можно, но без копаний в биографии. В кино все получилось прекрасно, а в жизни будет по-другому. Вот увидишь.
- Ты сгущаешь краски.
- Нет, не сгущаю. Вспомни, еще в семидесятые ты говорила, что человек начинается с кандидатской. Так тогда время было намного человечнее. А сейчас?
И мы заспорили. Рита пыталась доказать, что наступает эра совести, а я возражал.
- Ты всегда все видишь в черном цвете,- говорила она,- Ты не пробовал приложить силы и что-то поменять в своей жизни? Попробуй и поймешь как здорово жить когда впереди открываются перспективы. Просто надо работать упорно каждую секунду жизни.
- Как твой отец?
- Как он, как я, как Витя с Борей, как многие-многие, которые чего-то добились в жизни. Ты вот сейчас боишься, что на тебя не так взглянут. Знаешь почему? Потому что десять лет ты профукал, извини за выражение. А мы пахали. Теперь у тебя развился комплекс. Боишься, что кто-то над тобой посмеется.
- Рита, так и будет.
- Нет, Володя. Ну, может, над вашим Прокофьевым и посмеются. Так он ведет себя... Извини меня. Дронов из моей группы тоже перепил. Он, кстати еще в институте любил выпить. Из третьей эти двое… Я фамилии забыла. Так они сами виноваты. Алкаши несчастные. Кстати, Бухарина не всех подряд приглашала. Там такие алканавты всплыли. Двое даже в ЛТП бывали. Кстати, один из твоей группы. Сафронов, кажется.
- Был такой.
- Ну так вот. Здесь собрались не самые последние люди. И ты среди них.
Она замолчала и почему то пристально глядела в глаза.
- Слушай, Вов, откуда у тебя взгляд этот взялся? Брррр.
Рита передернула плечами.
- Ты раньше так не смотрел.
- Прости.
Я отвел глаза.
- Наш директор ужасно смотрит. Прямо давит взглядом. У нас нормальные отношения, а я все равно теряюсь,- она поднялась со стула,- Ну все, прекращай саботаж, пошли к ребятам.
Я послушно встал с койки и пошел следом за ней.
В зале гремела музыка, пары кружились в вальсе.
- Пригласи меня,- попросила Рита.
Мы танцевали, я слегка сжимал ее талию.
- Спасибо,- прошептала Рита.
Я изумился.
- За что?
- За то, что не стал вспоминать о прошлом. Я боялась этого. Боялась, что ты начнешь опять все перебирать.
- С чего ты взяла? Прошло десять лет, и все поросло быльем.
- Ты все забыл?
- Забыл.
- Врешь. Ты все помнишь.
Что-то екнуло в сердце, и я не ответил. Так мы и дотанцевали. Молча.
Я проводил ее до столика и поймал насмешливый взгляд Гольдмана. Наверное, он меня вообще никем не считал, потому что в его глазах я не разглядел даже намека на ревность.
Рита села за столик сразу забыв про меня. Они оживленно заговорили. Я вернулся за свой стол. Сидоров разливал водку.
- Где ты работаешь?- спросил он.
- В Приволжске.
- Где? Кем?
- На заводе.
Я ощутил Ритину талию под рукой и вдруг запоздало почувствовал нежность, исходящую от Риты. Всплыла последняя фраза. «Ты все помнишь». Как поняла она, что я в самом деле все помню?
Надо бы забыть, а память предательски обнажает каждую секунду наших встреч. Между нами пролегло много лет. И Юрка и Женька... И Гольдман. Невозможно найти дорогу к друг другу…. Но может она есть, эта дорога?
До меня дошло, что Сидоров что-то спрашивает. Я взглянул на него непонимающе. Он щелкнул пальцами перед моим носом.
- Алле, ты где?
- В п…е.
- Я так и понял. Хотел узнать, сколько ты получаешь.
- Мне хватает.
- Хватает на что? На хлеб или на масло?
Я понял, что он не отстанет от меня.
В этот момент около нашего столика блеснул объектив Славкиной камеры.
- Ну, Толян, теперь ты. Готов?
Сидоров сразу забыл обо мне и расплылся в улыбке. По-видимому, он уж давно ждал минуты своего триумфа.
- Я живу в Серпухове, работаю на заводе начальником технологического бюро в отделе главного технолога. Год назад вернулся из командировки в Бангладеш.
По залу опять прокатился шумок.
- Ты был там же, где и твой друг,- уточнил Славик.
- Ага. Вместе были.
- Кто из вас больше добра нажил?
Сидоров говорил, а я скользил взглядом по лицам однокурсников. Мой сосед Прокофьев не скрывает зависти, а может, не может скрыть. Эмма смотрит безразлично, Барышников думает о своем, его соседи по столу, фамилии которых я благополучно забыл, явно раздражены. Наверное, тем, что не преуспели так как Сидоров. Березина смотрит на Толика с ехидной усмешкой, Витя Гольдман со злорадной. Последний вопрос Шарыпина про добро явно его развеселил. Он что-то зашептал Рите на ухо. Та вдруг взглянула на меня как то странно.
- Мы оба не хило заработали,- ответил Толик.
- А личная жизнь как?
- Женат, двое детей. Как положено.
- Ты считаешь себя состоявшимся человеком?
Сидоров задумался. Взглянул на меня, потом на своего приятеля, словно искал подсказку.
- Ну Толян, не тяни,- торопил Шарыпин.
- Если встретимся через двадцать лет, я отвечу на твой вопрос. А сейчас я пока еще полуфабрикат.
В одной группе с Ритой учился Сабуров. Кажется, его звали Юрием. Крупный плечистый парень с легкими монголоидными признаками на лице. Сейчас он сидел среди своих одногрупников затылком ко мне. Я видел его широкую спину, мощную шею и копну черных как смоль волос.
- В точку,- вдруг воскликнул он и поднялся со стула,- Я определение для нас не мог подобрать. Толян молодец подсказал. Ребята, извините, но мы и правда полуфабрикаты. Вы только меня не перебивайте, я сам собьюсь. Мы все полуфабрикаты. Все. Это как марафонский бег. На отметке десять лет лидирует такой то. А ведь главное,- кто первым придет к финишу.
- В смысле, кого первого вынесут вперед ногами?- сказал Лопатин, и все засмеялись.
Рита тоже смеялась и опять взглянула на меня. Я сделал вид, что мне тоже смешно.
- Да не то. Не перебивай,- огрызнулся Сабуров.
Его свербила мысль и шуток он принимать не желал.
- Ребята, девчонки, ну вы же поняли о чем я. Сейчас вперед вырвались те у кого была фора. Мы начали забег с разных отметок.
- Мудрёно,- сказал Лопатин.
- Чего тут мудреного? Ты то сам с чего начал?
Лопатин насторожился. Я сразу представил его в роли партийного секретаря, услышавшего сквернословие в адрес КПСС.
- Мы все,- тут Сабуров замялся,- Ну, в основном, все начинали с мастеров, технологов, конструкторов. А ты сразу стал инструктором в Горкоме комсомола, а через год вторым секретарем. Просто так, что ли?
Все знали, что не просто так. Отец Лопатина работал в обкоме партии.
- Или вот, Таня,- продолжал Сабуров,- Звезд с неба не хватала, но отец работает в главке.
- Не надо папу приплетать,- возмутилась Бухарина,- Я сама всего добилась.
- Да уж фиг. Ты три месяца отработала технологом, и тебя назначили заместителем главного бухгалтера. С образованием инженера – механика.
- Я почти два года была технологом и год начальником бюро. Не знаешь, не говори.
- А я тоже, по твоему, всего по блату добился?- спросил мой сосед Сидоров.
Сабуров повернулся к нам.
- А чего ты добился такого? Начальник бюро. Блин, какая карьера. Шмотки из загранки привез? Да им через пять лет грош цена будет.
- Точно,- злорадно заверещала Березина,- Добился он. Я уже две машины поменяла, дом двухэтажный построила. Двести квадратов площадью. А от «видака» уже тошнит.
Толик густо покраснел и смолк. Березина торжествовала, но не долго.
- А ты, Лена, помолчала бы,- сказал Сабуров,- Знаю я ваши силикатные заводы. И первый и второй. Первым твой муж руководит, а вторым Аркадий Семенович Васильчук лучший друган твоего мужа. В выходные пулю расписывают вместе. Я все знаю, не возражай.
- Ну и что? А кто запрещал играть в преферанс?
- Да я не о том.
- Пошел на хер
Бухарина вдруг подскочила как пружинка.
- Ну хорошо, плохие мы. Ты продолжай Сабуров. А то назвал три фамилии и в кусты. О Рите, например, скажи. Чего, слабо?
Сабуров пожал плечами.
- Почему слабо?
- Ну так скажи. Я, значит, блатная. А Рита?
- И Рита блатная. Это и так всем известно.
- Ну и что?- Рита была спокойна и насмешлива,- Я же не виновата, что родилась в такой семье. А тебе, Юра, не повезло. И что теперь? Так всегда в жизни бывает.
- Кому то все, кому то ничего?- возмутился Сабуров.
- Тебе тридцать с хвостом, а ты только сейчас до этого допер?
- Во, точно, Рит,- в восторге завопила Таня,- Ты, Сабуров, в каком мире живешь?
- Да погодите,- вдруг громогласно вмешался Борис Гольдман,- Чего вы на него накинулись? Он же не собирался никого обижать. Я то его мысль понял, надеюсь, правильно. Он имеет в виду, что судить о том, кто состоялся, а кто нет, можно только лет через двадцать. Есть такая поговорка:- «долго запрягает, быстро едет». А другой вроде запряг быстро, а потащился мелким шагом. Я, кстати, с Комаровым согласен. Давайте прекратим эти интервью, а то в глаза друг другу вцепимся.
- Ну вот,- подумал я,- Борька меня поддержал. Теперь интересно как отреагирует Рита. Повернется как флюгер?
Взглянул на нее. Она внимательно разглядывала стоящий перед ней бокал.
- Я и раньше склонялся к этой мысли,- продолжал Борис,- А тут вот Маргарита мое решение укрепила. Она тоже считает, что ничего путного не получится. Так, Рит?
Та кивнула головой и вдруг посмотрела на меня.
- А кассету?- спросил Каталкин,- Кассет теперь не будет?
- Почему? Будут. Всех, кто отстрелялся, запишем. Так, Славик? Ты чего там наснимал?
- Все. Я камеру не выключал.
- И нашу дискуссию заснял?- удивился Боря.
- Всю в подробностях.
- Это надо стереть,- категорично заявила Таня.
Борис не согласился.
- А почему? Пусть будет. На память. Зато все естественно, такое не сыграешь. И Станиславский бы не подкопался.
- Хорошо, только предварительно просмотрим,- не унималась Таня,- Ты, Рит, как считаешь?
- Мне все равно.
- Потому что ты одну фразу сказала и все. А я в дурацком виде тут орала.
- Я не виновата, что у тебя дурацкий вид.
- Чегооо? Ты на себя посмотри.
- Хватит, не ссорьтесь,- вмешался Борис.
Витя молчал. Сидел с отсутствующим видом сложив руки на груди.
- Ребята, давайте выпьем за встречу и танцевать,- почти приказал Боря.
Прокофьев догнал меня.
- Ты в сортир? Я тоже.
Я думал о своем, он шел рядом.
- Молодец Ритка. Я так мучился. Подойдет Шарыпа. Что я ему скажу? Отказаться как ты, я бы не смог.
Продолжение следует.