Операция

               
- Время?— потребовал информацию хирург, не отвлекаясь от манипуляций со скальпелем, зажимами и пинцетами.
- Пять минут тридцать,— ответ ассистента.
- Давление?
- По-прежнему.
"По-прежнему", в данном случае, означало — на уровне несовместимом с жизнью.
- Всё. Будем заканчивать. Сделали что смогли.
Это означало, что операция не удалась. Организм пациента не выдержал. Пациент — молодой человек, тридцати ещё нет. Недавно переехал в загородный дом. Новую жизнь начал. И на тебе. Лежит теперь на операционном столе без признаков жизни.

   Вал продал квартиру и купил дом в пригороде. Теперь в холодное время нужно топить котёл. И дорожки самому подметать. Но. В гараж можно заходить в тапочках и халате через дверь прямо из прихожки. Погреб тоже в доме. И садик и огородик под окном. А веранда? Это же блеск. А баня? И огромный сарай мастерская. С верстаками и стеллажами. Мечта.
   
   Собираться теперь стали у него. Шашлыки, пиво, баня, чай на веранде. Находились даже желающие позагорать с тяпкой на грядках.
На одном из таких пикников к нему обратилась с просьбой Надя. Надя художница. Не очень успешная художница и чтобы прожить, не брезговала халтуркой. На этот раз она подрядилась делать рисунки на могильных памятниках. Заодно, она получала комиссионные от продажи самого камня. Для такой работы студия не подходит и она обратилась к Валу с просьбой дать ей место в сарае.
- Да за-ради бога,— он и на большее для друзей готов,— вези сюда свои монументы.
- Может, и себе что-нибудь подберу,— пошутил Вал.

    Через пару дней подкатил грузовик и рабочие внесли в сарай десяток красивых каменных плит. Красный гранит, белый мрамор, розовый мрамор. Один камень совершенно покорил хозяина своей изысканностью.
- Индийский чёрный гранит,— пояснила художница,— его ещё не заказали. Стоит дороговато. Но для тебя могу скидку сделать. Не дай бог, конечно.
Вал оценил шутку, но к предложению отнёсся серьёзно. Возможность обладания такой красотой его чем-то привлекала. Это тешило его самолюбие и даже где-то наполняло гордостью. Он представил, как выгодно будет отличаться его памятник на кладбище среди одноликих простых надгробий.
- Знаешь, что, Надя,— с задумчивым видом произнёс, почти продекламировал, Вал,— когда пробьёт мой час, я хотел бы, чтобы мои кости покоились под таким вот камнем. С эпитафией. Сейчас, погоди, да, вот с такой эпитафией — попомни добрыми словами того, кто приходил повеселиться с вами.
И, несмотря на протесты, он вручил художнице стоимость надгробия из индийского чёрного гранита.

   В свои студенческие годы Вал умудрился заработать себе язву желудка. Но, после того, как защитился и женился, язва зарубцевалась и не беспокоила. Какие-то ограничения это всё равно накладывало. Не желательно поднимать тяжести, пить газированные напитки, кушать жирное и маринады. А в тот раз выдался очень жаркий день. Время поджимало. Надо было срочно переставить станок в сарае, чтобы освободить место под крупные запчасти. Пообедать некогда. Вал достал из холодильника кусок грудинки и бутылку пива. Грудинка попалась жирноватая. Наскоро этим перекусив, он пошел в сарай. Полюбовавшись в сарае на свой камень, Вал принялся за работу. Станок оказался тяжелей, чем можно было предположить. Сделав пару тщетных попыток, Вал решил, что надо идти за подмогой. И тут острая боль пронзила желудок.

  В больнице, куда его доставила скорая, сделали УЗИ и эндоскопию.
- Надо оперировать,— вынес вердикт дежурный врач.
 Вал был несогласен:
- Люди живут с язвой. У меня когда-то зарубцевалась и сейчас зарубцуется.
- В этот раз у вас прободная.— убеждал доктор,— Вы, конечно, имеете право отказаться от операции.
Тогда должны подписать свой отказ,— он протянул листок.
Вал подписал бумагу и собрался уходить.
- Какие планы?— остановил его врач вопросом.
- Завтра пойду в поликлинику. Начну лечение.
- Ни в какую поликлинику вы завтра не пойдёте. Через четыре часа вас снова привезут сюда, но уже в неоперабельном состоянии.
- Вы серьёзно? Я согласен на операцию.
Через пять минут он уже лежал на операционном столе.

Операция подходила к концу. Треть желудка пришлось удалить. Когда хирург уже приступил к зашиванию брюшины, у пациента стало резко падать давление. Вводимые срочным порядком, препараты эффекта не давали. В течение нескольких минут давление опустилось до уровня несовместимого с жизнью. Сердце ещё билось, но пациент умирал.

- Время?— потребовал информацию хирург, не отвлекаясь от манипуляций со скальпелем, зажимами и пинцетами.
- Пять минут тридцать,— ответ ассистента.
- Давление?
- По-прежнему.
- Всё. Будем заканчивать. Сделали что смогли.
  Это означало, что операция не удалась. Организм пациента не выдержал.
- Давление тридцать,— объявил ассистент.
- Ещё три кубика кодеина,— в голосе хирурга прозвучала нотка надежды.
- Давление сорок.
Это означало только одно. Произошло чудо и человек возвращался с того света.

Вал лежал в отделении реанимации после удачно перенесённой операции. Пластиковую трубку из его горла и катетер из члена уже вынули. Но по-прежнему оставались подключены капельница и датчики кардиографа. В палату вошёл хирург. В результате осмотра, он остался доволен состоянием своего пациента и решил высказаться:
- Ну и напугали вы нас, голубчик. Чуть вас не потеряли. Двадцать третье июня три часа пополудни считайте датой своего второго рождения.

Через два дня Вала перевели в общую палату и позволили встречи с посетителями. По двое, по трое пришли попроведовать все. Даже те, кого он знал мало и за своих близких не считал. Оказывается, зря. Зашла попроведовать и художница Надя.
- Как твой бизнес?— между делом поинтересовался Вал.
- Нормально. Два рисунка, вместе с камнями, реализовала. Ой, знаешь,— потупила она глаза,— я ведь твой камень продала.
- Как продала? Мой надгробный камень? Из чёрного индийского гранита?
- Прости Вал. Очень хорошую цену предложили.
- А поточнее скажи время. Ну когда сделка свершилась?
- Да и в тот же день, когда тебя увезли. Я ещё не знала, что тебя оперировать будут. Часа в три это было. Обещаю тебе точно такой снова достать. И компенсация с меня.
- Нет Надюша. Это я тебе должен. Очень много должен. И не надо мне больше надгробий. Нехорошо судьбу искушать.