Проснувшись, сел в кровати, хорошенько потянулся и зевнул. За окном ярко светит солнце. И голова, наконец, перестала болеть. О том, что произошло ещё пару часов назад, напоминают лишь открытые ящики шкафа, из которых грудой вывалена моя одежда, да пустые полки «уголка красоты», некогда забитого тысячей баночек и пузырьков. Катя, видимо оба чемодана набила именно косметикой, пожертвовав всем остальным в угоду собственной красоте. Хотя соблазнять подобных подростков она может и без капли косметики – достаточно показать грудь. Вот всегда удивлялся тому, сколько косметики покупают и, главное, используют женщины. Какие-то баночки, пузырьки, тюбики, спреи, кремы и мази, пенки и муссы, для ногтей и кутикулы, стоп и пяток, лица и жопы. И как тут не запутаться во всей этой передвижной лаборатории? Вот нам, мужикам, проще. Есть мыло – хорошо, нет – хер с ним, помоем харю шампунем. Нам ведь достаточно иметь всего одно средство, и называется оно «все в одном», но если и его не будет, то тоже ничего страшного.
Пока думал обо всей этой косметической дряни, чуть снова не уснул, но вовремя встормошил себя. Настроение, наконец, стало получше, погода на улице – тоже, так чего дома тухнуть? Я, кстати, стал замечать, что мое настроение все чаще бывает прямопропорционально зависимо от погоды за окном. Плохая погода – ужасное настроение, хорошая – настроение классное. Так что, если бы началась ядерная война и всех затащили в бункеры, то я бы наверняка впал в глубочайшую депрессию, но не оттого, что война и все такое, а оттого, что нет окон и непонятно, что за погода.
Натянув джинсы и футболку, умылся и стал разогревать обед. Тушеные овощи, филе курицы в хитрой панировке, салат из всякой дико полезной зеленой травы с помидорами – Катя хорошо позаботилась о том, чтобы наше расставание прошло для меня не так голодно. Да и какое расставание? Подумаешь, год жили вместе. Странно, что я раньше её не выгнал, а то какая-то пустая трата своего и чужого времени получается. Но, наверное, и это легко объяснимо: еда, секс, теплая подушка. Я – животное. Как и все мы, в большинстве своем. И нам нужна еда, секс и кто-то рядом - хоть кто, чтобы не чувствовать себя отшельником. Разве это правильно? Нет. Ведь я уже не так беден, чтобы питаться дома только из соображений экономии. Секс? В современном мире это вообще не проблема. Сейчас куда тяжелее найти хорошую книгу, чтобы скоротать вечер. Одиночество? А вот это, пожалуй, основная причина большинства отношений. И моих с Катей – тоже. Мы до дрожи в коленях боимся остаться одни. А что в этом одиночестве страшного, казалось бы? Страшно как раз то, что одиночество заставляет думать и задумываться. Только будучи один, начав разговор с самим собой, начинаешь понимать, ЧТО именно ты хочешь от этой жизни, ведь девяносто процентов отношений – это сожительство с целью ускорить жизнь, приблизить тот момент, когда думать не нужно будет. Люди боятся посмотреть правде в глаза. Боятся узнать, что их предназначение не газеты разносить, а делать этот мир лучше. Ведь каждый из нас из потребителя может легко превратиться в создателя – это пара пустяков. Смотрите: перестаньте мусорить и сажайте в месяц по дереву. Даже такими пустяками, вы уже измените этот мир. Представьте, что пять миллионов проживающих в Питере будут сажать по одному дереву ежемесячно – да через несколько лет Питер станет самым зеленым городом во вселенной. Но вместо этого мы продолжаем мусорить и гадить, не думая о будущем. Мы не хотим менять этот мир к лучшему, так как живя в говне, можно себя жалеть и причитать, мол, это не мы такие, а жизнь такая. Херня все это. Мы, и только мы – хозяева наших жизней. Мы можем запросто изменить этот мир, но не хотим почему-то. Хорошие дела теперь не в моде, в моде теперь мудачество и цинизм.
Я почему-то вспомнил о тяжело больной дочери Риты. Убрав грязную посуду в раковину, сделал несколько глотков воды из чайника и помыл руки. Потом сел на диван и достал домашний ноутбук. Следующие тридцать минут, проведенные в Интернете за изучением симптомов ДЦП и других детских болезней, поразили меня. С фотографиями, с видеозаписями, с комментариями родителей больных детей. Это все не может оставить равнодушным. Знаете, оказалось, что таких сильных мам, как Маргарита, не так много – часто биологические родители отказываются от детей, только услышав о болезнях. И это гнусно, мелко и противно. Разве дети виноваты, что родились не такие, как все? У них и так одна борьба за выживание впереди, зачем с первых дней-то от них отказываться, обрекая на скитания по больницам и реабилитационным центрам в компании чужих людей? Не понимаю этого.
На улицу я вышел с железобетонным намерением помочь миру, сделать город лучше. И тут началось самое веселое. Вы когда-нибудь пробовали помогать бабушкам и дедушкам переходить через дорогу, как в школе учили? Попробуйте! Я дважды был послан в баню, один раз получил пакетом по хребту, и ещё несколько раз бабушки грозились вызвать милицию. Решил завязать с бабушками и помогать остальным. Увидел на улице хрупкую девушку, которая тащила на себе огромные пакеты из супермаркета. Подошел к ней, говорю, мол, давайте помогу, но она выратащилась на меня, как на пришельца из космоса и, добавив скорости, убежала, ещё несколько раз оглядываясь – видимо, боялась, что буду преследовать с целью отобрать её жрачку. Дура! После этого решил, что хватит на сегодня помощи нуждающимся.
Дойдя до Гостинки, нашел ближайшую скамейку, сел и закурил, протяжно выпуская дым в горячий летний воздух. Настроение, как ни странно, великолепное!
- Молодой человек! – окрикнула меня сбоку толстая тетка с мегафоном в руках, - По рекам и каналам не желаете прокатиться? Мы через пять минут отправляемся.
А почему бы и нет? Я ведь ни разу так и не катался. Кивнул и, затушив сигарету, пошел за теткой.
Возвращался домой усталый, но такой довольный, что не описать. После экскурсии по воде, я обошел пешком почти весь центр, останавливаясь в сквериках поесть мороженого или просто посидеть на лавочках, ещё спокойно, никуда не торопясь, поужинал на террасе напротив Исаакиевского собора. И знаете, это был замечательный день, очень эмоциональный и насыщенный событиями, хоть и не был заранее спланирован. Я увидел столько красивых зданий и сказочных мест, которые в обычной беготне и не замечал. Последний раз, помнится, я так много пешком гулял ещё в школе, когда мы с друзьями поехали на день города, на салют, и не успели на последний поезд метро. Денег на такси не было, поэтому пришлось возвращаться домой пешком. Мозоли потом недели две ходить нормально не давали.
Когда зашел домой, налил себе чай и сел на подоконник с чашкой в руках – стол смотреть потрясающей красоты закат солнца, который всегда пропускаю из-за дел или работы. Я даже не заметил, как моим лицом овладела улыбка, искренняя и добрая. Не хотел улыбаться – ведь меня все-таки сегодня бросили, - но улыбка сама расползалась по лицу, не обращая внимания на все мои невзгоды и разочарования.
А в понедельник утром я вызвал к себе в кабинет Маргариту.
- Привет, Слав, - она улыбнулась и села на стул перед моим столом.
Ничего не ответил. Положил перед ней чистый лист бумаги и ручку. Она вопросительно посмотрела на меня.
- Пиши заявление по собственному желанию, - холодно буркнул я.
Видно, что она в замешательстве, но, не задавая лишних вопросов, взяла ручку и стала писать. Пока она пишет, я сижу и смотрю на неё. Сильная женщина. Не знай я, как сильно ей нужна эта работа, в жизни не подумал бы, что она ею дорожит – с такой легкостью написала заявление. Подписавшись внизу, отложила ручку и протянула мне заявление.
- Я могу уже идти, Вячеслав Сергеевич?
- Нет. Во-первых, Слава, мы, помнится, этот вопрос уже обсуждали. А во-вторых, выслушай меня до конца. У меня есть к тебе предложение. Считай это моей глупостью, дебилизмом или шизофренией третьей стадии, но я так решил. Короче, сейчас у тебя есть выбор. Первый вариант: мы сейчас рвем это заявление, ты возвращаешься к работе, а мы делаем вид, что этого разговора не было. Или второй, – я набрал побольше воздуха. – Или второй вариант: ты относишь это заявление в бухгалтерию, мы тебя рассчитываем, а с завтрашнего дня ты целиком и полностью занимаешься дочкой – ищешь нужную клинику за бугром, докторов, которые смогут сделать эту операцию ребенку, реабилитационный центр и прочую херню. А все расходы на операцию и реабилитацию после неё, включая твое проживание и всевозможные перелеты и переезды, я беру на себя. Ну, Рит. Тебе теперь решать.
Она хлопает своими испуганными глазами, не понимая, снится ли ей все это, или я её разыгрываю. Впервые она не кажется сильной, а даже очень наоборот – беззащитная хрупкая девушка, одна против всего мира.
- Это шутка такая? – вдруг ожила Рита.
Я отрицательно покачал головой.
- Но эта операция стоит несколько миллионов! Только в Германии в одной из частных клиник есть такие врачи, да и то гарантий никто не дает. – Она выдавила смешок. – Такого просто не бывает. Вы меня разыгрываете?
- Рит. Не вы, а ты. Договорились же. И да – я прекрасно отдаю отчет каждому произнесенному слову, так что можешь не сомневаться – если я сказал, что помогу, значит помогу. Короче, ты согласна?
- Конечно согласна, конечно! – она чуть не вскочила со стула, но потом вдруг закусила губу и напряглась. – Только я не скоро смогу рассчитаться, ты же понимаешь. У меня почти ничего не осталось, только квартира в Озерках.
- Боже упаси, не нужна мне твоя квартира, тем более в Озерках, - я рассмеялся, - и вообще ничего не нужно. Считай, что это просто подарок от внезапно обезумевшего дурачка Славы.
- А тебе это зачем нужно?
- Ну, ты просто не представляешь, каким образом мне деньги достаются, да и хочу хорошее дело сделать хоть раз в жизни. Чтобы хоть кто-то в этом мире не считал меня мудаком. – Я подписал заявление и протянул его девушке. – Это в бухгалтерию отнеси, пусть тебя рассчитают. Потом можешь домой ехать, начинай заниматься дочкой, чтобы не затягивать. А то знаешь ведь, в каком волшебном королевстве мы живем. Это я не к тому, что от своих слов откажусь – такого не будет, но произойти может всякое, так что давай не будем испытывать судьбу, Рит. – Я улыбнулся. – И мне очень не хочется тебя отпускать – ты классный работник, очень полезный. Но мы работника нового найдем, а семья все же важнее.
- Спасибо тебе, Слава.
- За что? Я же ещё ничего не сделал.
- За надежду. Это дороже любых денег.
Маргарита улыбнулась, а в её благодарных глазах застыли слезы. Давно я не встречал слез радости – это действительно дороже любых денег.
А дальше со мной начали происходить вообще необъяснимые вещи. Для начала, я перевел довольно внушительную сумму на счет частной клиники недалеко от Дрездена, куда на операцию Маргарита улетела с дочкой уже через три дня после оплаты. Также оплатил несколько месяцев реабилитации после операции, и гостиницу при клинике. В общем, почти полный пакет, только все деньги они сразу не взяли, так как реальные сроки восстановления, как и исход самой операции, пока неизвестны. Но это уже мелочи. Дальше – больше. Помните, как когда-то я сильно запил и стал сваливать с работы, чтобы залить в себя как можно больше градусов до прихода ночи? Теперь я тоже убегаю с работы все раньше и раньше, но вовсе не из-за бухла – я наслаждаюсь летом, гуляю и дышу воздухом, хожу по музеям и болтаю со случайными прохожими. Да-да, вы не ослышались, я живу не так, как привык коротать существование, а так, как хочу этого я сам. Наплевал на общепринятые обществом устои и пошел своей дорогой. Но самое удивительное, что освободив голову, я стал больше успевать на работе. Даже за те несколько жалких часов, что я тусовался в офисе перед очередной прогулкой по Питеру и его окрестностям, переделывал дел куда больше, чем раньше за целые сутки, проведенные в душном офисе. А ещё я стал много думать, размышлять и рассуждать. Гуляя в одиночестве, часто обдумывал те или свои действия, и делал необходимые выводы. Я стал более открытым, стал много общаться с незнакомыми людьми. Просто подходил и говорил с ними, пусть меня никто ни о чем не спрашивал. Стал помогать туристам, показывал им город, даже иногда устраивал импровизированные пешие экскурсии по центру города. Тут уж пригодились мои познания в английском, не зря на курсы ходил.
Но самое главное в этих изменениях: я наконец почувствовал себя свободным! Свободным от всех этих бесконечных предрассудков и правил, которым мы неустанно следуем от нашего рождения и до смерти. Да наплевать! А ещё я вдруг стал находить себя в этом мире, и мир внутри меня. Понял, что раньше был заложником положения. Ведь мне с детства навязывали, что для хорошей и правильной жизни, для того, чтобы быть СЧАСТЛИВЫМ, я должен работать, работать и ещё раз работать. Но ведь это совсем не так. Не станешь ты никогда счастливым от одной лишь работы, пусть даже ты работаешь в Газпроме. Этого и не говорят, так как сами не знают. Наши родители учат нас жить так, как они сами живут, но только нужно задать себе вопрос, вы хотите жить, как они? И родителей этих понять можно – они знают, что бывает хуже, просто не умеют лучше, вот и стараются отгородить свое чадо как минимум от жизни хуже. Они бы и рады научить, как лучше, да не умеют. Вот скажите, пойдет ребенок миллионера когда-нибудь мести улицы, работая дворником? Нет, конечно! И это не оттого, что он такой особенный, а просто он знает и всю жизнь видит, что деньги можно зарабатывать куда более приятным способом, а работая дворником, никогда жить хорошо не будешь.
Ещё узнал, наконец, что можно жить в свое удовольствие. И благодарен судьбе, что она предоставила мне шанс и открыла глаза на мир. Я ведь всегда знал, что не являюсь частью этого замкнутого корпоративного мира потребителей. Скажете, что не будь у меня сейчас столько денег, квартиры, машины и всего остального, я бы так не говорил – хрен там. Говорил бы. Просто нужно однажды сделать для себя выбор, хочешь ты быть счастливым и жить в радость, или тебя устраивает все это корпоративное существование, граничащее с натуральным рабством. Я не спорю, работать нужно, если нет денег, но работа не должна быть основной целью в жизни – это глупость полная.
А следующим шагом к моей полной свободе стал мой уход из фирмы. В середине июля я сказал об этом Володе, остальным объявил чуть позже. Вова, конечно, обрадовался – в его руках, наконец, оказалась вся фирма целиком, и не нужно теперь делиться прибылью. А в свете выигранного тендера на строительство Олимпиады, это не просто вскружило ему голову, а взорвало. Он тут же купил себе черный кабриолет от концерна Bentley и взял в кредит домик в элитном коттеджном поселке на выезде из города. Пусть радуется, дурак, он ещё не знает, что после моего ухода ему придется жить в офисе из-за нехватки рабочего времени. Но он иначе и не умеет – либо бухать и веселиться, либо уж работать. И сколько бы он не зарабатывал, он всегда останется рабочей лошадью – когда не работаем, жрем овес или спим.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2014/05/26/1034