Если тебе снится мир, которого не было или которого никогда не будет, и во сне тебя переполняет радость, то это означает, что ты сдался. Просить у высших сил помощи абсолютно бесполезно. У просителей нет права на выбор. Поэтому, если уж сдаваться, то красиво. Так, что твой белый флаг примут за подвенечную вуаль, а штандарты, брошенные тобой к ногам победителей, эти сами победители поцелуют - с благоговением.
Во время перелётов частенько хочется спать. Но заснуть практически невозможно. Некоторые исследователи считают, что это инстинкт самосохранения работает, мол, заснёшь, а что-то случится? В моём случае инстинкт спит беспробудным сном. Ок, случится. И что? Какая разница, умереть во сне или во время бодрствования? Результат всё равно один - ты умрёшь. Так смысл не спать?
Но мне не спится. Несмотря на таблетки, не спится. Обычно во время полётов я или пишу что-то, или просто размышляю. Но чаще всего я веду монологовый диалог с человеком, заменившим мне собой весь мир. Я рассказываю ему о чём-то, рассуждаю вслух на самые разные темы. Единственное, чего я не делаю, я не задаю ему вопросы. Не потому, что признаю абсурдность этого действия, а потому, что очень больно - не слышать ответ. Его молчание всегда было таким осязаемым! Оно так больно ударяло по сердцу и душе, что я научилась заполнять его сама - своими мыслями, стихами, словами. Это молчание возникает, как призрак, за моей спиной, отражаясь в зеркалах терминалов аэропортов. Почему-то я уверена, что похожие призраки возникают за спиной не только у меня.
В самолёте хватает всяких типажей. Интроверты и экстраверты, циники и реалисты, блаженные и убогие, реалисты и фантасты, аскеты и эпикурейцы - перечислять можно очень долго. Но смысл? Сколько бы я их не перечисляла, не изменится ни суть людей, ни их количество на борту.
Глядя в иллюминатор, я вспоминаю призрака. Можно построить между собой и миром стену. Высокую и прочную. Можно очень тщательно подбирать людей, которых ты назовёшь друзьями. Их будет крайне мало, если вообще будут. Мой прекрасный призрак, но защитит ли тебя стена от ледяного холода? Меня моя - не защитила. И дело не в количестве знакомых, не в их интеллектуальном уровне. Дело не в понимании со стороны людей - иногда этого понимания и не хочется, проще и легче вообще никого не впускать в свой мир. Почему? Чтобы не быть осмеянным, чтобы не напрягаться, из вежливости отвечая тем и тогда, кому и когда ты не хочешь отвечать. Или даже просто говорить. Бывает и так, что тебе вполне достаточно общения с самим собой и с потоком информации, которую ты берёшь из книг или интернета. Да, бывает и так. Я жила в таком мире очень долго. Но... Мало, кто это знал. Точнее, об этом не знал никто. Умение играть в словесный волейбол, умение не давать мячу коснуться земли, то есть, не дать беседе увянуть - это здорово напрягает. Но никто не должен почувствовать твое напряжение. Потому, что никто не виноват, что ты - такой, какой ты есть. Таким был мой принцип. Однажды я устала от него. Я устала быть той, кем я не являюсь. И тогда я впервые сказала правду, сняв маску. Это было больно. Я сказала призраку, что он - вся моя жизнь. Сказала, что я люблю его. Но зеркала, в которых отражался призрак, не рассыпались. И продолжали отражать мою маску.
Отражать. Отражение. Интересное слово! Зеркала отражают нас (или наших призраков) в себе. Это понятно. А кто-то отражает чью-то атаку, с мечом в руке или просто - в боевой стойке. Это тоже понятно. Смысл один - не дать пройти через, сквозь, вовнутрь. Защита. Почему защищаются люди, я понимаю. Но зеркала... Наверное, и им бывает больно? Или всё гораздо проще. Зеркала отражают нас, защищая нас от самих себя. Возможно, увидь мы себя глубже, чем позволяют зеркала, мы бы ужаснулись. Или умерли бы от стыда или боли.
Однажды, во время стыковки в американской Атланте, я столкнулась с призраком в зеркале. Была ночь. Призрак сидел за столом кафе, опустив голову. Увидев отражение, я подумала, что наконец-то сошла с ума. Странную я представляла картину в тот момент! Смотрящая в зеркало женщина, даже не пытающаяся сдержать слёзы. Повернуться? А что, если призрак исчезнет? Не лучше ли ещё хоть на мгновение продлить это видение, насладиться им? Я повернулась. Призрак не исчез. Медленно, стараясь не упасть, я подошла к столу, села и посмотрела на призрака в упор. Всё было ясно без слов. И я знала с самого начала, что это не мой призрак, а абсолютно чужой мне человек. Знала, но обманывала себя, пытаясь хоть на несколько минут почувствовать себя счастливой. В сердце было так же холодно. Это и было причиной, по которой я знала, что человек за столом - не мой призрак. А плакала я от тоски. Как и всегда.
Посидев за столом кафе, я ушла курить. Прислонившись к зеркальной (опять!) стене курительной комнаты, я радовалась, что я там в этот момент одна. И никто не видит, как я касаюсь рукой лица стоящего за моей спиной призрака, как нежно, еле ощутимо, провожу ладонью по его щеке. Как беззвучно произношу его имя. Впрочем, если бы и были тому свидетели, они увидели бы лишь меня и зеркало. Ведь призраки, возникающие в зеркалах, у каждого свои.
Самолёт, пролетая над морями, горами, реками и городами, несёт внутри себя не только указанных в списках пассажиров и членов экипажа. У каждого есть свои призраки. Одни путешествуют с нами, другие остаются ждать нас - в зеркалах терминалов. От призраков не спасает даже самая прочная стена, которую мы способны воздвигнуть между собой и миром. Мой призрак был умнее других. Он сам сумел возвести неприступную стену вокруг себя. Я прижималась к ней всем телом, обливая её слезами, пытаясь найти хоть крошечную крупинку тепла и воздуха. Но стена была похожа на зеркала терминалов. Теперь уже я отражалась в этой стене. И стена отражала меня. Но я не нападала. Я любила призрака.
Парадокс был в том, что об этом знали все зеркала всех аэропортов, где я была. А призрак не знал. В зазеркалье было спокойно, ничто не тревожило гладкую поверхность защитного отражателя. И я сдавалась на милость ледяной стены, делая это красиво. Я снимала маску и говорила то, что на сердце, больше ничего не боясь.
Каждый из нас, рано или поздно, увидит своего призрака - в зеркале. Если повезёт, то призрак даже услышит слова, обращённые к нему. Я вижу своё отражение в зеркале. И спрашиваю у призрака, каково это - быть по ту сторону? Мне не обидно. Мне больно. За него. Ведь зеркала подобны льдам. Может быть, именно поэтому я, ещё задолго до моих частых перелётов, разместила на огромном электронном табло в центре города эти слова:
- Пусть тебе никогда не будет холодно.