"Анна Константиновна".
Встав рано утром, Света и Лёлька, не мешкая, собрались, наскоро позавтракали и разошлись по своим делам. Света поехала на работу, строго-настрого предупредив Лёльку, чтобы та искала себе съёмную квартиру в её районе, тогда они смогут чаще видеться. Лёлька, пообещав, что постарается, обходила все места, где были развешаны объявления. Она разглядывала трепещущие на ветру листочки, даже не представляя где и в каком районе находится та или иная улица. Далеко не везде были написаны номера телефонов, чтобы можно было позвонить квартирным хозяевам и уточнить. Лёлька изнывала возле Доски Объявлений, когда заметила неторопливо проходящую мимо пожилую женщину.
- Извините, пожалуйста, - обратилась к ней Лёлька. - Вы не могли бы мне помочь? Я ищу съёмную квартиру в этом районе.
Женщина, окинув Лёльку взглядом, спросила:
- Приезжая?
- Да, - ответила она и, взглянув в глаза женщины, утонула в их морской глубине. У неё были глаза тёмно-голубого цвета. И этот цвет глаз менялся в зависимости от её настроения также, как море меняет свой цвет в зависимости от погоды.
- Ну, давай посмотрим, что тут предлагают? - весело глянув на Лёльку, женщина приблизилась к доске объявлений.
- Оооо! Детонька моя. Первая речка, Чуркина, Вторая речка и другие - здесь нет ничего, что тебе бы подошло. А почему обязательно в этом районе? - спросила женщина.
Лёлька ужасно расстроилась и с грустью ответила:
- У меня ближе Светки - моей подруги нет на всём свете никого, а в этом городе тем более. Я хотела найти квартиру рядом с её домом, чтобы мы могли чаще видеться.
- Ну, а почему тебе не жить с ней? Или условия не позволяют?
- Условия позволяют, да ... - махнула рукой Лёлька, - там не так всё просто.
И, видя заинтересованный взгляд женщины, добавила:
- Там длинная история.
- А мне некуда торопиться. Я на пенсии. Пойдём ко мне. Зайдём, чайку попьём. Посидим рядком, поговорим ладком. А то я всё одна да одна, словом перекинуться не с кем. Моего сыночка - последыша в армию забрали, которого я родила в сорок лет, чтобы он мне на старости утехой был. Старшие уже давно разлетелись кто куда, письмеца от них сроду не дождёшься, а не то, чтобы приехать, мать проведать, - повествовала она Лёльке по дороге к своему дому. - А старика своего уже давно схоронила. Вот и тяну свою вдовью долю. Дома от тишины волком выть хочется... Ну, вот мы и пришли.
Входя за ней в квартиру, Лёлька с интересом разглядывала обстановку. Ей всегда нравилась старинная мебель, белоснежные салфетки с вышивкой "крестиком", круглые столы, покрытые скатертями из гобелена, и чтобы обязательно висел над столом абажур, а на стене портреты, и много-много комнатных растений и книг. Комнатки и кухня были такими аккуратными, чистенькими и уютными, что Лёлька сразу почувствовала себя комфортно.
- Что, нравится? - спросила хозяйка квартиры, заметив восхищённый взгляд своей гостьи. - Ну давай знакомиться, красна девица: кто ты, как тебя зовут и откуда тебя к нам занесло? Меня Анной Константиновной можешь звать. А тебя как?
- А меня Лёлей... зовите, - в тон ей ответила Лёлька.
- Ну что? Чай пить будем? - спросила Анна Константиновна, ставя чайник на включённую плитку.
- Ну, чай можно, - и, заметив, что хозяйка открыла холодильник и что-то собралась оттуда доставать, Лёлька добавила: - Только я есть не хочу. Мы со Светкой утром позавтракали.
- А-а... у меня молочная колбаска и кабачковая икра, - искушала Лёльку Анна Константиновна, хитро прищурив глаза. - Неужель не будешь?
Лёлька аж крякнула. Она со студенческих пор обожала колбасу и кабачковую икру и, глядя в её смеющиеся глаза, подыграла:
- Колбаска?! Молочная?! И икра кабачковая?! Ух ты! Не откажусь.
Анна Константиновна нарезала свежий батон, положила сверху кусочки колбасы и пододвинула поближе к гостье пиалу с икрой и ложкой. Лёлька, не дожидаясь, когда ей нальют в чашку ароматный чай, с явным удовольствием вгрызалась в кусок батона с сочной мякотью молочной колбасы, помазанной сверху икрой. Для неё это был настоящий деликатес. Анна Константиновна налила в чашку чай, добавила заварку и, поставив перед гостьей, пододвинула сахарницу и две вазочки: одну с клубничным вареньем, а другую с баранками и печеньем. Лёлька сама на себя удивлялась: откуда у неё проснулся такой звериный аппетит? Она, съев два огромных бутерброда, взялась за варенье с печеньем. По всему было видно, что она получает огромное удовольствие от предложенного угощения. Анна Константиновна села напротив Лёльки и, подперев подбородок рукой, с интересом разглядывала свою случайную знакомую. Кареглазая, шустрая и молоденькая девушка - совсем ещё девчушка, невольно вызывала живой интерес. И, глядя, как её гостья с аппетитом ест, с грустью вспоминала о своей давнишней мечте родить дочку. Она в тайне от всех ходила в церковь и молила, как умела Бога о девочке. Но может вера её была слаба или грехов было слишком много, но Бог не внял её мольбам и послал ей трёх сыночков. Потом, когда уже сыновья подросли, она в душе надеялась, что может невестушки заменят ей дочек. Но те, выскочив замуж за её старших сыновей, укатили кто куда. И даже внучат она может видеть только на фотографиях, которые иногда присылают ей сыновья. Сама она не рискует отправиться к ним в гости - больное сердце долгую дорогу не выдержит, а к себе никого не дозовёшься, если и приедут, то только на её похороны. Осталась последняя надежда - её младшенький, её любимый Василёк. Может вернётся к матери после армии, а тут уже и невеста готова. "Вот бы мне такую невестушку, как эта кареглазая девчушка," - размечталась Анна Константиновна. Лёлька ей сразу понравилась, как только она её приметила возле Доски Объявлений.
Хозяйка и себе налила чай, а затем стала расспрашивать где и на кого девушка училась, и как так получилось, что оказалась она без работы и жилья? И Лёлька, видя её искреннюю заинтересованность, рассказывала о своих делах. Начала она с того момента, как поступила в училище, как подрабатывала сначала вечерней нянечкой в детском саду, а затем уже вела там же танцевальный кружок, как проводила летние каникулы в пионерских лагерях сначала вожатой, а потом и организатором. Рассказала и о своих неудачах, связанных с приездом в этот чужой и незнакомый ей город, который стал для неё родным после встречи с бухтой и чайками. Лёлька всё рассказывала без утайки. И Анна Константиновна внимательно слушала и живо реагировала на все события в её жизни. Она то хохотала до слёз, когда Лёлька рассказывала о малышне, называвшей её "Гигогивной" потому, что в её отчестве "Григорьевна" две буквы "р", то осуждающе покачивала головой, когда та повествовала о своей встрече с чиновниками из Управления культуры, то умилялась её рассказу о встрече с бухтой, переливающейся разноцветными огнями, то негодующе ахала и охала, когда услышала о том, как Светкина мать практически выгнала на улицу подружку своей дочери. Лёлька всё в красках и живо описывала, и с удивлением наблюдала, как цвет глаз старушки менялся в зависимости от её чувств и эмоций. Ей было хорошо, тепло и уютно у гостеприимной хозяйки. Но когда она закончила свой рассказ, Анна Константиновна, не подозревая, что сделает Лёльке больно, спросила:
- А родители-то твои где? Что ты о них-то ничего не рассказываешь? Живы они или как?
Лёлька сразу сникла, в её глазах потух живой огонёк, плечи поникли. И, она уткнувшись взглядом в чашку с остатками чая, тихо ответила:
- Нету родителей... Вернее они есть, но... папа после развода куда-то уехал и я больше его не видела, а мама... - Лёлька, проглотив подступивший к горлу комок, продолжила, - ... пьёт.
Анна Константиновна всплеснула руками:
- Боженьки мои! Господи! Да как же так можно?! Дитя, при живых-то родителях, сирота!
Заметив, что девушка еле сдерживает подступившие слёзы, она засуетилась, затараторила, пытаясь отвлечь свою гостью от печальных мыслей. И, решив сменить тему разговора, спросила:
- Ты вот так интересно рассказывала о своей работе в детском саду. Я гляжу, ты малышей-то любишь?
Лёлька тут же расплылась в улыбке:
- Обожаю. Это такие живые, искренне верящие в чудеса человечки, настоящие гномики!
- А ты знаешь, девонька, - подхватила Анна Константиновна, - я ведь всю жизнь проработала в детском саду. Даааа! - протяжно пропела она, видя удивлённые глаза Лёльки. - Сначала была воспитателем, а уж когда закончила заочно педагогический институт, работала методистом. Ой! Чего это я, дура старая, сразу-то не сообразила, - спохватилась она. - Мы же с тобой сейчас моей своячнице позвоним. Она заведующей детским садом работает. Я ей скажу, что ты моя племянница. Подожди, Лёленька, я сейчас.
И она отправилась в комнату к телефону, который стоял на тумбочке, покрытой ажурной белой салфеткой. Лёлька отправилась следом за ней и, сев на ближайший стул, стала внимательно вглядываться в лицо Анны Константиновны, следя за её действиями.
- Алло, - набрав номер и дождавшись ответа, прокричала в трубку Анна Константиновна. - Это Людмила Ивановна? А! Здравствуй, богатой будешь, не признала. Ну, а это я! Что, признала? Ну тогда не буду богатой, - засмеялась она в трубку. - Послушай, Люсенька, у меня к тебе дельце есть! Ты не могла бы мою племяшку к себе взять? Я ж помню, ты всё мечтала танцевальный кружок организовать. Ты ещё не нашла специалиста? Нет? Ну и славненько, а у меня вот как раз такой есть. Что закончила? Культпросвет училище. Откуда приехала?...
- Из Уссурийска, - шепотом подсказала Лёлька.
- Из Уссурийска, - повторила хозяйка в трубку. - Сколько лет?
- Восемнадцать с половиной!
- Восемнадцать годочков ей. Молодая, энергичная, детишек безумно любит. Что? Стаж работы? Да ты не гляди, что она молодая, - продолжала она уговаривать свою своячницу, - стаж у неё есть. Она с первого курса в детском саду хореографом подрабатывала, танцевальный кружок вела. Что? Прописка? ... Ну - да, ну - да, я ж понимаю. Любая проверка и с тебя голову снимут. Ну, что я свою племянницу не пропишу? Прописка будет! Так ты берёшь её или нет? А! Ну хорошо, сейчас она к тебе придёт с документами. Ну, все! Пока!
Лёлька, услышав о прописке, так и приросла к стулу. Она оторопела смотрела на Анну Константиновну. И ей почему-то вспомнилась добрая фея из сказки "Золушка".
- Ну что ты на меня глазищи-то свои вытаращила? - пошутила старушка. - Беги, заведующая ждёт тебя.
- Но я ещё квартиру не нашла. Где я буду жить? - растерянно ответила она.
- Ну, а чем тебя моя квартира не устраивает? Или ты о царских хоромах грезишь? - сощурив глаза, смотрела на неё Анна Константиновна.
- Да нет, - смутилась под её взглядом Лёлька, - просто я искала что-то попроще, подешевле. Я ж деньги коплю, на всём экономлю, - и, встретившись с удивлённым взглядом хозяйки, объяснила. - С того момента, как я получила паспорт, у меня открыт счёт в Сберкассе, я всё до копеечки на книжку кладу, мечтаю купить себе квартиру, чтобы у меня был свой - отдельный уголок, где я буду чувствовать себя... счастливой и защищённой. Понимаете?
- Аааа! Так вот ты о чём? Ты думала, что я буду с тебя три шкуры драть! Нет, мы будем пополам платить по квитанции, или по-очереди: один месяц - ты, а другой - я. Пойдём я тебе комнату покажу. Пока сыночек мой младшенький служит, его комната пустует.
Лёлька не привыкла к подаркам судьбы. Вернее привыкла, но к разным неприятным сюрпризам, и поэтому с подозрением относилась к таким неожиданным поворотам.
- Анна Константиновна, скажите честно, - спросила её с недоверием Лёлька, - а Вам это зачем? Какая Вам-то выгода от того, что Вы мне помогаете?
Старушка, печально взглянув на Лёльку, вздохнула:
- Молоденькая ты совсем ещё, глупая. Не знаешь ты, девонька, как страшно на старости лет одной остаться. Не дай Бог, сердце прихватит, "Скорую" вызвать некому. А неровен час помрёшь, то так и будешь лежать, никто и не вспомнит. А вдвоём всё ж веселей: и спится крепче, когда рядом кто-то дышит, и пища вкуснее, когда кто-то рядом чавкает, - и она улыбнулась смутившейся девушке. - А на счёт выгоды, скажу тебе так! У меня сердечко слабое. Одной мне, девонька, ну никак нельзя. Ты ж присмотришь за мной, если что?
(продолжение следует - http://www.proza.ru/2014/05/24/988)