Семидесятипятилетний дедушка Исай закапал себе глаза и часто-часто поморгал. Потом нацепил на кончик носа очки и продолжил сосредоточенно писать: «Тусклая лампочка под низким потолком была сильно засижена мухами. «Откуда им здесь взяться? - зло подумал Бронхит. «Бронхит» - было его погоняло. - Не должно тут быть никаких мух. Как они могли сюда залететь, если малюсенькое окошко наглухо замуровано в стене? А про дверь вообще речи быть не может! Противно лязгают засовы, потом растворяется узенькая форточка. Заключенный получает пайку баланды и ни одной мухи.
В этом месте невеселых воспоминаний Бронхит потрогал лоб. Лоб показался ему горячим. «У меня, кажется, температура, - забеспокоился он. Не хватало еще захворать в тюрьме! А ты хотел курортов? Думал, тебя в Эйлат повезут! С Даной Интернейшинал, думал, на пляже будешь загорать, да в сауне с ней париться? Нет уж. Попарься на нарах». Бронхиту стало жалко себя. Жалко до слез. Он отвернулся к стене и провел по ней рукой. Стена была шершавая, пахла известкой и сыростью. Когда-то дома, когда он был на воле, перед тем, как закимарить, поворачивался к стене, на которой конкретно висел красивый гобелен. На нем шесть не хилых подсолнухов тянулись к солнцу, к свету. Вокруг высокая зеленая трава. А конопли! Видимо невидимо! В натуре это были золотые головки подсолнухов. На одном из листиков, кажется, это был подорожник, зеленая гусеница без всякого базара, взгромоздившись на другую, выгибала над ней спину. «Всюду любовь», - думал тогда Бронхит, глядя на парочку».
Дедушка Исай поставил точку. Покачал ручкой между пальцами, потом она снова живо застрочила дальше: «Что Бронхит знал о любви? Ничего. Знал только, что купить её нельзя. Нет продажной любви. Но кто-то ему говорил, что можно купить собаку, и она будет любить тебя. «Лязгнули засовы», - вывела рука далее, но неожиданно лязгнули не засовы, а в замочной скважине мягко провернулся ключ, и чуть растворилась дверь. В желтом луче утреннего солнца заплавали пылинки. Показалась дочка Мира. Она вытирала о фартук руки в муке. За ее спиной настойчиво просилась гулять собака. Повизгивала и вертела хвостом.
-Папа, ты не забыл? Сегодня среда, твой день. Не опоздай на свою службу, писатель! Заодно Чипе устроишь утреннюю прогулку! - улыбнулась дочь. Дедушка ногами нащупал под столом домашние тапочки, поднялся из-за стола.
…Минут через десять уборщик Исай весело гремел по улице зеленой тележкой с не богатым скарбом: две разлохмаченные метелки разного калибра, да совок. Он торопился на работу. Впереди бежала Чипа. Собака обернулась и посмотрела на хозяина с некоторым недоумением. «А ты назови мне хоть одного писателя, которого кормили бы строчки? Нет, ты назови! Скажи мне! Скажи! Молчишь! То – то же! Тем не менее, не хлебом единым…»,- выговаривал ей Исай.