В 75-ом году я попал в Усть-Камчатск
И на озеро – чудо природы.
Стало ясно тогда: без мотора не жизнь,
Без мотора не будет свободы.
Спустя год, получивши «ВихрЯ»,
Мы плывем теплохода дорогой,
И на барже, сгрузив нас на рейде устьёв,
Нас заводят в камчатские воды.
Погранцы, паспорта – для шпионов заслон,
Нас пускают – бумаги в порядке,
И добравшись под вечер до дома ТИНРО,
Оказались в итоге в осадке.
Окна выбиты, двери висят,
Снег пошел – ведь начало июня,
Но команда, какая была у меня!
Не струхнула, а вызвала бурю.
Все дерьмо мы лопатой скребли до бела,
Стекла вставили или забили,
Кочегарили печку и вскоре она
Успокоила нас… борщ сварили и пили.
А проснувшись по утру в спальных мешках,
На помойки пошли за посудой,
Ведь сезонники, что приезжают сюда,
Каждый год покупают не худо.
На помойке кроватей… – ночей забытье,
Мы стащили в нашу контору,
Стол здесь был, и работа пошла,
В эту летнюю стылую пору.
Самосвалы бутылок пустых
Кем-то собраны (верно для сдачи),
Занимали пол дома всего,
Мы считали, что это удача!
Было место и было жилье,
И уют, и тепло и работа,
Вот изучим всю нерку – и стоп…
И вернемся в ТИНРО беззаботно.
Азабачинской лодки дюраль,
Установлен мотор наш надежно,
Мы рванули на первую реку всего,
И застряли, что было не сложно.
Мы не знали когда в реку нерка пойдет –
Вся стояла в низовьях притока.
Ждали несколько дней, а она все не шла,
Но дождались, в итоге, мы срока.
Взята первая сотня (из тысяч) всего,
Из всех тех, что считали по плану,
И к другой речке ехать нам надо, и тут
Сдох мотор, и началась «динама».
Коленвала рука показала нам болт,
Все расстроилось, плакать нам нужно,
Но сосед усть-камчатский решил: «Пусть идут»,
Ведь сочтемся с тинровцами дружбой.
Дал запчасть, мы собрали мотор,
На сухую завелся прекрасно,
Но когда опустили в воду его,
Он заглох, и все стало не ясно.
Двое суток терзали мы вместе мотор,
Но картина меняться не стала,
И решили с соседом поехать в Ключи
На его плавсредствах всей оравой.
И на редане в лодке две,
Неслась бригада вечером в Долину,
Сосед в инспекцию доставил нас,
И сразу же покинул.
А у инспекторов решилось все с мотором,
Во всем ведь были виноваты мы:
Поршня в мотор воткнули не как надо,
И так бы заводили до зимы.
Река Еловка и «Горбун» неровный,
Ловили нерку здесь, но только днем,
Ведь ночью ключевские браконьеры
Мешали нам ловить своим трудом.
Район тот покидали с облегченьем,
Романтики началось забытье,
Мелькали речки, мы икру копили,
Чтоб обменять всю на бензин ее.
А Толика Ходько пустили на побывку,
Троих ведь лодке не забрать вовек,
Ведь снаряженье стало нам проблемой,
И нам не нужен «лишний» человек.
Санек Повчун – студент, он из Ростова,
До Милькова работал, ну а там – рванул домой;
И вниз, в Устья, мы возвращались двое –
С Ходько, вернувшимся в реки прибой.
Студенческий отъезд, но это позже,
Я сам уехал в город до жены,
И целых ночи две мы были вместе,
Любили… пили… также как и вы.
Ну а потом… мы вниз скользим по водной глади,
Река Камчатка – словно лучший друг,
И наш дуэт работал до упаду
До сентября в оранжевом вокруг.
Гроздья красной рябины в низовьях реки
Намекали о скором возврате,
Возвращаются все, возвратимся и мы:
Рады жизни, с лихвою, нам хватит!
Усть-Камчатск, теплоход и приход в родной порт,
Дело сделано, мы победили!
Здравствуй город родной, возвратились домой,
К женам нашим, чтоб те нас любили!
***
На фото - среднее течение р. Камчатка - В.Ф. Бугаев (слева) и А.Н. Ходько (справа), август 1976 г.