На дворе стояла тихая безмятежная ночь, дети уже спали и луна с любовью гладила очертания домов своим нежным светом. А почтальон Арсений Каримович как обычно пил водку со своим старым другом Мишкой, плюшевым медведем, подаренным ему его матерью еще до рождения самого почтальона, ибо мать хотела дочь, а отец хотел и нагибал всех подряд, так никогда и не узнав о том, что он был отцом Арсения Каримовича. Глядя в медвежьи глаза из пуговиц, Арсений вспоминал свою жалкую жизнь - от раннего детства до глубокого запоя, в котором он находился вот уже как третий год. И с каждым стаканом он всё хуже видел, но всё ясней понимал, что все его неудачи брали своё начало в несчастном детстве...
Глава I: Детство.
Не удивительно, что отец Арсения не знал, что являлся отцом Арсения. Мать Арсения, Афродита Пантелеевна, была очень стеснительной женщиной, поэтому, долго скрывала свою беременность, избегая лишних слухов о связи с отцом Арсения. Семь долгих лет в деревне никто не предполагал, что Афродита находится в положении. Но ждать было больше нельзя, Арсений подрастал и должен был идти в школу, поэтому Афродита приняла единственное верное решение – рожать. Нелегко ей пришлось тем теплым августовским вечером. Арсений появился на свет настоящим богатырем: 29 с половиной килограмм и ростом 1 метр и 24 сантиметра.
В школе Арсения сразу прозвали долбоёбом, потому как тот крайне отставал от развития из-за долгой беременности матери. Мальчик совершенно не владел речью, срался и ссался в штаны и даже не знал, что его зовут Сеня, от чего вскоре было решено отправить его в школу для детей с умственными отклонениями. Там мальчик отличался сообразительностью: он быстрее всех считал до двух и лучше остальных рисовал камнями круги на воде! И в этой школе у него появился первый живой настоящий друг - дворник дядя Вася, в подсобку к которому Арсений заходил каждую перемену, чтоб поиграть с ним... Дядя Вася показывал Сене всякие забавные фокусы, которые никогда не видела даже мать пацана, хотя, в своё время, ночами подрабатывала сторожем в публичном доме и повидала многое. Но однажды к дяде Васе пришли милиционеры и забрали его... Арсений конечно очень долго переживал разлуку с единственным живым другом, но не прошло и года как прошло полгода и Сеня влюбился, позабыв обо всём на свете и даже о дяде Васе.
Мальвина Глебовна, учительница истории начальных классов для умственно отсталых детей, для всех мальчиков-учеников была настоящей мечтой, о которой ходили слухи, что, якобы, та некогда была замужем за военным, который служил в армии Николая II и браво сражался с кайзеровской Германией в 1й мировой, но был убит женой в обычной бытовой сцене ругани кочергой в печень. Мальвина Глебовна за это побывала в ссылке в Сибири, пережила чесотку, вывела вшей и, говорят, была знакома даже с самим Владимиром Ульяновым, но тот, якобы, почему-то не знал её никогда, потому как вши и чесотка страшно пугали Ильича. Из ссылки она вернулась совсем другим человеком... Говорят из вагона на перрон она вышла с совершенно лысой головой, на которой была набита паутина, с одним глазом и тремя руками, одна из которых являлась не её, а просто так, как трофей на память, была прихвачена из Сибири. Работу она нашла быстро, потому как умных людей тогда в стране было немного и каждый грамотный советский человек был на вес золота и весил примерно килограмм 35, когда как Мальвина Глебовна весила 115 кг, что означало, что в неё вмещается более трёх среднестатистических грамотных советских человека - а это значит, что пахать она может за троих учителей как минимум. И именно безудержная воля к работе, острый ум, брутальный вид и хищный одноглазый взгляд радовали и манили к себе недоразвитых парнишек, а самого Арсения аж трясло от переполнявших его маленькое детское сердце совершенно новых и незнакомых до селе чувст любви! Любви, которую он до этого не чувствовал даже из вне, т.к. мать Сени постоянно сторожила публичный дом, дорогу в город и частенько выезжала по просьбе сельских мужиков посторожить их дома.
Но любовь Арсения прожила совсем не долго, потому что Мальвина Глебовна снова кого-то убила и была расстрелена Советским Союзом в 1926 году.
Но этого Сеня уже не помнил в связи с тем, что потерял то единственное, чем он хоть как-то был похож на человека - свою память, так как после потери любимого человека он решил покончить жизнь Советского Союза, с чем Советский Союз был не согласен и стер Арсению память, вырезав часть мозга, отвечающую за детские воспоминания. Теперь Сеня ни о чем не печалился. Но он еще не знал, какие сюрпризы преподнесет ему жизнь.
Однажды ночью, сбежав из школы, он отправился в лес на прогулку. Пройдя около 30 километров, Сеня понял, что заблудился. Но он не унывал. На рассвете Сеня понял, что проголодался, но вскоре набрел на полянку, усыпанную черными ягодами, и принялся жадно их поглощать.
- Привет, Сеня, - вдруг раздался голос
- Привет, а ты кто? – произнес в ответ Сеня
- Я волк Филимон.
- Очень хорошо, - сказал Сеня
Судя по всему, Филимон не ожидал такой бестактности от непрошенного гостя, и, с диким криком взлетев над кронами деревьев, набросился на Сеню. Еще никогда в жизни Арсений Каримович так не бегал. Пробежав еще километров 40, он остановился и оглянулся по сторонам - такие картинки Сеня видел только в школе на уроках географии. Поразмыслив немного, Сеня понял, что находится в районе Брюсселя. Но вдруг все вокруг начало рушиться и подул сильный ветер, подняв высоченный столп пыли. Сквозь пыль показались чьи-то очертания, это был лорд Ктулху, но Сеня этого не знал и поэтому не беспокоился. Ктулху перешагнул через Арсения и мгновенно ретировался в неизвестном направлении. Вокруг было пусто, темно и тихо. Сеня закричал, что есть мочи и перед ним возник образ Мальвины Глебовны. «Что ж ты, Сенюшка, одну меня оставил» - едва слышно проговорила она. «Я же помню, как ты на меня смотрел, и не важно, что ты был еще совсем молод. Я бы дождалась твоей зрелости. А ты, Сеня…Эх, Сеня, Сеня…Любила же я тебя дурака всем сердцем...Но ничего, я буду ждать, мы обязательно будем вместе…ты обязательно когда-нибудь умрешь и мы встретимся…а сейчас прощай, Сеня…» Сеня ничего не понял, но решил на всякий случай больше не кричать. И, заткнув свой рот еловой шишкой, он двинулся вперёд. Ему не очень то хотелось возвращаться в школу, да и вообще он понял, что изучать мир собственными глазами куда более интересно, нежели по учебникам и, взяв курс на север, он стал осматривать открывающиеся его взору горизонты. Смеркалось. Арсений, заметив потёмки, стал думать о ночлеге и, укрывшись берёзовым листом и положив под голову кучку чьего-то дерьма, постарался уснуть, но не тут то было! Закрыв глаза и обездвижив своё тело, Арсений невольно включил свой слух на все 100%. До того не слышимые звуки, такие как чьё-то завывание вдали и щелчки атомов, бьющихся всюду друг о друга, стали слышны ему настолько, что ему стало немного не по себе и, нащупав рукой сухую ветку, он с силой поковырялся в ушах, лишив себя слуха. "Это всего на одну ночь."-подумал он и крайне удивился тому, что, не слышав окружающего мира, он отчетливо слышит свои мысли. "Х*й,х*й!"-подумал он ещё раз, чтобы проверить слышит ли он свой мозг и, проверив, сладко уснул...
Ах, как прекрасна дикая ночь! Лесные ручейки словно флейты в руках мастера прыгают по ноткам и чудесно вписываются в лесной оркестр живой природы и кажется, словно сам Бог дирижирует этим представлением! Дубы-контрабасы басят, покачивая своими могучими стволами! Берёзоньки, как скрипки затягивают свою песнь! Кайоты пердят в своих норах, а дикий кабан спешит куда-то по делам, натаптывая копытцами неторопливый ритм! Сова что-то подп*здывает своим "У!" и кажется, будто дирижёр не замечает что кто-то в труппе косячит и фальшивит... Ах, как же чудесна лесная ночь!
Проснувшись, Арсений огляделся и неспеша скинул с себя березовый лист и начал
поднимать онемевшее тело с земли. Из ушей вываливалась засохшая кровь и с головы сыпалось дерьмо. Пару раз стукнув ладошками по ушам, он осознал что слышит не только свои мысли, но и окружающий его мир, затем погладил себя по животику, сорвал дюжину жёлудей и похрустывая ими двинулся дальше- изучать мир. Вдруг левую ногу Арсения Каримовича пронзила страшнейшая боль!
"АААААААААааааааааааа бл*ть!"- закричал он и, посмотрев на ногу, заметил там огромный капкан, укусивший его по самое колено. На крик снова явилась Мальвина Глебовна и, увидев много крови и побледнев, упала в холодном обмороке обратно в жаркий ад. Но Сенька не сплоховал, не струсил и даже не заплакал! Переломанную и наполовину перерубленную ногу, зажатую в капкане, пострадавшую часть её, он методично стал раскачивать из стороны в сторону, пытаясь вырвать голень из коленного сустава. Наконец, когда в колене что-то громко хрустнуло и нижняя часть ноги стала держаться только на коже, Сеня откусил себе зуб и, при помощи данного орудия, резкими движениями отпазгал себе ногу к х*ям! Капкан с лязгом рухнул на землю и Арсений тоже, не удержавшись на одной ноге. Повалявшись на земле и подумав, он решил, что для баланса ему нужна либо новая нога, которая, как он понимал сама не вырастет, либо ему нужны обе старые ноги, но в укороченном виде и, вооружившись верным зубом, Арсений Каримович лишил себя наполовину и правой ноги. Шаг его стал немного короче и чаще, но, в принципе, как подумал Сеня, "Жить можно!" Вдруг Сеня почувствовал, что его кто-то преследует. Он оглянулся и увидел Филимона, Ктулху и Мальвину Глебовну, и в тот момент Сенино сердце могло уйти в пятки, если бы он сердце и побежал, что есть сил, сшибая по дороге вековые сосны и разоряя муравейники, в которых, так не кстати, вязли культяпки отрубленных ног. Но оторваться от преследователей не получалось, даже, по правде говоря, они несколько раз обгоняли Арсения. Наконец впереди показался старинный замок, и Сеня, не задумываясь, забежал в него и забился в угол. В темноте послышались чьи-то шаги. «Ну, здравствуй, Сеня» - снова услышал Сеня. «Я граф Потапов, что ты здесь делаешь, Сеня?» - спросил граф.
- Меня преследуют, - ответил Сеня
- Извините, конечно, Арсений, но мне эти ваши проблемы чужды, но все же я не стану вас прогонять. Можете остаться до рассвета в этом углу, но утром, чтоб духу вашего здесь не было!
Сеня уснул. Рассветало. Луч утреннего солнца, едва коснувшись, разбудил Арсения. Сеня оглянулся по сторонам и увидел рядом мирно спящего медведя. «Надо выбираться отсюда» - подумал Сеня и, поблагодарив медведя за ночлег, вылез из берлоги. Оглянувшись по сторонам, Сеня увидел телефонную будку и решил вызвать скорую помощь, так как ноги сильно болели, а сердце, казалось, вот-вот перестанет биться. Через мгновение послышались звуки сирен, а еще через секунду перед Арсением стояла карета, запряженная в тройку лошадей. Из кареты вышли три человека в белых халатах и подошли к Сене. Осмотрев его, один сказал: «Зеленку мне! Быстро! Иначе мы его потеряем!». Намазав зеленкой культяпки, человек крикнул: «Скальпель!». Разрезав грудную клетку, человек вставил на место сердце, и, зашив грудь шнурками от своих ботинок, намазал шов сосновой смолой, а затем сел в карету и с криками: «Еще одна жизнь спасена, товарищи!» исчез между деревьев.
Сеня побрел дальше, но вдруг перед ним оказалась огромная яма. Сеня, решив, что сможет без особого труда ее перепрыгнуть, отошел на несколько метров и разбежался. Подпрыгнув, Сеня вспомнил, что его ноги сейчас не достаточно длинны, и с криком: «Е*аный в роооооооот!» пи*данулся в яму. Сеня летел уже несколько минут, а дно ямы все никак не появлялось. Оглянувшись, Сеня увидел, летящих рядом с ним, Филимона, Ктулху, Мальвину Глебовну и графа Потапова, но уже не придал этому особого значения, ввиду безысходности сложившейся ситуации.
Прошло четыре года, а Арсений всё продолжал лететь... За это время у него появился пушок на лобке и под носом стали появляться маленькие нежные усики. Арсений был уже не тем безногим мальцом, который бездумно болтался по лесу в поисках приключений. Сеня стал молодым человеком, уверенно летящим в ад. Ноги его уже не кровоточили и даже не пахли гангреной - они выглядели уже как два полена, уверенно растущих из задницы Арсения. Филимон к тому времени был уже почти доеден, Мальвина Глебовна совсем состарилась и начала капризничать и маразматично брешить на всех участников полёта, Ктулху как-то незаметно исчез, а граф Потапов за время полёта подсел на наркотики и пару дней назад умер от передозировки и продолжал падать теперь только его труп, способный кормить и Сеню и Мальвину еще недели три как минимум.Но наконец-то показалось дно... И тут же исчезло. «Показалось» - подумал Сеня и продолжал лететь. Хорошо, что поблизости началась война, иначе Сеню не отпускало бы еще долго. Неподалеку раздался взрыв, и огромный кусок железа просвистел над Сеней, который в этот момент почему-то стоял на голове. Арсению повезло, что у него не было ног, иначе бы пролетающий кусок железа отрезал бы их моментально. На куске пролетающего железа сидел мертвый граф Потапов и что-то кричал Арсению. Сеня побежал дальше, размышляя о происходящем. Он пытался объяснить себе то, что творилось с ним в последнее время, которого оставалось с каждой минутой меньше, чем минуту назад. Вскоре Сеня устал и начал потихоньку стареть. Он сел на березовый пень и задумался о том, о чем он задумался сидя на березовом пне, находящимся под ним. Размышления ни к чему не привели, и Арсений продолжил путь в одном, лишь ему известном, направлении, но точно не на северо-восток, так как с самого рождения Сеня боялся северо-востока, в связи с тем, что само название «северо-восток» казалось Сене мистическим и крайне страшным, поэтому он это слово никогда в своей жизни не употреблял, боясь наказания за его употребление. На дворе стоял уже 1932й год. Сталин рулил страной и не представлял, что где-то в тайге творится нечто непонятное для ума вождя, когда как Арсений, вязнув в болоте и отрубая свои конечности, не представлял, что творится в стране за пределами нескончаемого леса, в котором ему жилось уже немного-немало чуть более-менее или что-то вроде того-сего. Шагая семенящим шагом в неизвестном ему направлении, Арсений Каримович невольно взрослел день ото дня и лицо его постепенно наполнялось мужественными очертаниями, грязью и молодой щетиной. На мгновение, порой, ему казалось, что он уже и не существует как человек, поедая всё, что попадалось на его пути: пни, шишки и мох были для него уже приевшимися буржуйскими замашками в плане чревоугодия и, мечтая о простом русском хлебе, он всё-таки куда-то брёл день ото дня и питался в основном собственными размышлениями и электричеством, которое вырабатывал благодаря искромётному юмору, которым тешил себя в минуты забвения.
Спустя некоторое время он заметил, что лес, вокруг него заметно порядел, берёзоньки стали карликовыми, а культяпки его стали мёрзнуть... Северело. Становилось заметно прохладно и настальгично по школьным временам. Пришло осознание того, что Сеня в жопе и понимание того, что детство осталось позади...
Глава II: Юность.
Пытаясь вырваться из оков своего диссоциативно-импульсивного мракобесия, Арсений Каримович периодически подпрыгивал и вставал на шпагат, лежал на боку, натирая себя заячьим пометом, но все было тщетно, а кругом простиралась бескрайняя снежная равнина, напоминающая картину зимнего дня в бескрайней снежной равнине. 23 дня шел Арсений, питаясь низкокалорийным снегом необъятного севера. На 24-й день Арсений понял, что долго ему не протянуть, открыл охоту на белых медведей, коих в тех краях водилось не мало. Подкравшись к одному из белых медведей, Арсений взял в руки лежащий рядом именной револьвер системы наган со встроенным оптическим прицелом дальнего, среднего и ночного видения, и выстрелил в воздух. Пуля, выпущенная со скоростью пули, выпущенной из именного револьвера системы наган со встроенным прицелом дальнего, среднего и ночного видения, пролетела около 5 тысяч километров и, затем устремилась вниз с ускорением свободного падения пули, выпущенной из именного револьвера системы наган со встроенным прицелом дальнего, среднего и ночного видения, и пробила снежный покров и находящиеся под ним ледники, тем самым расколов север на северо-запад и северо-восток, которого с детства панически боялся Арсений и на котором, по странному стечению обстоятельств, он оказался, все дальше отдаляясь от милого сердцу северо-запада бескрайнего севера. Оглянувшись, Сеня не заметил никакой разницы между северо-западом и северо-востоком, но сердце молодого человека чувствовало, что что-то здесь не так... Холодало. Арсений стал задумываться о ночлеге и решил найти свежий труп медведя, чтоб жить в нём, пока не наступит весна. Вспомнил он одну историю, рассказанную ему Мальвиной Глебовной о мальчике-параноике, который некогда жил где-то под Таганрогом и, съехав с катушек, решил, что его преследуют. Сбежал тогда этот парень из дома в какой-то парк и, в ужасе бегая у ручья нашёл труп медведя и стал в нём жить: зарывался в тёплые кишки, укрывался шкурой и в получавшемся органическом спальном мешке благополучно существовал, уверенный в том, что уж тут-то его точно никто не найдёт. А когда медведь у ручья полностью разлагался, то мальчишка по быстренькому находил новый труп медведя и снова успокаивался. Местные в конце концов узнали о диковинной зверушке, живущей в медведях и приходили позырить на парня, чтоб поржать, подкармливая дебила хлебными крошками. Продолжалось это до тех пор, пока мальчик не состарился. Умер он глубоким старцем прямо в медведе и разложился вместе со своим "домом"...
Но помирать Арсений не собирался. И отказываться от опыта парня-дебила тоже. Через некоторое время Сеня наткнулся на труп какого-то странника, но, даже вытащив все его кишки и внутренности, поместиться в него полностью он не смог, поэтому, содрав с мертвеца мошонкуу, он смастерил себе неплохую шапку - она грела и уши, и щёки, и затылок, но оставаться здесь долго было нельзя и парень двинулся вперёд. Прошло больше шести часов, прежде чем Арсению повезло: на промёрзшей земле лежал мёртвый медвежонок, в которого Сеня, поджав свои культяпки, с трудом, но поместился. Стало тепло... Расслабившись и посасывая лапу медвежонка, Арсений Каримович уснул. В ту ночь ему снилось что-то непонятное... Он видел мужчину, который называл его сыном; песок золотого цвета; медведи и тюлени; карлики - и всё это было какой-то кашей в голове, всё в кучу и без логики, и, проснувшись в холодном поту он невольно крикнул, на что немедленно отреагировала Мальвина Глебовна, но, появившись, она поняла, что в медвежонке слишком тесно даже для одного и поэтому ретировалась в ад с обиженным на Арсения лицом. Распахнув шкуру медвежонка, Арсений охренел. Метель была страшной! Но, несмотря на это, не дожидаясь весны, он решил продолжить свой путь и, взгромоздив свой спальный медведь на спину, двинулся вперёд - в пургу. Спустя мучительных пару часов брожения по белой пустыне, с совершенно забитыми снегом глазами, Сеня уткнулся в дом.... Нащупав дверь и отворив её, он вошёл в здание и спросил: "Где я?"
- Кафе "Каннибал". Рады приветствовать Вас - сказал мужской голос.
- Кафе?... - удивился Сеня.
- Да, ёптать, чё глухой што ле! Можешь не разуваться, проходи.
Глаза Арсения по-тихоньку оттаяли и, увидев вешалку, он скинул с себя медвежонка и мошонку с головы.
Усевшись за стол, мужчина, похожий на мужчину, сунул ему меню, открыв которое и изучив, Сеня сделал заказ:
- Мне, пожалуйста, три порции фаршированной жопы, одну отбивную из пи*ды и две сиськи по-итальянски! Я проголодался... Да, и в жопу добавьте, пожалста, побольше ногтей, но не переборщите с волосами - у меня от волос жуткая мигрень, - завыёбывался
тут Арсений.
-Одну минутку, сэр!
Мужчина ушел. Сеня услышал голоса: «Это он, точно тебе говорю, все слово в слово… жопа…пи*да…даже про ногти не забыл…». Вернувшись через пару минут, мужчина сказал: «Пройдемте со мной, товарищ». Они спустились в подвал. В тусклом свете Арсений разглядел стол, за которым сидели трое и о чем-то беседовали. Мужчина проводил Арсения за стол и, достав из темноты табурет, предложил присесть.
- Так значит это вы? – промолвил человек в оранжевом сомбреро.
- Я. – ответил Арсений.
- Ну наконец-то, мы уж подумали, что все, надежды нет и война проиграна.
- А с кем вы играете? – поинтересовался Арсений
- Это не важно, страна в опасности и нам нужна ваша помощь.
- Я готов! – сказал Сеня.
- Отлично. Вот видите этот сверток?
- Вижу.
- Берите его и отправляйтесь с ним в Косопузово, там вы встретитесь с товарищем Бескозырковым и отдадите сверток ему. Он проведет обряд посвящения в почтальоны и выдаст вам именной Шмайсер, с которым вы, вернувшись сюда, присоединитесь к сопротивлению. Ориентиром вам будет звезда в созвездии Циклофема. Вот возьмите этот телескоп и карту звездного неба, чтоб не заблудиться. Нужную вам звезду я отметил пальцем, поэтому возьмите еще дактилоскоп, чтобы разглядеть мой отпечаток. Найдя нужную звезду, возьмите отклонение на 3 с половиной градуса южнее и идите прямо. При хорошей погоде ваш путь займет около четырех месяцев. Мы могли бы предоставить вам колесницу, но, к сожалению, кони сейчас не в настроении, так как намедни поругались и, поэтому больше не желают отправляться в путь в одной упряжке. Вы, конечно, можете с ними поговорить, но и говорить они почему-то отказываются, во всяком случае, с нами они не разговаривают. Но можете впрячь в колесницу товарища Забулдыенко, если он не пребывает в очередном запое. Но мне кажется, что пешим ходом будет безопаснее добираться. Так вот, в конце пути вы увидите бункер товарища Бескозыркова с надписью «Бункер товарища Бескозыркова, конец пути вы узнаете без особого труда, подсказкой вам будет указатель с надписью «Конец пути». Мы специально ставим такие указатели, чтобы враг, увидев их подумал, что мы вряд ли станем устанавливать такие, явно указывающие на нужное им место, указатели, но вы то уж точно не будете в замешательстве, ведь я вам все объяснил. Так что желаю вам удачи, мой дорогой друг.
- Спасибо, - ответил Арсений, взял сверток и вышел на улицу.
Вдохнув морозный воздух и задержав дыхание на 2 часа, Арсений наконец выдохнул и с гордостью осмотрелся, осознавая, что ему никогда ранее никто ничего не доверял, а уж такое ответственное дело, как спасать Родину, щекотливо ласкало сердце парня и, взглянув на северное небо прекрасного зимнего дня, Арсений понял, что стоит дождаться темноты, чтоб рассмотреть на небе ориентир.
Вечерело. Сеня, стоя у кафе «Каннибал» уже три часа, слегка подзамёрз, но душу его грело ответственное дело для которого, как он уже считал, его и родила мать. Дождавшись темноты, Арсений еще раз взглянул на звёздное небо и, не без труда отыскав нужную звезду, двинулся вперёд, взяв отклонение в три с половиной градуса.
Путь Арсения был очень непростым, ведь на дворе стоял кровавый 1942й и, чтоб не погибнуть от вражеских пуль, Сеньке не раз приходилось убивать фашистов целыми батальонами! В рядах Красной армии про парня даже ходили легенды, что есть где-то на земле Русской бравый почтальон, убивший однажды некого генерала фрицов одной лишь искромётной шуточкой, в клочья разорвавшей пузико офицера. А однажды, где-то под Курском, Арсений и его боевые товарищи, были окружены и несколько дней сидели в окопе, из последних сил отбиваясь от немецких атак. В окопе царил страшный голод и рядовой Сенька, отрезав филейную часть своих ладошек, поджарил мяско при помощи пороха и каски и, накормив друзей, тем самым дав заряд энергии для солдат, смело пробил со своей командой кольцо фашистов, окружившее героев. Жизни были спасены и Арсений Каримович за это чуть ли не был награждён орденом посмертно, но так как он остался в живых, никакого, собственно, ордена ему не дали и Родина, по-дружески похлопав парня по плечу, сказала приятные для ушей Арсения слова: «Родина этого никогда не забудет…» и тут же обо всём забыв, Родина продолжила разбивать гитлеровскую армию. Но гордость за себя самого бодрила почтальона, который, не смотря ни на что, продолжал свой путь в три с половиной градуса южнее звезды из созвездия Циклофемы.
Спустя полгода, Арсений все-таки дошел до конца пути, обозначенного табличкой «Конец пути», а чуть дальше он увидел бункер с надписью «Бункер товарища Бескозыркова». Пройдя в бункер, Сеня обнаружил, лежащее на полу, мертвое тело, на котором была табличка с надписью на немецком языке: «Die Leiche eines Kameraden Beskozyrkov», что означало: «Мертвое тело товарища Бескозыркова». Арсений понял, что опоздал. Он достал сверток и развернул его. В свертке лежал плюшевый медведь и записка следующего содержания:
«Уважаемый товарищ Бескозырков.
Мы знаем, что дни ваши уже сочтены. Мы благодарим вас за содействие, оказанное нам и нашей Родине. Но силы сопротивления крепнут. И хорошо, что вы нам уже не сможете ни чем помочь, так как добираться до вас у нас уже не осталось сил. Мы прекратили поставку продовольствия к вам, потому что вас х*й прокормишь, и потому что вы е*аный трус, который прячется, х*й знает где, в своем бункере и ссыт сражаться за свою Родину. Мы хотели преподнести вам презент, в виде плюшевого медведя, но так как вы уже мертвы, то х*й вам, товарищ Бескозыров, а не медведь. Прощайте. Надеюсь, Родина вас никогда не вспомнит.»
Арсений понял, что опоздал. Он взял именной «Шмайсер» товарища Бескозыркова, затем расчленил тело товарища Бескозыркова и по частям положил в рюкзак. Теперь пропитания хватало на обратный путь. Арсений посмотрел в душераздирающе грустные пластмассовые глаза медведя и, понимая, что здесь его найдут, взял его за руку и отправился обратно в кафе «Каннибал» доложить о выполненном задании.
Обратный путь занял у Арсения намного меньше времени и уже спустя пару месяцев, минуя фронт и кровопролитные сражения Великой Отечественной, он уже подходил к северо-востоку. На горизонте показалось знакомое кафе: из трубы валил дым и казалось, что воздух был насыщен ароматами свежеотваренных пяток. «Наконец-то я нормально поужинаю…» - подумал Арсений, которому уже достаточно приелся расчленённый Бескозырков и, подойдя к гостеприимным дверям «Каннибала», он вытряхнул остатки товарища на землю, не забыв свиснуть немецкую овчарку, что бездельно шаталась по округе: «На, дружище, подкрепись!»
«Danke…» - ответила собака, но Арсений не придал этому значения и, распахнув двери, смело вошёл в кафе.
«Приветствую Вас, господа!»- крикнул Сеня из дверей, но в обернувшихся на голос людей, он узнал несчастных евреев, грустно лежащих и связанных на полу, и одного парня арийской внешности, подкидывавшего дрова в печь, в которой можно было бы разглядеть догорающего раввина, но Арсений его не разглядел, т.к. он уже убивал немца, ведь опыт военных дней выработал в нём рефлекторное убийство фашистов, которых он вычислял и убивал за доли секунды. Труп обезглавленного фрица громко шмякнулся на деревянный пол кафе, которое, как по всему уже было видно, захватчики перебазировали в крематорий. «Урааа! Мы спасены!» - заорали евреи, радостно извиваясь на полу и аплодируя спасителю веками глаз, ибо руки их были крепко связаны колючей проволокой, которую лихо перегрыз Арсений, чем окончательно спас угнетённый народ. Затем, отужинав слегка пережаренным, но вполне съедобным раввином, Сеня стал думать, что делать дальше, ведь советских офицеров в кафе не было и следа.
Глава III: Начало конца.
Сложив остатки недоеденных евреев в рюкзак, взяв под руки мишку и закинув на плечи именной «Шмайсер» товарища Бескозыркова, Арсений отправился в 1945 год. Проснувшись теплым, от постоянных авианалетов, майским утром в центре Берлина, Сеня поцеловал в лоб плюшевого медведя и отправился жестоко убивать немцев. Так как боеприпасы для «Шмайсера» давно закончились, Арсений убивал немцев позвоночниками убитых немцев. Больше всего немцев Арсений убил в Берлине летом 1945 года, после чего понял, что война закончена, и можно возвращаться на Родину. Арсений сел в танк, который кто-то оставил посреди Берлина, и поехал домой. Но вскоре, поняв, что дома у него никогда не было, решил уехать в обычную глухую Советскую деревню и заглушить алкоголем боль и эмоции от всего пережитого. Доехав до Уральских гор, Арсений понял, что танк дальше не пройдет, и поселился в маленькой деревушке. Там жил дед Карим, у которого была привычка постоянно все нагибать, пес Иосиф и кот Сталин. Сталина и Иосифа Арсений сразу возненавидел за то, что они не обратили никакого внимания на появление Сени в деревне, и постоянно его игнорировали, поэтому он периодически воровал у них еду. С Каримом Арсений тоже не общался, потому что еще не знал, что Карим живет в этой деревне.
Поселился Арсений в конуре Иосифа, со словами «В тесноте, да не в обиде», за то, что тот его игнорировал, чем вызвал недовольствие Иосифа, но пес возражать не стал, так как тоже, как и Арсений, ненавидел Сталина. Спустя месяц, Арсений заметил, что, стал деградировать… Лизать яйца стало для него уже привычным делом – сказывалось совместное проживание с псом. А иногда Арсений лизал яйца и своему сожителю, который, от совместного проживания с человеком, стал намного умней и даже научился читать, играть на гитаре и даже стал заставлять тупого человека лизать яйца себе любимому, подавляя и угнетая существо по имени Арсений, стоящее на ступень ниже на лестнице умственного развития, но почтальон, которому всё это жутко не нравилось, после глубоких раздумий в морозную июльскую ночь, всё-таки решил выйти из конуры и, постучавшись в дверь к Кариму, попросил у соседа закурить, закусить и выпить, на что тот, с открытым от такой наглости ртом, ответил гостю дружелюбным лещом и попросил пожаловать в дом. Распив семь бутылок водки, Карим не смог сопротивляться организму и с удовольствием проблевался, после чего со стоном добрался до кровати и с храпом уснул. Арсению стало скучно и, оглядевшись в очередной раз, на серванте он увидел старый пожелтевший фотоальбом, открыв который, на одной из фотографий, он увидел нагнутую мать и своего спящего собутыльника… Тут-то Арсений понял, почему он Каримович и, воспылав яростью к папаше, взял в руки Сталина и зацарапал им пьяницу до смерти, после чего пригласил в дом Иосифа и, выпив с ним еще по семь бутылок, стали петь песни, веселиться и играть в щекотку, от которой в пьяном псе проснулся талант поэта и под гитару он исполнил свою первую собственную композицию, заработав на этом запредельные овации Сталина и Арсения!
«Я был не прав, в грозу я не отрос
Как дрозд я, и мне причуды ни к лицу,
Я рад мгновенью, рад до слез,
Я вырыл яму своему отцу.
И впредь забава стала, как простата,
Чем больше лет, тем меньше голова,
Всем нравится на завтрак и на ужин сахар,
А некоторым очень нравится трава....
Зловещая, коварная, предательская жизнь.»
Напившись вдоволь и напевшись до отказа, Сеня, Иосиф и Сталин стали придумывать куда деть тело Карима, который еще при жизни дурно пах, а уж после смерти вонял так, что хотелось умереть самому и, сколотив из табуретки санки, товарищи перевезли тело по хрустящему летнему снегу подальше в лес и похоронили отца Арсения в дупле могучего тополя, заткнув дупло бобром, но, возвращаясь в дом отца, переполненный алкоголем и чувством выполненного долга, Арсений вдруг загрустил… В его пьяную голову лезли дурные мысли и он даже захотел повесится, но слава Богу передумал и понял, что надо убить себя другим способом. Найдя в деревне самый высокий небоскрёб, Сенька поднялся на 2047й этаж и прыгнул вниз, пролетев до самой земли и разбившись об неё, но после этого он встал, сказал «Ай!» и продолжил путь в дом Карима. Пока он падал, то его жутко продуло и Сеня стал страшно кашлять, после чего его простуда переросла в тяжелейший онанизм от которого он в конце концов и скончался, после чего был похоронен Иосифом и Сталиным по всем законам религии кота, который измазал тело друга гуталином и натёр щеткой до зеркального отражения, затем взял пасту Гоя и предал Арсениному трупу вид кирзового сапога кремлёвского солдата, поставив его в гардеробную и забив на него в итоге большой… а нет, маленький кошачий х*й.
Очнулся Арсений от жуткой головной боли под землей. Каким-то чудом его нос остался на поверхности и продолжал втягивать свежий морозный воздух Уральских гор. В пьяном угаре Иосиф и Сталин решили, что Арсений мертв, но Арсений просто не мог больше пить, и поэтому уснул. Выбравшись из-под земли, Арсений пошел за водкой. Купив водки, он вернулся в конуру к Иосифу, радости которого не было предела. Иосиф прыгал и резвился вокруг Арсения, лизал ему культяпки и нежно кусал между ног его стальные яйца. На крики радости прибежал Сталин, и все трое, взявшись за руки закружились в веселом хороводе, а затем стали пить водку. Пьянка по поводу удивительного возвращения Сени затянулась на несколько месяцев. Пребывая в длительном запое, Арсений не раз вспоминал детство, годы войны, предательство Родины и, конечно, свою первую и единственную любовь Мальвину Глебовну, которая уже давно не навещала Арсения. Тоска на куски разрывала сердце Арсения. За это время Арсений настолько привязался к Сталину и Иосифу, что как-то по пьяни усыновил их обоих.
На дворе стояла тихая безмятежная ночь, дети уже спали и луна с любовью гладила очертания домов своим нежным светом. А почтальон Арсений Каримович, как обычно, пил водку со своим старым другом Мишкой, плюшевым медведем, подаренным, как думал Арсений, ему его матерью еще до рождения самого почтальона, ибо мать хотела дочь, а отец хотел и нагибал всех подряд, так никогда и не узнав о том, что он был отцом Арсения Каримовича.
Глядя в медвежьи глаза из пуговиц, Арсений вспоминал свою жалкую жизнь- от раннего детства до глубокого запоя, в котором он находился вот уже как третий год. И с каждым стаканом он всё хуже видел, но всё ясней понимал, что все его неудачи брали своё начало в несчастном детстве...Взяв в руки веревку, Арсений отправился к тополю, в дупле которого покоился его отец, и решил покончить со своей никчемной жизнью. Он привязал веревку к толстой ветке, связал петлю, сунул в нее свою голову и повис. Хруст шейных позвонков напугал сидящих на тополе ворон, и они с жутким карканьем разлетелись в разные стороны. Когда Арсений пришел в себя, он увидел рядом Мальвину Глебовну.
Сейчас она уже была чуть моложе Арсения. «Ну вот, Сенюшка, и дождалась я наконец тебя и твоей зрелости. Видишь, как вовремя ты умер», - промолвила Мальвина Глебовна. Как вдруг, за спиной Арсений услышал крик: «Ах, ты ж, сученыш! Ты что ж это, падла,
наделал? Убил меня, паскуда?». Обернувшись, Арсений увидел пьяного Карима с немецким позвоночником в руке. И только Карим замахнулся, как Арсений, не растерявшись, схватил за ногу Мальвину Глебовну и со всего размаху ударил ей Карима. Карима откинуло на несколько метров и, ударившись головой об огромную железную арматуру, он умер.
Открыв глаза, Карим увидел перед собой большую и дурнопахнущую жопу бобра. Карим ударил по ней ногой и его ослепило ярко-белым светом Уральского снега. Выбравшись наружу он понял, что очнулся в дупле тополя, которое почему-то было заткнуто бобром. С ветки тополя свисала веревка, на которой болталось безжизненное тело Арсения Каримовича…
Конец.