(1799—1837)
«…Пушкин — наше всё: Пушкин — представитель всего нашего душевного, особенного, такого, что остаётся нашим душевным, особенным после всех столкновений с чужим, с другими мирами. Пушкин — пока единственный полный очерк нашей народной личности, самородок, принимавший в себя, при всевозможных столкновениях с другими особенностями и организмами, — всё то, что принять следует, отбрасывавший всё, что отбросить следует, полный и цельный, но ещё не красками, а только контурами, набросанный образ народной нашей сущности, — образ, который мы долго ещё будем оттенять красками. Сфера душевных сочувствий Пушкина не исключает ничего до него бывшего и ничего, что после него было и будет правильного и органически — нашего… Пушкин-то и есть наша такая, на первый взгляд очерком, но полно и цельно обозначившаяся душевная физиономия, физиономия, выделившаяся, вырезавшаяся уже ясно из круга других народных, типовых физиономий, — обособившаяся сознательно, именно вследствие того, что уже вступила в круг их. Это — наш самобытный тип, уже мерявшийся с другими европейскими типами, переходивший сознанием те фазы развития, которые они проходили, но братавшийся с ними сознанием, — но вынесший из этого процесса свою физиологическую, типовую самостоятельность»*.
* А.А. Григорьев. Литературная критика. М.: Художественная литература, 1967. Статья «Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина. Статья первая. Пушкин. — Грибоедов. — Гоголь. — Лермонтов».
Я начал рассказ с большой цитаты из работы Аполлона Григорьева, потому что первые слова её знают почти все, а о продолжении слышали единицы. В результате каждый перевирает великую идею, чётко определившую значение Пушкина в русском мире и в нашей жизни, кто как хочет. Перевирают преимущественно грязно и гнусно — в полном соответствии со своими завистливыми душонками.
Аполлон Григорьев не просто указал нам на значение Пушкина для России, он показал значение Великого поэта в судьбах каждого народа, и его слова во многом, если не во всём, можно отнести ко многим поэтам, о ком рассказано в этой книге.
Идею Григорьева подхватил Фёдор Михайлович Достоевский в своей знаменитой речи 8 июня 1880 года в Колонном зале Дворянского собрания на публичном заседании Общества любителей российской словесности, посвящённом открытию в Москве памятника А.С. Пушкину. В этой же речи Достоевский воскликнул:
— Смирись, гордый человек, потрудись, праздный человек!
Этими словами великий романист, быть может, и сам того не подозревая, подчеркнул жертвенное место Первого поэта народа в нашем вечно конфликтующем мире и нашу общую священную обязанность хранить и защищать его светлую память.
Счёт книгам, статьям и прочим исследованиям о жизни Александра Сергеевича уже давно идёт на сотни тысяч. Поэтому в данной главе я расскажу только общую канву его биографии, предоставляю читателю возможность ознакомиться с историей жизни поэта в более объёмных изданиях.
Александр Сергеевич Пушкин родился 26 мая 1799 года в Москве. Отец его, Сергей Львович (1771—1848), был майором в отставке; мать, Надежда Осиповна (1775—1836), происходила из рода знаменитого арапа Петра I — Абрама Петровича Ганнибала.
В детстве ребёнком занималась преимущественно няня Арина Родионовна Яковлева (1758—1828). Мать Сашу недолюбливала, только перед её смертью, во время тяжёлой болезни, они с сыном очень сблизились, отчего Пушкин и закупил для себя место рядом с могилой матушки в Святогорском монастыре.
В 1811 году Пушкина отдали в только что открывшийся и самый престижный по тем временам Царскосельский лицей, которому покровительствовал император Александр I. Попасть в него было весьма сложно, поскольку в лицее предполагалось готовить будущих государственных деятелей. В действительности лицей был организован верхушкой российских масонских лож для воспитания молодёжи, проникнутой их идеями. Отец и дядя Александра были масонами, по их просьбе протекцию мальчику составил масон Александр Иванович Тургенев (1784—1845), видный общественный деятель, историк, писатель, почётный член Петербургской АН.
Мальчик был шаловливым, острым на язык, доставлял много хлопот своим учителям и друзьям-лицеистам, почему и получил в лицее кличку «Обезьяна». Все шалости, к счастью, сходили юному поэту с рук.
В 1815 году на экзамене Пушкин поразил своим стихотворением «Воспоминание о Царском Селе» великого Г.Р. Державина.
По окончании лицея Александр Сергеевич был определён в Коллегию иностранных дел в чине коллежского секретаря (гражданский чин 10-го класса), что позволяло ему занимать низшие руководящие должности.
С 1818 года Пушкин стал участником литературно-политического кружка «Зелёная лампа», основанном будущими декабристами С.П. Трубецким и Я.Н. Толстым. На заседаниях кружка читались и обсуждались стихи, пьесы, различные обзоры, исторические и публицистические статьи (многие из которых были направлены против царя), лирико-вакхические произведения. Среди членов кружка у поэта было много друзей, впоследствии ставших декабристами. Почему Пушкин к ним не присоединился? Существует много версий. Основная — понимавшие значение творчества поэта для России, товарищи решили им не рисковать — звучит неубедительно. Наиболее правдоподобная — декабристское движение выросло из «Общества друзей императрицы Елизаветы Алексеевны», которое возникло с целью низложения Александра Iв пользу его супруги. Елизавета Алексеевна не поддержала своих сторонников, но в дальнейшем пристально следила за ними и, вероятно, своевременно оценив благодаря Державину талант юноши, оградила поэта от «дурного влияния».
Официальное пушкиноведение утверждает, что за оду «Вольность», вызвавшую гнев у Александра I, поэт чуть не поплатился ссылкой в Сибирь, но по ходатайству В.А. Жуковского и А.И. Крылова ссылка была заменена переводом по службе в Кишинёв.
В 1820 году Александр Сергеевич отправился на юг России. Вместе с семьёй генерала Николая Николаевича Раевского (1771—1829) он совершил поездку на Кавказ и в Крым. Известно, что поэт был влюблён в старшую дочь генерала — Марию Раевскую (1806—1863). В замужестве Мария стала Волконской и является одной из первых жён-декабристок. Пушкин первым сделал Раевской предложение, но отец-генерал счёл такой брак неподходящим и отказал поэту.
В южной ссылке Пушкин написал «Кавказского пленника», «Песнь о вещем Олеге», поэмы «Братья-разбойники» и «Бахчисарайский фонтан». В 1823 году его перевели в Одессу под начало новороссийского генерал-губернатора Михаила Семёновича Воронцова (1782—1856), величайшего государственного деятеля первой половины XIX века. Пушкин не нашёл общего языка с честнейшим и благороднейшим графом. Предполагают, что причиной тому стал флирт поэта с супругой Воронцова — Елизаветой Ксаверьевной (1792—1880). Эпиграмма на Новороссийского генерал-губернатора:
Полу-милорд, полу-купец,
Полу-мудрец, полу-невежда,
Полу-подлец, но есть надежда,
Что будет полный наконец, —
полностью остаётся на совести Пушкина.
Воронцов «отблагодарил» молодого человека малоприятным поручением — собирать сведения о появившейся в Новороссии саранче. Александр Сергеевич отчитался весёлым сочинением:
Саранча летела, летела — и села.
Сидела, сидела, всё съела и вновь улетела.
Окончательно потеряв терпение, Воронцов попросил императора удалить Пушкина с подведомственной ему территории.
Поэта сослали в родовое псковское поместье Михайловское под присмотр отца. К тому времени Александр Сергеевич уже работал над стихотворным романом «Евгений Онегин» и гениальной драмой «Борис Годунов».
В Михайловском Пушкин встретил Анну Петровну Керн, урождённую Полторацкую (1800—1879), женщину сомнительного поведения, но идеализированную впоследствии биографами поэта. По крайней мере, вопреки официальному пушкиноведению, не раз утверждалось и даже представлялись доказательства того, что великое стихотворение «К Керн» — «Я вас любил…» — на самом деле было обращено не к ней.
В декабре 1825 года Пушкин узнал о восстании декабристов и был потрясён. Новый император Николай I призвал Пушкина в столицу и дал поэту аудиенцию. Одним из первых вопросов Николая был — где бы Пушкин находился, окажись он в декабре в Петербурге. Александр Сергеевич честно ответил, что был бы в рядах декабристов. Это дало повод демократической, а затем советской критике разрабатывать тему Пушкина-революционера. Как бы там ни было, император, ценя гений поэта, удостоил его высочайшей чести и известил:
— Я сам буду твоим цензором.
Таким образом, Пушкин был одновременно избавлен от преследований огромной бюрократической машины цензуры, сильно грешившей самодурством всего боявшегося чиновничества, а с другой стороны, вся ответственность за публикацию его произведений перекладывалась на плечи монарха.
В 1829 году Александр Сергеевич сделал предложение известной красавице Наталье Николаевне Гончаровой (1812—1863). Родители ее медлили с согласием. Но тут помог случай. Пушкин очень выгодно продал свое собрание сочинений и поправил материальные дела, вследствие чего тут же получил согласие от матери Гончаровой.
В феврале 1831 года состоялось венчание Пушкина и Гончаровой в церкви Большого Вознесения у Никитских Ворот в Москве. Во время церемонии поэт выронил обручальное кольцо, затем у него погасла свеча… Александр Сергеевич понял всё случившееся как предзнаменование его печальной участи.
И действительно, после женитьбы жизнь поэта приняла совсем иной оборот. В мае 1832 года у молодой четы родилась дочь Маша, затем сыновья — Александр и Григорий — и еще одна дочь Наталья. В доме с Пушкиными поселились две незамужние сестры Натальи Николаевны. Денег постоянно не хватало, хотя за съемное жилье теперь платили пополам и очень помогала тетка девиц Гончаровых Е.И. Загряжская. При такой нехватке средств Пушкин ухитрился проиграть огромные деньги карточному шулеру. Долги росли в геометрической прогрессии. После смерти поэта у него остались долги на баснословную по тем временам сумму — 80 тыс. рублей!
В 1835 г. Александр Сергеевич получил разрешение на издание журнала «Современник», первый номер которого вышел уже в 1836 году. В то время семья жила в Петербурге.
Поэт уговаривал жену уехать жить в деревню. Но Наталья Николаевна отказалась наотрез, она не желала расставаться с полюбившейся придворной жизнью*.
* Более подробно о последних годах жизни А.С. Пушкина и его семьи, о гибели поэта мною рассказано в книге «Тайны смерти русских писателей», М., «Вече», 2011. Есть эта публикация и на Прозе.ру.
Дальнейшие события являются предметом большой дискуссии, не прекращающейся вот уже скоро 200 лет и не имеющей какой-либо перспективы когда-нибудь закончиться. Доподлинно известно одно: Александр Сергеевич Пушкин был смертельно ранен во время его дуэли с Жоржем Дантесом, состоявшейся во второй половине дня 27 января (8 февраля) 1837 года, и через два дня умер в страшных мучениях.
Император Николай I взял на себя заботу о семействе Пушкина, дав распоряжение: «1. Заплатить долги; 2. Заложенное имение отца очистить от долга. 3. Вдове пенсион и дочери по замужество. 4. Сыновей в пажи и по 1500 р. На воспитание каждого по вступление на службу. 5. Сочинения издать на казенный счет в пользу вдовы и детей. 6. Единовременно 10 т.»
В завершение невозможно не упомянуть о трудах пушкиноведа Киры Павловны Викторовой. В настоящее время её версия биографии Александра Сергеевича принимается в штыки подавляющим большинством профессиональных исследователей жизни и творчества поэта и уж тем более малосведущими любителями пушкинистики.
Правда, последние годы идеи Викторовой стали приписывать создателю Государственного музея-заповедника А.С. Пушкина (Пушкинского заповедника) Семёну Степановичу Гейченко, но документальных подтверждений таким заявлениям пока не найдено.
Жизнь Пушкина Викторова трактует с тех позиций, что в судьбе и творчестве поэта была единственная муза — его тайная любовь императрица Елизавета Алексеевна, супруга Александра I. Знаменитый же «Любовный список» Александра Сергеевича — это его ёрническое издевательство над пошлостью обывателей. Исследователем собраны и представлены многочисленные доказательства, подтверждающие её точку зрения. Вокруг проблемы Елизаветы Алексеевны и идёт весь сыр-бор: любил Пушкин императрицу или не любил, писал ли поэт с Елизаветы Татьяну Ларину или не писал, была ли императрица для Пушкина дороже всех женщин или к концу жизни он всё-таки предпочитал молодую Наталью Николаевну…
За этими бесплодными рассуждениями теряется квинтэссенция исследований Киры Викторовой, ради которой я и упомянул о ней в этом рассказе. Исследователь выдвинула спорный, но на мой взгляд, необычайно важный тезис о равнозначном триединстве пушкинского гения — гениального поэта, гениального историка, гениального философа. Данным тезисом Викторова открыла новую страницу в истории пушкиноведения и распахнула перед каждым из нас необъятные просторы для личного познания Первого Поэта России.