5
В моей комнате, на столе, в обшарпанной рамке со стеклом стоит старая чёрно-белая фотография. На деревянных качелях сидят мужчина и женщина, а посередине стоит мальчик лет пяти в матросском костюмчике с парусным фрегатом в руках.
Я часто всматриваюсь в их светлые радостные лица, пытаюсь вспомнить этот день, воспроизвести в памяти это короткое счастливое мгновение, но всякий раз терплю неудачу.
Нет, какие-то картинки из детства иногда всплывают на поверхность, и я даже помню, например, откуда взялся этот корабль. Но именно вот этот день, запечатленный на старом фото, я вспомнить решительно не могу.
Река времени стремительно несёт свои мутные воды, и чем дальше ты плывёшь вниз по течению, тем сложнее становится причалить лодку, сойти на берег, осмотреться вокруг.
Течение теперь старательно сносит тебя на середину широкой реки, но как только ты начинаешь грести к берегу, оно становится неспокойным и бурным, пугает частыми водоворотами, крутыми порогами и ледяными брызгами, вынуждая держаться удобной середины.
Там, где яркое солнце уже не слепит твои глаза, а берег с обеих сторон покрыт аккуратно подстриженной зелёной травой, напоминая газон, где в синем небе беззаботно порхают птицы, а из невидимых глазу динамиков звучит дивная по красоте мелодия, тебя всё меньше и меньше волнует когда-то сильно тревоживший вопрос: куда же впадает эта река?
6
– Боча, эти шлюхи совсем обнаглели, – возмущается за завтраком Гвоздь, намазывая на тост клубничный конфитюр. – Ты только представь, брат. Я вчера спокойно лежу в шезлонге у нашего бассейна, тяну через трубочку «пино коладу»(«Pina Kolada»), а эта шоколадная дрянь, Доменик, делая вид, что меня не замечает, раздвигает шторы, снимает футболку и трясёт своими острыми африканскими сиськами! – Гвоздь откусывает от тоста слишком большой кусок, и я не уверен, что продолжаю верно его понимать. – А это вшё на сло мне они шелают, Боша! Хочат вывесши меня ис шебя! А вот эшо они вители? – Гвоздь крутит перед моим носом смачным кукишем. – Шерношопая трянь! Я ...
Он продолжает жаловаться на Доменик, а я опускаю глаза в тарелку. Нарезаю поджаристый бекон, смешиваю его с омлетом, добавляю кетчуп, беру в руку хрустящий тост и ... окунаюсь в обычное утреннее блаженство.
Аромат крепкого кофе приятно щекочет ноздри, и я, не в силах удержаться от соблазна, делаю первый глоток ... Феерично!
Гвоздь – неплохой парень, но ему не хватает сдержанности и спокойствия. Вечно ему кажется, что наши девчонки хотят выставить его на всеобщее посмешище.
Началось это не вчера и не завтра закончится, но мне до этого нет абсолютно никакого дела. Гвоздь – мой напарник, и он мастерски умеет метать ножи, остальное ...
Шесть раз я был свидетелем его неожиданных виртуозных бросков, и знаете, что меня больше всего поразило? Люди всё ещё продолжали что-то говорить, жестикулировать руками,.. так и не осознавая того, что у них в горле по самую рукоятку торчит нож. А когда тело их, послушно обмякнув, скользило на пол, то в их широко раскрытых глазах читалось явное удивление и вопрос: что вообще тут происходит?
Ровным счётом – ничего, просто добряк Гвоздь хорошо знает своё дело и не втыкает свои острые ножи в кого попало. Это человек из команды Мамаши Лу, а значит, это – профи.
Здесь нет случайных людей и, по-моему, я говорил вам об этом.
7
Кабриолет в такое пекло – отличный выбор, если мы с вами ведём речь об автомобилях, а не о катерах, яхтах, самолётах и поездах. Встречный ветерок приятно обдувает голову, щекочет тело под гавайской рубашкой, даря мне ощущение прохлады и комфорта.
Я свернул в такой район города, где нормальные люди стараются не показываться после шести часов вечера. Это если они пересекают район на машине, а что уж тут говорить про обычные пешие прогулки ...
Добропорядочным гражданам сюда лучше вовсе не соваться. Когда стены и окна имеют глаза и уши, опасность может подстерегать вас где угодно даже в девять часов утра.
Припарковавшись у нужного дома, я набрал по памяти номер телефона, увидел, что на вызов ответили, нажал «сброс» и стал ждать.
Три латиноамериканских подростка угрюмого вида появились на тротуаре неизвестно откуда и остановились метрах в десяти от машины. Из одежды на них красовались лишь длинные джинсовые шорты.
Я спокойно снял солнцезащитные очки, проверил на месте ли бейсбольная бита. Особого желания связываться с местной шпаной не возникало, но в подобных районах нужно быть готовым к любому повороту событий. А как стремительно они могут начать развиваться, я знал не понаслышке, потому как и сам вырос примерно в таком же «гостеприимном» районе, сбежав в четырнадцать лет из интерната для глухонемых детей.
Не упуская из вида о чём-то переговаривающуюся между собой троицу, я незаметно открыл бардачок и снял с предохранителя семизарядный Смит Вессон 686. К «латиносам» присоединились двое подростков и подошёл высокий накачанный негр более-менее серьёзного вида. На нём были лёгкие парусиновые штаны и разорванная на животе майка.
«Детки» стали ему что-то активно объяснять, не уставая тыкать пальцами на мой кабриолет. Наверное, они всё никак не могли прийти к определённому выводу: за сколько же можно будет толкнуть эту тачку, когда они пустят меня в расход?
Я сидел и прикидывал в голове свои варианты: насколько может быть адекватен их вожак-негр в двенадцать часов дня? Не успел ли он уже «взбодриться» хорошей дозой какой-нибудь дряни?
Кукла вышла из подъезда с лёгкой спортивной сумкой наперевес. Весело помахав мне рукой, подошла к так, похоже, и не определившейся с ценой на машину компании. Повисла на шее крепкого негра, поцеловала его в губы, о чём-то долго с ним разговаривала.
Наконец тот легонько шлёпнул ей по пятой точке, жестом успокоил своих «головорезов» и зачем-то кивнул мне головой. Я тоже зачем-то кивнул ему в ответ.
Кукла молча бросила сумку на заднее сиденье, пристегнулась ремнём безопасности, надвинула на глаза бейсболку и воткнула в уши маленькие наушнички, как бы говоря: наш разговор закончен, Боча, даже толком и не начавшись. У меня нет желания общаться с тобой, направляясь из одного ада в другой.
Я всегда спокойно отношусь к подобным вещам. Во-первых, нет необходимости вырывать из блокнота ещё один листок, во-вторых, у тишины не существует оттенков. Большой разницы нет – открывает ли сидящий рядом рот или слушает в наушниках музыку. Тишина моя от этого никак не меняется.
Проезжая то место, где мы с Мамашей Лу сбили бедного зайца, я подумал: «Интересно, как он там сейчас?» И сам ответил: «Ничего хорошего с ним быть уже не может».
Когда до особняка осталось не больше пяти минут езды, Кукла неожиданно развеселилась. Сунула мне в правое ухо наушник и сказала:
- Боча, это Дип Пёпл («Deep Purple»). Они начинают «Дым над водой» («Smoke on the water»). Если тебе захочется послушать эту вещь погромче, не стесняйся и дай мне знать, – она по-дружески потрепала меня по макушке, – я сделаю звук громче.
продолжение:
http://www.proza.ru/2014/05/22/474