Я вышел из пещер убежища и глубоко вздохнул и выдохнул. Вот теперь я с полной уверенностью мог сказать, что прошлое осталось в прошлом.
Я отправился в Ривет-Сити с первым же караваном. Несмотря на то, что до авианосца от Спрингвейла было как минимум сутки пути, я уговорил караванщика, дока Хоффа, прибавить ходу и не задерживаться там, где не может быть потенциальных покупателей. Уже к вечеру передо мной замелькали огни кают.
Я взошел на трап, ведущий ко входу. Рядом с шерифом Харкнессом, неизменно дежурившем снаружи, я разглядел еще две фигуры. Одна побольше, друга поменьше. Маленькая сорвалась с места, завидев меня, и летела по трапу навстречу мне.
- Пап! Папа!.. – Брайс бежал как сумасшедший, слегка задыхаясь. Я тоже прибавил ходу, поспешив ему навстречу, боясь, как бы он не поскользнулся и свалился с трапа.
- Папа вернулся! Па!
Я подхватил на руки худое теплое детское тельце и, закрыв глаза, уткнулся лицом ему в плечо. Брайс крепко обхватил меня руками и ногами, продолжая что-то гомонить. Я, не вслушиваясь в его болтовню, дошел с ним на руках до входа. Харкнесс улыбнулся, глядя на нас и слегка посторонился, пропуская вперед моего отца и Веру Уизерли.
- Папа?.. – мой отец приподнял брови и улыбнулся. – То есть надо понимать, что я уже дедушка?
Я кивнул и спустил Брайса на ноги.
- Беги к тете Вере. Я попозже к вам загляну.
Брайс послушно поплелся к хозяйке гостиницы. Та пристально посмотрела на меня, но, ничего не сказав, увела ребенка на среднюю палубу.
- Ты поговорил с доктором Ли? – спросил я, желая избежать расспросов о сыне.
- Да… - мой отец задумчиво почесал затылок, - Не верю до сих пор, что говорю это… В общем, уже все готово! Сегодня мы запускаем очиститель!
Я смотрел в его счастливое лицо, с трудом осознавая происходящее. Не может быть! Сегодня исполнится мамина главная мечта…
Чистое небо простиралось над руинами, уходя за горизонт. Лучи солнца скользили по железному покрытию авианосца, играя бликами, и, словно бы соткав из света еще одного человека, таяли в тени. Мам, если ты здесь, улыбнись вместе с нами. Сегодня мы завершим начатое двадцать лет назад!
Сопровождаемые группой ученых и техников, мы зашли в мемориал. Бывший музей после войны был превращен в исследовательскую лабораторию. Отец зашел в помещение ротонды мемориала, я последовал за ним. Моему взору предстал огромный, уходящий в высоту, резервуар, наполненный водой, идущий с нижнего затопленного уровня. Я замер, глядя прямо перед собой. Затем достал фотографию мамы и вновь взглянул сначала на нее, а затем на резервуар, словно бы она ожила и стояла передо мной.
Как жаль, что мне так и не удалось ее узнать…
- Сэр, терминалы показывают, что во внутренних трубах перекрыт один из клапанов. Без них не будет подачи воды. – подал голос один из техников.
Отец обеспокоенно глянул сначала на резервуар, а затем на меня.
- Сынок, - позвал он. Я отмер и приблизился к нему, - соберись. У меня есть для тебя важная задача.
- Я весь во внимании, - пробормотал я.
- Спустись пожалуйста в канализационный отсек и открой клапан, располагающийся там. Как только ты это сделаешь, по трубам потечет вода и заработает очиститель. – объяснил мне отец, показывая карту мемориала.
Я взял картонку в руки и с легкой укоризной взглянул на отца.
- Я понимаю, ты спешишь закончить проект, но мы даже ни разу не поговорили с тех пор, как вы с Моррау отправились в Ривет-Сити.
Отец смущенно улыбнулся и виновато развел руки.
- Прости, сынок. Обещаю, мы обязательно поговорим, как только заработает очиститель. Ну, беги.
Это был не приказ, но уж и не просьба. Ласковый тон отца напомнил мне детство, когда я просился поиграть с кем-нибудь из ребят, и отец именно так мне и говорил: «ну, беги». Улыбаясь, я спустился в трубы.
Дойдя до решетчатой двери, ведущей в глубины труб мемориала, в которых начинался бесконечный их лабиринт, я остановился и огляделся. Где-то здесь был клапан. Да, верно. Я подошел к нему, расположенному почти у края дыры, сделанной одной из упавших здесь бомб, и потянул за него. Сквозь небольшое отверстие, прикрытое сеткой, были видны дороги, часть руин и отломанный нос авианосца вдали.
Я с некоторым усилием повернул вентиль. Ну, еще бы, почти двадцать лет находился в одном состоянии, странно, что не заржавел. В ответ на мою выполненную работу где-то вдалеке в трубах зашумела вода. Я кивнул самому себе и развернулся. Пора было уходить, впускные трубы, затопленные до нашего прихода, были осушены.
Неожиданно откуда-то снаружи раздался шум мотора и лопастей винта. Здоровенный военный вертолет совершил посадку на небольшое возвышение около мемориала Джефферсона. Оттуда высыпали солдаты в силовой броне и с эмблемой Анклава на спине. Следом за ними вышел высокий седой человек в светлой длинной шинели.
- Приказ зачистить помещение и взять очиститель. Выполнять!
- Есть, полковник. – крикнули хором, словно выдрессированные зверушки, бойцы и, поснимав с плеч лазерные винтовки, побежали ко входу в мемориал.
Вот теперь я, что называется, охренел от жизни! Анклав?! Анклав взаправду существует?!
Что бы там я ни думал, пора было сматываться. Я рванул обратно по трубам, пытаясь вспомнить, где здесь ближайший интерком. Я должен был предупредить отца и доктора Ли о том, что к нам наведываются гости…
Я влетел в помещение ротонды, сдернув на ходу с плеча штурмовик. Эх, зря я не взял с собой любимую гауссовскую винтовку, сейчас б от этих громил в силовой броне и мокрого места бы не осталось!
Мэдисон Ли стояла около резервуара, на верхних уровнях которого располагалось оборудование и лаборатория. Женщина нервно перебегала со ступеньки на ступеньку, испуганно глядя сквозь застекленную стену лаборатории.
- Доктор Ли, в чем дело? – крикнул я, подбегая к ней, но остановился, чувствуя как напряжение возрастает во мне с каждой проходящей секундой
.
Мой отец и лаборантка Анна Холт стояли, окруженные солдатами Анклава. Напротив них стоял тот мужик в шинели, которого я буквально пару минут назад видел выходящим из вертолета. Анклавцы заперли дверь лаборатории, предоставив нам возможность наблюдать за происходящим, но не имя возможности как-то вмешаться.
- Я так понимаю, вы – руководитель данного проекта? – спокойно поинтересовался полковник, оглядываясь лаборатории.
- Да, сэр. – не менее спокойно, словно вся беседа происходила в гостиной за столом, а не под дулами винтовок, отвечал мой отец.
- Это отлично. Кажется, мы с вами уже когда-то встречались, верно? Тогда, двадцать лет назад. Мы пришли завершить начатое. Док, я требую, чтобы вы немедленно убирались из помещения мемориала, предоставив нам полный доступ к очистителю и запустив двигатель.
Я едва не задохнулся от возмущения, глядя на полковника. Вот ведь скотина! Да мои родители и команда доктора Ли долгое время трудились над этим проектом, чтобы позволить вернуть жизнь на Пустошах и одарить жителей этой мертвой земли чистой водой! А ты просто пришел сюда, пробив проход силой, пользуясь тем, что здесь всего лишь кучка безоружных ученых, и теперь требуешь, чтобы тебе отдали очиститель?! Еще, наверняка, и водой торговать будешь, в качестве альтернативных сборов налогов, так сказать. Как в старой доброй Америке, о которой без умолку говорит ваш шизанутый предводитель, президент Эдем.
- Не надо!.. – испуганно вскрикнула Мэдисон и умоляюще положила ладонь на ствол моего штурмовика. – Быть может, все обойдется…
Не обойдется, понял я. Уже заранее понял.
- Полковник Отем, это абсолютно невозможно. Я настоятельно рекомендую вам покинуть это здание и уйти восвояси. Вы и так причинили нам массу неудобств. – твердо ответил анклавцу отец.
Я едва не схватился за голову. Папа, что же ты делаешь?!
Отем молниеносным движением выхватил из кобуры «магнум» и несколько раз выстрелил в Анну Холт. Не успевшая даже пикнуть, девушка кулем повалилась на пол, обрызгав ноги моего отца своей кровью.
- Док, так я понятнее изъясняюсь? – почти любезно поинтересовался Отем, бережно убирая револьер обратно в кобуру. Отец напряженно кивнул.
- Хорошо, полковник. Я включу очиститель.
Я, замерев, наблюдал за отцом, не спуская с него глаз н на секунду. Отец развернулся спиной к солдатам и, подойдя к пульту управления, начал набирать какой-то код. Мгновения текли, словно тонкий незримый ручей.
- Что так долго? – недовольно прикрикнул на него Отем, вновь потянувшись было к оружию.
- Еще буквально минутку!.. – откликнулся отец тоном исполнительного служащего. Он закончил набирать комбинацию и, нажав кнопку ввода, обернулся к нам с какой-то слегка растерянной улыбкой. Примерно такое же выражение лица у него было, когда я, лет в десять-двенадцать вбегал к нему в кабинет на обеденном перерыве, требуя внимания. Отец тогда тоже смотрел на меня каким-то еще слегка отстраненным, все еще углубленным в свою вечную работу взглядом, но потом, улыбаясь, уже переключался на меня.
Мэдисон едва слышно вскрикнула и зажала рот обеими руками. Я бросил штурмовик и обеими ладонями уперся в холодное толстое стекло.
Один из приборов, подключенный к резервуару с водой и еще каким-то здоровенным, почти в полный человеческий рост, светящимся колбам погас, а затем взорвался. На моем пип-бое тревожно и пронзительно затрещал счетчик Гейгера, оповещающий о резком повышении уровня радиации. Несколько солдат, стоящих около моего отца, почти сразу повалились на пол. Полковник Отем, пошатнувшись, налетел спиной на дверь и захрипел. Отец, продолжая удерживать на лице эту слабую улыбку, упал на колени, затем опустился на четвереньки и, тяжело дыша, подполз к стеклянной стене.
- Уходите отсюда… - прошептал он, страшно закатив глаза и пытаясь сфокусировать на мне взгляд. – Ну… беги…
Я присел на корточки, словно опускаясь вместе с отцом по ту сторону стекла. В призрачном отражении, на секунду мелькнувшем передо мной, я успел заметить, как страшно исказилось мое лицо, а раскосые глаза были широко раскрыты.
ТЫ НЕ МОЖЕШЬ УМЕРЕТЬ! ТОЛЬКО НЕ ТЫ!
Перед глазами, словно в один миг пронеслись сотни воспоминаний и ярких картин: вот отец, еще молодой и улыбающийся, ведет меня за руку в манеж. Я едва достаю ему до колена. Вот отец, смотря на меня с какой-то ностальгией и гордостью, вводит меня в кафетерий убежища, где собрались остальные жители на мое десятилетие. Вот он разглядывает меня в стетоскоп, деловито отмечая, что я абсолютно здоров и могу не прикрываться болезнями, чтобы не идти на уроки. Вот он с каким-то особым теплом, которое словно бы исходит от него изнутри всегда, рассказывает мне о маме, а затем провожает меня до двери своего кабинета в день моего экзамена К.О.З.А. Вот он стоит, пытаясь мне что-то объяснить, а потом его голос отчетливо звучит в моей голове: «Я не смогу всегда быть рядом и держать тебя за ручку!». Наверное, уже тогда он пытался как-то мне объяснить, предупредить о своем уходе…
Гул голосов смешиваются у меня в голове, перед глазами стоит туман, а внутри точно с ударами сердца все еще звучит всегда спокойный и ровный голос отца.
«Откровение 21:6… Я есть Альфа и Омега, начало и конец…»
Десятки, сотни голосов взывают ко мне откуда-то издалека, постепенно смешиваясь в один знакомый женский голос.
- Роач! Роач!
Я с трудом оторвал взгляд от погасших глаз отца и поворачиваю голову на голос. Мэдисон стоит передо мной. Узкие глаза азиатки с болью и сочувствием вглядываются в мои, но одновременно продолжают сохранять уверенность и спокойствие. Совсем как у папы…
- Надо бежать отсюда! Прошу тебя, приди в себя! Здесь всего лишь кучка ученых и двое выживших техников! Никто из нас здесь не боец! Анклавцы помнили об этом, когда атаковали мемориал, но они не знают про тебя! Прошу тебя, помоги нам!..
Я все еще плохо соображал. Перед глазами неотвязно маячило мертвое лицо отца.
- Он умер! ОН УМЕР! - я невнятно забормотал, но потом сорвался на сиплый и задушенный крик, - он умер, понимаешь?! Он совсем умер! - Мэдисон с непроницаемым лицом молчала, старательно отворачиваясь от трупа Джеймса за стеклом и ничем не выдавая свои эмоции. Он этого я еще больше рассвирипел и, с силой шарахнул по стеклянной стене ладонью, заорал, - ОН УМЕР, ТУПАЯ ТЫ СУКА! ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ПРОСТО ЗДЕСЬ ЕГО ОСТАВИТЬ!
- Возьми себя в руки, Генри. - спокойным и твердым тоном ответила на мою ярость ученая. - Скоро сюда прибудет Анклав. Если ты хочешь завершить проект своих родителей, ты должен это сделать!
Не дождавшись от меня внятного ответа, Мэдисон схватила меня за руку и потащила за собой к неприметному на первый взгляд люку в углу.
Одна, две, три, четыре ступеньки. Я быстро перебирал руками и ногами, спускаясь по перекладинам лестницы. Шесть, семь, восемь, девять, десять. Меня зовут Роач, я родом с Пустошей, вероятнее всего из Ривет-Сити. Я вырос в убежище 101. Мне двадцать лет. Одиннадцать, двенадцать, тринадцать. Мой отец был одним из великих ученых, сумевших найти способ вернуть жизнь на земли, опустошенные после ядерной войны. Четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать. Я и мой ударный отряд «самоубийц Петтерсона» положили конец Великой Войне. Восемнадцать, девятнадцать. Все мои близкие мертвы. Двадцать.
Я шел и действовал точно робот. Механически, уже даже не задумываясь ни о чем, отстреливал встречавшихся нам солдат Анклава и диких гулей, успевших заселить этот тоннель за прошедшие со времен ухода ученых и Братства отсюда двадцать лет. Точно робот, без остановки и передышки, бежал вперед, крепко сжимая винтовку. Не останавливаться, не задумываться, не теряться, не замечать ран и ожогов от лазерок анклавцев. Словно в издевку, даже в подземелье играли радиопьесы Анклава. Я дошел почти до последнего тоннеля, когда меня остановила запыхавшаяся Мэдисон.
- Мы не можем идти дальше! – крикнула она, ухватив меня за руку. – У Гарзы сердечный приступ! Мы не можем его бросить!
Я остановился и повернулся к бледному обессиленному технику, буквально повисшем на двух ученых из команды доктора Ли.
- И что прикажешь делать? – довольно жестко осведомился я.
- Я понимаю, каково тебе сейчас… И эти раны, - Мэдисон нахмурилась и слегка боязливо коснулась моей кожи, ставшей местами еще более темного цвета от нескончаемой крови (и сколько же во мне ее?!), - но, быть может, у тебя найдется пара стимуляторов? Всего два, прошу!
Я открыл внутренний карман. Подыхать, так подыхать.
- Есть только один. – сказал я, протягивая ей мое спасение от боли и смерти.
Мэдисон осторожно приняла его и почти со слезами взглянула на меня.
- Господи… Роач, спасибо тебе огромное! Спасибо!
- Вкалывай быстрее. – велел я и вновь повернулся к двери, за которой, как я слышал, уже раздавались голодные визги диких гулей.
Мэдисон обеспокоенно оглянулась сначала на дверь, из-за которой к нам все ближе подбирался топот ног и завывания, а затем на меня. Я стоял, в упор глядя на дверь, которая вот-вот должна была открыться, не двигаясь с места.
Визги приближались. Мэдисон склонилась над задыхающимся Гарзой и дрожащими руками ввела в его левое плечо иглу стимулятора.
- Давай. – с ненавистью процедил я, глядя на дверь, и, медленно выдохнув, вскинул винтовку.
Ржавые петли тяжело заскрипели. С десяток обезображенных сгорбленных каннибалов буквально вывалились из прохода и, визжа как сумасшедшие, метнулись к нам.
Я дал очередь от бедра, скосив (в прямом смысле) первую пятерку дикарей. Еще одному я прошиб голову прикладом. Еще одного застрелила неожиданно не запаниковавшая доктор Ли, успевшая прихватить из ротонды десятимиллиметровку, заслышав первые признаки беспокойства.
Один из гулей подошел слишком близко ко мне и, взвизгнув, сделал резкий прыжок по направлению ко мне, вытянув в мою сторону тощие руки. Я отгородился от него винтовкой, а затем, недолго думая, пнул мутанта в живот. Гуль, отскочив, зацепился за что-то пяткой и, не удержав равновесия, повалился на спину. Не теряя зря времени, я выхватил из-за пояса траншейный нож и, быстро присев прямо над гулем, вогнал лезвие ему в горло. Гуль страшно вытаращил и закатил глаза, и, дернувшись, затих.
- Роач, осторожно! – закричала из-за спины Мэдисон.
Я обернулся и в ту же секунду увидел перед собой обезображенное лицо, а затем мелькнувшие когти еще одного, последнего гуля. Первый удар пришелся мне прямо в лицо, оставив от брови до угла рта длинный шрам. Я отшатнулся и наверняка был бы убит дикарем, но внезапно раздался выстрел и мутант повалился мне под ноги.
Я с трудом заставил себя приоткрыть раненый глаз. В дверях тоннеля стояли двое солдат Братства Стали.
- Понятно, почему они так сюда рвались. – прогудел один из них в железном шлеме.
- Да хрен бы с гулями. Меня больше интересует, что здесь делают гражданские? – приглушенно отозвался второй, поводя дулом винтовки в нашу сторону.
- Мы группа ученых, а я доктор Мэдисон Ли! – азиатка кинулась к солдатам, - нас преследует Анклав! Пожалуйста, помогите нам! Они захватили очиститель! И убили руководителя нашего проекта! Отведите нас к старейшине Лайонсу!
- Вы знакомы со старейшиной? – осведомился второй солдат, а первый, сняв шлем и кинув на меня взгляд, протянул мне кусок холщовой ткани размером с большой платок.
- Да. Мы работали вместе двадцать лет назад. – Мэдисон на секунду запнулась. – Он должен нам помочь.
Из противоположного тоннеля раздались голоса и шаги. Солдаты Братства быстро переглянулись. Мэдисон вцепилась в запястье одного из них.
- Пожалуйста! – умоляюще воскликнула она. Рыцари обменялись быстрыми взглядами, затем первый, очевидно, более старший по званию, кивнул.
- Идите за нами, быстро. Мы заблокируем этот тоннель.
Словно сумасшедшие, чувствуя тугой ком страха и "побега в последнюю секунду" мы один за другим торопливо вбегали в проход. Когда следом за нами послышался лязг и скрип заблокировавшихся дверей и приглушенную ругань и пальбу за ними, я почувствовал местами облегчение и злорадство, быстро сменившееся отупением от произошедшего.
Когда мы вышли из помещений канализации мемориала, на столицу уже успела опуститься ночь. Шагая вдоль берега Потомака к видневшемуся впереди зданию бывшего Пентагона, а ныне - Цитадели Братства, я все никак не мог избавиться от ощущения, что я это вовсе не я. Что это не мое тело бессмысленно и медленно шагает вперед под присмотром двоих солдат в силовой броне, что не мое лицо залито кровью, быстро стекающей вниз и капающей с подбородка. Что и вовсе не я тот самый человек, вернувшийся домой и нашедший лишь страдания, потерявший все. Избитый, в ожогах от лазеров, глухой на одно ухо и, походу, теперь еще и слепой на один глаз, который я все никак не мог заставить себя открыть.
Обернувшись, я заметил ссутулившуюся и, казалось, словно разом уменьшившуюся понурую фигуру доктора Ли чуть позади меня. Свет от полной молочной луны падал ей на лицо, и я внезапно заметил, что у нее мелко-мелко дрожит щека. Словно почувствовав мой взгляд, Мэдисон тяжело подняла голову и с болью взглянула мне в глаза:
- Джеймс... - глухо пробормотала она, замедлив шаг, - а ведь он... умер.