От переводчика.
Мне кажется, что какое-то вступление к этому тексту необходимо. Собственно, на роль переводчика я претендую с изрядной долей нахальства. В самом деле, речь идет о достаточно вольном пересказе некоего своеобразного произведения, причем той в мере, в какой мне самой удалось его понять. Возможно, я упустила многое из того, что хотел сказать автор рукописи, неизбежно возникающие при этом лакуны, оказались заполненными моими мыслями и настроениями.
Но, прежде всего о том, как у меня оказались эти пожелтевшие листки, покрытые неразборчивыми выцветшими строчками на старофранцузком. Как-то под вечер мне позвонил мой старинный приятель С. Он сообщил, что вчера вернулся из Питера, с какого-то букинистического аукциона и теперь горит желанием похвастаться своими приобретениями. Завтра в первой половине дня ждет меня в гости «если ты конечно не занята». Интересно, чем это я могу быть занята? Я согласилась.
Несколько слов о С. Дружим мы с ним с тех, уже незапамятных, времен, когда я только начинала свою карьеру, а он уже приобрел репутацию опытного геолога, впрочем, склонного к авантюрам. По части безбашенности я ему не уступала и, благополучно пережив несколько совместных приключений, мы сдружились.
Сейчас, отойдя от дел, мы продолжали общаться. С., располагая избытком свободного времени и некоторыми средствами, неожиданно увлекся собиранием всякой ископаемой макулатуры. Я, как могла, демонстрировала интерес к его увлечению. Тем более, что хотя времени в перспективе вероятно имею не очень много, но все его можно считать свободным.
Мы сидели на кухне, пили жиденький кофе. С. увлеченно рассказывал о своей поездке, о страстях, кипевших на внешне чинном аукционе, о своей неожиданной удаче, позволившей ему приобрести пару инкунабул. Я слушала, изредка подавая приличествующие случаю реплики, а сама смотрела на него, печально отмечая, насколько он, не смотря на суетливую бодрость, сдал в последнее время. При наших нечастых встречах я избегала пускаться в воспоминания. Иначе картины прошлого слишком ярко вставали перед моим взором и потом достаточно неприятно было возвращаться к действительности. Прошлое закончилось и не повторится, осталось только то, что есть здесь и сейчас. За неимением иного приходится с этим примириться.
Но вот ритуальное кофепитие закончено, и мы переходим в кабинет, где храниться бесценная для него коллекция. Его узловатые, покрытые вздувшимися венами пальцы, еще недавно способные лом узлом завязать, бережно касаются потрескавшихся кожаных переплетов, осторожно перелистывают хрупкие страницы. Одна из новых книг – это какое-то руководства по гаданию, написанное на кухонной латыни. Вся ее ценность, как я понимаю, заключается не в содержимом, а в почтенном возрасте.
- О! – воскликнул С.
- Смотри, Делька, листочки.- Он поднес к глазам очки, всматриваясь.
- Кажется, на французском.
На стол легли несколько пожелтевших листов бумаги. Некоторое время мы рассматривали их не прикасаясь. Почерк скверный, но мне удалось найти знакомые слова. Точно, французский, довольно архаичный.
С. сильно заинтересовался неожиданной находкой. Я согласилась попытаться перевести, хотя не ожидала ничего особенно интересного. Какое-нибудь письмо, касающееся давно минувших людей и событий. Возня с этим текстом, который потом назвала «Записки Кота в сапогах» заняла более полугода. С. все время интересовался результатами моего вполне дилетантского труда и радовался достигнутым успехам. Теперь мы встречались несколько раз в неделю. К сожалению он не дождался окончательного варианта перевода и сейчас мне не с кем обсудить это причудливое произведение, которое может оказаться просто чьей-то мрачноватой шуткой.
Жил-был старый мельник, и было у него три сына.
Когда мельник умер, он оставил сыновьям
в наследство все свое небогатое имущество:
мельницу, осла и кота.
Старшему досталась мельница, среднему –
осел, ну а младшему пришлось взять себе кота…
– Это добро в самый раз для тебя, –
смеялись старшие братья,
которые никогда не упускали
случая подразнить младшего.
(Шарль Перро «Кот в сапогах»)
Здравствуйте, я кот. С некоторых пор меня часто называют Котом в сапогах, хотя никаких сапог у меня сроду не было. Просто шерсть на задних лапах гораздо темнее, чем на теле. Но видать это имя уже прочно за мной закрепилось. Мне неоднократно приходилось слышать рассказы о моих давних похождениях. Фантазия рассказчиков щедро расцвечивает их, покрывая романтическим налетом и значительно облагораживая. Традиционно повествование начинается со смерти мельника и довольно своеобразного раздела наследства между его сыновьями.
Надо сказать, что кроме меня младший сын, Жак его зовут, получил еще лачугу на краю села. В ней он и сидел или валялся целыми днями напролет под деревом неподалеку, уничтожая понемногу запасы вина и хлеба, которыми его снабдили сердобольные братья. Поваляться на солнышке я и сам горазд, но надо было как-то кормиться, да и зима когда-нибудь наступит. Замерзать в нашей развалюхе мне совсем не хотелось. На Жака надежды никакой не было.
Рыская по окрестностям в поисках пропитания я однажды забрался в сад перед большим домом, обнесенным высокой фигурной оградой. Позже я узнал, что это
был королевский дворец. Мне даже удалось заглянуть на кухню и стащить там кусок мяса. Зрелище окороков, колбас, битой и уже освежеванной дичи произвело на постоянно голодного кота неизгладимое впечатление. Но я понимал, что шансов пристроится к этому благодатному месту у меня немного. На кражах рано или поздно все равно попадусь, поэтому мне нужен был Жак. Способностей к какой либо работе он был лишен начисто, оставалось только сделать его хозяином этого или похожего замечательного места. Хорошо, что Жак нередко оказывался способен понять, чего я хочу и иногда даже делал то, что я считал нужным, если его это не сильно затрудняло. Как это происходит, я не понимаю. Еще одним человеком, с которым получалось так же общаться, младшая дочь мельника, Даша. Мы с ней были друзьями и ей я обязан жизнью.
Историю своего появления на свет я знаю только из случайно услышанных разговоров. Всего нас было четверо братьев и сестер. Мать наша была обычная дворовая кошка. Я так никогда и не узнал, как ее звали и что с ней сталось. Мы родились осенью под крыльцом дома мельника. Трех котят нашли и утопили, а меня не заметили. Так я остался жив в первый раз. Мать моя кормила и прятала меня там же под крыльцом. Первые мои более-менее ясные воспоминания связаны с тем временем, когда однажды она не вернулась. Помню, я очень хотел есть и было холодно. Беспорядочно ползая в темноте, я неожиданно оказался под открытым небом. Сделалось еще холоднее. Осенний дождь моментально промочил мою, еще довольно жидкую, шерсть. Когда я уже совсем замерзал, на меня наткнулась Даша. Она подобрала мокрый и грязный комок меха, отогрела и накормила. Вот так я снова остался жив.
Прошел год. В начале зимы Даша сильно простудилась и умерла. А следующим летом умер мельник. И вот теперь мне пришлось заниматься поиском способов как-то выжить самостоятельно.
Надо сказать, что король той страны был большой любитель вкусно поесть. Ради чего-нибудь вкусного он мог забыть обо всем на свете. Кот отвесил ему глубокий поклон:
– Ваше величество, мой благородный хозяин в знак почтения прислал вам этого зайца. Соблаговолите принять...
– Принимаю, принимаю. А как же зовут твоего господина?
– Маркиз де Карабас, ваше величество.
– Скажи маркизу, что он доставил мне большую радость.
Кот раскланялся, как настоящий дворянин, и отправился в обратный путь.
– Вернулся, бездельник, – с упреком сказал ему сын мельника, вздохнул и снова лег на травку греться на солнышке.
«Кот в сапогах»
Дичь, столь любимую королем, поставлял на кухню королевский охотник, живший в ломике недалеко от дворца. Каждое утро он выходил проверять силки, в которые всегда что-нибудь попадалось. Я осторожно проследил за ним и вследующую ночь украл всю добычу. За обедом король был очень недоволен. Через неделю постоянные неудачи охотника привели его в бешенство и он уволил его со службы, приказав выгнать вместе с семейством из казенного домика.
В последний раз перед этим обобрав силки я нашел в них еще живых зайцев и двух уток. Уток мы связали и оставили на следующий день, а зайцев недовольный хлопотами Жак положил в мешок и отнес во дворец. Сгорбившись и закрыв лицо капюшоном плаща, он передал мешок стражнику, сказав, что это маркиз де Карабас просит короля оказать ему милость и принять его дар. Имя я услышал в разговоре придворных о делах в соседнем королевстве. Там случилась заварушка со сменой династии и этот маркиз неведомо куда сгинул, поддерживая одного неудачливого претендента на трон.
Король остался очень доволен подарком. На следующий день он получил таким же образом уток и начал подумывать о том, что можно принять при дворе беглого маркиза. Теперь надо было наладить отношения с принцессой, которую король любил почти так же сильно, как дичину.
Однажды кот встретил во дворце принцессу, писаную красавицу.
– Ax! – воскликнула прекрасная принцесса и захлопала в ладоши от восторга. – Кот в сапогах! Какие удивительные существа есть на белом свете. Как бы я хотела познакомиться с хозяином такого чуда! Кот взглянул на принцессу и смекнул: “Прекрасная жена для моего хозяина!”
«Кот в сапогах»
Я уже знал, что обычно в хорошую погоду она гуляет в дворцовом саду в сопровождении фрейлины. Самое трудное было принести с собой еще живую крысу. Когда я услышал щебет приближающихся девчонок, я выпустил крысу, ударил ее когтями и она с истошным писком выскочила из-за куста прямо на них. Раздался дружный визг. Теперь мой выход. В прыжке я настиг это ужасное чудовище. Один укус в шею, хруст позвонков и труп летит в кусты. Я громко мурлыкою и трусь о ноги перепуганных девиц. Естественно, в благодарность за спасение меня гладят и как награду за доблесть повязывают на шею дурацкую красную ленточку.
Теперь пришла пора представить королю бедного маркиза в изгнании.
– Ну, что там опять? – спросил, просыпаясь, сын мельника.
– Завтра, хозяин, твоя жизнь изменится. Всё, что от тебя требуется, – это только искупаться в реке.
– Не видел я еще, чтобы купание в реке как-то меняло жизнь. Ну, вообще-то, я не прочь искупаться.
На следующее утро сын мельника в сопровождении кота отправился на речку купаться. Только он влез в воду, как кот схватил его одежду и спрятал в кустах.
В этот момент на дороге появилась королевская карета. Кот выскочил на дорогу и закричал во все горло:
– Спасите! Помогите! Маркиз де Карабас тонет!
Услыхав его вопли, король приказал остановиться.
«Кот в сапогах»
В этот день король решил осмотреть свои владения. К обеду вполне бы успел все объехать и вернуться во дворец. Запрягли карету, с королем поехала принцесса. Надо же знать родной край. И вот в сопровождении конных лучников двинулись они в путешествие. Там, где дорога проходила около реки, мне удалось загнать голого Жака в воду, втолковав, что скоро предстоит встреча с королем. Нужно назваться маркизом де Карабасом, пожаловаться на разбойников, потом больше ни слова, только кивать головой и кланяться.
Я расположился на ветке, нависающей над дорогой, и стал ждать. Жак плескался в реке, негромко ругаясь от холода. Когда запряженные цугом лошади поравнялись со мной, я взвыл так, что они поднялись на дыбы и едва не опрокинули карету. Стража моментально окружила экипаж и взяла на прицел окрестности. Был конечно риск словить стрелу от бдительных охранников, но кто не рискует, тот каждый день не обедает.
В общем, синего Жака вытащили из реки. Один из стражников накинул на него свой плащ. На все вопросы бедняга только стучал зубами и повторял: «Маркиз де Карабас я…, разбойники напали, бросили в реку». Отлично, словом, получилось. Король, чувствуя долю своей вины (случилось в его государстве) и, помня прежние услуги маркиза, взял его во дворец, одел соответственно звания, оставил обедать и всячески выказывал свое благоволение.
– Ну, дорогой маркиз, я вижу, что вы и в самом деле достойный человек. Я с радостью отдам вам свою дочь в жены.
Принцесса захлопала в ладоши от счастья – молодой, красивый маркиз ей очень нравился. А кот зажмурил глаза и замурлыкал от удовольствия.
«Кот в сапогах»
Принцесса часто заглядывала в зал, не вмешиваясь в мужские разговоры. Точнее, говорил король, сам отвечая на вопросы, которые задавал. Жак только кивал, согласно мычал и исправно осушал чашу, которую тут же снова наполнял слуга. Наконец, уже вечером, они разошлись. Жак, по своему обыкновению, устроился под деревом в саду и задремал. Расположился он очень удачно, как раз под балконом принцессы. Я быстро проскользнул в ее комнату.
- Котик – сказала принцесса – какой милый у тебя хозяин.
Она попыталась повязать мне очередную ленточку, но я удрал через балкон в сад. Спрыгнул прямо на Жака. Он заворочался с недовольным ворчанием.
- Кис, кис – позвала с балкона принцесса.
- Действуй, Жак – приказал я.
Запинаясь, он заговорил:
(Прим. переводчика. Текст стихотворного оригинала приемлемо перевести не удалось. По смыслу подходит Ростан, «Сирано де Бержерак», тем более ситуация похожая).
Что я скажу?
Мне кажется, сейчас я слышу хруст травы,
Когда еще давно, но как сегодня будто,
Вы девочкой встречали утро.
Что я скажу? Когда я с вами вместе,
Я отыщу десятки слов,
В которых смысл на третьем месте,
На первом - вы и на втором - любовь.
Что я скажу? Зачем вам разбираться?
Скажу, что эта ночь, и звезды, и луна,
Что это для меня всего лишь декорация,
В которой вы играете одна!
Что я скажу? Не все ли вам равно?
Слова, что говорят в подобные мгновенья,
Почти не слушают, не понимают, но
Их ощущают, как прикосновенья.
Я чувствую, мгновенья торопя,
Как ты дрожишь, как дрожь проходит мимо
По ветке старого жасмина...
Принцесса, краснея от смущения, выслушала тираду Жака, ойкнула и скрылась в своей комнате.
Наутро состоялся примечательный разговор с королем.
- Маркиз, - заяви король – вы произвели на нашу дочь самое благоприятное впечатление. Мы не стали бы возражать против вашего брака.
- Дык – ответил Жак.
- Злая судьба – продолжил король – лишила вас ваших владений. Поэтому, дабы у вас была возможность вести достойный образ жизни, жалуем вас владениями, ранее принадлежавшими нашему недостойному вассалу, известному под именем Людоеда. Вот мой указ. Идите и действуйте. А потом мы поговорим о свадьбе.
- Ну, дык – ответил Жак.
Весть о милости короля быстро разнеслась по дворцу. Шныряя среди придворных, я узнал, кто этот барон, вызвавший недовольство короля и почему король не разобрался с ним раньше лично.
- Чернокнижник и людоед, очень опасен – было общее мнение.
Понятно, почему король боялся связываться с ним сам. А Жак эмигрант, его не жалко. Опять мне предстояло браться за дело. Хорошо, что хоть людоед, а не котоед.
Не успел кот произнести эти слова, как людоед превратился в огромного льва с лохматой гривой. У кота от страха душа ушла в сапоги, но он преодолел его и сказал:
– А вот другие уверяют, что вы не можете превратиться во что-нибудь маленькое, например в мышь.
Страшный лев исчез, а на его месте появилась маленькая мышка. А коту только это и было нужно – в мгновение ока он догнал мышь, поймал ее и съел.
«Кот в сапогах»
Пробраться в замок Людоеда оказалось совсем просто. Я нашел его в кабинете на верхнем этаже. Людоед оказался щуплым сутулым мужчиной, седоватым, с лицом изборожденным морщинами. Ничего свирепого в нем я не заметил. Я устроился в темном углу и некоторое время наблюдал за ним, оставаясь незамеченным. Злодей сидел за массивным столом, заваленном свитками, книгами в кожаных переплетах и что-то писал. Поймав момент, когда он ненадолго оторвался от своего занятия, поднял голову и уставился перед собой, я негромко мяукнул и позволил пламени свечи отразится в глазах. Людоед вздрогнул от неожиданности. Я неспешно вышел из угла, замурлыкал и потерся об его ногу. Он погладил меня по голове и удивленно сказал:
- Откуда ты взялся, котик. Надо тебя накормить. Пойдем на кухню.
Мы спустились по лестнице вниз.
- Мадлен, - распорядился Людоед – накорми кота. Потом пусть бродит, где хочет. Я буду у себя, не беспокоить меня.
Поев, я вернулся в кабинет Людоеда и запрыгнул на спинку кресла, в котором он сидел. Людоед опять погладил меня, поднялся и позвал:
- Пойдем, кот, в подвал. Мне надо кое-что проверить. Только там веди себя тихо, не разбей чего.
Мы спустились в подвал, не встретив по пути никого из немногочисленной прислуги. За первой дверью, открывающейся во двор замка, была крутая лестница, ведущая ко второй двери. Людоед открывал висячие замки и вешал их на засовы.
За последней дверью оказалось обширное помещение, заставленное столами, на которых помещались многочисленные сосуды. В глубине тлел без дыма небольшой очаг. Нагретый воздух от него втягивался в узкие щели в стене.
- Вот, котик, осматривайся, погуляй, только осторожно – сказал Людоед, медленно добавляя жидкость из кувшина в металлический чан над очагом. Двигаясь вдоль стен, я осмотрел комнату. Дверь оказалась единственным выходом. Стены выложены камнем. Людоед продолжал возиться с сосудами, что-то бормоча. Вот такой это оказался тихий, очень одинокий человек, которого мне надо убить. Я бесшумно взял оставленные на столе ключи, прокрался коридор, наваливаясь всем телом закрыл первую дверь и запер ее на замок. Проделав то же со второй дверью, я поспешил за Жаком.
Пока разбуженный нами сонный управляющий читал королевский указ, приведенные Жаком рабочие закладывали кирпичом дверную нишу на входе в подвал, чтобы покончить с «нечестивым и богопротивным колдовством».
Вскоре они и свадьбу сыграли. Так сын мельника женился на принцессе и сделался принцем. Все они жили долго и счастливо, особенно кот, который стал придворным министром и гордо расхаживал по дворцу в высоких сапогах.
«Кот в сапогах»
Принцесса вышла замуж за Жака. У них уже трое детей. Принцесса после замужества сильно растолстела и стала сварливой. Жак пользуется любым случаем, чтобы улизнуть из замка летом на пруд, зимой к тестю. Они подолгу сидят за столом за кувшинами вина и о чем-то беседуют. О чем, не знаю, мне не интересно. Вообще, в последнее время мы очень редко видимся.
У меня есть своя клетушка в замке и даже старый слуга, который занимается моими мисками и чистит подстилку. Работы у него немного и он вполне доволен. Не знаю, чем он займется после меня, да это мне безразлично. Мое время истекает. Сейчас я уже устал. Если проснусь завтра, то отнесу мои записки в библиотеку замка, которая осталась от Людоеда и положу в какую-нибудь книгу. Может, кто-то их потом прочитает. Впрочем, дальнейшая судьба моего труда меня не очень интересует, все равно не узнаю. Так, способ занять чем-то остаток времени.
Прощайте.
Кот в сапогах.
Расп