У него были худые, жилистые руки. Каждая жилка, каждая косточка просвечивались сквозь тонкую бледную кожу. Когда он двигал кистью, было видно, как вены проползают, как косточки плывут. Иссохшие длинные пальцы были похожи на ветки старого дерева. Это руки страдальца. Одинокого страдальца.
Он проснулся рано. Сел на свой любимый древний диван и долго смотрел на пустую выбеленную стену.
«Пустая стена – это хорошо, а когда еще и выбеленная - вдвойне хорошо! Обычно всегда хорошо, когда пусто и светло. Вот хорошо ведь человеку было бы, если б в душе пусто было. Ничего тебе не нужно, ни о чем ты не жалеешь, ни о чем не страдаешь… Спокойно! А человек- то, человек! Есть он самое несчастное создание на Земле! Животные живут и ни о чем не думают… Птички летают и не заботятся о том, что им есть, где жить. И никуда они не стремятся. Человек всегда стремится к своему Богу. Бог создал его и оставил на Земле. А несчастному человеку всю жизнь придется искать его присутствия. Всю жизнь страдать, потому что найти не можешь, потому что спотыкаешься постоянно и катишься вниз… А надо то, на верх надо!» - с каждым словом голос его становился громче, возмущение и негодование нарастало и сдавливало голос хрипотой.
Иродион каждый день просыпался рано, садился на диван и, уставившись на стену, думал, рассуждал. Этот человек многое пережил, и вот, когда время остановилось , можно было анализировать прошедшее. Он никуда не спешил, ничего не желал… Он был пуст. Знаешь ли ты, читатель, что перед тобой самый несчастный вид страдающего человека, человека изжившего радость и желание?
Четверг – это день, когда приходила ОНА. Иродион никогда не называл ее по имени. Причины мне не известны, толи он наделял девушку собирательными чертами женских образов, что свойственно для старого страдальца, толи попросту по старости забывал имя. При этом отзывался он о девушке возвышенно, как бы выделяя это самое «ОНА». Молодая особа была значима для Иродиона. Это уши, которые внимательно слушали, это губы, которые не произносили ни звука во время его рассказов, это глаза, которые смотрели нежно и строго. Она не задавала вопросов, не переспрашивала, а главное она не поддерживала. А ему так хотелось, чтобы его не жалели, чтобы осуждали. И она делала это с успехом.
Мне не поведали, при каких обстоятельствах познакомились эти люди, знаю лишь, что девушка – соседка Иродиона Александровича. Думаю, что и читателю будет утомительно вдаваться во все подробности ситуации их знакомства.
-Здравствуйте, Иродион Александрович. Как ваше здоровье? – она вошла в комнату спокойно с невозмутимо строгим видом.
- Наконец-то! Я вас заждался! Сижу, вот… думаю… - тут он резко замолчал, будто провалился в свое сознание - Здоровье? Все в порядке. В порядке… - почти прошептал он и как-то странно грустно улыбнулся.
- Это хорошо, что в порядке. Чаю хотите? – она говорила спокойно, без пауз, отчеканивая каждую буковку.
Он резко встал, всплеснул руками и начала громко говорить, почти вскрикивать .
- Почему? Ответьте мне, почему человек, созданный Богом, стремится к чему-то демоническому? Где наша Божественная сущность? Где она?! Иногда мне кажется, что в нашем создание участвовал и сам Сатана. Или люди настолько слабы, что подпустили его в свое сознание, что пропитали им свой разум… Откуда у ребенка взялась злость? Маленький ангелочек трех лет отроду кусается, дерется, ругается, завидует. Откуда эта детская злость?! Если мы говорим о «злом» взрослом человеке , то тут можно найти оправдание – пагубное влияние общества, проблемы, вообще вся жизнь с вагоном странных ситуаций. Но дети? Они еще не успели посмотреть на мир, на них еще не успели повлиять … Неужели эта злость есть врожденное качество, хроническая болезнь? И всю жизнь бедный человек борется с этой хворой… и не может, не может ее победить. Потому что она неизлечима. Бог врачует, но она опять возвращается… - он был взбешен, мотал руками, кричал, а потом садился и шептал, а потом вновь и вновь кричал. Девушка стояла спокойно, ясным взглядом всматривалась в Иродиона и молчала. Она уже привыкла к таким «вспышкам». Когда старик закончил, девушка вышла из комнаты так спокойно будто бы Иродион и вовсе ничего не говорил.
Она вернулась с чаем и печеньем.
- Вы успокоились? – вежливо спросила она.
- Ах, да! Я спокоен, спокоен, дорогая – с глубоким вздохом прохрипел старик.
- Знаете, вы говорили сейчас верные вещи. Послушайте, человеку трудно жить на земле. Но если бы было легко, как Бог бы выбирал праведников? Мы должны быть сильными, твердо идти по Пути и нести свой крест. Кто-то падает, спотыкается и наслаждается лежанием в грязи, кто-то встает и идет дальше. Но каждый падает, нет такого человека, который бы не упал.
Иродион задумчиво посмотрел на собеседницу и пролепетал - встал ли я в свое время? Мне кажется, что я до сих пор валяюсь в грязи. Она не отпускает меня. Затягивает мое тело и я тону… Я ужасный человек! Ужасный! Я не достоин произносить даже имени Его… Что я творил в молодости?! Какой кошмар… - Иродион начал расхаживать по комнате, говорить тихо и монотонно.
Наш старик жил в небольшой квартирке. Комната, которая собственно единственная и являлась жилой, была светлой и пустой. Стены были начисто выбелены, полы покрыты серым деревом. Посреди стоял старый диван, оббитый древней темно-бордовой тканью, с деревянными подлокотниками. Около большого окна стояла дубовая тумбочка, неподалеку небольшой шкафчик. Любопытный предмет весел на стене, напротив которой стоял диван – маленькая рамочка с фотографией красивой женщины, возможно, это единственная вещь, которая могла броситься в глаза гостям. В комнате больше ничего и не было. Она была большой и светлой, а главное чистой и светлой – это очень нравилось хозяину.
- Мне было семнадцать лет, когда я ушел от семьи. – возвышенным тоном начал излагать свою историю Иродион - С отцом всегда были проблемы. Он бывало бил маму. Я очень злился всегда на это. Мама так страдала… Она была нежным цветком, посаженным на грубой почве злыми людьми. Она погибала в этих условиях… Эта та женщина, которая должна была жить в большом доме со слугами, которая должна пользоваться самым дорогим парфюмом, муж которой должен приклоняться перед ней. О, это великая Женщина! Настоящая русская Женщина! Отец видел это и знал, что он слишком мерзок, слишком низок, чтобы находится с ней рядом. Он ненавидел ее… А я ненавидел его! Долго его образ стоял передо мной, ненавистный образ!
Я думал, что когда выросту, возмужаю, увезу мать… Но мерзкий я! Мерзкий! Знаешь, дорогая, что сделал я? Я уехал! Уехал один! Бросил драгоценную Женщину!
Я тогда то и в Боге разочаровался и в Церкви. Я каждый день молился, чтобы Бог вытащил маму, сделал ее счастливой. Но ничего не изменилось! НИЧЕГО! Я говорил это моему духовнику… А он говорил, что терпи и жди, надейся и верь. И все! Никой поддержки, никаких наставлений… Мне говорили, что я плохой, что я грешник и Бог не будет отвечать на мои молитвы. Если бы мне тогда кто-нибудь сказал, что Бог любит меня, что он слышит меня всегда! О, как бы тогда изменилась моя жизнь, дорогая! И не нес бы я этой галиматьи, а пили бы чай с тобой и рассказывал бы я тебе о своих приключениях… добрых приключениях!
Девушка внимательно слушала, ее взгляд заморозился и вкрадывался в душу Иродиона Александровича. А он сидел и ломал руки, дергал ногой, вставал, садился, рыдал…
- Я никогда не забуду ее глаза, когда она провожала меня. «Сынок, я рада, что будешь жить по-другому» - она улыбалась, а глаза наполнялись слезами, такими горькими… Я был холоднокровным! И откуда оно у меня тогда взялось, понять не могу.
Больше маму я не видел… Она писала мне, я ответил на первые два письма, а потом забыл про нее… - он резко соскочил, состроил злобную гримасу – Хватит! Все! Что вы сидите тут?! Не видите, что мне трудно говорить об этом! Мне больно! Больно! – Иродион, накидывая плащ, выбежал из комнаты.
Иродион Александрович вернулся, когда уже стемнело. Девушка сидела на том же месте. Она знала, что, когда он вернется, ему нужен будет тот, кто выслушает его. Он уже привыкла к таким выходком старика… привыкла и к тому, что каждый день он рассказывал ей почти тоже самое.
- О, вы ждете меня! Спасибо, дорогая, за ваше терпение и понимание! Мне так трудно… Что мы сидим дома, в самом деле?! Там, на улице, так чудесно! Собирайтесь, давайте пройдемся!
На улице действительно было замечательно: теплый воздух, звездное небо и слабый ветерок…
- Я сразу вступил на неверный путь, как покинул дом. Церковь я покинул… И Бога позабыл. А знаешь, какая мысль известная есть? Что неправославный –нерусский. Вот как! В нашей Церкви заложен дух русский. Я его потерял и связался не с теми людьми… Эти люди проповедовали изобилие денежное, материальное через веру в Иисуса Христа. Как это мерзко! Звучит даже мерзко! Хочешь владеть процветающим бизнесом, хочешь большой дом, много денег, поверь в Бога и он все усмотрит! Ты только представь, я это людям проповедовал… И люди верили и присоединялись к нам. А мы под видом благочестия обворовывали всех. Людишки думали, что мы праведники истинные раз богатые такие.
Знаешь, эту мысль я не принимал. У нас были такие, кто действительно верил в то, что это Бог их благословляет. И эти были намного лучше меня, чище. Они делали, не ведая то, чего делают. А я делал и знал! Знал, что обманывал людей, знал, что обворовывал, что Богохульствовал… «…а кто соблазнит одного из малых сих, верующих в меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской» (Мф. 18, 6).
В это время я стал совсем черствым, совсем бессердечным… Я играл роль праведника, а внутри меня Сатана смеялся.
Очень многих людей я сдал несчастными, разрушил их жизни… А они шли за мной, верили в меня. Лжепророк – вот, кем я был!
Потом я встретил девушку… Прекрасную девушку! Она очень на мать мою была похожа! Очень! Мы поженились. И вот тут-то произошло еще одно мерзкое событие, которое привело мою греховность к апогею.
Не буду рассказывать, как мы жили с моей молодой супругой. Скажу лишь то, что я до безумия ее любил, а она любила мою любовь к ней. Все к ее ногам приносил, всю жизнь свою дал растоптать ей…
Мы «счастливо» прожили два года, потом она ушла от меня. Все это произошло в результате престранных обстоятельствах. Поехали мы отдыхать к морю…
Помню как сейчас этот жаркий, огненный день. Духота… Даже небо задыхалось от невыносимой жары. Супруга ринулась в море. Я за ней. Все как в тумане… Я плавал не очень хорошо и поэтому держался ближе к берегу… Лида заплыла далеко. Потом крик… Она начала тонуть. Я остолбенел. Расстояние между нами было не столь велико. Я потом долго думал, что с легкостью мог бы доплыть до нее. Но нет! Я ничего не сделал… Какой-то мужчина ринулся спасать мою жену, а я не двинулся с места. Не помню, что происходило дальше… Вечером в отеле разразился большой скандал, и Лида ушла от меня. Она сказала, что я жалкое подобие человека, что я не мужчина…
Эта ситуация очень задела меня. Тогда я стал думать о себе… Кто я такой? Я бросил мать, бросил жену… Я чувствовал себя слабаком, никчемным и негодным , способным лишь обманывать. Я возненавидел всех женщин… и решил продолжать делать то, что лучше всего у меня получается – губить жизни других.
Я смирился своим гадким состоянием духа, мне это даже нравилось. Прошло немного время, как я встретил это удивительное создание! Милую, нежную… Ее глаза как океан… в них тонешь … Или как небеса… они возносят тебя к великому. Я любил в ней все! Я любил смотреть на нее, слушать ее. Но она подавила меня! Она была слишком чистой… Вся моя грязь лезла наружу, когда она была рядом. Эта Девушка обличала меня. От нее впервые я услышал, что даже такие грешники как я могут получить прощение. Она говорила, что во мне есть часть Бога… Мягко этот ангел пыталась вернуть меня на истинный Путь… Меня это бесило! Раздражало, что она такая «чистая». Я знал, что права она и только она. Но Сатана продолжал смеяться во мне. Я возненавидел и ее. Страстно любил и ненавидел… Я изменял ей, и она знала… и прощала. Я грубил ей, просто «плевал» в лицо. Ударил ее пару раз… А потом на коленях стоял всю ночь… Просил прощения и проклинал себя. Этот ангел прощал, всегда прощал! Я часто уходил от нее, но всегда возвращался. Она стала моим воздухом. Рядом с ней я очищался…
Этот период моей жизни стал самым сложным. Моя душа начала разрываться. Я тянулся к Богу всем сердцем, всем сознанием, но грехи продолжали тянуть вниз. Они ненавидели моего ангела, они заставляли и меня ненавидеть ее. А я хотел любить! Эта борьба окончательно сломала меня. Я хотел начать ходить в Церковь. Но там мне становилось плохо. Злость начинала потоком выползать из меня! Все люди вокруг меня стоящие казались мерзкими, лицемерами… Сам Священник был ненавистен мне! Все, все лицемеры! Иконы начинали смеяться надо мной, купол Церкви падать и давить… Взбешенный я выбегал из храма…
Она успокаивала меня в такие моменты… А я ударить после этого мог ее. Потом рыдать и просить прощения.
Я не знал, что мне делать? Потерялся и не мог найти себя… Ждал, что Бог позовет. Он звал! Отец звал меня и ждал… Но я уже не мог слышать Его. Я был слеп и глух.
Неверующий – не человек… Если я не верю в своего Творца, чем я лучше животного?! А если верю и иду против него, чем я лучше Сатаны?!
Галлюцинации стали посещать меня… кошмары. Я терялся в сознании. Потом пришел конец всему… Мой ангел покинул меня! Это была автоавария… Типичная ситуация, которая каждый день уносит жизни. Я ужасно горевал, но был и рад. Знаешь почему? А потому что в мою голову уже давно прокрадывалась жуткая мысль – убить ее! Она разрывала мою душу, мне казалось, что мои страдания из-за нее. Часть во сне мне чудилось, будто я нож возношу над ней. Потом просыпался в холодном поту и истерически смеялся…
Думал, что мне будет легче, когда она исчезнет. Но нет… Стало сложнее. Бог зацепился за меня и не переставал тащить. Это больно. Тебя разрывают. Вниз-наверх, наверх-вниз. Я стал слышать голос Бога, он звал меня и ждал как блудного сына. – Иродион Александрович излагал свою историю спокойно, останавливался, выделял паузы, вздыхал, голос его начинал дрожать лишь тогда, когда говорил он о Боге. Спутница шла молча, иногда неожиданно поворачивалась и смотрела на старика. Она знала эту историю наизусть. Каждый четверг Иродион повторял те же слова… те же действия. Иногда менялись эмоции, но мысли оставались те же. Старик уже давно потерял рассудок… Родственников у него не было, детей ни одна его женщина не могла подарить ему… Отсидел он в тюрьме 15 лет за убийство двух своих жен, потом его отпустили по причине психического нездоровья. Его поместили под домашний арест… в клинике для душевнобольных ему становилось хуже.
Он молился каждую ночь… Несколько раз к Иродиону приглашали священника, но он с криками «все лицемеры!» выгонял его. Принял лишь он у себя ту самую девушку, которую поселили по соседству. Она была хорошим психологом, а главное очень похожа на мать больного, значит и на двух его жен. Врачи ждали, когда Иродион вспомнит о своих убийствах. Эти воспоминания хранились глубоко в сознание больного и мешали его выздоровлению.
- Скажите, милая, что делать такому, как я? Сможет ли Бог простить меня когда-нибудь? - в отчаяние спросил несчастный Иродион.
- «Но Он сказал: невозможное человекам возможно Богу» – улыбаясь ответила девушка.
Иродион долго молчал, потупившись в пол, затем глаза его засияли, губы судорожно задергались. - Спасибо!– лицо старика словно просеяло… Эти слова нужны были ему. Всю жизнь, возможно, он искал их – Дорогая, вы открыли мне глаза! Я чувствую, как истерзанный и грязный прихожу к Богу, и он обнимает меня. И смотрит не осуждая, а любя… Он любит меня! Все равно любит, ведь так?
О! Несчастный человек! Всегда он вынужден искать Бога! Бороться, падать… и вставать. Каждый несет свой крест, ведь так? Иисус нес крест и мы должны нести… Только сил бы найти, чтобы встать… Когда долго не встаешь, ты растворяешься в грязи и твой крест начинает давить тебя. Встать, человек, встань! «Невозможное человекам возможно Богу…» - как хорошо сказано, как душу греет! - Иродион Александрович не прекращал улыбаться и рыдть, с улыбкой он и уснул…