Во мне, по-видимому, сидит что-то такое, что вызывает у окружающих желание поговорить со мной. Сам я, признаться, говорить не люблю, предпочитая слушать, с удовольствием уступая то другим. Но порой приходится терпеливо выслушивать разную болтовню, самый настоящий трёп, и не знаешь как избавиться от собеседника, так чтоб не унизить и не обидеть его. Лишь иногда то, что услышишь, заставляет задуматься, даже если оно в жизни происходит в сотый и тысячный раз. И что никакими расспросами у человека не выведаешь.
С Виктором, как представился мой попутчик, мы ехали в одном купе, и оказалось, что выходим для пересадки на одной станции, и в тот же поезд, и в ожидании его, чтоб не торчать на вокзале, даже пошли прогуляться по городу. Ему, должно быть, лет тридцать пять, среднего роста, чуть сутулившийся сознанием весомости уже прожитых лет, соразмерные черты лица не позволяли выделить что-то отдельно. Пройдясь туда-сюда по центральной улице и посидев в кафе, располагая всё ещё большим временем, мы неторопливо шли обратно к вокзалу. Всякие малозначащие для случайных попутчиков слова были сказаны, и мы шли молча, глядя по сторонам уже знакомой улицы или под ноги. Задребезжал в моём нагрудном кармане мобильник и, чуть приотстав, я переговорил с женой.
- Беспокоится? – спросил Виктор, когда я, закончив разговор, поравнялся с ним.
- Интересуется что да как, - уточнил я.
- А мне не везёт с женщинами, - помолчав, сказал он. - Был дважды женат – никогда такое и в голову не могло прийти! Первый раз по любви. Но, как известно, для счастливой жизни это условие необходимое, но недостаточное. Что смазливой мордашки своей легкомысленной избранницы для семейной жизни явно недостаточно я, пожалуй, сознавал не только сейчас, задним числом, когда все становятся умными. Сознавал, но надеялся, что став женой и матерью, она станет серьёзнее относиться к жизни. А, может, просто не силах был противостоять любви и находил всякие оправдания тому, чтоб быть вместе. Обманывал себя, одним словом. Не вышло! Зачастившие загульчики с подругами, выпивончики с куревом, отсутствие каких-либо интересов, кроме элементарных бытовых, несоразмерно завышенные ожидания от окружающих... Ругаться стали, развелись, а был уже сынишка, и я стал относиться в пренеприятной категории алиментщиков.
Он замолчал, глядя куда-то в сторону, как будто стесняясь того, что заговорил со мной о сокровенном, но после некоторой паузы заговорил снова.
- Второй раз жениться не собирался. Но новая подруга очень того хотела. Женщина она была вроде бы и неплохая, может быть даже внешне приятная, однако почему-то не вызывала у меня эмоций, того огня, который сжигал в прошлый раз. Может, потому, что она по-рабски придерживалась современной моды - эдакую рахитичную западную модель женщины тонкой как высушенный стебель растения, с ногами-спичками, что не в моём вкусе.
- Как, впрочем, у большинства мужчин, – вставил я. И подумал просебя: «Хорошо хоть, что не с усами и бородой, как у певицы-транссексуала на недавнем Евровидении!»
- Да! Ещё и подчёркивала своей одеждой эти недостатки. Как эти! – кивнул он на проходящих мимо тощих девиц. - Ну не воспринимал я такое! Когда она раздевалась на виду у меня, поначалу даже отворачивался. Нет, красавиц мне не надо, но... существует же нечто такое, что порой мгновенно, помимо желания и нашей воли, пронизывает и соединяет души!
- Это уж точно! - поддакнул, чтоб поддержать разговор.
- Однажды она сказала: «Я хочу чтоб вместе всю жизнь!». Очень необычно и серьёзно сказала, и мне пришлось быстро отвечать. Сказать «нет» - значило разрыв отношений как бесперспективных. А дав слово, я больше не мог изменить ему. Так что второй раз я женился, можно сказать, по расчёту. Не корыстному расчёту, что становится обыденным в нашем обществе, а всё же, выходило, что именно по расчёту.
Я молчал, дав понять, что принял сказанное к сведению, и, если он хочет, может продолжить.
- И жили мы вроде бы неплохо! Уютно обустроили мою однокомнатную. Обменивались знаками внимания не только по праздникам. Цветочки, валентинчики... - усмехнулся он. - Ежедневными поцелуйчиками перед уходом на работу и с приходом домой. Детей, правда, у нас не было, я полагаю, причиной тому некоторая предыстория её жизни. Но ни о чём прошлом я её не расспрашивал, да и о своём не рассказывал. Мы как будто начали жизнь каждый с чистого листа. Впрочем, это меня вполне устраивало – наследник уже где-то был, хотя общения с ним стараниями прежней жены оказался лишён.
Пока я размышлял над тем, как бы сказать ему, что он должен бы отстоять свои родительские права, Виктор продолжил:
- Я старался быть хорошим мужем. Не имел вредных привычек, разделял полностью домашние заботы. В приготовлениях на кухне, и в уборке, а в личных расходах всегда оставался на втором месте. И физически был достаточно активен... Не то, чтобы явилась любовь, но мы пришли к тому же состоянию, в котором в семейной жизни со временем оказываются и все те, кто удачно женился по любви. Спокойной размеренной жизни со взаимной заботой и уважением, без ссор. Это вполне устраивало, благоприятно сказывалось и на ней – она всё же слегка округлилась, напоминающее сушёное яблоко лицо разгладилось, стала действительно привлекательной женщиной. Поэтому записка, которую однажды придя с работы я прочитал, оказалась, признаться, большой неожиданностью. «Я ушла к другому» - и всё. Что это действительно так, свидетельствовало отсутствие в опустевшем шкафу её одежды, и других принадлежностей.
Он помолчал, как бы вновь переживая тот момент.
- Потрясающим было то, что ещё утром перед расставанием мы обменялись традиционными поцелуйчиками. Впрочем, если быть наблюдательным, то можно было бы заметить, что накануне она подозрительно долго перебирала и раскладывала свои аксессуары, что взгляд её почему-то перестал задерживался на мне...
Подождав светофор, мы перешли дорогу.
- Сначала я испытывал приступ ненависти, сдерживая желание пожелать ей всех чертей на новом месте. Сдвиг некоторый психологический – смотришь на какую-нибудь счастливую пару и является вопрос кто из них предаст. Отвратительными кажутся те поцелуйчики, валентинчики... Контролировал себя, конечно, сознавая изменчивость бытия. Разве что впал в бессонницу, с трудом выбрался из неё. Удивительное и прилипчивое явление – не спишь, и не хочется спать... Не то, чтобы чувствовал себя брошенным - скорее обманутым, одураченным, околпаченным. Вместо того, чтоб открыто сказать о том, что уходит, что-то выгадывала, по-воровски скрывала... Лгала, одним словом! И лишь через некоторое время, когда эмоции улеглись, стал рассуждать – почему же так получается? Вроде бы человек я, по самооценке, ну не совсем уж отрицательный, и внешне вроде бы не отвратителен – замечаю на себе заинтересованные взгляды женщин... (Это я мог подтвердить – встречные женщины чаще смотрели на него, чем на меня). А вот так получается. Судьба? А она, известно, бывает к людям и гораздо более жестокой.
- Бывает! - согласился я, представив больных, искалеченных, замученных, несчастных...
Он помолчал. Я полагал, что разговор наш на эту тему закончен – человеку иногда хочется перед кем-то разрядиться, и лучше это сделать перед малознакомым случайным попутчиком, чем потом постоянно испытывать напряжение в отношениях с рядом живущим, посвящённым в глубинные движения вашей души.
- Но так и не нашёл ответа, - продолжил он. - С одиночеством вроде бы разрешилось, завёл подругу. Изредка встречались, но довольно вяло – как говорят в таких случаях, «костёр разгораться не хочет». Однажды через общих знакомых передали, что жена моя не против восстановить контакты, но я попросил не морочить мне больше голову. И однажды, встретившись лицом к лицу с ней в городе, даже не поздоровался. Непроизвольно вышло, хотя некоторое время назад, предвидя такую возможность, много раз продумывал слова, которые сказал бы.
Помолчали. Не глядя на меня, а куда-то в сторону, как будто стесняясь той откровенности, которая себе позволяет, он продолжил. Чтоб сказать, по-видимому, главное.
- Долго не мог понять и размышлял – за что же такие... пинки судьбы? И пришёл к выводу – за то, что предал женщину своей мечты! Сначала сошёлся с особой, которая не пригодна в жёны, потом с другой, которая не вызывала душевного огня и, может, не видя его, ушла к другому... Не дождался женщину своей мечты, подменяя её кем-то, за что и наказан. Нет, то не красавица неписанная, это... Иногда она приходит во сне, но только стараюсь рассмотреть её как следует, просыпаюсь, и она исчезает. Больше о ней я ничего и сказать не могу.
И накануне в телефонном разговоре с подругой он извинился и сказал, что больше звонить ей не будет. Женщина мечты может и не прийти, а может явиться вдруг – это решит судьба. Но изменять ей он больше не будет никогда ни с кем!
Мы входили в здание вокзала. И как раз вовремя – объявили о предстоящем прибытии нашего поезда. Разговор наш прекратился, мы вышли на перрон. Попрощавшись, разошлись по своим вагонам.
«Не заблуждается ли он в очередной раз?» - подумал я.