Вы только представьте себе читающее общество, в котором и для которого творил Александр Сергеевич. Всего несколько тысяч платежеспособных человек – любящих читать и умеющих за текстом видеть образы, действия и понимать их.
Представьте себе далее, что в этом обществе практически полностью отсутствуют возможности для писателя заявить о своем гении, да и возможности рекламных коммуникаций для издателей.
Далее, предположите, что на его месте Вы-то знаете о своем таланте, об идеях своих будущих произведений, что Вы предчувствуете: их со временем будут читать, заучивать и цитировать миллионы. Но Вам необходимо прямо сейчас создать спрос на свои письменные (печатные!) произведения, на основе отзывов читателей убедиться в доходчивости, интересности, увлекательности своих Сказок, сыплющихся, как из лукошка.
Наконец, и издатели требуют: помогите с инструментами промоушена.
И Пушкин находит выход из этого нелегкого положения. Он видит, что одно из первых его произведений заслуживает большей известности и одновременно, несёт в себе уже многие намёки на таланты Автора. Через много лет после завершения своей сказочной Поэмы, он создает первый в литературной России рекламный Анонс: пролог к «Руслану и Людмиле».
«У лукоморья…» конечно, многократно публиковалось и отдельно, помогая издателям и поэту информировать читающую публику о сюжетах написанных и будущих сказок. А в более широком смысле – помогало и взрослым читателям узнать о талантливом авторе, заинтересоваться другими его работами.
Давайте же рассмотрим, какие чисто копирайтерские приемы применяет Пушкин в своем рекламном инструменте. Для этого нам вполне хватит первых девяти строк этого уникального и оригинального произведения. И в каждой из них – поистине бездна информации, НЛП и подсознательных воздействий. Так что пойдем не спеша, построчно и по-глубже.
У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом;
Идет направо – песнь заводит,
Налево – сказку говорит.
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит;
Там на неведомых дорожках…
Первая строка: У лукоморья дуб зеленый
Что бы понять глубину воздействия на читателя-ребенка первых двух слов первой строки, следует опять погрузиться в реалии начала 19-го века.
Ребенок перебивает-спрашивает читающую ему маму-няню-гувернантку (вряд ли бабушку): а что такое Лукоморье? Насколько легко, не задумываясь, и что - она ему ответит?
Какая часть людей в то время, с основным транспортом на лошадиной тяге, бывала на море? Что знали о море остальные жители огромной сухопутной, шесть месяцев заснеженной (помним холоднющий климат того времени) и три месяца непроезжей России?
Первый (скорее, редкий) вариант ответа, почерпнутый от знакомых друзей (друзей знакомых), бывавших на море: Лукоморье – это далекое место, небольшая бухта, с берегом в виде изогнутого лука.
Второй вариант, более краткий: Лукоморье – это, наверное, кусочек моря. А что такое море – это много воды, больше нашего пруда – нашего озера, только вода там ГОРЬКАЯ (как лук, который растет у нас в огороде).
И так, впечатление, которого добивается (успешно!) Пушкин первыми же словами Анонса – начинается некая небывальщина, Сказка, действие которой, конечно, происходит в далеком, неизвестном, а потому интригующем месте.
Далее, дуб зеленый.
Мы уже выяснили (предположили?), что основное впечатление слушателя-ребенка о месте действия Сказки – берег у большой воды, которая к тому же соленая (горькая).
Но ежедневный опыт и ребенка, и тем более, взрослого читателя подсказывает им, что непосредственно у воды (для путешественников – особенно, у морской воды) не растут большие деревья, а тем более, дубы, место которым или в степи, или в дубраве.
Такой диссонанс с житейским опытом добавляет интриги и загадочности в формирование образа места действия. Сцена создана Пушкиным всего тремя словами: сказка началась!
Читатель-слушатель, слегка поерзав, окончательно укрепляется в своем чувстве Сказки, ознакомившись со второй строкой:
Златая цепь на дубе том
Каким секретом добивается этого закрепления Пушкин? Результат здесь достигается раскачиванием внимания читателя вдоль строки: от начала до конца и опять к её началу.
В начале читателю дают очень важную информацию об антураже, а слова «на дубе том» привязывают координаты будущего сказочного действия к конкретному, обозначенному ранее месту.
Видел ли кто-либо из живущих тогда или сейчас «Златую цепь на дубе…»? Нет, не видел! Опять Сказка, но вполне натуральная, последовательно взаимоувязанная (ведь дуб-то, не известно как оказавшийся в Лукоморье, упомянут в контексте уже твёрдо и жёстко, как непреложный факт «…на дубе том»).
И днем и ночью кот ученый…
Обождите: в те времена ещё ничего не было известно о будущих достижениях Куклачева. Кошки и коты всё ещё «гуляли сами по себе».
- Мама, - спрашивал ребенок (должен был спросить по велению Пушкина!), - а как это: «УЧЕНЫЙ кот»?
- Сынок, ведь это же Сказка! – получал он ответ.
Все ходит по цепи кругом;
Идет направо – песнь заводит ...
- Мама, - всё ещё недоверчивый ребенок недоумевает, - а наш кот только мурлыкает, а не поёт!
- Сказка же сейчас продолжится! - мама и сама с нетерпением вчитывается (даже если и по слогам).
Налево – сказку говорит.
Я уверен: как современному, так и тогдашнему читателю, особенно, взрослому (а распорядителями кредитов были, конечно, главы семейств) не нужно было объяснять, почему когда «Налево» то «сказку говорит…».
Так что «У Лукоморья…» начиная с шестой строки интересно было читать и взрослым. А мы знаем, что лучшие сказки (не только с точки зрения коммерческого успеха), это те, которые мы читаем запоем в любом возрасте.
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит;
Там на неведомых дорожках…
Ну и наконец, представьте себе незамутнённый тысячами реклам, сотнями фильмов и книг, свободный и чистый, начинающийся интеллект ребенка. Насколько легко, твёрдо ярко и пожизненно в нём могло угнездиться "У Лукоморья ..." при первом прослушивании - прочтении.
Предвкушение дальнейших интереснейших Сказочных событий хранилось у ребенка до следующего посещения им базара, или книжного магазина:
- Мама, хочу ещё сказок Пушкина!
«Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!» (с)
Здесь мы не будем разбирать строки "Посвящения...":
"Для вас, души моей царицы,
Красавицы, для вас одних...
...Что дева с трепетом любви..."
Они и так понятны: ведь и позади и впереди были десятки романов.
Важно, что теперь А.С.Пушкин был более финансово готов и к этим отношениям, и к перепискам о долгах (в которые изюминками вкраплялись яркости проникновений), и к семейной жизни.
2002-2016г.