2 Марта.
В школу сегодня не пошла. Во-первых, кашель не проходит, а во-вторых надо было проведать Володьку в больнице. Папаша на службе до пяти, а если Амалия случайно проболтается, придумаю что-нибудь.
Она уже узнала все подробности нападения.
Оказывается Февралев с Володькой упустили последнего извозчика и решили идти со станции пешком, короткой дорогой через лесок, овраг и кладбище. Звучит зловеще, но на самом деле этим путем ходит половина приезжающих и все железнодорожники. К тому же,было светло.
Они уже почти дошли до кладбищенской сторожки, как откуда ни возьмись выскочили на дорогу два дюжих молодца и потребовали часы, деньги, шубы и саквояж. В саквояже не было ничего ценного, поэтому Февралев бросил его под ноги подлетам, крикнул Володьке: «Беги!» и дал стрекача. Но Володька сдуру подхватил злосчастный саквояж и вцепился в него мертвой хваткой. Завязалась драка, причем Володька не выпускал из рук саквояжа и отбивался ногами. Его повалили на землю. Февралев, отбежавший на несколько шагов, понял, что Володька схвачен злодеями, и кинулся выручать крестника. Конечно, он далеко не Иван Поддубный, и даже не чемпион Кубани, поэтому ему сразу же свернули челюсть, и если бы не подоспевшие железнодорожники и сторож с ружьем, неизвестно, чем бы все закончилось.
Подлеты дали деру, несолоно хлебавши. Сторож пригнал подводу, на которую погрузили окровавленного Володьку с саквояжем и избитого Февралева. Обоих отвезли в земскую больницу на Ярославскую. Февралева через час отпустили домой, а Володьку оставили, пока не поправится.
Прогуливать уроки немного совестно. Но проведать друга, которого чуть было не убили грабители - дело первостепенной важности.
Выглядит Володька не ахти: голова в бинтах, бинты в крови, лицо бледное с синюшным оттенком, - но как только завидел меня, сразу преобразился, подскочил из подушек и стал рассказывать о вчерашнем приключении в таких красочных деталях и живописных подробностях, что сам Фенимор Купер обзавидовался бы до смерти, если бы, конечно, был бы жив.
Оказывается, подлетов было пятеро и Володька раскидал их в одиночку, как паршивых щенков. Одному даже зуб выбил. Участие Февралева в этом побоище было обрисовано, как самое незначительное, а о железнодорожниках и вооруженном стороже не упоминалось вовсе, но нужно уметь отличать поэтическое вдохновение от обыкновенной неправды, как говорил Николай Николаевич Каразин.
- Что же ты саквояж не бросил? - поинтересовалась я.
- Я не мог, - ответил Володька, немного смутившись. - Там была одна очень важная вещь.
- Какая еще вещь?! - возмутилась я. - Тебя чуть не убили из-за этой вещи!
- Ну и пусть, - ответил он, полез рукой под подушку и вытащил оттуда плоскую деревянную коробочку.- Вот. Подарок. Вам, Шура. От меня. Потому что вы мой самый лучший друг. Мне за вас умереть не жалко.
Это был сказочно-прекрасный набор самых лучших итальянских карандашей Giotto в двадцать четыре цвета, о которых я и мечтать не могла, которые мне даже не снились по причине абсолютной недосягаемости!..
- Вы откройте, Шура, посмотрите, - говорил Володька. - Там четыре зеленых и все разные…
Вот дурак… Я чуть не разревелась…
Карандаши просто чудесные. Вначале я думала никогда ими не рисовать и сохранить на память, как самый дорогой подарок в моей жизни, но потом все-таки не удержалась. Сейчас делаю рисунок для Володьки: индейцы сидят у костра и курят трубку мира, позади вигвамы, лес и река. Взяла у папаши иллюстрированные журналы «Вокруг Света» и энциклопедический справочник Врокгауза и Ефрона, потому что все должно быть по-настоящему: точность в деталях, никаких выдумок и стилизации.
Амалия говорит, что пришла Галочка Соколова. Неужели уроки закончились? Даже не заметила, как время пролетело. Нужно спрятать карандаши и рисунок, а то потом горя не оберешься, возьмет и накатает еще какое-нибудь письмо с фиалками, с нее станется. С нашими девами нужно держать ухо востро.
Допишу после.
(Продолжение следует)
http://www.proza.ru/2014/05/22/1473