Мы в материковой России, чувствуем себя как в эмиграции.
Я в году 2001 ездил на поезде в Одессу. После Брянска таможня производила шмон.
Ездили с российскими паспортами, меняли доллары на гривны, было немножко противно.
Я жил почти год в Одессе в 1980-81.
Потом был там проездом в 1989-ом.
Давно в детстве проводил лето в Севастополе, на поезде ехал через всю Украину в Кишинев.
Сейчас проверяют документы. Противно.
И вот когда подписали вхождение Крыма и Севастополя в РФ, что тогда происходило внутри всех-многих из нас?
Где тот Тютчев, тот Фет или Маяковский, который это переведёт на язык образов и рифм?
Но то, что происходит в Донецке, Луганске, Славянске, это ещё глобальней, священней, чем даже произошедшее в Крыму и Симферополе.
Это война с мировым злом. Абсолютным мировым злом.
Наполеон, которого громила дубина народной войны, был философ, почти поэт, он создал демократический кодекс. Его любили и не только французы. Его любил немножко даже Пьер Безухов. И многие-многие сумасшедшие.
Компания Гитлера были полные изверги, но когда подписывали капитуляцию, один из немецких маршалов-генералов спросил, посмотрев на американцев, англичан и французов: «Эти тоже нас победили?». У этих фашиков сохранялась стать пруссаческого офицерства.
Что оружье нынешних? Педерастия, терроризм, наркоманы, психопаты, уголовники. Их цель – превратить мир в рабов и у них сил на то больше, чем у Гитлера с Муссолини во сто и в тысячу раз.
Много-много денег, которые тратит щедро мировой империализм, чтобы увеличивать гадюшник, чтобы развращать и убивать русских людей, также как это делали с сербскими, ливийскими, иракскими, чилийскими людьми, плыли и плывут миллиардами... Но тут это не получается и не получится.
Потому что это Россия.
По сути должен появиться бы красный с серпом и молотом. Но появился триколор. Почему? А затем, что Крым и Юго-Восток дают сигнал (флаги – это сигналы), что они не просто зовут Россию на помощь, они защищают Россию. Отсюда столько сил у этих простых русских людей (Чалый, Аксенов, Губарев, Понамарев, Стрелков, Болотов , Бабай и другие). Они защищают и поднимают Россию на войну, … я не умею петь гимны как Проханов, но тут уместен гимн. И люди на Юго-востоке делают прямым текстом: «Вставай страна огромная…».
Тут под Славянском реальное, а не символическая, не локально-региональное, а всемирное поле битвы Курукшетра. Кто-то, как раскисший Арджуна, распускает соплю и просто подквакивает бандеровско-фашистским СМИ : «Я с вами, с вами…». Но все бессмертные полки русского народа и всех других, кто когда-либо защищал добро от зла, детей от убийц, все блюют на голову этим макаревичам со своих небес...
Ни на что не отвлекайтесь. Можете даже не молиться. Вы поминутно в Боге, во всех богах всех вселенных уже. С вами все. Но так уж получилось, что вы там, а мы тут. И если Ленину нужен был пломбированный вагон, и он его нашёл, чтобы ворваться в Валгалу, разыгравшуюся в России, то мы можем «участвовать» порой лишь через интернет или как-то косвенно, бронясь с полуумными либероидами вдали от вас, от этой битвы.
Вы воюете не просто с войсками нелегитимной хунты. Вы воюете с поработившим мир транснациональной бандой, со всем Западом, который так богат и «цивилизован» только потому, что он бандит, убийца и нелюдь.
И в тот момент, когда весь мир, и даже почти вся Россия сама, поверила, что – всё: России, СССР, Великой , самой великой державы нет, и некому защитить ни Ливию, ни Сербию, никого. Вдруг вы сказали: Мы есть, мы те же, мы знаем, как победить, мы победим, больше отступать не будем. С каждым днем, с каждой ночью, с каждым выстрелом, с каждым убитым правосеком и с каждым сбитым вертолетом, всё больше и больше людей по всему миру будут узнавать, как можно победить эту безумную, безумную, безумную Америку с её шакалистой шавкающей Европой.
Все сравнения, которые приходят на ум или приводятся в высказываниях о борьбе Новороссии, не отражают того значения, которая она имеет. Потому что таких битв, которая начата этой весной на Руси, на Дону, ещё не было никогда. Тогда под Сталинградом, под Курском, в Берлине мы их до конца не добили и не могли добить до конца. А сейчас мы их добъём. Потому что другого пути нет, потому что должны, потому что знаем, что надо добить до конца.