– А-а! Вы историк? – с большим облегчением и уважением спросил Берлиоз.
– Я – историк, – подтвердил ученый и добавил ни к селу ни к городу: – – Сегодня вечером на Патриарших прудах будет интересная история!
М. Булгаков. Мастер и Маргарита.
«ОДИН» взгляд на российскую историю
«В нашей исторической литературе преобладают два различных взгляда на начало нашей истории. Один из них изложен в критическом исследовании о древнерусских летописях, составленном членом русской Академии наук XVIII в, знаменитым ученым немцем Шлецером, на немецком языке и изданном в начале прошлого (XIX) века. Вот основные черты Шлецерова взгляда, которого держались Карамзин, Погодин, Соловьев. До половины IX в, т. е. до прихода варягов, на обширном пространстве нашей равнины, от Новгорода до Киева, по Днепру направо и налево все было дико и пусто, покрыто мраком; жили здесь люди, но без правления, подобно зверям и птицам, наполнявшим их леса. В эту обширную пустыню, заселенную бедными, разбросанно жившими дикарями, славянами и финнами, начатки гражданственности впервые были занесены пришельцами из Скандинавии – варягами около половины IX в. Известная картина нравов восточных славян, как ее нарисовал составитель Повести о начале Русской земли, по-видимому, оправдывала этот взгляд. Здесь читаем, что восточные славяне до принятия христианства жили «зверинским образом, скотски» в лесах, как все звери, убивали друг друга, ели все нечистое, жили уединенными, разбросанными и враждебными один другому родами: «живяху кождо с своми родом и на своих местех, владеюще кождо родом своим». Итак, нашу историю следует начинать не раньше половины IX в изображением тех первичных ис-торических процессов, которыми везде начиналось человеческое общежитие, картиной выхода из первобытного дикого состояния…»
В.О. Ключевский. О русской истории. – М: «Просвещение», 1993.
Да, уважаемый читатель, тебе это не привиделось! В основе истории России, оказывается, находится научный труд, который создал иноземец! Как это происходило, поясняет сам В.О. Ключевский, и только лишь на этом фундаменте в XIX веке А.М. Карамзиным было воздвигнуто сооружение в виде 12-томника «Истории Государства Российского». Причем, семь томов позже отлили в бронзе для памятника самому автору в селе Астафьеве, где этот научный труд был написан.
«В 1800 г. он приступил к печатанию своего критического исследования о Начальной летописи; оно было окончено печатанием уже незадолго до его смерти, в 1809 г., в пяти томах. Русский перево-дчик слил их в три тома. Сочинение это Шлецер посвятил императору Александру, который в бла-годарность прислал ему бриллиантовый перстень при собственноручном письме, а позже пожаловал орден Владимира и, наконец, по просьбе Шлецера герб с изображением инока, т. е. Нестора. Это сочинение имело большое влияние на ход нашей историографии в XIX в. Начиная с Карамзина и кончая Соловьевым все русские историографы XIX в. смотрели на Шлецера, как на первоучителя, родоначальника своей науки, и руководились его приемами. Вот почему это сочинение так важно».
В.О. Ключевский. Лекции по русской историографии.
http://az.lib.ru/k/kljuchewskij_w_o/text_0350.shtml
Но как бы не был велик гений Шлецера, на пустом месте изваять пять исторических томов дело непростое. Поэтому, попробуем отметить наиболее важные соответствующие события в России, со времен прихода к власти Романовых, т.е. произошедшие в XVII и XVIII вв. Энциклопедические ис-точники нам сообщают, что в 1672 году был создан «Титулярник», или «Корень Российских Государей». С портретами правителей от первых князей Руси до Алексея Михайловича Романова, с краткими пояснениями. А в 1674 году – первый учебник истории России под названием «Синопсис».
«Как известно, титулярник - справочная книга, содержащая перечень титулов русских и иностранных царствующих особ и крупных политических деятелей. «Большая государева книга или Корень российских государей», известная также как «Царский титулярник» — созданная в 1672 году рукопись, богато иллюстрированная портретами русских монархов и гербами русских земель, самый знаменитый и роскошный из титулярников (русских справочников-письмовников по титулам русских и иностранных царствующих лиц и политических деятелей, составлявшихся в XV—XIX вв. в качест-ве пособия в дипломатической переписке).
Является бесценным историкокультурным источником – ведь внешний облик царствующих особ от Рюрика до Московских царей мы знаем лишь благодаря «Титулярнику». Над книгой составленной дипломатическим ведомством XVII в. трудились лучшие мастера Оружейной палаты и Посольского Приказа…Его написали дипломат и писатель, выходец из Молдавии Николай Гаврилович Милеску-Спафарий и подьячий Посольского приказа Петр Долгово.
Тематику и идейное содержание книги составляет доказательство законности и преемственности династии Романовых от рода Рюриковичей, а также её богоизбранность…»
«"Киевский Синопсис" — первый учебник по русской истории, вышел первым изданием в Киеве в 1674 г.; составление его приписывается Иннокентию Гизелю (см.) по хронике игумена Михайловского мо-настыря Феодосия Сафоновича. (С)… Хроника Сафоновича, послужившая источником для С., была написана под влиянием польских историков, главным образом Стрыйковского. Сафонович, как и польские историки, отыскивает древние библейские или классические генеалогии народов и вводит в историю произвольное баснословие. Таким образом, в КС изложены древнейшие времена русского народа, о которых ничего не знает начальный летописец: по толкованию С…. »
А чуть позже произошло еще одно очень важное событие. – При царе Федоре Алексеевиче Романове на Руси было отменено местничество. При этом «Книги, содержащие местнические дела, были сожжены» (БСЭ), в частности сожжены знаменитые разрядные книги, содержащие историю государственных назначений на Руси в XV-XVI вв. Известно, что этот порядок имел вид сложной иерар-хической лестницы, наверху которой располагались потомки великокняжеского «рюрикова» дома, т.е. Рюриковичи, Гедеминовичи…, ниже располагались потомки удельных княжеских линий и старые московские фамилии, еще ниже – потомки мелких удельных князей и боярских фамилий бывших уделов.
«Решению об отмене местничества, закрепленному соборным уложением 12 января 1682 года, сопутствовало… постановление правительства о начале официальных работ по составлению родословных книг. Эти книги должны были охватить практически все слои служилых людей того времени… все работы по составлению родословных книг были возложены на специально образованную… родословную комиссию, впоследствии получившую название Палата родословных дел…. В конце 1680-х годов…. были составлены две родословные книги, одна из них известна под более поздним названием «Бархатная книга», вторая книга до настоящего времени не найдена».
А.В. Антонов, «Родословные росписи конца XVII века»,
Российский государственный архив древних актов.
Таким образом, первый «баснословный» русский учебник истории был написан в конце XVII века во времена правления Алексея Михайловича Романова некими поляками на основании событий, о которых ничего не ведал «начальный летописец», а выходец из Валахии составивший «Титулярник», откуда-то знал, чем князья: Владимир, Святополк, Рюрик, Игорь и мн. другие, вплоть до первых Ро-мановых, отличались друг от друга своими ликами и малейшими деталями одежды, и была предъявлена миру целая галерея их портретов!!! А в XIX веке такие исследователи как Н.П. Лихачев, П.Н.Петров, С.Б. Веселовскийи др. делали следующие выводы по поводу составленных родословий для «Бархатной книги»:
В «Истории родов русского дворянства» (1886 г), П.Н. Петров сообщает: «Все родословные баснословны и составлены компилятивным образом из летописных и других источников…»
Н.П. Лихачев – известный специалист XIX века обнаружил, что «означенные в таких родословиях лица, как правило, заимствовались из доступных составителю источников, а затем искусственным образом объединились в поколенные росписи, причем часть имен и вовсе могла быть выдумана..., а документальной проверки родословий не велось».
По мнению другого исследователя – С.В. Веселовского, в конце XVII века: «Большинство родословий было составлено задним числом, а не на основе накопленных из поколения в поколения родослов-ных материалов».
В середине XX века академик А.А. Зимин подвел итог данной родословной деятельности: «Наиболее широкий размах фальсификаций документов приобрел в конце XVII в…, а в генеалогических целях фабриковались не только отдельные акты, но и целые комплексы документов»
В XVIII веке за русскую историю с академическим размахом взялись настоящие историки, ибо в 1724 году указом Петра 1 была создана Петербургская Академия Наук. Любопытно, что даже спустя сотню лет, в XIX веке, тот самый П.А. Вяземский, которого считают другом А.С. Пушкина, называл ее «Немецкой Слободой». И это совершенно справедливое замечание, т.к. вплоть до времени написания Карамзиным «Истории Государства Российского» из трех десятков академиков, деятельность которых была связана с историей, русским был только М.В. Ломоносов. Все остальные были иностранцы! Из этой мощной ученой гвардии следует особо выделить трех академиков: Г.З. Байера, Г.Ф. Миллера и А.Л. Шлецера. Интересны характеристики названных ученых, которые им дал М.В. Ломоносов.
О Байере, который, кстати, за 12 лет работы в России так и не выучил русский язык и считал, что «Синопсис» это не учебник по истории России, а полноценная летопись: «Мне кажется, что он походит на некоторого идольского жреца, который, окурив себя беленою и дурманом и скорым на одной ноге верчением, закрутив свою голову, дает, сумнительные, темные, непонятные и совсем дикие ответы».
О научном докладе Миллера «О происхождении имени и народа Российского» сказано: «Во всей речи он не показал ни одного случая к славе российского народа, но только упомянул о том больше, что к бесславию служить может, а именно: как их многократно разбивали в сражениях, где грабежом, огнем и мечем пустошили и царей их сокровища грабили»
О деятельности «Шлецера сумасбродного» и его соплеменниках: «Суждение иностранных профессоров по этому предмету, ничего не значат, ибо, как иностранцы, сами они о деле никакого понятия не имеют. Шлецеру нужно многому учиться, чтобы быть профессором русской истории…», а позднее с горечью заметил: «Ах! Сколько в истории государства может наколобродить и пакости вся-кой оставить такая скотина, как Шлецер?»
Фигура самого Н.М. Карамзина, который воспользовался плодами историков иноземцев, тоже весьма примечательна. Вот что о нем сказано в предисловии к «Истории Государства Российского».
«Карамзин, Николай Михайлович - знаменитый русский литератор, журналист и историк. Родился 1 декабря 1766 г. в Симбирской губернии; вырос в деревне отца, симбирского помещика. Первой духовной пищей 8 - 9-летнего мальчика были старинные романы, развившие в нем природную чувствительность. Уже тогда, подобно герою одной из своих повестей, "он любил грустить, не зная о чем", и "мог часа по два играть воображением и строить замки на воздухе".". На 14-м году Карамзин был привезен в Москву и отдан в пансион московского профессора Шадена; он посещал также и университет, в котором можно было научиться тогда "если не наукам, то русской грамоте". Шадену он обязан был практическим знакомством с немецким и французским языками…»
«Во время издания журнала Карамзин все более входит во вкус исторических статей. Он получает, при посредстве товарища министра народного просвещения М.Н. Муравьева, титул историографа и 2000 рублей ежегодной пенсии, с тем, чтобы написать полную историю России (31 октября 1803 г.). С 1804 г., прекратив издание "Вестника Европы", Карамзин погрузился исключительно в составление истории. В 1816 г. он издал первые 8 томов "Истории Государства Российского" (в 1818 - 19 годах вышло второе издание их), в 1821 г. - 9 том, в 1824 г. - 10-й и 11-й. В 1826 г. Карамзин умер, не успев дописать 12-го тома, который был издан Д.Н. Блудовым по бумагам, оставшимся после по-койного. В течение всех этих 22 лет составление истории было главным занятием Карамзина; защищать и продолжать дело, начатое им в литературе, он предоставил своим литературным друзьям…»
«Карамзин как историк. Приступая к составлению русской истории без надлежащей исторической подготовки, Карамзин не имел в виду быть исследователем. Он хотел приложить свой литературный талант к готовому материалу: "выбрать, одушевить, раскрасить" и сделать, таким образом, из русской истории "нечто привлекательное, сильное, достойное внимания не только русских, но и иностранцев…. Все указанные особенности "Истории" Карамзина определили отношение к ней современников. "Историей" восхищались литературные друзья Карамзина и обширная публика читателей-неспециалистов; интеллигентные кружки находили ее отсталой по общим взглядам и тен-денциозной; специалисты-исследователи относились к ней недоверчиво, и самое предприятие - писать историю при тогдашнем состоянии науки - считали чересчур рискованным…»
«При собирании материала для "Истории" Карамзин оказал огромную услугу изучению древней русской литературы; по словам Срезневского, "о многих из древних памятников Карамзиным сказано первое слово и ни об одном не сказано слова не кстати и без критики". "Слово о Полку Игореве", "Поучение Мономаха" и множество других литературных произведений древней Руси стали известны большой публике только благодаря "Истории Государства Российского».
Вообще-то, приход Н.М. Карамзина в историю весьма загадочен. Молодой провинциальный человек, который недавно «любил грустить, не зная о чем» и был обучен «если не наукам, то русской грамоте», стал членом масонской ложи «Золотого Венца», совершил путешествие в Европу и написал об этом книгу. Делал заявления, граничащие с русофобией: «Все народное ничто – перед человеческим. Главное, быть людьми, а не славянами…». Окропил слезами и соплями страну, написав «Бедную Лизу» и прослыв основоположником сентиментализма. И после этого, получив «титул историографа и 2000 рублей ежегодной пенсии», допускается в архивы и подбирает материалы для написания истории России, по странному заявлению академика Д.С. Лихачева на том основании, что он «являлся на тот момент одним из лучших знатоков русских летописей»! – Одним словом, хоть роман пиши: «Тайны, тайны, тайны Карамзина». Хотя, по-видимому, никакой тайны здесь нет. Примерно за десять лет до появления на сцене первого историографа, молодой Николай Михайлович поучаствовал вместе со служителями архивов – Бантышем-Каменским и Малиновским, учениками и последователями Миллера, и с известным собирателем старины Мусиным-Пушкиным, в переводе на современный язык «Слова о полку Игореве» под зорким приглядом Екатерины II. Видимо этот перевод получился настолько правильным, что Карамзину и было позволено посещать архивы и освещать историю так, как считали нужным делать уже потомки императрицы.
А перевод «Слова» и впрямь оказался удачным. Свыше 200 лет его изучает, объясняет и по-новому переводит на современный язык не одно поколение историков и литераторов. По некоторым заявлениям уже создано более тысячи основательных научных работ по данной теме и новых переводов. Успехов ученые в этом добились поразительных. По заявлению академика А.А. Зализняка, о поэме теперь известно ВСЕ. А именно, что «никому неведомый русский князь из еле заметного княжества пошел грабить половцев и потерпел поражение» - это и есть ВСЕ. И не известно лишь то, кто именно и когда написал поэму – в XII, XV, XVI или XVIII веке. Но т.к. с каждым годом о литературных приемах становится известно все больше и больше, и уже сейчас ученым ясно, что в XVIII веке не знали о лингвистических особенностях письма, то это означает, что «Слово» написано раньше.
Авторство поэмы ныне не так актуально. Исследователи перечислили почти всех персонажей поэмы: бояр, князей, Ярославну, монахов, половцев, потомков Баяна, самого Игоря или Всеволода… и громких открытий в данном вопросе не предвидится. Пожалуй, единственно, кого не назвали ученые, так это престарелого коня князя Игоря, который какому-нибудь мудрому потомку древних волхвов, кому были ведомы языки зверей и птиц, тихонько проржал эту горькую историю перед уходом в вечность.
Впрочем, не все так гладко. По поводу времени написания «Слова» самые маститые ученые примерно разделились поровну. И есть такие, кто, несмотря на все эти лингвистические открытия, считают поэму подделкой, изготовленной в XVIII веке. И главный для них вопрос другой: кто ее осуществил? К примеру, несомненный авторитет традиционной истории – академик Д.С. Лихачев, считал ее настоящей (ну вот так считал и все), а другой, и тоже академик, и тоже авторитетный – А.А.Зимин, определял как бездарную подделку, созданную Мусиным-Пушкиным. Причем, называл довод, мол, она ни на что не похожа… (как можно сделать ни на что не похожую подделку?). А совсем недавно, упомянутый академик – А.А.Зализняк очередной раз, по его мнению, доказал подлинность «Слова» и аргумент привел, дескать, только сейчас поняли, как писались тексты в древности (раньше этого не знали!), поэтому и поэму не могли подделать в XVIII веке. А при вручении за это достижение ему премии Солженицына, ведущий мероприятия, еще упомянул двух ученых – Ю.М. Лотмана и Б.А. Успенского, которые тоже считали ее, один – подлинным, другой – подделкой. А в конце речи этот ведущий заявил следующее: «Скажу еще, что если бы Зализняк с такой же убедительностью доказал поддельность «Слова», это было бы не меньшим достижением…». Таким образом, перефразируя Карамзина, насчет славян и людей, можно сформулировать следующий закон: «Все народное ничто – перед научным. Главное быть учеными, а не просто людьми, тем паче славянами. Тогда, чего бы кто не выдумал, все равно это будет великим достижением».
Это наглядный пример того, что именно история Н.М. Карамзина лежит в основе официальной истории современной России. Т.е. вначале созданная поляками и валахами «баснословная» история, доказывающая преемственность власти Романовыми от потомков Рюрика, со всеми высосанными из пальца родами романовской России, в XVIII веке облаченная в научную оправу академиками-немцами Петербургской Академии Наук. Объединенная позднее Николаем Михайловичем в 12 томов «Истории Государства Российского», и является научным фундаментом истории, которую до сих пор вдалбливают в головы школьников и студентов в масштабах всей страны.
Однако если А.С. Пушкин упоминал о «трех историях», то обязательно должен иметься еще хотя бы один совершенно иной взгляд на данную науку. Посему вновь обратимся к В.О. Ключевскому.