Добро пожаловать в Ниссу
Было то ли пасмурное утро, то ли ранний вечер. Ковыль ложился волнами и щекотал лодыжки. Навстречу бежали люди в полотняных рубахах ниже колена. Бородатые мужчины, женщины с распущенными волосами, курносые детишки. Они смеялись и кричали. Люди пробегали мимо Ани и бросали в нее горящие угли, а бросив, превращались в лошадей и мчались по полю наперегонки. Топот копыт глухо отдавался в ушах. Сначала тихонько, потом все громче и громче, и, в конце концов, гул стал невыносимым. Она больше не видела ни людей с углями, ни лошадей, ни волны ковыля. Все слилось в единый поток коричнево-желтых красок и рассеялось светом неоновых потолочных ламп.
Круглолицая кудрявая мулатка приветливо заулыбалась и что-то начала говорить ей, показывая маленький стального цвета предмет, напоминающий паучка. Аня смотрела на нее, хлопая глазами, и ровным счетом ничего не понимала. Тогда мулатка показала ей мочку своего уха, на которой красовался такой же паучок. Аня села, свесив ноги с кушетки, и утвердительно кивнула.
Девушка, одобрительно кивая, передала ей металлический шарик размером с горошину с восемью крючками-лучиками. Аня нерешительно приняла странный предмет. Она поднесла его к мочке своего уха и легонько прижала. Паучок ожил: по его поверхности забегали зелено-голубые линии, а лапки вонзились в кожу.
Боль пришла не сразу и изнутри. Так бывает, если ужалит оса. Сначала не можешь понять, где болит, потом уже боль сменяется покалыванием и приятным жжением. То же самое сейчас происходило с Аней. Ухо онемело, но вместе с тем множество звуков - свист, звон, хрип, шорох - появилось в голове.
Шум длился не больше минуты. Все это время мулатка, не переставая улыбаться, держала ее за руку.
- ...ось еще...ного...потерпи, - донеслось до Ани, - понимаешь меня?
- Да, - неуверенно ответила она.
- Прекрасно! Что ж, давай знакомиться. Каролина, можно просто Лин.
- Аня.
- Аня? Можно обращаться к тебе Анна? Мне проще выговаривать Анна.
- Конечно, - она невольно улыбнулась.
- Добро пожаловать в Ниссу, Анна. Я буду сопровождать тебя некоторое время, пока ты не освоишься тут. Сейчас мы находимся в приемном отделении административного центра Ниссы. Мы называем его питомником. Если ты хорошо себя чувствуешь, то мы можем отправиться в твой новый дом, а по пути я расскажу тебе о городе.
Пока Лин говорила, Аня осматривалась. В светлой комнатке, очень походившей на медицинский кабинет какого-нибудь провинциального городишки (салатовые стены, сканер старого типа (подобие стоматологического кресла с множеством датчиков), кожный биопринтер, шкафчик с множеством лекарств и инструментов) никого больше не было.
- Не думала, что о ссыльных так заботятся.
- Ты про медицинское оборудование? Это все благодаря Эстель. Она у нас мэр города. Сама она от звания отнекивается, но иначе как мэром ее не назовешь. Эстель заботится о нас и о городе, как никто другой. Так, ты готова?
- Да.
Она, пошатываясь, встала и пошла вслед за Лин, которая прихватила ее сумку с вещами. По лестнице Аня спускалась, придерживаясь перил. Голова все еще гудела, а дышать так и вовсе было нечем. На предпоследней ступеньке девушка замерла.
- В чем дело? Тебе нехорошо? - Лин расторопно поднялась к ней, взяла за руку и заглянула в глаза. Но проследив, куда направлен взгляд Ани, с облегчением вздохнула, - не волнуйся, это наши стражи. Ты к ним привыкнешь со временем. Они, конечно, жуткие на вид, но очень добрые. Ну, мне так кажется, - тихонько добавила она.
Ане так не казалось. Четверо крепких парней перепачканных кровью. Двое в длинных плащах с глубокими капюшонами. Один, самый крупный, укладывал на тележку окровавленные куски кожи непонятного ржаво-зеленого цвета и даже не морщился, хотя несло болотом, гнилью и серой так, что девушку затошнило. Четвертый был самый странный. Выкрашенные в красный цвет волосы выцвели и явно давно не подстригались. Парень был светлокож, даже слишком. "Лазурит", - мелькнуло в голове девушки, когда они встретились взглядами. Она понимала, что не очень-то прилично пялиться на незнакомца, но не могла оторваться. Лин понимающе улыбалась. Вернее, ей казалось, что она понимает.
На самом деле внутри Ани что-то перевернулось. Он был знаком ей, но она не могла вспомнить - откуда. Взгляд этого парня говорил: "Я все о тебе знаю". И ей стало страшно от одной только мысли, что он действительно может знать все.
С улицы послышался звон колокола, на подобие корабельного.
- О, уже час дня! Нужно поторопиться. Сейчас у рабочих обеденный перерыв, - пояснила она, - а после обеда Эстель, обычно, возвращается сюда и занимается делами города. Нам нужно поскорее попасть к тебе домой, чтобы успеть к Эстель до того, как она будет слишком занята.
- Да, конечно. Прости.
- Ну что ты такое говоришь, - Лин, спускаясь, потянула ее за собой, - тут еще много всего странного. Но ко всему привыкаешь. Если честно, мне здесь даже больше нравится, чем там. Вот увидишь, и тебе понравится.
Ане начинала надоедать бесконечная болтовня новой знакомой, и она просто улыбалась ей в ответ.
Эльрик провожал девушек взглядом до тех самых пор, пока входная дверь не закрылась за ними.
- Эл?
- Да?
- Что-то не так?
- М?
- Ну, с этой новенькой. С ней что-то не так?
- Она новенькая?
- Пахнет по-другому, не как местные.
Один из близнецов тронул Дио за плечо и кивнул в сторону выхода.
- Ладно, только давайте без геройств. Нарветесь на что-нибудь подобное - сразу же зовите нас.
Плечи второго чуть дернулись, как если бы он усмехнулся. Первый кивнул.
- Они вообще отдыхают? - спросил Эльрик, наблюдая за тем, как близнецы пересекают небольшой светлый холл.
***
От запаха серы и говорливой спутницы болела голова. Аня готова была поверить, что Каролина - робот, запрограммированный на бесконечную болтовню. Лин знала каждый уголок этого города и описывала все с таким восторгом, что можно было подумать, будто бы ей в память вложили раскрашенные картинки с изображениями Ниссы. В отличие от нее, Аня видела лишь серые однотипные десятиэтажки-коробки, темные узкие улочки, безликих людей...
- ...а во-он там, на окраине - одна из сторожевых башен. Оттуда дозорные наблюдают за окрестностями. Дело в том, что время от времени сюда проникают всякие чудища. Ты же знаешь, наверняка, что этот мир - коридор? Так вот, сюда может пробраться кто угодно. К тому же, отношения между городами довольно сложные. Всякие-там извращенцы угоняют людей в рабство. Ну, или продают их.
- Продают?
- Ага. Тех, что покрасивее - живьем, остальных - кому как повезет. Души тоже продают. Как? Наркотой и алкоголем доводят человека до беспамятства. А потом уже тот заключает договор за душу. Но жителей нашего города редко трогают. Ниссу охраняют стражи.
- Страшные люди, эти ваши стражи... - перед глазами возникли образы тех четверых, что она видела в холле приемника.
- Среди стражей чистокровных людей нет, полукровки. Квартероны встречаются тоже. А трое из тех, кстати, что в питомнике были - чистокровные.
- Люди?
- Демоны.
- Разве им не запрещено появляться вблизи городов поселений?
- Да кто им запретит? Правила только ангелы и соблюдают. Но эти трое - совсем другое дело. Хотя, все что я знаю о них - это то, что Дио - воспитанник Эстель. Они здесь с самого основания Ниссы, лет пятнадцать уже. А те двое, которые в капюшонах, лет восемь назад пришли. Говорят, что они близнецы. Но их лиц никто не видел. Да и что б они говорили с кем-то, не припомню, если честно. Их называют Мико и Рико, но кто из них кто - я вот лично не знаю. Дио, наверное, знает.
- А ты?
- Я?
-Сколько ты здесь?
- А, я лет семь уже, наверное.
- А четвертый?
- Появляется тут время от времени. Не знаю, кто такой. С местными не общается, с Дио только его видела. Дня три-четыре побудет и пропадает на месяц или больше. Последний раз аж полгода не было.
- Откуда ты все знаешь?
- Работа у меня такая, - улыбнулась Лин. - Я всегда очень любила историю. Мне нравится узнавать все до мелочей. И запоминать. Я экстерном окончила школу и уже подала документы в университет, когда меня сослали сюда. - Каролина пыталась удержать улыбку, опустив глаза и чуть отвернувшись в сторону.
- За что тебя? - Тихо спросила Аня.
- Выяснилось, что мой прадед по материнской линии был демоном.
- Виновная по крови, значит?
- Ага. У мамы случился приступ. Она была искренне верующей, но когда ей сказали, что она не достойна Света потому что у нее грязная кровь, ее сердце не выдержало. Я надеюсь, нет, я верю, что она попала в Рай. Сложно все это, - помолчав, добавила Каролина.
- Прости, я не хотела...
- Ничего. Я смирилась. В конце концов, это все прошлое. Зачем тащить прошлое с собой? Я живу сейчас, стараюсь быть полезной, надеюсь на лучшее. Раз уж мне дана эта жизнь, прожить ее я хочу с толком. А всякие проблемы - временные неудобства. К тому же, здесь у меня появились хорошие друзья. По сути, зазеркалье отличается от нашего мира только противным климатом. И здесь нет этих зануд в белых пиджаках. Так, вот мы и пришли. Это пятьдесят третий квартал, здесь живут преимущественно славяне. А я не объясняла тебе принцип расселения? Запомни адрес: квартал 53, дом 8, десятый этаж, комната 26. - Они зашли в лифт. - О чем я говорила до этого?
- О принципе расселения.
- Ах да, точно. Не подумай ничего плохого, в нашем городе нет места национализму, но город разделен на кварталы именно по национальному признаку. Просто людям, имеющим похожие языки и менталитеты, легче ужиться рядом, понимаешь, о чем я?
- Да, конечно, - Аня улыбнулась.
Двери лифта открылись, и девушки вышли в тускло освещенный коридор.
- Нам направо. Ой, чуть не забыла,- она достала из кармана ветровки ключ, - держи.
- Тут так тихо, - Аня взяла ключ.
- Люди либо на работах, либо отдыхают, либо занимаются чем-нибудь своим. Местный климат вообще не располагает к веселью. Вот твоя дверь.
Они остановились около двери с табличкой 10/26. Аня не с первого раза попала ключом в замочную скважину, но, в конце концов, справилась с дрожью и открыла дверь. В комнате было темно, и тяжело дышалось. Щелкнул выключатель, и Аня увидела свое новое жилище во всей красе. Четыре стены, пол, потолок. Ничего, что могло бы удивить. Стол у окна, стул. Шкаф-купе с зеркалом у стены, софа у противоположной стены, прикроватная тумбочка. Все как в ее квартире. Те же двенадцать квадратных метров. Аня поставила сумку с вещами на пол и села на краешек софы.
- Санузел в конце коридора. Душ - мужской и женский. Вода лимитирована, так что, особо не поплескаешься. Поесть можно в городской столовой. Предлагаю сходить пообедать, а потом к Эстель.
Аня подумала о том, что ей еще неопределенное время придется слушать болтовню Лин, и вздохнула, но поспешила улыбнуться, чтобы та ненароком не обиделась. Впрочем, Каролина была не из тех, кто принимает все на свой счет. Она, все так же вежливо улыбаясь, толкнула дверь пяткой.
- Если хочешь, переоденься, я подожду в коридоре.
- Нет, не хочу.
- Куртку накинь. Весна здесь никого не жалеет.
К тому времени, когда они вышли на улицу, погода действительно заметно ухудшилась. Ветер из легкого превратился в порывистый. Тучи над городом стали совсем черными. Время от времени края завихрений поблескивали металлическим светом. Казалось даже, что где-то громыхает, но доносившиеся вместе с тем лязг и скрежет сбивали с толку.
- Мусор выгружают, - угадала мысли Ани проводница. - Милях в двадцати отсюда - свалка. Мусор, который не могут или скорее даже не хотят перерабатывать, сбрасывают туда. Честно говоря, это даже хорошо. Пока есть эта свалка, у нас будут детали для нашей нехитрой техники. Ты сама скоро все увидишь.
Они дошли до полукруглой дорожки, огибавшей балку, и Лин снова заговорила:
- Запоминай: административные и общественные учреждения находятся тут, под мостом. Я имею в виду питомник, столовую, школу и ясли.
- Ясли?
- Яслями мы называем сектор, в котором живут дети и подростки. Здесь много детей, оставшихся без родителей. Знаешь, как бывает: мать - человек, а папаша на какую-то там часть нечист. Многие, особенно молоденькие мамаши, отказываются от ребенка и мужа, если он вообще был. Хотя, есть семьи, которые предпочли ссылку разлуке. Они и присматривают за брошенными. Иногда мне кажется, что детей со всей Земли сослали сюда.
Пока Лин говорила, Аня смотрела по сторонам и разглядывала прохожих, которых становилось все больше. Эти люди в бесформенных одеждах черного, серого, коричневого и даже болотного цветов были спокойны. Ей всегда казалось, что ссыльные должны ненавидеть и тех, кто выслал их сюда, и само это место. Но им было все равно, как будто они всегда жили в этом городе.
Только присмотревшись к людям, Аня заметила, что стало светлее. Вместе с тем усилилось гудение, от которого уже зудели уши. Она посмотрела наверх и увидела, что рассеянный свет исходит от моста.
- Пока есть грешники, мы будем видеть свет...
- Там, где нет зла, добра в помине нет, - продолжила вполголоса Аня.
- И это тоже, - Лин улыбнулась, - но здесь все намного прозаичней. Пока есть, кого высылать, станция будет работать, а это значит, что следить за состоянием ветрогенераторов тоже есть кому. Однажды они выйдут из строя, и мы останемся без электричества.
Они вошли в двухэтажное здание. Просторное светлое помещение, заставленное длинными столами и лавками, напоминало улей. Люди разговаривали, смеялись, стучали ложками по тарелкам. Пахло вареным картофелем и какими-то травами. Лин взяла Аню за руку и повела к раздаче. Здесь было три очереди. Лин выбрала ту, что показалась ей меньше.
- На втором этаже обедают стражи? - спросила Аня, провожая взглядом парня и девушку в серых плащах, спускавшихся со второго этажа. Шевелюра парня была выкрашена в ярко-желтый цвет, а у девушки желтыми были только кончики короткостриженых волос. Они шли молча, не улыбались и не хмурились. Казалось, люди вокруг не существуют для них. Окружающие, в свою очередь, не обращали внимания на эту пару. Дойдя до нижней ступени, они накинули капюшоны и как будто бы совсем пропали из виду.
- Угу. Не думай, что их кормят лучше. Просто они не любят быть на виду, вот и... О, сегодня у нас мясо!
- Да, - отозвалась буфетчица, приятная женщина в возрасте. - Наши молодцы здоровенную тушу притащили сегодня.- Она протянула Каролине две жестяные кружки с дымящимся чаем. - Приятного Аппетита!
Женщина улыбнулась и принялась наполнять следующую тарелку.
Лин выбрала крайние места за уже полупустым столом, подальше от заинтересованных взглядов, и с аппетитом принялась за еду. Аня же с недоверием смотрела на картофельное пюре, политое зеленым от петрушки и тмина соусом. Небольшие кусочки мяса с виду походили на куриное филе, но что-то подсказывало ей, что это не курица. Слова буфетчицы напомнили ей о стражах. Она прикинула, что те куски кожи могли принадлежать этой самой "туше", и ей стало не по себе.
- Лин, скажи... откуда это?
- Картофель выращен в теплицах...
- Это понятно, - перебила ее Аня, - я про мясо...
- Честно говоря, я сама не знаю, что это за мясо. Живность местная сильно отличается от земной. Но есть ее можно, и это главное.
Аня с опаской взяла самый маленький кусочек. На вкус оказалось похоже на что-то среднее между курицей и рыбой.
- Здесь очень хорошо готовят. Из чего угодно. Со сладостями и выпечкой тут тяжко. Негде выращивать злаки. Мед, фрукты, сахар - этого всего тут нет. Есть какие-то деревья с пряной корой и ягоды. Но их искать надо. Обычно, раз в год несколько десятков человек отправляется на их поиски. Благо хоть соль есть.
- Чай ведь тоже не чай?
- Что-то вроде того. Травы, ягоды. Но лучше так, чем ничего.
- Честно говоря, это вкуснее, чем я ожидала.
- На самом деле, тебе повезло попасть именно сюда. В других городах и этого нет. Люди там сдались. Наши стражи иногда подбирают сбежавших из своих городов. Или из рабства.
***
- Ну что ж, Анна, расскажи о себе, - Эстель отложила в сторону книгу, которую она держала, когда Лин с Аней только вошли.
Теперь Эстель с Аней были одни, и гостья чувствовала себя неуютно наедине с незнакомым человеком. Она сидела на стуле полубоком к женщине, опустив голову, перебирала пальцы и то и дело оглядывалась на дверь. Эстель сложила руки перед собой на столе и мягко улыбнулась. "Я готова ждать сколько угодно", - как бы говорила она всем своим видом.
- Вся информация обо мне тут, - наконец ответила Аня, подняв руку с браслетом. Она не хотела говорить с ней. С того самого момента, как переступила порог этого маленького светлого кабинета. Взгляд Эстель был точно таким же, как у того красноволосого. И она боялась этого взгляда. Она старалась смотреть куда угодно - на кованые книжные полки, на большую вазу с высушенными растениями, по всей видимости, местного происхождения, на аккуратно сложенные стопки бумаг и письменные принадлежности на столе - лишь бы не встретиться глазам с ней.
- Мне это нисколько не интересно. Можешь не верить, но я не читала досье ни одного жителя Ниссы. Мне интересно лишь то, что ты сама захочешь рассказать.
Эти слова застали Аню врасплох. Она чуть подняла голову и уперлась глазами в мягко улыбающиеся бледно-розовые потрескавшиеся губы. Девушка посмотрела на Эстель. Овальное лицо обрамляли выбившиеся темно-русые пряди. Не то серые, не то голубые глаза, казалось, светились, а маленькие морщинки в уголках были подобны лучикам. Эстель смотрела на нее так, как никогда не смотрела родная мать. Казалось, выложи Аня всю подноготную, эта женщина все простит и отпустит грехи. Хотелось броситься перед ней на колени, прижаться лицом к огрубевшим рукам и плакать.
- Все в порядке?
Встревоженный низкий женский голос вырвал девушку из задумчивости. На мгновение перед Аней возник образ того красноволосого. "Я все знаю", - говорил он. Желание исповедаться тут же улетучилось.
- Я... я не знаю, что рассказывать, - она снова опустила голову и уставилась на носки своих ботинок.
- Хорошо, - в ее голосе не было ни раздражения, ни злобы, но беспредельное терпение слышалось в его полноте и певучести. - Тогда, я расскажу тебе об устройстве нашего города. Каролина, должно быть, многое тебе объяснила?
Аня только кивнула в ответ. Эстель, улыбнувшись, немного подумала и продолжила.
- Валюты как таковой здесь нет. Мы живем по принципу: "Кто работает - тот ест". Все жители в возрасте от шестнадцати лет обязаны каждый день отрабатывать по два часа в теплицах. Это не касается ткачей, портных, кузнецов, других мастеров, врачей, учителей и тех, кто охраняет нас. Суть в том, чтобы каждый занимался тем, что ему нравится, и приносил пользу нашему городу. Скажи, кем ты работала?
- Я педагог по образованию, - смущаясь, ответила девушка.
- Прекрасно! - Эстель как будто оживилась. - И по какой дисциплине?
- Изобразительное искусство.
- Это просто великолепно! У нас на пятнадцать тысяч населения ни одного художника-педагога! Ты, конечно, можешь отказаться, и обходиться ежедневными работами в теплице, - продолжила Эстель с меньшим энтузиазмом, - но это куда лучше, чем целыми днями слоняться без дела. Развлечений у нас, сама понимаешь, нет... - Она выжидающе замолчала.
- Хорошо, я подумаю об этом.
Эстель вздохнула. У нее оставалось лишь одно средство для того, чтобы прорваться через эту броню безразличия. Она встала и в четыре шага оказалась перед Аней. Женщина присела и взяла ее руки в свои. Это застигло Аню врасплох. Она не знала, как ей реагировать, и уперлась взглядом в свои колени. Ладони Эстель были натруженными, с огрубевшей кожей, но такими теплыми и нежными, что желание уткнуться в них лицом нахлынуло новой волной.
- Послушай, Анна, посмотри на меня.
Девушка послушно подняла голову. Глаза ее блестели от слез.
- Деточка моя, я знаю, как тебе тяжело, - говорила она, поглаживая руки девушки, - но так будет до тех самых пор, пока ты не перестанешь думать обо всем произошедшем, как о трагедии! У тебя появился шанс начать жизнь с чистого листа, понимаешь? Сколько всего ненужного было в той жизни? Подумай, сколько мусора ты оставила в том мире? Вся эта информация, - она постучала пальцем по браслету, - чушь! Здесь она не имеет значения! Что бы ты ни натворила - это в прошлом! А может, ты и не виновата вовсе?! Две трети жителей Ниссы оказались тут лишь потому, что в их жилах течет грязная кровь!
- Виновата, - со всхлипом вырвалось у Ани, - я и правда виновата! - она сползла со стула в объятья Эстель. - Виновата...
Теперь они сидели, обнявшись, на полу перед письменным столом. Аня рыдала, уже не стесняясь, забыв о страхах и подозрениях. Она вспомнила мать, не обнимавшую ее с тех самых пор, как родилась Лиза. Ей было обидно, что чужой женщине ее судьба оказалась куда важнее, чем родным, вроде бы, людям; обидно, что вся ее жизнь, действительно, была кучей мусора; обидно, что она сама во многом сделала ее такой, пойдя на поводу ревности и детской злобы. Обида переросла в ненависть к матери, к отцу, к сестре. Кто, если не они, был виноват во всем? Кто оставил ее одну? Кто не слышал ее жалоб? Кто не обращал внимания на ее слезы? Кому было все равно, где и с кем проводит время старшая дочь, и жива ли она вообще? Кажется, они не заметили бы, пропади не Лиза, а она сама...
- Ну-ну, тише, дорогая моя, - приговаривала Эстель, гладя ее по спине,- все будет хорошо, верь мне. Уже то, что мы с тобой встретились - есть хороший знак. Слышишь? Я прощаю тебя, за все-все твои ошибки прощаю. Только живи. По-настоящему. Сейчас. Все только начинается. Понимаешь?
- Угу, - отозвалась Аня, вытирая ладонями слезы.
- Вот и хорошо, - Эстель улыбнулась и снова обняла ее. - Иди домой, отдохни. Все, что будет нужно, я передам тебе через Каролину.
***
Выключатель Аня нащупала не сразу. Он оказался справа от двери на уровне плеча. Лин попрощалась с ней еще у подъезда, сославшись на то, что ей надо отработать положенные два часа, но обещала заглянуть вечером. Признаться честно, Аня обрадовалась такому раскладу. Ей нужно было несколько часов одиночества.
Она уселась на софу и оглядела комнату. В этих четырех серых стенах ей предстояло прожить оставшуюся жизнь. Нет. Не так. Начать новую жизнь.
За окном все отчетливее громыхало, и это уже был самый настоящий гром. Время от времени особенно яркие вспышки освещали все небо и дома, что помещались в раму.
Аня откинулась навзничь и закрыла глаза. Она стала представлять, как рассказывает детям о великих художниках. Или показывает, как правильно накладывать блики и тени, чтобы придать объем предмету. А еще она думала о том, что будет хвалить всех, вне зависимости от того, насколько хороши или плохи будут рисунки. И, да, она никогда не станет говорить ребенку, что у него ничего не получится.
Вера - вот, пожалуй, и все, что ей нужно было в свое время. А в нее, как оказалось теперь, верили преподаватели. Дважды Аню отчисляли. Первый раз - на втором курсе, за то, что она явилась на занятия пьяной. Второй раз - с четвертого курса, за прогулы. Но куратор и еще пара преподавателей волосы на себе рвали, чтобы Алексееву Анну Ивановну восстановили. Тогда она не оценила этого.
Просто она ждала этого от совершенно других людей...
"Это в прошлом. Теперь моя очередь давать детям то, им не дали. И даже если это не искупит моей вины, я буду делать все, чтобы они не загубили свою жизнь..."
- Хотела сбежать от меня, Анечка? - врезался в громовые раскаты детский голосок.
"Я сплю" - сказала себе Аня и никак не отреагировала.
- Что же ты не отвечаешь?
- Оставь меня, - отозвалась она наконец, не открывая глаз. Ей все еще хотелось верить, что это всего лишь сон.
- Ты никогда не любила меня, сестренка. Но почему?
Чистый детский голосок иглами вонзался в кожу. Он был так не к месту и не ко времени, что вызывал у Ани скорее раздражение, нежели испуг.
"Прошлое. Она всего лишь прошлое", - думала она, сжимая кулаки, - "Прошлое, о котором никто не должен знать".