К утру еще потеплело. За ночь мелкие ручейки проточили свои ходы в забрызганной грязью корке льда и побежали смелее. Огибая на своем пути старые прутья полыни, они сливаются в сырой балке в мутный веселый поток.
Прислушивается к их возне старая с глубоко потрескавшейся корою верба. Она неуклюже топырится восходящими полудугами ветвей, и в синей прохладе стынут на них дрожащие утренние капельки. Кажется, растрогалась верба в предчувствии чего - то пока неясного.
И вдруг отдаленный отклик на это ожидание: сперва слышатся нечеткие звуки, которые с секунды на секунду становятся увереннее, четче, прозрачнее. А через мгновенье уже видно, что посылают эти звуки сверху дикие гуси, вытянувшиеся в полете длинным треугольником.
Легкий шум ручейков, переклик гусей, слезы старой вербы, пережившей еще одну зиму.