Ника играла. Её пальцы скользили по белым и чёрным клавишам, то нежно поглаживая их, то обрушиваясь с силой, словно в них, словно они были причиной её одиночества, боли, тоски. Он смотрел на неё с портрета, проникая в душу, в самое сердце.
- Что ты хочешь от меня? Чего тебе надо? Где ты? Кто ты? – закричала она и с силой захлопнула крышку пианино, замахнулась на портрет. Портрет упал на пол, рассыпая по ковру осколки стекла.
- Линка, Линочка, я не могу так больше, не могу, - отчаяние выплеснулось наружу. Почему раньше она сдерживала себя, ведь боль рвущая сердце на куски пришла не сейчас, не сегодня. Но этим вечером, что-то надорвалось в ней, прорвалось, как назревший гнойник.
- Поплачь, Ника, поплачь. Нам женщинам нужно плакать, выбрось из себя всю эту гадость, ты ведь не железная.
Она проснулась от звонка. Телефон. Три часа ночи.
- Мама, я внизу, ты спишь???
- Борь, ты, что ли?
- Даю тебе пятнадцать минут на сборы, я поднимаюсь, открой дверь.
Она пулей вылетела из постели, с трудом соображая, а вернее, не соображая вовсе, куда она должна собираться.
Она стояла заспанная, растрёпанная, не соображающая, не понимающая что происходит.
- Борька, куда я должна собираться, на ночь глядя?
- На рыбалку! Ты чего? Неделю назад обсуждали этот вопрос. Едем на наше место.
- Я забыла… бегу одеваться, ой, бутерброды…
- Ника Павловна, - улыбаясь, произнёс сын, - не суетитесь, я всё приготовил и кофе в термосе, и фрукты, и бутерброды с колбаской. Одевайся, форма одежды удобная и тёплая, ещё прохладно.
- Борька, какая красота, - прошептала Ника, по-мужски, закидывая удочку.
Они сидели около небольшого костра.
- Мама, как тебе живётся? – глаза сына с волнением ловили её взгляд, в котором, отражаясь, блудили языки пламени.
- По-разному, Борь, но ты не переживай за меня.
- А помнишь, мА, как мы втроём ездили на рыбалку, как ловили рыбу?! Какую ты нам уху варила на костре, пахучую, вкусную.
Боль, острым лезвием полоснула по душе. Ника обняла сына, прижав к себе.
- Борька, чтобы я делала без тебя? Ты мой самый родной и верный друг.
- Мама, я встречался с отцом.
Она вздрогнула, напряглась, он почувствовал её напряжение.
- Он позвонил, попросил о встрече. Сказал, что раскаивается, что не объяснился с тобой, не настоял. Сказал, что не может без нас, без тебя, а Зайковой, - сын замолчал, - а Зайковой – просто не было, она всё придумала, чтоб вас разлучить. Гадина.
Она проглотила слюну. Как много раз она мечтала услышать эти слова, но сейчас почувствовала злость, вместо радости. Да и какая радость? заблудший "попугай" хочет вернуться домой! И снова, тот же сценарий, объяснения через третьих лиц.
- Боря, передай отцу, что я его не люблю. У меня другой мужчина.
- Ника, выходи за меня замуж.
Она отставила бокал с вином в сторону и посмотрела на него.
- Зачем?
- Что значит "зачем"? – в его глазах вспыхнуло удивление.
- Зачем замуж?
- Разве женщины не мечтают о замужестве?
- Женщины? Возможно, но заметь, не я тебе, в третий раз, предлагаю взять меня в жёны. – Алик, не будем об этом.
- Сколько лет мы знакомы? – спросил он.
- Год, два, три, - она улыбнулась. – Иногда мне кажется, я знаю тебя, целую вечность. Закажи ещё вина. Чудесное вино, ароматное, лёгкое, как этот вечер.
- Ника, ты странная женщина. Другая бы, на твоём месте, вцепилась в мужика – не оторвать…
- Быть может, - тихо произнесла она, - быть может, но не я, - она подняла на него взгляд. – Хочу танцевать.
- Здесь не танцуют, а впрочем…
Маленькое, уютное кафе. Музыка, ласкающая слух. Взгляды, ... сначала удивлённые, настороженные - потом мягкие, одобряющие. Почему бы не танцевать, когда женщина просит? Просто закрыть глаза и танцевать вдвоём, будто в первый раз, как никогда доселе, только он и она, и никого вокруг.
- Линка, помнишь, лет тридцать назад на танцы бегали…
- Ты, предлагаешь сбегать на танцы? Танцуют – бабушки! - отозвалась подруга.
Ника подала ей бокал с вином.
- За что пьём?
- За что? – Ника задумалась, скользнув взглядом по портрету, - не знаю, … за нас с тобой, за наших детей и внуков, и…
- Ника, а жизнь-то проходит, слышишь её отдаляющиеся шаги? Это она убегает, ноги делает! А мы с тобой, как две клуши, взглядом провожаем самое лучшее, но ведь не старые вовсе, а?
- Меня Алик замуж зовёт, а я не знаю.
- Что "не знаю"? Не нервируй меня, - Лина сделал глоток вина и закурила. – Алик хороший мужик, поверь мне, у меня глаз намётан. Стольких "дерьмовичков" повидала…
- Линка, у тебя все в порядке. Встретила Павла – забудь о неудачах, мало ли, что в жизни было, – Ника потянулась за сигаретой.
- А я тебе о чём? Алик - твой мужчина, а ты всё на пианино поглядываешь, что я не понимаю! Вбила себе в голову идею-фикс – "мужчина с глазами судьбы", скажешь не права? Это лишь сон, хватит дурью маяться!
- А если он существует? – осторожно спросила Ника не то себя, не то подругу.
- Если бы был – появился бы уже. Живи настоящим, сегодняшними чувствами. Ты ведь живая женщина. Сказать кому-то – не поверит. Сидишь, ждёшь "рыцаря печального образа", - Лина иссякла, замолчала. - Я тебе давно говорила, что ты дура чокнутая? – неожиданно спросила она.
- Нет, вообще не…
- Так вот, мать, - ты дура.
Саксофон. Музыка ночи, ветра. Перешёптывание звёзд. Глаза. Они снова смотрели на неё из глубин сна, из мечты. Она так давно ждёт его. Ночь. Всё спит. Но не спит саксофон, он и она. Он зовёт её. Она идёт, нет - бежит ему навстречу. Касание ладоней обжигают, как долго она к нему шла.
В комнате тихое постукивание часов. Тишина. Ника поднялась с постели, распахнула окно. Разочарование, снова он позвал её из сна, всего лишь сон. Головой да об стену, чтобы больше не слышать его зов, не ждать встречи с заколдованным взглядом, просто жить, как раньше – без него. Она открыла крышку пианино. Пальцы, истосковавшиеся по плотной упругости клавиш, вспорхнули над ними и понеслись, сливаясь с ночью, ветром и шёпотом. На часах два час ночи. Неожиданно сердце забилось так, словно, захотело что-то объяснить, сказать, подсказать. Надо только понять, прислушаться. Оно, как дикий мустанг, рвётся наружу к ночи, музыке, глазам. Портрет, взгляд, как молния догадка. " Господи, как же я раньше "…
Разве бывают такие совпадения? Да – это судьба.
Глаза его были прикрыты, но она знала, под трепещущими веками...
Ветер теребил занавес, терзая её лёгкую, невесомую, окуная в прохладу ночи.
Он не слышал её шагов, он почувствовал её присутствие. Его саксофон вздрогнул от нежности.
- Выходи за меня замуж, - на неё смотрели глаза с портрета, глазами судьбы.
2014 год.
заставка из интернета