Говорят, что писатель, собственно, и является самым внимательным читателем своей книги. Это наверняка так, особенно когда рассказываешь о том, во что сам был вовлечен, в чем сам принимал непосредственное участие, а стало быть, был вовлечен всем своим существом – разумом и телом, чувствами и эмоциями. В процессе работы над текстом ты постоянно перелистываешь странички собственной памяти и при этом неизбежно означиваешь и переозначиваешь прошедшие события, наделяя их своими сегодняшними смыслами. И кто определит – то ли ты увидел большое на расстоянии, то ли приукрасил или исказил прошедшее, чтобы понравиться самому себе и читателю?
Виною всему испытываемый внутренний диссонанс, когда твой язык привычно и рационально рассказывает тебе и окружающим о механизме принятия инвестиционных решений, о результатах бизнес-планирования, о природной ренте проектов в Красной Поляне, а где-то глубоко внутри ты точно знаешь, что это, если и не ложь, то уж точно не полная правда. Все эти рассуждения совершенно не объясняют, почему же мы все-таки влезли в этот проект?
Начало 90-х, Советского Союза уже нет, и начинается приватизация. Скоро на рынке окажется огромное количество активов, а реальных покупателей будет совсем не много. Набирает темпы инфляция, самые распространенные сроки кредитов – 3 месяца, только под торговый оборот, а мы затеваем многолетний проект практически без собственных средств. Самая выгодная стратегия собирать деньги с обезумевших граждан, вкладываться в валюту и вылавливать на рынке то, что продается задарма…
На что мы рассчитывали? Думаю, что это трудно назвать расчетом, это не расчет, а скорее, желание поделиться радостью от пребывания в этом целованном Богом месте, вера в свои силы, отвага, возникающая в мужском коллективе, и надежда на удачу, подкрепленная ощущением, что это надо не только нам. Нет, конечно, мы формировали бизнес-план, описывали риски и анализировали рынок, но все это скорее декорации, оправдывающие уже бессознательно принятое решение.
Иногда женщина одаривает тебя такой мерой заботы и любви, что это совсем не бьется с твоими самыми смелыми ожиданиями от оценки собственных достоинств. Через время ты начинаешь понимать, что просто пришло ее время любить, а ты подвернулся вовремя. Нет, конечно, ты знаешь себе цену, но все же…
У каждого в жизни наступают периоды, когда он подобно пелевинским насекомым бессознательно или осознанно исполняет заложенный в него божественный замысел и не только в части продолжения рода. Когда тебе сорок лет, ты точно ощущаешь силы, опыт и возможности, которых не было в тридцать. Глядя на старших, ты понимаешь, что после пятидесяти у тебя будут другие ценности и смыслы. Ты понимаешь, что пришло твое время отдавать, хотя за окнами страна переживает развал и разрушения, одни из самых драматичных в своей истории. Но тебя учили, в тебя вкладывали умения строить, планировать, взаимодействовать с другими, терпеть, не падать духом, искать варианты, добиваться цели. Просто пришло твое время отдавать…
Различные проекты, которым посвятил часть своей жизни, оставили в памяти свои уникальные следы, причем помнишь, прежде всего, эмоциональный отпечаток. Один был похож на спортивное соревнование – во что бы то ни стало сдать комплекс к обозначенной дате, второй напоминал осажденную крепость – плечом к плечу в одном окопе отстреливаемся до последнего, в третьем ты стал крысиным волком – всех сожрал, а дальше стало неинтересно. Ни четвертый, ни пятый, ни все последующие не были похожи на предыдущие, что само по себе неплохо, поскольку ощущения ходьбы по кругу не возникало. Проект «Альпика-сервис» я про себя называю «щемящим», по тому внутреннему чувству, которое вызывает это слово, по ощущению какой-то незавершенности, словно выпали и потерялись несколько пазлов из задуманной картины.
У Маркеса есть удивительно тонкое наблюдение:
- Я люблю тебя не за то, кто ты есть, а за то, кто я рядом с тобой.
Первые годы проекта мы были настоящей командой, равными игроками, профессионалами – каждый в своей области. Никто в одиночку не смог бы справиться со всем множеством возникавших проблем в проектировании, в комплектации, в финансировании, в управлении строительством и эксплуатацией, в отношениях с властями и во многом другом. Проект позволил каждому раскрыться в своей профессиональной ипостаси уже не в рамках прежних социалистических предприятий с их плановостью и иерархической заданностью, а добровольно и на равных. Эту высоту надо было взять – сделать дело, когда никто тебе ничего не предписывает - ни что делать, ни кто твои поставщики и подрядчики, ни кого и на каких условиях брать на работу, ни где взять средства.
Мы были нужны друг другу, нам нравилось бывать вместе, встречаясь, мы не прерывали общение с утра и до ночи – на строительной площадке, в кабинетах, в ресторанах и даже банях. Мы объехали все Альпы в поисках образцов, мы вовлекали в горнолыжный спорт своих детей, друзей и знакомых, мы накупили гардеробы спортивных костюмов, лыжи и сноуборды. Рядом с нами росли и становились на крыло рестораторы, отельеры, архитекторы, лавинщики, горные монтажники, лыжные инструкторы и масса других специалистов. Вокруг нас менялся ландшафт, строились мосты и дороги, на месте убогих домишек росли уютные коттеджи. По праздничным и выходным дням на наши подъемники выстраивалась многокилометровая очередь самых разнообразных авто, от дорогих «паркетников» из других регионов до брутальных джипов экстремалов всех мастей.
Однако, видимо, так устроен человек, взяв эту высоту – работу в команде, он сразу думает о следующей – а смогу ли сам? При этом на кон ему нечего поставить, кроме того, что достиг – места в команде. Бессчетное количество раз мы наблюдаем это в окружающей жизни, но не можем обойтись без драматических переживаний, когда это касается нас. На следующем жизненном витке на кон нечего будет ставить кроме этой только что завоеванной свободы – такова диалектика жизни. Она абсурдна только на первый взгляд.
Несколько лет назад я затеял совместно с Коноваловым В. П. один строительный проект. Да-да, не удивляйтесь, после 15 лет работы в частном бизнесе, после мучительных процессов раздела активов во всех компаниях, созданных в начале 90-х, после всех скандалов, разборок и обид – снова попытка сделать что-то сообща. К сожалению, процесс распада совместных хозяйственных товариществ коснулся практически всех, хорошо известных мне. С удручающей закономерностью компании дробились до пределов одной семьи, пытаясь решить проблему доверительных отношений при координации различных аспектов бизнеса хотя бы за счет каркаса родственных связей.
Оказалось, что прежние достижения сложного многоотраслевого народнохозяйственного комплекса базировались на жесткой иерархической организации всей хозяйственной жизни и практически уравнительном распределении дохода. В результате у большинства из нас в деловой практике не оказалось иммунитета к разрушающим бациллам взаимного недоверия, жлобства, зависти, желания доминировать во всем. В течение всего нескольких лет с экономической карты страны исчезли десятки тысяч созданных в процессе приватизации акционерных обществ, похоронив под собой марксистскую иллюзию доминирующей роли способа производства. Когда люди не способны договариваться и исполнять обязательства, они не смогут производить сложные изделия, требующие сотен кооперационных связей.
Помню, как в первые постсоциалистические годы я негодовал по поводу принимаемых законов. Нет, я был не против предоставляемых свобод, но удрученно наблюдал за криминализацией бизнеса, как бурная плесень, заполнявшей все неосвещенные углы. Мне казалось, что путевка в предприниматели должна торжественно вручаться в новом «правильном» райкоме, а правовые документы описывать приемлемую модель поведения вместо простого указания границ возможного. Однако позже, когда государство принялось контролировать все и вся, вводя запреты, регламенты и нормы, воспроизводство привычной «дистанции власти» негативно отразилось на предпринимательской активности. Добавление административных рисков к коммерческим существенно сдерживает инициативу – никто не хочет попасть под раздачу.
В конце концов я понял, что проблема нашей хозяйственной жизни переместилась из правовой сферы в сферу общественной нравственности, что свобода договора, устав хозяйственного товарищества или, скажем, рынок ценных бумаг могут использоваться как во благо, так и во зло. Однако было бы опасным заблуждением свести все к критике российской ментальности, поскольку она, эта самая ментальность, сформировалась в нашей тысячелетней истории, где решались более глобальные задачи, чем создание прибавочной стоимости в парадигме экономии издержек. Надо было создать государство, объединившись вокруг одного центра, надо было в интересах целого распределять относительно скудные ресурсы, надо было цивилизовать и защищать гигантские территории, населенные самыми разными народами.
В этих условиях формируется архетип, ориентированный на исполнение команд, а не на проявление инициативы; его дисциплина и отвага будут тем выше, чем сакральней будет власть; он будет жаждать правды и справедливости более, чем материального достатка, поскольку слишком часто на кон ставится его жизнь и судьба; он будет служить Богу, а не мамоне, презирая мелочность, корысть и трусость. Для него горькой отравой будет экономика ссудного процента, сомнение в лидерах, успешность ловкачей, статусность толстосумов и неправедный суд. Он будет делить мир на «своих» и «чужих», либо с порога отвергая новое, либо бросаясь очертя голову в неизвестность.
Тем не менее, человечество вступило в фазу глобального обмена, что, безусловно, делает кросскультурные конфликты постоянным фоном существования. Наше мировоззрение должно интегрировать в единый образ купца и воина, защитника и рачительного хозяина, верность в ратном деле и честность в деловой практике.
Скажу откровенно, я не понимаю, как это произойдет, сколько потребуется поколений для смены поведенческих стереотипов, в каких производственных сферах у нас есть время для ожидания, а где необходимо вернуться к централизации. Пока наши успехи на этом пути весьма скромные, об этом может свидетельствовать любой предприниматель, бизнес которого часто похож на поле брани: с поставщиками и подрядчиками, клиентами и администрациями, партнерами и конкурентами. Однако исходить надо из того факта, что следующее поколение сможет продолжить только с того уровня отношений, на котором мы сможем закрепиться, добившись положительных результатов.
Возможно, именно поэтому мы и начали с Владимиром Коноваловым совместный строительный проект, хотя каждый мог бы вести его самостоятельно. Просто стало страшно оставлять детей одних в этом враждебном мире, где все против всех, где каждый за себя. Вообще, задача приобщить детей к делу была поставлена нами как приоритетная, что, как оказалось, серьезно замедляет процесс, особенно в начале. Другой проблемой оказалась длительность процесса согласования существенных и не очень решений, где возможны варианты. В результате совместный проект стал двигаться в старт-стопном режиме, что в конце концов привело к его финансированию по остаточному принципу – когда, кто, сколько сможет.
Тем не менее, было множество положительных моментов, таких как: снижение уровня тревожности за судьбу проекта и использование лучших умений, навыков и связей каждого из партнеров. А сыновья действительно втянулись. Каждый раз, когда я переполнялся гневом на партнеров, то шел в храм и молился за них, и каждый раз случалось таинство – отчетливо виделась ситуация как бы со стороны. После этого, предварительно вытащив «бревно из собственного глаза», оказывалось возможным сделать первым шаг навстречу и получить сторицей ответные шаги.
Путь этот длительный и совсем не простой, но я почувствовал разницу между строительством коммерческого объекта и созданием Града Божьего. Это когда миссия предприятия, как нравственная категория, действительно начинает доминировать над погоней за прибылью. Отношения важнее денег. Финансовые результаты, конечно, важны, но постольку, поскольку люди своими покупками подтверждают обоснованность использования ресурсов, а баланс доходов и расходов позволяет исполнять обязательства и продолжать деятельность.
"Альпика-сервис" - имя розы./А.Галкин. Краснодар;"Вишера",2013. -192с.,24с.илл