Солнечный свет, так нагло резавший острыми лучами закрытые ставни, к вечеру ослабел и, истончаясь, стекал по темнеющим стволам деревьев вслед за заходящим солнцем. Кристина стояла, прижавшись к внутренним ставням и внимательно смотрела сквозь щель на улицу. Ждала. Ждала тот драгоценный миг, когда ей будет позволено повернуть ключ. Спину ломило, от напряжения слезились глаза, но сегодня она не пропустит! Нельзя пропустить! Она боялась моргнуть и вот, наконец! Ночь доверчиво блеснула неуверенной улыбкой, показав самый кончик своих клыков. Подмигнула ей первой звездой и впустила в комнату неслышные щупальца неуловимой тьмы.
Кристина поежилась, быстро вытерла глаза и зажгла толстую и низкую, старательно выбранную свечу. Нервный огонек задрожал на столе и начал осторожную игру с тенями: то отгонял, то приманивал мягкие и невесомые крылья темноты. Лампа была бы лучше, чадящий фитиль давал сочную, почти осязаемую тень, но ее сестрам не нравился густой и липкий запах керосина, а Эстер однажды чуть было не устроила пожар, скинув горящую лампу со стола. Поэтому Кристина больше не рисковала. Она тщательно вырвала электрические провода по всей квартире еще в прошлом месяце. Электричество испускало холодный уничтожающий свет, больно режущий по нежной плоти зарождающейся жизни. Мертвый искусственный свет, чуждый сокам земли и иссушающий её силы.
О, если бы она жила в деревне! Там есть подвал. Склеп, погреб! Близость влажной рыхлой почвы. Но она не могла полностью выполнить все условия в бессилии города. Чего ей стоило только сделать эти ставни, закрывающие изнутри пустые жадные окна! А тайно наносить плодородную землю и укрыть весь пол, глубоко спрятав мертвый бетон! Землю, помнящую формы жизни, говорящую своим языком сквозь время…
Кристина завязала глаза и еще раз обошла запертую квартиру. Все готово. Окна закрыты, чужое и чуждое вынесено, ворота открыты. Она вернулась к столу, прислушалась и полуобняла ладонями яростно трепещущий огонек, осторожно и нежно поворачивая ключ, слушая зов. Сестры уже стучались и пульсирующей волной выбивались, вытекали в тени за ее спиной, под стол, в густоту мрака. Мрак сплетался с теплым светом свечи, пропитывался соками земли, обретал массу, процветал красками и пил ее кровь, разделял ее жизнь. Тела возникали из небытия, плакали и доверчиво смеялись, лаская ее пока еще холодными руками ожидания, щепча ей пока еще неслышные обещания. И она, нащупав паутину связи и укрепившись в незыблемых узах, позвала:
— Криста, Эстер, Константа! Я зову вас, я — сестра ваша в ночи! Мы снова вместе!
И они вышли из тени, подняли ее на теплых родных руках, взяли ее жизнь и снова их стало три.