3. Огонь
Из здоровенных динамиков орет песня моих любимых рокерш The Ranaways «Вишневая бомба», а мы с Лалли валяемся на мягком ковре и подпеваем во весь голос. Пожалуй, это самое лучшее веселье. Лучше любой выпивки и шумных компаний - наличие человека, с которым можно вот так подурачиться и попеть любимые песни, одни на двоих.
Дом семьи Купер красивый и просто огромный, он похож больше на музей современного искусства, чем на чье-то жилье. Комната Лалли - самый уютный уголок во всем здании, единственное место, откуда не хочется сбежать побыстрее, напротив - отсюда и вовсе не хочется уходить. Мне так нравятся эти ковры, мебель и удивительный мягкий свет от лавовых ламп. А быть может дело вовсе не в интерьере комнаты, ведь места уютными делают люди, которые в них находятся.
- Именно так я и представляла место, где ты живешь, - задумчиво произношу я, осматривая многочисленные постеры на стенах. Это не просто плакаты – комната украшена чудесными рисунками и самодельными коллажами из фотографий и газетных вырезок. Я и не знала, что этим еще кто-то занимается.
Лалли садится на полу и пристально смотрит на меня.
- У тебя есть секрет? – спрашивает она.
Фраза прозвучала так неожиданно и так не к месту, что я невольно вздрагиваю. А вдруг она знает? Как она узнала? А если нет, тогда почему спрашивает меня?
- С чего ты взяла? – спрашиваю я.
- Ведешь себя странно последнюю неделю! – Лалли с ухмылкой смотрит на меня, а я будто в одночасье потеряла голос.
- Совсем не странно, - бормочу я, изо всех сил стараясь не подавать вида, что ужасно напугана.
- Расслабься, Эмили, я просто шучу! На самом деле, у всех есть секреты.
Я с облегчением выдыхаю, а мое сердце по-прежнему колотится в груди как бешеное.
- И у тебя есть секрет? – все дальше ухожу от заданного мне вопроса.
- У их меня целый склад. Огромный архив тайн.
- Наверное интересно вот так жить с архивом тайн внутри.
- Да нет, скорее это тяжесть, тяжесть, от которой невозможно избавиться.
Лицо Лалли смутила легкая тень грусти и сожаления. Это были ее настоящие чувства. Они так редко проступали сквозь маску Лалли, сквозь ее глянцевую улыбку и дьявольский блеск в глазах. Прошел почти месяц со дня нашего знакомства, и за это время мы достаточно много общались. Но я так редко видела ее настоящие эмоции, не скрываемые всем этим, а мне так хотелось, чтобы она была искренней.
- Расскажи мне! – прошу я Лалли.
- Что?
- Что хочешь. Раскроешь один из своих секретов и станет легче. Минус один из твоего архива тайн.
Вместо ответа она закатывает рукав на левой руке, и я вижу уродливый шрам, проходящий от локтя до запястья вдоль вены.
- Зачем ты это сделала? – подобные вещи меня всегда приводили в ужас, шрамы, ожоги. Так ужасно видеть этот след на тонкой прекрасной руке.
- Пару лет назад я ушла из дома. В очередной раз. Хотя нет, не так, дом – это место, где тебя любят, и в этом плане я всегда была бездомным человеком. Я ушла, потому что была не нужной. Мама второй раз вышла замуж и родила Сюзи, маленького ангелочка. Я и до того была не нужной, а теперь мне в открытую говорили, что я «неудачный ребенок», «первый блин комом», все такое. Мне было всего пятнадцать, можешь, представить, как тяжело мне было выносить все это. Я ведь не сделала им ничего плохого, а ко мне относились как к дерьму. И я ушла. Помню, что тогда было очень холодно, дождь шел. Я все бродила по городу несколько суток. Пару раз меня чуть не убили уличные отморозки. Все это время я ничего не ела, спала прямо под дождем в парке. Тогда я решила вернуться, просто испугавшись, что умру вот так вот, не хотелось жить, но и умирать почему-то тоже. Дверь мне открыла мама, Сюзи сидела у нее на руках, одетая в чистые белые носочки и кружевное платьице, я стояла перед ними, измученная и грязная, как дворовая собака. Мама сказала, чтобы я извинилась за свое поведение, за то, что вела себя глупо. Я так сильно тряслась от холода и усталости под этим ливнем, что не могла произнести ни слова. Но я и не собиралась извиняться, я просто хотела прийти домой и почувствовать тепло. Физическое тепло, чтобы просто выжить. Мне было не за что просить прощения. И предо мной захлопнулась дверь.
- А потом ты порезала себе руку?
- Осколком бутылки, который нашла на земле. Я была без сознания, кто-то помог мне, вызвал скорую, не помню. Мама забрала меня уже из больницы, не сказала мне ни слова. Я бы сбежала, только бы не идти с ней в этот дом, но у меня было очень мало сил. Вот такая история. Они переехали на побережье пару лет назад, им не хотелось жить со мной под одной крышей. Боялись, что я буду плохим примером для Сюзи. Мне восемнадцать, меня оставили здесь одну.
Я держу руку Лалли. Она так не любит, а может просто не умеет, показывать свои чувства. Но я все равно вижу, что ее глаза стали мокрыми и покраснели от воспоминаний, от нахлынувшей боли. Лалли не позволила ни одной слезинке скользнуть по своей бледной щеке. Крепко сжимая мою ладонь, она держалась изо всех сил, чтобы не показать слабость, не сорваться.
- Все хорошо, - тихо говорю я ей, - это все в прошлом, этого больше нет.
- Шрам на руке это ерунда. Эта рана затянулась, к сожалению не все раны затягиваются кожей. Я рада, что в моей жизни появилась ты, Эмили. Я совсем не ожидала, что… так будет.
Этим вечером наша одноклассница Эшли устраивает праздник. Она созвала на гулянку всю школу, и мне туда идти совсем не хотелось. Говорила же, что не люблю сборища людей. Тем не менее Лалли настояла. Сказала, что ей уже больно смотреть на то, как я провожу свое время. В то время, как сама Лэл проводила каждую ночь с ребятами в ГрандДжой, я сидела дома и просто смотрела телевизор. Мне и правда ничего не хотелось, тем более видеть людей, даже таких приятных, как друзья Джима. Но на этот раз Лалли даже не стала меня слушать, а мне не хотелось ссориться.
- Ты же не пойдешь в джинсах, Эмми! – раздраженно кричит она, замечая, что я еще совсем не собрана.
Сама Лэл нарядилась в одно из своих черных платьев, на мой взгляд совершенно одинаковых, и в дополнение к ежедневному образу она нарисовала огромные стрелки на веках и теперь была абсолютно собой довольна. Только Лалли может шикарно выглядеть во всей этой вульгарности, все это будто ее вторая кожа. Она такая и другой быть не может. Стоит надо мной, скрестив руки на груди, и нетерпеливо ждет.
- У меня есть только одно платье. Оно красивое, но длинное. Будет очень неудобно, так что я лучше пойду в этом.
- Не говори ерунды! Надевай мое и распусти свою дурацкую косичку, у тебя же такие красивые волосы, Эмили.
Экстремально короткие платья Лалли, на мне выглядят весьма целомудренно и почти прикрывают колени. Мне досталось темно-зеленое, почти черное. Вырез поразительно красиво открывал мои ключицы, а юбка, немного тяжелая из-за материала, изящно струилась от талии и делала мой силуэт безупречным.
На такси мы приехали к прямо дому, который гремел дешевой музыкой на всю округу, как одна огромная музыкальная колонка. Играет какой-то второсортный рэп, из окон свешиваются ноги и головы выпивших подростков, а на лужайке вокруг дома уже лежит несколько тел в бессознательном состоянии.
- И что я здесь делаю?
- Пойдем, - Лалли потянула меня за руку, - ребята уже там.
Воздуха в доме не было, зато он был до предела набит малолетками из средних классов с разрисованными пьяными лицами. У одного из них моя спутница выхватила красный пластиковый стаканчик с сомнительным содержимым синего цвета. Сделав пару глотков, она отдала «это» мне и мы двинулись сквозь толпу дальше.
Лалли быстро обошла дом, разыскав источник музыки, и остановилась в поисках чего-то еще. Мы быстро нашли это - рядом стоял тощий парень, отвечающий за звук на этой вечеринке.
- Включи что-нибудь другое! – в приказном тоне сказала ему Лалли, толкая парня в бок.
«Диджей» уже хотел позвать нас куда подальше, но в этот момент чья-то тяжелая рука опустилась на его костлявое плечо.
- Пожалуйста, включи нам хорошей музыки! – спокойно произносит низкий голос.
За нами стоят все ребята. Роб, Адам, Арчи и конечно же Джим, которому без особых усилий удалось заставить дижджея включить для нас настоящую музыку. Мое отвращение ко всему вокруг в миг испарилось, на душе стало так легко и приятно. Ведь не важно где ты, важно кто рядом. Потому что есть люди, которые даже самое безнадежное сборище могут превратить в замечательный праздник.
И вот мы все уже танцуем в полумраке под песни The XX . Я кружусь, и чувствую себя почти невесомой. Где-то рядом танцуют и все остальные в легкой дымке, создаваемой музыкой.
В толпе мне удается разглядеть и Бет, окруженную толпой своих поклонников. Она тоже замечает меня, но здороваться не торопится. Так и лучше. Пусть наслаждается своим вечером, а я буду наслаждаться своим.
- Как дела? – спрашивает меня чей-то приятный голос.
- Что-что?
Оборачиваюсь и вижу АДАМА. Он стоит прямо за моей спиной со стаканчиком в руках и улыбается мне. Я смущенно опускаю взгляд и как дура исследую пол и свои потертые туфли.
- Ты так быстро уехала тогда, мы даже толком не познакомились. Тебя же Эмили зовут, верно?
- А тебя Адам, - я чувствую себя полной идиоткой, а мое лицо тем временем расплывается в глупой улыбке Чеширского кота.
- Все верно. Так какую музыку ты любишь Эмили?
- Музыку? – это совсем не то, о чем говорят при знакомстве. Я в миг забываю все свои любимые песни и музыкальные группы.
- Что нравится слушать?
- Роксет…
А я ведь совсем не люблю эту группу. Знаю пару песен и к ним отношусь прохладно. Но по какой-то причине это было первым, что залетело в мою пустую голову.
- Да, у них есть пара неплохих песен.
- А ты что слушаешь? – я нервно тереблю в руках прядь своих волос и буквально ощущаю, как краснеют мои щеки.
- Я люблю классический рок.
- Я тоже люблю классический рок! – с восторгом вскрикиваю я, но Адам мне не отвечает. Он осматривается по сторонам, как будто ищет что-то или кого-то.
- Прости, мне нужно отойти на минуту, мы еще продолжим этот разговор, обещаю - с этими словами Трубадур вручает мне свой стаканчик уходит в толпу.
Я выпиваю его содержимое залпом. Кажется, я только что упустила единственный шанс завязать с ним разговор. «Ты законченная неудачница, Эмили», - крутится в моей голове. Я просто не знаю, не могу почему все так. Чем мне сдался этот Адам. Но мне так хочется говорить с ним, видеть его. Что со мной происходит? Это глупо.
Заиграла «Shelter», одна из моих любимых песен. Я медленно закружилась в танце, в такт легкой приятной мелодии, которая как будто вводила меня в легкий транс. А все вокруг разбились на пары и танцевали, обнимая друг друга. Теперь мне стало ужасно неловко, что я одна. Даже не одиноко, а именно неловко. Потому что я знала, что не хотела танцевать сейчас ни с кем из этих людей, кроме одного единственного человека, с которым я бы могла танцевать всю свою жизнь.
Я резко поворачиваюсь и вновь вижу Адама, который идет ко мне. Прямо ко мне! Вот оно! Еще ничего не потеряно, сейчас он пригласит меня и мы будем танцевать с ним под эту волшебную песню. Разве не идеально?
Но через мгновение иллюзия сказки с грохотом рушится, и я падаю в реальность. Адам совершено неожиданно вытягивает из толпы Лалли. На меня не обращают никакого внимания, все так увлечены друг другом, музыкой.
«Расслабься, Эмили, расслабься» - убеждаю я себя, наблюдая за тем, как они танцуют, сплетаются руками, будто меня здесь и нет.
- И почему такая красивая девушка одна?
- Джим, не сыпь соль на рану.
Я узнала своего друга по голосу и запаху одеколона.
- Что-то случилось? – спрашивает Джим и тут же получает ответ на свой вопрос, замечая как я печально смотрю на танцующих Лалли и Адама. – Да не переживай ты так. Она красотка, но ты, Эмили, ты гораздо лучше.
Это лесть, лесть! Но он так тепло мне улыбается, что я готова разрыдаться прямо на месте как маленькая девочка. Я обнимаю Джима изо всех сил. Он такой уютный и мягкий, как большой игрушечный медведь. Никогда не понимала удовольствия обнимать тощих людей, по-моему намного приятнее обнимать вот таких плюшевых. И все-таки я разрыдалась. Как-то само получилось, что мы тоже начали танцевать. Мы с Джимом - самые кошмарные танцоры в мире! Как два неуклюжих тюленя мы кое-как кружимся, подпеваем словам песни и смеемся сами над собой. Два придурка, честное слово.
В эту минуту я ловлю на себе взгляд Бет, она смотрит на нас из самого дальнего угла комнаты так, будто готова сжечь нас обоих своим гневным взглядом. Я никак не успеваю отреагировать, потому что все вокруг начинают собираться в какой-то круг посреди зала.
- Что там такое?
- Похоже, они надумали поиграть в бутылочку!
- Что за бред, нам уже не по четырнадцать лет! Если кто-то хочет кого-то поцеловать, для этого не нужны глупые игры, - протестует кто-то из толпы.
- Взрослые могут не играть!
И вот мы уже сидим на полу и по очереди крутим бутылку из-под колы. Игра становится скучной, я уже несколько минут наблюдаю за поцелуями всех вокруг, не принимая в игре никакого участия. Задумчиво тереблю прядь волос и смотрю на Трубадура, который сидит прямо напротив меня и тоже скучает. Мне в голову приходит странная идея, я закрываю глаза и кручу мысль в своей голове: «Выбери Адама, выбери Адама, пожалуйста, выбери Адама». Как по волшебству бутылка меня слушается и действительно указывает на него. Я чувствую себя волшебницей. Теперь Адам крутит бутылочку, чтобы выбрать себе пару. Я улыбаюсь и проделываю фокус снова: «Выбери меня, выбери, пожалуйста, меня, меня!».
Открываю глаза, когда все вокруг начинают хлопать и свистеть. Неужели действительно я? Сперва один глаз, затем другой: бутылка меня сильно подставила, какого-то черта она выбирает Лалли! Вся красная от злости и негодования, я стараюсь держать себя в руках и попросту не смотреть в ту сторону, где все происходит. Все вокруг громко шумят и смеются, а Адам тем временем целует ее. Я крепко сжимаю пальцы в кулаки, и ногти до крови впиваются в кожу. Их поцелуй длится дольше, чем вся наша игра. Я ведь его даже не знаю, но почему тогда мне так больно.
Я не выдерживаю. Встаю с ковра и направляюсь к выходу из комнаты.
- Ты куда? – Джим хватает меня за руку, пытаясь остановить, но я больше не могу здесь оставаться.
Оборачиваюсь. Господи, он все еще ее целует! Я вырываюсь и пулей вылетаю в коридор, на полу что-то разлито, толпятся малолетки. В поисках свободного пространства я проталкиваюсь в кухню и врезаюсь в дверях с Бет. Она роняет коктейль, проливая его на мое платье, стакан вдребезги разбивается.
- Бет, извини!
Я быстро хватаю полотенце, чтобы побыстрее все убрать.
- Можешь не помогать.
- Не помогать? Почему?
Лицо Бет все в слезах, заплаканные глаза красные и опухшие. Она будто злится на меня, а я никак не могу понять в чем дело.
- Лучше иди к Джиму, он без тебя уже заскучал.
- Что ты говоришь? О чем речь?
- Сама знаешь о чем.
- И я ничего не делала!
- Думаешь, я идиотка? Я видела, как ты танцевала с ним!
- Это был просто глупый танец! Шутка!
- Да вы не отходили друг от друга весь чертов вечер. Я же говорила тебе, что мне это неприятно, говорила!
- Прекрати это, Бет! Прекрати себя так вести! – я срываюсь на крик. А из глаз непроизвольно льются слезы.
- Это ты прекрати рушить мою жизнь! Ненавижу тебя!
Я взмахиваю ладонью и ударяю Бет по щеке. Меня всю трясет, ее тоже. Она явно не ожидала от меня таких действий. Я сама не успела понять, что произошло.
- Прости…
Они не отвечает. Мы сидим на полу в окружении осколков и заливаем все вокруг своими слезами.
- Эмили! – Бет внезапно вскакивает на ноги.
- Что такое?
- Эмили, мы горим…
- Горим?
До меня доходит не сразу, только когда в нос ударяет запах дыма. В тот самый момент, когда я отвесила Бет пощечину, мой локоть задел кухонную тумбу, на которой оказался подсвечник с зажженной свечой. Она упала прямо в разлитый коктейль и огонь вспыхнул мгновенно, коснувшись тонкой скатерти на обеденном столе.
Несколько минут мы просто не двигаемся и не дышим, не понимая, что делать. Вроде бы ничего страшного, но с каждой секундой пламя разгорается все сильнее. Я вскакиваю и начинаю поливать костер водой из-под крана. Все напрасно, моими силами этот огонь уже не удержать.
- Надо позвать кого-нибудь, - кричу я.
Стол вспыхивает как спичка, чернеет потолок и стены, занавески тоже горят. В минуту всю кухню охватывает пламя.
- С ума сошла? Они поймут, что это мы здесь все подожгли, надо уходить!
Мы выбегаем в комнату ко всем и смешиваемся с толпой. Тут уже чувствуется запах гари.
- На кухне пожар! – кричит кто-то, и мгновенно начинается паника.
Пока несколько ребят бегут на кухню тушить огонь, целая толпа людей бросается к выходу, как настоящий табун лошадей. Оступишься – тебя задавят, остановишься – растопчут. Меня потянули за руку сквозь толпу к двери, я поняла, что это был Джим. Но в этот момент чье-то плечо пережало мне запястье и наши руки расцепились. Поток людей уносит Джима на улицу, а меня толкает внутрь дома, где все уже полыхает. Он кричит мне что-то неразборчивое, но я уже ничего не слышу, только шум и крики.
В этот момент мне стало по-настоящему страшно. Толпа, огонь, от едкого дыма все вокруг уже начинали кашлять и задыхаться, у меня сильно заболело в горле, а глаза начали ужасно слезиться.
Люди, пробегающие мимо, толкают и задевают меня локтями, от ударов остаются болезненные синяки. Дышать все тяжелее, повсюду дым, его все больше, а люди продолжают ломиться к двери, наступая на меня, толкая в спину. Только бы не потерять сознание. Главное не потерять сознание.
Но в глазах неумолимо темнеет, чувствую, как подкашиваются мои ноги, и я падаю на пол, словно тряпичная кукла. Пробегая мимо, кто-то останавливается возле меня. Так мутно в глазах и в голове, я совсем ничего не соображаю. Человек протягивает мне ладонь, но у меня даже нет сил, чтобы схватиться за нее. Тогда он подхватывает на руки и уносит из коридора мое ватное тело.
Он бьет меня по щекам, и я понемногу прихожу в себя.
- Адам? - сквозь плену, затягивающую мои глаза, я узнаю его лицо.
- Рад, что ты вернулась, Эмили. А теперь нам нужно выбираться!
Огонь повсюду, паника усиливается. Все кругом горит, затягивается черным едким дымом. Я не понимаю, почему он тащит меня вглубь дома, когда нам нужно к выходу.
- Надо пройти к дверям! – протестую я.
- Через дверь мы не пройдем.
- Тогда что?
Адам загадочно улыбается и указывает мне на… окно? Секунды на осмысление, и я начинаю с ужасом махать головой, всем своим видом показывая, что мне эта идея совсем не нравится.
- Я у тебя не спрашиваю, - Адам подносит меня прямо к оконной раме.
Я отчаянно сопротивляюсь, изо всех сил махая руками и ногами. Но он разумеется гораздо сильнее. Все что остается мне – принять свою участь.
- Мы же разобьемся! Поставь меня на землю!
Вместо ответа Адам ногой разбивает стекло и теперь мы стоим прямо перед обрывом в высоту второго этажа. Вроде бы не высоко, но все равно страшно. Чувствую себя героем типичного боевика в тот момент, когда герои в последние секунды выпрыгивают из горящей машины, прежде чем она взлетит в воздух.
- Ты готова? – с издевательской улыбкой спрашивает Адам.
Понимая, что от моего ответа ничего не зависит, я все же слабо трясу головой, а через секунду мы срывается вниз. Мы так быстро приземляемся, что я даже не успеваю прокрутить всю свою жизнь пред глазами.
От удара о землю болит все тело, хотя боль вполне терпимая и даже приятная. Боль, означающая, что я все еще жива.
Мы неподвижно лежим на траве, раскинув руки и ноги, и медленно приходим в себя. Дом горит словно огромный костер, все люди уже снаружи, напуганные и дрожащие, но целые и невредимые. Где-то вдалеке уже слышатся сирены пожарных. В толпе я нахожу лицо Бет, перепуганной до смерти. Слава Богу, с ней все в порядке.
- Мы живы, – я тяжело дышу и смотрю на Адама, который смеется мне в ответ.
- Живы, как никогда прежде!
- А где все ребята?
- Они выбрались первыми. Джим сказал, они будут ждать нас на пляже.
Недалеко от дома Эшли находится дикий пляж. На редкость красивое место, прекрасное на столько, насколько только может быть прекрасен безлюдный пляж, не оскверненный людьми. Я так хочу пойти туда сейчас!
Мы с Адамом идем по следам наших друзей, держась за руки (!!!).
Он насвистывает что-то себе под нос, перебирая своими пальцами мои.
- Ты обожглась, - замечает Адам.
Действительно: огонь оставил болезненный отпечаток на моей руке, чуть выше локтя. Я улыбаюсь, ведь это так не важно. Несколько минут назад я была уверена, что стану пеплом, а сейчас я чувствую такую чистоту и гармонию внутри себя, будто огонь выжег все плохое из моей души, почти не задев тело.
Кругом только ночь. Мы идем к морю по пустой лужайке, а над нами чистое небо, усыпанное сплетенными звездами. Только моя память портит идиллию. Перед глазами стоит тот поцелуй и безнадежно уродует всю картину.
- Тебе ведь нравится Лалли? – спрашиваю я, не боясь нарушить тишину.
Не к месту вопрос, но я так не хочу больше питать пустых надежд. Мы останавливаемся. Адам пристально смотрит мне в глаза.
- Мне нравишься ты.
Он и правда это сказал? И пусть он имел ввиду что угодно - одна эта фраза будет греть мне душу до конца моих дней. Нервно трясутся руки, которые все еще находятся в его руках, я хочу опустить взгляд, но почему-то не могу этого сделать.
- Я тебе не нравлюсь. Мы даже не знакомы, - произношу я.
- Да, не знакомы, но я ведь тебе нравлюсь.
- Я правда не знаю. Я не понимаю, что со мной происходит.
- Эмили, мы с Лэл хорошо общались последнюю неделю. Она стала мне почти другом. С ней весело и интересно, но между нами ничего нет. Ты сразу показалась мне не похожей ни на кого, еще тогда на ГрандДжой. Ты была такой наивной и чистой, какой-то неземной. Сегодня я увидел тебя точно такой же. Ты как воздух, Эмили. Маленькая, хрупкая девочка, а в глазах непонятная сила и надлом. Я хочу тебя узнать. Потому что ты мне действительно нравишься.
- Но ты ее целовал! – я вот-вот заплачу, чувств так много, они рвут меня изнутри на части.
- Это была игра. Просто поцелуй! Разве он что-то значит?
- Да! – произношу я, со всей уверенностью в глаза Адама, который очевидно не разделяет моих взглядов.
- Да нет, это ерунда!
- Для меня не ерунда. Поцелуй значит очень много.
- И что же по-твоему он значит?
- Я не знаю, - стишком много мыслей копится в голове и так сложно все это выразить. Объяснить ему, что именно я имею ввиду по этим словом «значит многое», - проявление симпатии, даже нет, не так, скорее влюбленности. Как вообще можно целовать того, к кому ничего не чувствуешь? Это же так омерзительно!
Адама с удивлением смотрит на меня, как на маленького наивного ребенка, а через секунду его взгляд становится серьезным.
- Знаешь, ты права. Я так хочу поцеловать девушку, которую, почти не знаю, но чувствую...
Мы стоит на пустой лужайке, слышится нежный шум моря, которое уже совсем близко. Над нами купол звездного неба и огромная луна. Как в день нашей первой встречи с Адамом. Самая лучшая ночь в моей жизни происходит сейчас. Я влюбилась в незнакомого человека, незнакомый человек влюбился в меня.
Ребята лежал на холодном песке и смотрят на звезды. Лэл как обычно курит, выпуская в небо дым. Увидев нас с Адамом, бредущих по пляжу, Джим радостно вскакивает и бежит на встречу.
- Я уже начал волноваться! Никто не пострадал?
- У Эмили небольшой ожог и кажется пара синяков. Приземление из окна прошло удачно! – докладывает Адам.
- Спасибо, друг, - Джим пожимает ему руку и нервно окидывает меня взглядом, чтобы убедиться, что я действительно в порядке - спасибо, что она целая.
Роб и Арчи тоже здесь, они первыми бросились в объятия ледяных морских волн. Середина осени – не лучшее время для купания, но кого это волнует? Пока парни плавают в море, я присела рядом с Лалли. Слишком устала, как бы мне ни хотелось, у меня просто нет сил, чтобы купаться сейчас. Волну разбивает о берег ветер, слышится смех ребят. До меня долетают соленые брызги вперемешку с дымом от сигареты в руке Лалли.
- Как ты выбралась? – спрашиваю я.
- Почти сразу, меня вывел Арчи. Растолкал всех и вывел меня на улицу. А ты как?
- Меня спас Адам, - я расплываюсь в счастливой улыбке. Произносить эти слова так приятно, осознавать их смысл еще приятнее. Хочу кричать на весь мир: «Меня спас Адам!», «Меня поцеловал Адам!».
- Вообще не понимаю как этот пожар случился?
- На самом деле, это я его устроила.
Эти слова удивили ее, но расспрашивать меня Лэл не стала, просто легла на песок и раскинула тонкие руки.
- Весело ведь получилось! Все это огненное шоу, паника, адреналин! Вышла отличная вечеринка, а ты идти не хотела.
Я рассмеялась и тоже легла на песок. Это невероятное чувство: вот так лежать на земле и смотреть в небо. Кажется, что оно совсем близко и до него можно даже дотронуться. Пусть этот миг никогда не заканчивается. Небо, пожалуйста, оставь меня в этой секунде навсегда, прошу.
Небо молчит. Дает нам волшебные мгновения и забирает их, навсегда сохраняя их в нашей памяти. Когда мне будет очень плохо, я вспомню эту ночь, этот поцелуй и небо, приятную усталость после тяжелого дня и невероятное ощущение жизни.
- Значит Адам спас тебя, маленькая поджигательница, поздравляю –усмехнулась Лалли.
- Он нравится тебе, да?
Я замолчала в ожидании ответа. Каким бы он ни был, это уже не имеет значения. Я просто хочу знать.
- Кто? Адам? – Лалли привстала на локтях и с улыбкой посмотрела на меня. – Он хороший парень, Эмили, но он не мог бы мне понравиться в том смысле, который ты имеешь ввиду.
- Почему?
- Потому что я уже люблю.
Глаза Лэл заблестели, я никогда не видела их такими, будто сейчас она говорит о чем-то важном для нее настолько, что она бы и выразить это никак не смогла. Только глаза своим блеском выдают ее.
- Любишь?
- В моем сердце есть человек, - она положила ладонь на грудь, указывая на свое сердце. - Я знаю его много лет. Для меня он как… как мой Бог, мой смысл. Этому человеку я буду преданна ему, пока живу.
Она не называет имени, не говорит ничего, кроме этих странным метафор. Будто этот человек стал ее религией.
- Ты ничего мне о нем не рассказывала.
- Значит время рассказать пришло именно сейчас.
- Познакомишь нас?
- Познакомлю. Только не сейчас, сейчас его нет в городе.
- Куда-то уехал?
- Я не знаю где он. Он появляется, когда захочет и исчезает, когда ему вздумается.
- Ты наверное по нему очень скучаешь?
- Да нет. Хотя физически его нет рядом со мной, он все здесь, - она вновь указала ладонью на свое сердце. Мне становится сложно понимать Лэл, и она, поняв это замолчала и решила перевести тему. – Расскажи мне лучше о вас с Адамом? Он тебя спас и...
- Мы поцеловались! – выпалила я, потому что держать в себе эти чувства я больше не могла. Мне хотелось кричать на весь мир об этом. О поцелуе под звездным небом, о чувстве, которое разрывало меня изнутри. И у меня за спиной будто вырастали крылья.
- Летаешь? – спрашивает Лалли, будто прочитав мои мысли, и снова закурила.
Я кивнула ей в ответ и упала на песок. Не хочу, чтобы этот момент заканчивался. Завтра все мои проблемы вновь упадут на плечи и переломают крылья своей тяжестью. Завтра будет сложный день, но сейчас я так не хочу об этом думать. Только не сейчас. Сейчас я летаю.
Roxette – A Thing About You