С Инной Цыпиной я познакомилась на телевидении. Режиссеры, в том числе и я, охотно брали её на свои передачи. Всегда она вносила в свою работу изящество и какую-то изюминку.
На телевидении была традиция в большом фойе делать выставки художников ТВ. Когда, наконец, после всяких препирательств с телевизионным начальством, вывесили её работы, то кто-то из отдела кадров – великий ценитель искусства! – прибежал с воплем: «Снять эту абстракционистку!». Инне, которая была вся в слезах, помогал снимать картины сочувствующий охранник. Он не понимал, за что обидели такую молодую интересную девушку. Картины временно остались дожидаться своего часа в его каморке. Таково было начало творческой карьеры одной из интереснейших художников Молдавии…
Мне же запомнилась серия её картин «Отражения» (1979). Рожденные непосредственно из живописной стихии абстрактные композиции «Лето», «Зима», «Весна», «Осень», которые, казалось, ничего не изображали, но, тем не менее, вызывали ощущение некой очарованности – эта была сама душа художницы, преображенная красотой природы.
Свою гражданскую позицию она выразила в своеобразном живописном реквиеме «Памяти репрессированных. 1937 г.» Совсем еще молодая художница написала яркое эмоциональное произведение, останавливающее взгляд каждого честного и мыслящего человека.
Инна Цыпина шла по линии освоения опыта модернистов, но её модернизм был полон большого человеческого содержания, от которого она отталкивалась, решая чисто художественные проблемы, тонко чувствуя цвет, линию, изящество и красоту.
Истинному художнику все на пользу – так уж распорядился наш творец. Упрекая ее в «абстракционизме», ей, как в ту пору было принято, порекомендовали «быть ближе к земле», «рисовать с натуры». И что же? Инна Цыпина решила прислушаться к своим оппонентам, и это дало еще один толчок ее творческой фантазии. В любую погоду, с мольбертом, она стала осваивать улочки родного города. Разнообразны мотивы пейзажей художницы, манера исполнения, язык. Она не могла, не умела равнодушно копировать природу. Уцелевшие уголки старого Кишинева покоряли своим неповторимым и милым обликом. Тонкость восприятия, романтизм, артистичность и то свое, что она привносила в любой пейзаж, пленяли непосредственностью, особой мажорностью цвета.
«Старый Кишинев», «Городской пейзаж», «Летний день» – работы зрелого мастера, где аккумулированы «наработанные» живописные достижения.
Чутье художницы подсказало ей и серию чудесных натюрмортов, в которых она представила скрытую красоту предмета, игру цвета, пластику форм. Ее натюрморты способны празднично осветить любую сумрачную комнату – оттого, может быть, что говорят они на тайном и непостижимом языке красоты.
А жизнь повседневная досталась Инне Цыпиной трудно: она много работала на службе в ущерб своей основной страсти – живописи, она поздно вступила в Союз художников, да мало ли какие еще горести выпадают на долю скромного, честного, талантливого человека. А работы её всегда мажорны, оптимистичны, никогда в них нет и нотки уныния или тоски, серости или безысходности. Жизнь, реальность для художницы – это игра красок, и цвет жемчужно-серый она любит, но это цвет изысканности, а не убогости. Сильное духовное начало проявляется во всякой работе. Преодоление печали, бытовых дрязг, неудач остается всегда за холстом.
Инна Цыпина – зрелый мастер, ее художественный почерк не спутаешь ни с чьим. «Непризнание, обиды – в прошлом. Для меня, – рассказывала художница – самым главным было и есть сохранение внутренней свободы и верности себе.
И может показаться странным, но я бы работала также, если бы на «дворе была другая погода». Не говорю, что меня не касается то, что происходит вокруг. Все меня волнует и даже очень. Но в своей живописи делаю то, что должна. И думаю, что слова «красота спасет мир» – как никогда актуальны. Задумываюсь над тем, какая она – гармония XX века. Оглядываюсь назад – разве времена Возрождения были без катаклизмов? Но какими мы видим полотна тех мастеров? Ощущение вечности мира, подлинное торжество искусства. Верю в искусство, несущее в себе прежде всего чувство: оно вечно. Меня поразило, что сказал один физик из Москвы: «В ваших пейзажах ощущаешь температуру воздуха». Это поразительно – я к этому стремилась, хотя никому никогда не говорила об этом…»
Новые работы художницы Инны Цыпиной продолжали начатую ею линию. Каждая работа имеет свое эхо – отражение в других работах, варианты, каждый их которых не повторяет, но углубляет тему. И вот еще одна черта, характерная для нее: ее работы – это реальность, преображенная сердцем. Ее новый кишиневский цикл – «Пейзаж с церковью», «Бессарабский дворик», «Цветущее дерево с коврами», два пейзажа из цикла «Осенний виноградник» – являют собой подлинную поэзию, поиски новых цветовых сочетаний, открытие нового угла зрения на знакомые с детства предметы и явления.
Гурзуфский цикл пейзажей, где главные «действующие лица» одни и те же – вода, горы и небо… Новые натюрморты, продолжающие поиск неповторимых сочетаний цвета, погоню за ускользающим «моментом истины» в хрупкой красоте…
И еще на мольберте в ее мастерской остался «Автопортрет». Одухотворенное лицо. Умные и грустные глаза. Напряжение почти трагического вопроса.
Такой и осталась в моей памяти художница Инна Цыпина – ищущей новое, углубленной в красоту и очарование жизни.