К сильному рукопожатию меня приучил ментовской стукач Михей . Он был неизменно пьян и любил веселые шутки. В частности — здороваться и ломать ладонь:
- Дай краба .
А затем ты чувствовал, как крошится твоя кисть. Такой был человек.
Мне было 14 лет и у меня постоянно болели ладони от этих рукопожатий. Я не мог спокойно онанировать. Однажды мне это надоело.
- Дай краба, не будь, как баба, – сказал он.
Ощутив захват, я с силой вонзил колено в ширинку Михея. Его квадратное тело обмякло. После этого он перестал со мной здороваться.
Времена шли. Я усиленно занимался спортом. Иногда мы били цыган, за то, что они воровали по дворам.
Затем институт, преддипломье. Практику я проходил в центральной Украине. Руководителем мне назначили одного из ведущих инженеров. Это был щуплый человек, в годах. В те времена шел разгул оранжевой революции. Инженер заявил:
- Вiтаю вас, шановний.
Я решил обозначить субординацию и уверенно сдавил кисть. К моему удивлению — он ответил. Я усиливал давление. Инженер соразмерно наращивал паскали. Рукопожатие оказалось делом принципа. Никто не хотел уступать. И тут раздался хруст. Победу одержала молодость.
Он стал мстить пивом. Мы пили за дружбу запада и востока. Утром я приходил на работу мрачный. Меня мучило похмелье. Инженер был неизменно бодр и полон жизни. Здесь опыт уверенно доминировал.
Тогда я склонил его дочь к сожительству. Объявить новость решил во время обеденной «мивины». Хотел испортить ему аппетит.
- Всегда держи мезим в доме, – сказал он. – У Лены жуткие газы.
Два — один. Инженер переигрывал меня по всем фронтам.
Через год Лена уехала в Россию на заработки. Я видел ее по телевизору. У беглянки появился силикон в губах и характерный прищур. Когда я говорю, что имел Беркову, мне не верят. Плевать на вас, завистники.
Мой сосед Иван был генетическим революционером. Он ненавидел власть в любых проявлениях. Даже начальника ЖЕКа пытался линчевать. Начальник оказался крепким мужчиной, бывшим воякой. Он прилюдно отлупил Ивана огрызком шланга. Тогда Иван нагадил ему на коврик. Жопа революции достанет любую власть.
Во времена союза Иван был диссидентом. Близился развал. Иван напивался, выбегал в семейных трусах на улицу.
- Намотаем эту советскую мразь на гусеницы наших танков! — кричал он прохожим.
Или так:
- По коням, хлопцы! Пришла пора рубить москальские бошки нагайками!
При Кравчуке Иван стал ненавидеть независимость.
- Эти хохлы развалили великую страну!
Перед оранжевой революцией к нему вернулась сознательность.
- Банду- гэть! — говорил он с азаровским акцентом.
Последний раз мы с ним пили первач. Каким-то образом он уговорил самогонщицу отлить ему в долг. Кажется, он говорил о сплочении людей и бунте.
- Время пришло. Ты мне нужен. — Иван разливал пойло. — Мы сметем это бандво.
На кухне царила грязь. Мертвые бутылки выли в потолок. Иван не заострял внимания на бытовых мелочах.
- У меня есть план. И ты мне поможешь.
- Я еду в Россию, – сказал я. — Питерское издательство утвердило рукопись.
Молчание. Долгий и упорный взгляд.
- Да ты штопанный интеллигент, говно! — заорал Иван и вскочил с табурета.
В стакане плескался первач, Иван придерживал его ладонью.
- Вставай! Сейчас я научу тебя жизни, ссыкло — кричал он.
Я закурил, Иван сделал шаг и упал. У него отсутствовала левая ступня. В порыве ярости он часто забывал об этом.
- Где костыль? Подай костыль, ублюдок!
Я подошёл к Ивану, поднял его и усадил на кровать. Он был ужасно тощим. Его вес едва перевалил за сорок. Мне было страшно, что его мощи могут переломиться.
- Плесни-ка, — скомандовал Иван.
Я налил полстакана, и он принялся пить жадными глотками.
- Тогда так. – сказал Иван. — Сделаем все по-быстрому. Ты ведь знаешь — ничто так не сближает людей, как месть. Тебе нужно сжечь городскую администрацию.
- Что?
- Я знаю, там скрыты наворованные капиталы.
- Я возьму на себя техническую сторону – приготовлю коктейли Молотова. Ты забросаешь этот вертеп.
Я обнял его за плечи и уложил. Он дрожал.
- Жизнь прошла мимо. Я устал, друг мой.
Иван заплакал. На простыне расплывалось пятно ненависти. Я выключил свет и вышел… Через несколько дней Ивана избили в подъезде какие-то подростки. Он скончался, не приходя в сознание. Я не пришел на похороны. Не смог.
А потом эта сука, самогонщица, мне сказала:
- Ты знаешь, что старый сифилитик завещал тебе имущество?
Иван оставил мне квартиру и две книги. Квартиру забрали за долги .
Одной из книг была «Своя разведка» Ронина. Очевидно, Иван что-то не договаривал о своей жизни. Вторая книга — самиздат. Иван напечатал свою рукопись. Оказывается, он очень красиво писал. Господи, как много мы не знаем о близких людях.