В прошлом веке Иван Палыч ездил на могилу к дяде. К брату отца. Их трое было, все воевали, отец – средний – вернулся, а старшего и младшего убили. И до последнего времени не знали, где похоронен младший. А потом им, Ивану Палычу и его жене Серафиме, написали красные следопыты о том, что нашли братскую могилу, не безымянную, есть перечень фамилий и среди других – Акупин А.А. Только первую букву перепутали, они – Окупины. Серафима тогда уже тяжело болела, и Палыч поехал один. Собрался и поехал, а за Серафимой соседку попросил присмотреть.
Добрался до большого города, чуть не в центре России, потом до областного, там сел на автобус и, страдая от жары, доехал до деревни, теперь села – Огороды. Вышел под старым деревянным навесом, вытер платком пот со лба, провел рукой по редким волосам – надо было летнюю кепку прихватить. Огляделся и пошел в сторону, как ему казалось, сельсовета. Но видимо ошибся, дорога вела на окраину села. Тогда спросил у первого встречного пацана, где братская могила, и пацан махнул рукой прямо. Погнал дальше на велике, а Палыч побрел в указанном направлении. Жара давила.
Народу почти никого. Полдень, кто работает, кто отдыхает, а ребятня на речке. Где им еще быть. Палыч дошел до стелы из серого бетона, огороженной заборчиком. Наверху звезда из жести, посередине табличка с фамилиями бойцов. Точно, есть Акупин. Оглянулся, невдалеке виден последний дом села – крепкий, крашенный синей краской. Справа лесок, впереди и чуть влево угадывается речка. Иван Палыч расстелил на траве большой белый платок, которым вытирался на остановке, сел, раскрыл портфель, снял новый пиджак, вытащил чекушку. Еще хлеб, пару смятых помидорин, купленных в областном городе около вокзала. Снедь, что велела взять с собой Серафима, Палыч съел еще в поезде.
Пить не стал – сил не было. Жара доконала. Открыл бутылку, вылил чуть-чуть на землю, пробормотал что-то, и убрал обратно. Надкусил хлеб. Вытащил термос, попил. Потом вспомнил и достал фотоаппарат «Зоркий». Сделал несколько снимков. Получится-неполучится не известно. Хотел встать, но мочи не было, посидел еще, наконец, поднялся и побрел обратно. Жара плавала над сухой травой. Когда проходил мимо синего дома, крепенькая старуха, что стояла у крыльца, сказала: зайди, милок, отдохни, попей кваску. Палыч зашел в прохладу, разулся, протопал по полосатым половикам до стола, уселся и выпил кружку кваса. На могилку приезжал? спросила старуха. Да. А кто у тебя? Дядя, брат отца. Так-так, покивала головой, а я их помню, солдатиков-то…
Когда Палыч на следующий день добирался от вокзала до своего микрорайона, и вышел из троллейбуса на остановке недалеко от родного дома, то увидел странное явление – через дорогу ползли улитки. Море желтых небольших камешков с темными полосками по периметру, медленно двигалось в сторону ближайшего палисадника. Несчетное количество. Ему показалось сотни, если не тысячи. Очень медленно. Их давили машины. Стоял жуткий хруст. Палыч зажмурился, потом открыл глаза и пошел дальше. Потом заплакал. Не обильно, по-стариковски.