Цыганка тряхнула спутанной плетью волос, снова приосанилась, пытаясь сделать вид, что это ей вовсе нетрудно, и произнесла нараспев с дежурной балаганной патетикой:
- Эстрелладо был послан нам небом! Ты тоже знаешь это, архипрелат. Он должен стать королём, а не томиться в подземелье. Разве справедливо то, как с ним поступили после победы над врагом?
- Ничего нового ты не сказала, - холодно ответил Инквизитор. – Поясни тогда способ, каким он должен стать королём по твоей версии – вот эта деталь интересна.
- Способ был у него в руках, - с неудовольствием прицокнула языком гостья. – Жаль, что он выпустил его. Но всё можно поправить, если ты, великий и мудрый, убедишь мальчика взять свои слова обратно. Инфанта ведь хочет его – так что будет, кому и короля успокоить.
- Итак, по вашей логике площадных оборванцев, королём можно стать только через постель инфанты? – презрительно усмехнулся Великий Инквизитор, продолжая неподвижно возвышаться посреди комнаты. – Как глупо, учитывая, что он сделал для страны. Всегда полагал, что кухаркам место на кухне, и не дело их лезть в управление государством. Разве ты всерьёз хочешь поправить дело? Тогда зачем ты вмешалась в него, подтолкнув парня к скандалу?
- Он слишком умён, - спокойно взялась пояснять цыганка, и её ледяные карие глаза приобрели заметный жёлтый оттенок. – Если позволить ему взять власть законным путём самостоятельно, не женив на инфанте, он станет вовсе неуправляем.
- И кто же столь самоуверен, что берётся управлять этим умницей? – осведомился Инквизитор скучающим тоном. – Уж не ваш ли босяк Эрнесто, выгнанный лекарем с должности ученика за слишком липкие руки, мелкий трусливый кабацкий горлопан? А может, директор вашего бродячего балагана, которому вы прислуживаете всем гаремом, вместе со сладкой парочкой акробатов? Или вы столь спесивы, что думаете, будто ваш клоун с бреднями про город солнца, пьяница и весёлый идиот, всерьёз может привлечь внимание Эстрелладо? – он уже почти смеялся. – Ну так где же вы тогда шлялись полмесяца вместе со своим тупицей силачом и оборванками в цветных ленточках, почему не было сделано ничего, чтоб вызволить парня из застенка?
- А отчего за него не вступилась армия, которую он столь блестяще вёл в бой и привёл к победе? – вспылив, попыталась парировать цыганка. – Разве не могли бы они высказать недовольство?
- Армия, в отличие от вас, мошенников, знает не только что такое дисциплина, но и уважает закон. Но вы же не шелохнулись даже, хотя ваших сил вполне хватило бы устроить обычный налёт или побег. Или вы умеете только отыгрываться на беззащитных нищенках вроде матери Эстрелладо, а на подстрекательство даже ради благого дела не способны? – он говорил убийственно спокойно, с явным налётом презрения.
- Если бы мы начали слишком рано, Эстрелладо бы не понял своей ошибки, и решил бы, что ему по-прежнему очень везёт. Пенять нам за это нелепо, ведь тогда его миссия была бы сорвана окончательно, - она говорила с явным неудовольствием, и жёлтый оттенок в её глазах чуть окрасился оранжевым. – Сейчас самое время, он выдохся без неба над головой и в состоянии воспринять все идеи правильно.
- Как любопытно, так в чём же состоит его столь сложная миссия, что вы не стесняетесь гнобить раненого ради верного восприятия каких-то идей? Стало быть, вас не интересует вообще, насколько сильно он страдает, или по-вашему, чем сильнее, тем лучше? – холодно усмехнулся рыцарь, разговаривая как будто без всякого выражения. – Чего и ждать от такого сброда, торгующего своей и чужой плотью, ага…
- Эстрелладо должен привести нацию к свободе, а это не делают оставшиеся чистенькими, - голос цыганки стал очень глухим. – Сложного в этом ничего нет, но мотивации без унижения не бывает. Коль скоро он такой гордый, что совершил эту глупость, отказавшись от руки инфанты, то тем жёстче ему придётся дать понять, что он должен выполнять указания.
- Так значит, искалечить парня для вас – тоже приемлемо? – холодно пожал плечами Инквизитор. – Вот так борцы за вселенское счастье человечества, вот так великие гуманисты…
- Жертвы в борьбе за свободу, равенство и братство – вещь необходимая. Что значит в сравнении с этим судьба единственного человека? Он всё равно умрёт – и не важно, если сразу после выполнения миссии.
- Итак, вы считаете себя вправе распоряжаться чужой жизнью ради собственной прихоти. А мнение парня, нужно ли ему всё, что вы хотите от него потребовать, вы спрашивать не намерены?
- Он явлен на землю ради исполнения своей миссии, поэтому его мнение не имеет значения, на деле. Если он заупрямится, то тем хуже для него, - мрачно усмехнулась цыганка. – Ты бы мог помочь ему понять всё это быстрее, архипрелат.
Великий Инквизитор сурово глянул на звёзды, как будто ярче загоревшиеся над планетой, услышав этот разговор, и проговорил по-прежнему спокойным тоном:
- Эстрелладо явился на землю для того, чтобы жить, как и все, кто послан Господом на эту землю. И не вы, не инфанта и никто вовсе не имеет права указывать, как ему жить и что делать. И тем более заставлять его выполнять чужую волю или прихоти. Он готов принести извинения, если их от него потребуют, но не намерен соглашаться на эту женитьбу. Может быть, для вашей миссии вы выбрали не того исполнителя? Полагаю, ваш якобы любящий всё и всех подряд тунеядец Эрнесто с удовольствием бы взялся за неё, разве нет? Он такой пламенный радетель всеобщего счастья, такой умелец драть глотку, обещая всем светлое будущее, что эта кандидатура вполне логична, верно?
- Эрнесто бездарный военный, да и организатор никакой, поэтому ему никогда не достичь того уважения, каким пользуется Эстрелладо. Он годится только для красивой декорации, да и то, когда не знают, чем он занимался накануне, - с холодным спокойствием ответила цыганка. – Эстрелладо любят по-человечески, зная, что у него сильная и чистая душа, а Эрнесто лишь способен создавать некоторое очарование, да и то ненадолго. Так что выбор обоснован. Кроме того, мы собирались нынче как следует использовать Эрнесто, чтобы сделать его спасителем Эстрелладо, но оказалось, что парень исчез из тюрьмы. Где он?
- У тебя слава ясновидящей – разве тебе сложно самой выяснить этот вопрос? – холодно пожал плечами Инквизитор. – Значит, план состоял в том, чтоб заполучить в своё логово то, что оставят от бедолаги палачи-мусульмане? То, что они сделали бы его калекой, вас тоже не волнует, стало быть? Да, хорошее же счастье вы обещаете человечеству…
- Слава, да и обещания – лишь инструмент для извлечения выгоды, соответствие им на деле не нужная вещь, когда решаются текущие задачи. Не очень важно также, насколько бы его покалечили – коль скоро он не отверг титул, то поделом, аристократии не место в обновлённом обществе. Он ведь ещё не доказал делом, что готов сотрудничать – так что за беда, пусть учится ненавидеть.
- А если бы он отказался сотрудничать даже после того, как вы вздумали бы давить на него, уверяя, мол, один раз не считается? – Инквизитор по-прежнему не шевелился, но взгляд его стал заметно более резким, как не сказать – колючим… - Аристократы очень не любят лжецов и шантажистов, как известно…
- Думаю, способ уговорить мы бы нашли, - жёстко усмехнулась цыганка. – Ведь в противном случае ему пришлось бы умереть, неужели он глуп настолько? Впрочем, Эстрелладо бы и тогда послужил делу освобождения, быть может, даже лучше, чем став королём. Ну так где он? Хоронить тайно – большая глупость для того, у кого сейчас его тело.
- Думаю, там, где вы не достанете его своей заботой, - по-прежнему невозмутимо процедил рыцарь. – Кстати, спасибо за дельную мысль – король, посланный нам небом, это было бы очень неплохо для измотанной войной страны, очень неплохо… Особенно, когда после успеха вылезают разные подстрекатели к смуте – обычно проплаченные раздосадованным противником, чтоб лишить страну плодов победы. Сколько вам отстёгивает старая проститутка Париж, не поделишься корпоративным опытом? А то у соседей вы бы могли достичь успеха быстрее – какая разница, кто содержит ваш балаган, если он процветает.
- Нам хватает на жизнь, и можно было бы и принять твоё предложение, но на чужой территории нет Эстрелладо, и будет в итоге скучновато. Лучше отдай нам его – если хочешь всерьёз от нас избавиться. Если он уже калека, то интереснее было бы не возиться с ним тут, а вытащить его на свет где-нибудь на Сене, а если повезёт – то и на Темзе. Сам понимаешь, что для него так даже лучше в итоге, будет там почётным гостем, а здесь он преступник, оскорбивший августейшую семью.
- Считаешь меня настолько тупицей, что я стану доверять прихвостням отца лжи? Я не работорговец, в отличие от вас, и Церковь Христова своих не сдаёт, как известно, - снова без всякого выражения сказал Инквизитор. – Стало быть, дела ваши столь плохи, что по ним вас уже и узнают везде, так оттого вы и хотите прикрыться истерзанным телом Эстрелладо? Боюсь, что придётся вам обходиться своими силами – сделайте мучеником Эрнесто, докажите делом, что не щадите своих, этот же приём у вас действует безотказно, верно? Тем более, что вы от него явно не в восторге, как я понял. Пусть попадётся в пьяном виде роте Ногалиса – а дальше всё случится само, этот порох очень не любит, когда ему предлагают интим в обмен на побег. Дарю идею, безвозмездно.
- Подарок неплох, да вот Эрнесто не успеет сдать мне дела при таком раскладе, а я не все его связи с контрабандистами отслеживаю, и стабильность корпорации сильно пострадает, - недоверчиво покачала головой цыганка. – Замену ему будет трудно найти на первое время, тут не всякий карманник будет столь виртуозен, да и силач с акробатами без него перессорятся и приведут друг друга в непригодный к работе вид. Впрочем, если у тебя есть какой-нибудь молодой итальяшка из полублагородных вырожденцев, желательно со смазливой мордахой и шрамами, способный простоять на арене десяток минут со шляпой – отчего нет, можно и подумать. За пару декад они споются, я бы Эрнесто не знала, а после можно и поменять их в колоде.
- Замётано, завтра к вечеру к вам подойдёт голубоглазый колченогий паломник в рубище, представится Артуром, сыном аббата – только смотрите, чтоб его атеизм вас всех не покорёжил, - жёстко усмехнулся Инквизитор. – Будет вас всех лечить байками, что вы жизни не нюхали, не сплавав в Новый Свет.
- Да плевать, хоть какое-то разнообразие. Кроме того, нет отбросов, есть кадры. Но всё же, что решаем по Эстрелладо? Разве не ты похитил его у нас из-под носа?
- Похоже, что Эстрелладо всё решил без нас, - с сожалением вздохнул рыцарь, как будто замявшись. – Ничего не могу сказать больше по этому делу.
- Как? Ты его не контролируешь разве? – невозмутимость наконец покинула собеседницу, уступив место искренней растерянности. – Ох, тогда к нему и впрямь будет очень тяжело подобраться…
- В отличие от вас, я не покушаюсь на чужую свободу, - ледяным тоном проронил рыцарь. – Это у вас кто не с вами – тот против вас, а у нас насилие никогда не приветствовалось и не будет.
- И кто мне это говорит, а?! – гостья заметно вспыхнула. – Ты, якобы по долгу службы кидавший борцов в костёр, ты, погубивший столько пламенных сердец, ты, стольких совративший с пути!
- Борцов за право грабить и убивать нормальных людей – да, сжигал, - с ледяным спокойствием усмехнулся Инквизитор. – И дальше буду. Сердца, в которых ничего, кроме пламени злобы и насилия нет – да, разбивал, и сейчас могу, если что. Ну, а сдёрнуть человека с пути в ад – не только обязанность, но и благодарное в итоге занятие. Ты вот что будешь делать с черепками за свою работу, когда надоешь хозяину? Разделишь судьбу расходного материала или надеешься добежать до меня на исповедь? А если не успеешь?
- Отвали от меня со своей христианской добродетелью, мракобес! – взвизгнула цыганка, пытаясь скрыть брызнувшие вдруг слёзы. – Я сама разберусь, что мне делать со своей жизнью, без твоей помощи!
- Истерика – лучшее решение, когда нечего сказать? – рыцарь вдруг улыбнулся ослепительно, словно молодой кавалер на балу, выбирающий себе красавицу на вечер. – Начни ещё юбками крутить передо мной и станцуй позазывней, я тебе даже дам пару дублонов за честную работу – будешь всем после врать, что смогла лечь под меня, верно, ха-ха-ха! Какие вы все скучные дуры, а лезете на должность идолов, - он произнёс это совсем великосветским скучающим тоном и добавил уже с презрением. – Ладно, ступай, нам запрещено метать бисер перед парнокопытными. Потомки разберутся, где кровь на руках лекаря, а где – на руках мясника. Не смею задерживать столь гордую вдохновительницу борьбы с цепными псами коронованных тиранов и ужасными чёрными сутанами, - и вежливо улыбаясь, сделал галантный жест, указывая прочь.
- Ты редкий негодяй, Вальтер фон Цоллерн, - с ненавистью прошипела женщина, кусая губы. – Как бы я хотела увидеть твой труп, даже если мне придётся для этого…
- Ах, перестань, дурочка, знаешь, которая по счёту мне это говорит? Плетёшься где-то в хвосте второй сотни, так что не рискуй последним, товарки отпихнут, - весело расхохотался рыцарь лёгким тоном придворного сердцееда, чуть запрокинув голову вверх. – Ступай, не то ваш начальник балагана устроит тебе сцену ревности с плёткой и ещё будет в этом прав. А мне будет неприятно узнать, что тебе было больно, у меня слишком ранимая душа для этого.
- Ненавижу тебя!!! – прорычала цыганка севшим голосом. - Ненавижу!
- В том и разница – я предпочитаю любить, - с молодым задором отпарировал воин, продолжая ослепительно улыбаться. – Слабо, да? Вот потому ты и бесишься, зная, что радость тебе недоступна, оттого и хочешь уничтожить всякого, кто не такое ничтожество, как ты. Пожалуй, я буду негодяем до конца – прослежу, чтоб тебя не трогали, и ты увидела крах всех своих попыток устроить ад на земле.
Цыганка попыталась собраться, глубоко вдохнула, чуть прикрыв глаза, и поспешила ответить:
- Мы отвлеклись от темы, отдай мне хрустальный шар Эстрелладо, и я уйду. Мне неприятно спорить с таким исчадьем злобы к простым людям.
- Простые люди зарабатывают себе на хлеб честным трудом, а это никогда к тебе не относилось. Уходи, я, право, не знаю, о чём ты изволишь упоминать – где нам, сирым и убогим, понимать движения души героев преисподней.
- Что?! – снова вспыхнула гостья. – Ты не вернёшь мне кулон Эстрелладо?! – её глаза снова приобрели нехороший лимонный оттенок. – Как ты мог похитить такой ценный артефакт, ты, крестоносный варвар, душитель культуры, ты…
- Пошла вон, помешанная, ты мне надоела, - полным презрения и скуки тоном аристократа, принявшего решения сыграть бессердечного индивида, сказал Инквизитор и повернулся спиной, давая понять, что аудиенция закончена. – Бабы всегда делают вид, что не понимают прямых слов, вон с глаз моих.
На самом деле он прекрасно понимал, что это вовсе ещё не финал встречи, и, ощутив удар и услышав звон лезвия, наткнувшегося на кольчугу, даже не улыбнулся. Он только вовремя сделал нужное резкое движение, и, когда он обернулся полностью, рука цыганки, зажатая в крепком кулаке тевтонца, уже издала тихий хруст, и изящный кинжал с обилием многозначных украшений упал на пол с довольно громким стуком. И теперь это как будто нарочно замедлившееся для людей падение сопровождал полный искреннего изумления взгляд цыганки – такое неконтролируемое ею событие столь удивило её тем, произошло, что даже боль от переломов не смогла привлечь внимание хозяйки всерьёз. Затем она в полной растерянности подняла обиженный взгляд на рыцаря, который улыбался совершенно спокойной улыбкой, и далеко не сразу начала бояться. Но страх постепенно, хоть и медленно, взялся старательно проникать во всё её существо, и наконец заставил трястись всё её статное, но слегка миниатюрное тело крупной дрожью.
- И здесь ты вовсе не первая, - сиятельно процедил мужчина, по всей видимости, искренне веселясь. – На горе Броккен были три штучки помиловидней да покрепче тебя, а я был сонный, пьяный и со связанными руками. Результат примерно тот же, поняла, отчего мне с вами скучно? Не умеете чаровать, так не наряжайтесь ведьмами – слишком дёшево и кисло.
Женщина хотела что-то сказать, но осеклась и умолкла, а из глаз её закапали крупные слёзы.
- Что, решила отыграть весь набор сразу, ничего новенького так и не придумала? – продолжал улыбаться рыцарь, роняя слова безразличным холодным тоном. – Или ждёшь, что я брошу тебя в застенок и дальше по тексту тра-ля-ля, два берега у одной реки? И отчего до вас не доходит, что на деле вы просто не нужны никому со своими глупыми амбициями... Ну, хватит уже низкосортного фарса, ступай прочь. Развеешься с новеньким, не забудь, Артур, синеглазый точёный котик, тоже пламенный борец за идеи, тебе сойдёт вполне для утешения, - и он аккуратно отшвырнул от себя женщину. – Не такой тупица и грубиян, как Эрнесто, у этого даже образование законченное.
Слёзы у цыганки мгновенно высохли, она ухитрилась также не потерять равновесие, оставшись на ногах, хоть и пролетела солидное расстояние к самому порогу комнаты. Последний раз взглянула на собеседника, но взгляд, полный горькой детской обиды, оказался бесполезен – рыцарь уже отвернулся и двинулся к раскрытому окну. Августовские звёзды сияли яркими гроздьями, ничуть не затушёвываясь пламенем свеч канделябра, стоявшего на рабочем столе, и как будто подсвечивали жемчужным сиянием белый плащ тевтонца. Чёрный крест снова вызвал неприятные жгущие ощущения внутри у истово молодящегося женского организма, и цыганке показалось, что её вот-вот вытошнит. Однако она ещё несколько долгих мгновений поневоле любовалась рослой мужской фигурой, надеясь, что этого никто не видит. Затем с очень тяжёлым вздохом повернулась и побрела прочь, поддерживая здоровой ладонью кисть повреждённой руки.
- Астарта, Кибела, Изида, Иштар, Клеопатра, Мессалина, - тихо бормотала она себе под нос, поникнув головой, отчего её длинные волосы легли спутанной волной на лицо - кто там ещё нынче, девочки? Ну почему, почему они не подчиняются нам, в чём дело? Он так и не отдал нам Эстрелладо – неужели тот окажется таким же? Как же так, как же так… Отчего на них ничего не действует, а? Такие крепкие, сильные, породистые – и не наши?! Это нечестно…
Когда она ушла, Великий Инквизитор подобрал салфеткой с пола то, чем его пытались убить – уже и не упомнить, в какой раз снова… Хороший добротный кинжал из тех, что не у каждого уважающего себя торговца найдётся даже для высокородного покупателя. Не говоря уже об отделке. Одно травление на клинке, с длинной вязью фраз на древнем языке стоит немало, а уж рубины на рукояти были слишком крупны для многих известных на Средиземноморье сокровищниц. Ювелир пожалел камни – и не стал класть на них гравировку, вывел три шестёрки в треугольнике на планку из слоновой кости ближе к лезвию.
- Сила – последний аргумент тупиц, - холодно усмехнулся Инквизитор. – Как скучно…