В последнее время я стал замечать одну неприятную, если не сказать больше, тенденцию.
Молодое поколение все чаще "ностальгирует" по времени в котором никогда не жило.
Способствует этому, естественно, установка наших властей на реабилитацию и, даже, возвеличивание той эпохи.
И внешняя, формальная сторона этому вполне способствует.
Огромная страна (читай "Империя") с мощной армией, работающие заводы и фабрики, гарантированное право на бесплатное образование, обучение, бесплатное жилье (пусть и через двадцать лет стояния в очереди), уверенность в завтрашнем дне и т.д. и т.п.
Но дело в том что подобная реконструкция тех времен не будет полной, если не знать, как реально чувствовали себя люди той поры, как и чем они жили, о чем мечтали, чему радовались, что боялись.
Вот и захотелось мне поделится своими ощущениями-воспоминаниями о той жизни. Может кому-то будет интересно.
Сразу уточню. На момент развала СССР мне было только 16.
Так что мой опыт жизни в Советском государстве - это опыт ребенка. Опыт советского ребенка. О котором последует мой по мере сил написанный рассказ.
Я очень хорошо помню день, когда закончилось мое, по-настоящему, счастливое и беззаботное детство.
Было мне четыре с половиной и родители решили, что мне пора "привыкать к коллективу" и делать это нужно в детском саду (до этого со мной "сидела" бабушка).
Рано утром мама разбудила меня, умыла, одела и объявила, что сейчас мы пойдем в замечательное место, где много игрушек и детей, с которыми я смогу играть, где, вообще, много всего интересного и полезного.
Мы вышли на улицу и очень долго шли до нужного нам детского сада (в это трудно поверить, но в советское время детей отдавали не в ближайший к дому детский сад, а в тот который тебе "выделяли" на работе). Я замерз и устал от быстрой ходьбы, но это оказалось ерундой, по сравнению с тем, что было дальше.
Мы вошли в унылое здание с очень специфическим запахом (он преследует меня до сих пор) и большим количеством непослушных и громких детей.
Нас встретила толстая тетка в халате с хмурым лицом и лицемерной улыбкой.
Тетка преувеличенно веселым голосом сказала мне, что я "очень красивый и умный мальчик" и что "я, наверняка буду себя хорошо вести и не буду плакать".
Она подвела меня к шкафчику с нарисованным на нем домиком и сказала, что этот шкафчик мой и что, когда я буду переодеваться, свои вещи я буду оставлять в нем.
После чего с меня, действительно сняли верхнюю одежду и повесили в шкафчик с потертым рисунком на дверце.
Еще до конца не понимая, что происходит я вдруг остро начал чувствовать какой-то подвох и попросил маму пойти домой.
На это воспитательница (та самая тетка) радостно и удивленно сказала мне что мама должна идти на работу, а я останусь здесь до вечера.
Пугаясь все сильнее я вцепился в маму и начал торопливо требовать увести меня отсюда.
Воспитательница опытным руками оторвала меня от родительницы, сказав ей быстрее уходить.
Мама немедленно ретировалась, меня, уже начавшего истерить воспитательница утащила в соседний зал.
Там она начала крутить у меня перед носом "ой какими" игрушками, на которые я не обращал ни малейшего внимания.
Помогать меня успокаивать подошла нянечка, но и совместными усилиями женщины утихомирить меня не могли.
Я продолжал кричать, плакать и требовать маму.
К сожалению, я, по абсолютной жизненной неопытности и детской глупости не сообразил, что имею дело с людьми, поднаторевшими в деле успокаивания неспокойной "пузатой мелочи".
Убедившись, что просто так меня не успокоить женщины перешли к более радикальным и действенным мерам.
Они подтащили меня к кладовке, продемонстрировали, как в ней темно и страшно и сказали, что если я буду продолжать выть они закроют меня там до прихода мамы и все.
Не буду хвастать, сломался я сразу. Сидеть в темной и страшной комнате я не захотел.
До конца я, конечно, не успокоился, но плакать стал намного тише и уже ни чего не требовал, а лишь временами тихо спрашивал, когда придет мама.
В этот день я впервые почувствовал на себе истинное отношение к людям в тоталитарном государстве, правда слова этого я тогда еще не знал.
Интересно, что никто из представителей моего поколения не помнит как звали их детсадовских воспитательниц. Очень показательно.
Вечером меня забрала мама и отвела домой. К сожалению, только для того, чтобы на следующее утро отвести обратно в садик.
Именно там я стал проводить большую часть своей жизни и именно там из меня начали лепить гомо советикуса.
Правда не всегда успешно.
Злоба, бездушие, нелюбовь к детям это, по моему, главные черты советского воспитателя.
Абсолютное неуважение к личности ребенка, унижения и запугивания, все это было нормой в любом детском саду.
Естественно все это сказывалось и на детях. Они очень быстро усваивали "правила игры" и начинали жить по тем же законам.
Принципы отношений в советском детском саду мало отличались от отношений в школе, армии или тюрьме.
Строгая иерархия, жестокость, лицемерие. Без этого выжить было трудно, порой невозможно.
Именно в детском саду нам твердо внушали, что наше мнение ни чего не значит, что мы должны делать, что нужно, а что нужно за нас решат другие. Что мы должны быть как все.
Воспитатели советских детских садов совершенно не боялись нанести ребенку психологическую травму, более того они часто сознательно и с удовольствием их наносили.
Примеров на моей памяти множество.
Маленького ребенка могли при всех высмеять за то, что он описался во время тихого часа (при том, что в туалет нужно было отпрашиваться и отпускали не всегда).
Могли в наказание заставить мальчика "без трусов" стоять перед девочками, а девочку перед мальчиками (в настоящее время за такое можно на много лет угодить в тюрьму).
Могли запереть в кладовке (об этом я уже писал).
Как-то воспитательница заметила, как мы (я в том числе) едим боярышник.
Она привела нас с прогулки обратно в сад, поставила в угол и сказала, что сейчас она вызовет врачей, те приедут и разрежут нам животы, чтобы эти ягоды достать.
Лично я испугался так, что чуть не обкакался (вот бы меня тогда высмеяли).
Характерной чертой было отношение советских детей к животным.
Издевательства над ними было абсолютно нормальной вещью.
Настолько гнилой была атмосфера того времени.
Но, естественно было и что-то хорошее.
Лично я в садике первый раз влюбился. Возможно самой искренней и трогательной любовью за всю свою жизнь.
Мне было шесть, ей соответственно столько же. Ее родители переехали из другого города и она начала ходить в мой садик.
Самая красивая и добрая девочка на Земле. Ложась спать я мечтал об одном. Совершить ради неё подвиг. Правда какой именно я так и не придумал, но мне до сих пор кажется, что, если бы мне в то время предложили отдать за неё жизнь, я бы согласился.
Как-то утром она не пришла и я страшно расстроился, но вскоре её привели и она рассказала мне, что была в больнице и ей там поставили "такой укол больный".
Вечером того дня я знал о каком подвиге мне мечтать. Я представлял себе как мне делают уколы вместо неё, чтобы больно было уже мне, а не ей.
Потом я заболел, долго не ходил в детсад, а когда снова пошел, её уже не было, родители-путешественники снова куда-то переехали.
Удивительно, но много позже, когда я учился в университете я снова встретил её, она училась на другом факультете, но в том же корпусе. Узнать её было не сложно, образ её глубоко сидел во мне, а изменилась она мало. Я, видимо тоже, потому что и она меня узнала. Мы здоровались, иногда разговаривали и пару раз вместе обедали в университетской столовой.
Я так и не решился рассказать ей о том, что чувствовал когда-то. И, наверное, правильно. Какие-то вещи нужно оставлять в прошлом.
Отдых от детсада был летом. Меня, как и большинство советских детей отправляли до осени на дачу.
Счастливое время. В соседней деревне была своя пекарня и вечером в хлебном магазине продавали изумительной вкусноты хлеб.
В той же деревне бабушка покупала трехлитровую банку молока (если мне не изменяет память литр стоил 30 копеек) и пока мы шли обратно я выпивал почти полбанки и съедал почти целую буханку хлеба.
Я умел колоть дрова, топить баню и охотится на крыс с помощью капканов.
Плюс катания на лодке, купания, походы в лес за грибами.
Дед держал пчел, ульев 7-8, поэтому на мед в детстве я смотреть не мог - объелся, к тому же пчелы очень больно могли ужалить и делали они это, надо сказать, регулярно.
Зато лишняя статья дохода в семейном бюджете.
Трехлитровая банка меда стоила 25 рублей.
Как правило люди покупали её на всю зиму.
В деревне мы жили как бы в другом измерении. Без ужасов советской власти.
Правда и там не всегда. Земля на которой стоял наш дом была колхозной. И каждый год нас пугали "сносом" дома, чтобы мы не мешали государству на этом месте выращивать рекордные урожая картофеля или свеклы.
И это были не простые угрозы. Мой второй дед своими руками построил дом на земле, которая неожиданно понадобилась колхозу и дом срочно пришлось продавать "на дрова".
Правда на этом месте, почему-то до сих пор пустырь.
Когда я подрос мне пришлось узнать еще об одной проблеме, связанной с советской деревней.
Называлась она "погнали наши городских".
Но об этом позже.