Отрывок из пьесы "Мой друг Ленин". Густав Ровио - начальник полиции Гельсингфорса, у которого в 1917-м, накануне Октябрьской революции, скрывался Ленин... Кстати, через несколько действий Рабинович будет убит. Невинная жертва революции-с...
СЦЕНА 6 (Густав, Ленин, Рабинович). Звонит колокольчик:
ГУСТАВ: Владимир Ильич, Вы кому-то на это время назначили встречу?
ЛЕНИН: Не могу сказать точно на это ли время, но назначал. Это, должно быть, Дыбенко.
ГУСТАВ: А как он выглядит?
ЛЕНИН: Я его никогда не видел. Сейчас, сейчас… Где же она?... А, вот, бумажка: "Павел Дыбенко, председатель ЦЕНТРОБАЛТа – жгучий брюнет с закурчавленной бородой и вьющимися усами»…
ГУСТАВ: Действительно. В самую точку. И борода и усы… Открываю.
ЛЕНИН: Здравствуйте, товарищ Дыбенко, я – Ленин…
РАБИНОВИЧ: Я – Рабинович…
ЛЕНИН: Понимаю, понимаю… Рабинович – ваша фамилия, а Дыбенко, стало быть псевдоним. У нас, знаете, в партии большевиков, что ни Каменев, то Розенфельд, что ни Зиновьев, то Апфельбаум, что ни Троцкий, то Бронштейн, что ни Сокольников, то Бриллиант, что ни Стеклов, то Нахамкис...
РАБИНОВИЧ: Меня послалал Шотман. Говорит, пойдите туда-то, и отнесите с деньгами конверт…
ЛЕНИН: Подождите, это я Вам должен был передать пакет… А теперь какой-то там Шотман посылает самого Павла Дыбенко, председателя ЦЕНТРОБАЛТа, под началом которого весь Балтийский флот, десятки тысяч матросов и сотни бовых кораблей? Я что-то не понимаю? Он что, этот Шотман, уже такую силу забрал?
РАБИНОВИЧ: Да я простой Рабинович, и зовут меня Мойше, а ни Павлом, ни Савлом, и нет у меня псевдонима, я староста синагоги… Я, понимаете, понимаете Вы, или нет, но я обыкновенный староста местной Гельсингфорской синагоги...
ЛЕНИН: А-а, ну так бы сразу мне и сказали… Из синагоги… И что?
РАБИНОВИЧ: Вот наши пожертвования, в этом конверте…
ЛЕНИН: Ну-ка, ну-ка… О, да-а - прямо, скажем, не густо… Это все равно, что Иудины тридцать серебрянников…
РАБИНОВИЧ: Сколько могли – столько собрали… Сейчас, знаете, время тяжелое…
ЛЕНИН: Какое время?! Какое время?! Еврейский рынок гудит! Еврейский рынок стонет от обилия всяких товаров, и всего, что ни уворуют моряки с кораблей: от бушлатов, сапогов, пистолетов, до исподнего и простыней… Или, те, что торгуют не являются прихожанами синагоги?
РАБИНОВИЧ: Да являются, разумеется, но… Еврейский рынок – это название. Не только евреи там правят бал…
ЛЕНИН: А сколько вы подарили «царю-батюшке», когда он всего пару лет назад сюда приезжал? Сколько ему, от лица еврейской общины, вручили вы на вокзале? Отвечайте скорей!
РАБИНОВИЧ: 10 000 марок ему вручили в конверте, когда шел второй год войны... И тогда никакая депутация не обмолвилась о войне, и только евреи поднесли эти деньги на раненых... Да, это было в марте 1915-го... Но это был Царь…
ЛЕНИН: А я для вас значит не Царь?! О, «санкта симлицитас» ! О, святая простота!... Итак, чего вы хотите?
РАБИНОВИЧ: Мы изложили здесь в «Приложении»… Но, если коротко, то хотелось бы… уравняться в правах…
ЛЕНИН: Кто про что, а голый про баню. Я понимаю. Вы и на это тоже деньги царю собирали. И даже Временное Правительство указом "черту оседлости" и прочие антисемитские законы и циркуляры уже отменило, но оно же - временное правительство... А мы все оформим значительно лучше, солиднее, можно сказать. Мы отменим действительно эту "черту", окончательно, бесповоротно, подтвердим особым декретом, и вы спокойно сможете передвигаться, и заниматься, чем захотите. Объявим погромщиков и подстрекателей "вне закона". Мы ценим евреев.
РАБИНОВИЧ: Большое спасибо. Большое спасибо от всех прихожан синагоги! И это значит, что после ваших указов кто пожелает, к примеру, сможет отправиться совершенно свободно и на Землю Обетованную, и в любую другую страну?
ЛЕНИН: А вот этого я обещать никому не могу. Не все коту масленница, или, как еще говорят, пусти козла в огород... Или, куда конь с копытом, туда и рак с клешней! Взятие власти - есть дело восстания, а его политическая цель выяснится после восстания!.. Или для зайцев взойдет морковное солнце, или опустится занавес и весь внешний мир утонет во мраке...
РАБИНОВИЧ: Но и на том спасибо. И разрешите откланяться… Хотя я и не очень понял, но лишь бы не было хуже...
СЦЕНА 7 (Густав и Ленин):
ЛЕНИН: Не мешало бы его пощипать, или пощекотать, пока еще, как говорится, теплый. Пока еще далеко не ушел. Чего-то мне кажется, он утаил… Чего-то он мне не внушает доверия, этот староста синагоги. Не может такого быть, чтобы собрали так мало… Черносотенцы еще говорят, что у еврея всегда имеется где-то спрятанный золотой… Я думаю, что Эйно Рахья здесь подойдет… Или он, или Шотман, и поскорей!..
ГУСТАВ: Распорядимся, Владимир Ильич, я сейчас позвоню...
ЛЕНИН: Только, чтобы поаккуратнее, поаккуратнее…
МОЙ ДРУГ ЛЕНИН
Офицерам российского флота, убиенным в 1917-м, посвящается.
Автор.
Густав (Кустаа) Ровио - начальник полиции (милиции) Гельсингфорса.
Аврора Йокинен - секретарша и любовница Ленина.
Ритва Халонен – тетя Густава Ровио, помощница по хозяйству.
Владимир Ленин (наст. фамилия Ульянов) – вождь мирового пролетариата (еще псевдонимы: Старик, Иванов).
Иосиф Сталин (наст. Фамилия Джугашвили) – лицо кавказской национальности (псевдоним Коба).
Смирнов - преподаватель Гельсингфорского университета (зять Августа Стриндберга).
Хироши Фуджии – сотрудник японского посольства, фотограф.
Александр Шотман – большевик, приближенный Ленина, наркодилер и сутенер. Закулисный персонаж. В представлении не участвует, но пакостит постоянно.
Семибрюков – богатый пивопромышленник. Добродушный тип.
Штокманн – владелец магазинов. Ироничный тип.
Фразер – владелец конфектного и бакалейного производств. Вдумчивый изобретатель.
Олька Хювя – проститутка с Эспланады.
Хевонен – мелкий лавочник.
Габибулин – казанский купец.
Максим (он же Оби) – африканец из племени силлози (Юго-Западная Африка).
Адмирал – собака (кобель).
Павел Дыбенко – председатель ЦЕНТРОБАЛТа.
Агент – подручный то ли А. Шотмана, то ли Эйно Рахья.
Господин Лампинен – виолончелист на пенсии, сосед снизу.
Госпожа Лампинен – альтистка на пенсии, соседка снизу, жена г-на Лампинена.
Революционные матросы, цыгане с гитарами, девушки из варьете, и др.
Афиши, расклеенные по всему Гельсингфорсу: «Сегодня, … сентября 1917г., РЕВОЛЮЦИОННО-МУЗЫКАЛЬНАЯ РЕПЕТИЦИЯ с участием Ленина ! В роли Ленина: рабочий Иванов… Стрельба и взрывы!.. Билеты участвуют в розыгрыше лотереи!.. Песни и танцы… Оркестр под управлением…
СЦЕНА 1 ( Аврора и Ритва). Звонит дверной колокольчик. Домохозяйка Ритва спешит к входной двери, заглядывает в дверной глазок, так называемый «рыбий глаз», открывает:
РИТВА: Ой, Аврора, ты вымокла вся!.. Ты что, пешком, что ли, шла? А почему не на извозчике? Тебе же наш постоялец, хоть он и жмот, выделяет на дорогу какие-то пенни…
АВРОРА: Да я съэкономила для своей мамы… Отдала ей последнее на ее «калью»… Ну, вы понимаете, она же без выпивки просто сходит с ума…
РИТВА: Бедная девочка, это же так опасно сейчас. Кругом сумасшедшая матросня… Все своими погаными окурками забросали… На Эспланаде, даже у памятника Рунебергу, все заплевано, и заблевано , и загажено, и окурки-окурки… И кругом эти проклятые семечки… Газоны, цветы затоптали вконец... А что сделали с Сёрнайнен, с Сёркой, с районом твоим: везде алкоголики, проститутки, картежники, перекупщики…
АВРОРА: Да я шла, в основном, где патрули…
РИТВА: Да и патрули тоже, знаешь… Был случай, когда с повязками патрулей завалили в офицерское казино и перестреляли там всех офицеров… Я тебе помогу снять пальтецо… Вот так… И на вешалку определим… Снимай живее свои башмачки , я их сразу протру, а то натечет, и паркет повредим… Подожди, я сама ремешок расстегну, и шнуровку… (О, Матерь Божья, сколько шнурков!..) надо ослабить слегка… До чего же дождливый сентябрь… А впрочем, здесь, что ни год такая история, живем-то у самого моря…
АВРОРА: Ах, тетя Ритва, вы же значительно старше меня и всегда помогаете… Мне право стыдно…
РИТВА: А теперь шляпку, шляпку твою… Я ее в комнаты… Там просохнет быстрей… Ну, что ты? Зачем отвернулась?!.. А-а, да ты заплаканная совсем… Что-то случилось? Кто-то обидел тебя?.. Неужели та самая матросня приставала к тебе?!.. Да перестань ты рыдать, сердце мое надрывать!..
АВРОРА: Я-я!.. Я… Я, кажется… беременная, тетя Ритва… Доктор… доктор сказал, что еще рановато, но признаки все налицо…
РИТВА: Ладно, давай лучше на кухню пройдем, ты мне там все и расскажешь…
СЦЕНА 2 (Аврора, Ритва, Густав):
РИТВА: Ой, я слышу открывается дверь!.. Это, наверное, Густав вернулся со станции… Аврора, пойди сама-сама… Чаю попей… И кончай ты лить слезы, ей Богу!..
ГУСТАВ: Доброе утро… Или лучше сказать, добрый день?.. Вот, возьмите, тетя Ритва, эту пачку газет, отнесите в гостиную… А что, он в своей комнате? Наверно, работает?
РИТВА: Постоялец-то? Нет, он где-то гуляет… Как ты утром ушел, так и он за тобой. Только хлопнула дверь…
ГУСТАВ: Странно… Вот попомните мое слово, первое, что он скажет, когда вернется: «Газеты уже принесли?»… И будет просматривать вплоть до обеда… Поезд из Петербурга слегка припоздал, очередной шмон в районе странции Виипури… Машинист паровоза мне сообщил, мол, жандармы искали Ленина, да в очередной раз обнаружили только цыган… Прятались, кто в вагонных уборных, а кто в тормозных коридорчиках…
РИТВА: Вот домашние туфли…
ГУСТАВ: Благодарю… Поймали человек двадцать, не меньше… И невдомек, этим сыщикам, идиотам, что Ленин уже давным-давно в Гельсингфорсе, и не где-нибудь, а у начальника столичной полиции, точнее рабочей милиции, на нашей квартире, то есть у нас… По-моему, придумано гениально…
РИТВА: Да уж я помню, как господин Шотман тебя надоумил. Сам бы ты, вряд ли…
ГУСТАВ: Товарищ Шотман, тетя Ритва, привыкайте уже к новой жизни. Господ мы скоро уволим. Совсем. И все тогда будут равны.
РИТВА: Да что мне привыкать-то, Кустаа, родной, стара я уже привыкать. Господа - они были и будут, только, может быть, по другому их как-нибудь назовут. И работать вечно таким, как я, малограмотным, в услужении, в домработницах, или в уборщицах. Или в Новой Финляндии финские бабы станут за труд получать ровно столько же, сколько и мужики?..
ГУСТАВ: Ой, да ладно, я, если честно, и сам не знаю?.. Пойду-ка в ванную, освежусь… Кстати, вы видели внизу объявление, что воды не будет несколько дней?!..
РИТВА: На всякий случай я уже два ведра принесла. И еще принесу…
СЦЕНА 3 (Аврора и Ритва):
РИТВА: Ну, говори же, Аврора, что случилось с тобой?... Скажи мне хотя бы, кто тот противный злодей, который сумел надругаться над ангельским тельцем, над невинным созданием ? Ибо,если бы это был принц, то ты бы, наверное, не рыдала… Кто же вонючий тот гад, который тебя опорочил? Тебе же, наверное, и двадцати еще нет?.. Но только не плачь? Назови его имя… Скажи мне, скажи…
АВРОРА: Это… это… Ленин… Это он, он меня… соблазнил… В самом начале августа, он увидел меня на даче, в Мальми, у Вийков... У члена Сената и члена Парламента, у красавчика стройного Вийка, у которого он остановился в первую свою ночь, и сразу, что называется, глаз положил… А потом от Смирнова еще разузнал, что я не только студентка, но и отличная машинистка…
РИТВА: Ну, не рыдай, не рыдай, продолжай…
АВРОРА: И уговорил его, то есть Смирнова, моего университетского преподавателя…
РИТВА: Ой, да знаю я этих учителей. Приходили к Густаву родители некой студентки, которую такой же профессор странным каким-то образом… В общем, склонил… Но как-то договорились, я не вникала… А этот Смирнов, он тоже бывал здесь у нас. Да он приживальщик, слизняк, подженился на дочке известного… очень известного… не понятно, правда, известного чем?.. Густав мне еще говорил… Стрипперга… трипперга?..
АВРОРА: Стриндберга! Стриндберга, тетя Ритва, знаменитого шведского драматурга…
РИТВА: А-а, вот на дочке его… Подишь ты, как повезло. Такую бабу себе отхватил! И нет бы сидел и в тряпку молчал, и за женой портки бы стирал, а тоже неймется, все лезет туда же, куда и всякая мразь... И Густава то поучает, то склоняет на что-то, а этот, олух Царя Небесного, на все соглашается. Я здесь глаза и уши в этой квартире… Густав – он же простой работяга, токарь. Это рабочие его избрали сначала заместителем начальника полицейского управления, а тот разозлился и подал в отставку. Вот так наш Густав и сам стал начальником… Ну, говори…
АВРОРА: Смирнов не хотел меня отдавать, потому что и сам был непрочь… В своем кабинете… Проводил, как он говорил, «испытания»… В общем, неких изделий… Даже за деньги бывало… Нет-нет, я никакая не проститутка!.. Они мне деньги сами давали, зная мое несчастное положение… И этот Смирнов, и Шотман… Да-да, я же… Я же уже далеко не такой ангелок…
РИТВА: Да прекрати ты страдать, заламывать руки! Я все понимаю. Сама-то я, знаешь, как отрывалась. Та дура девка, что не погуляла до замужестка всласть… Да и после гибели мужа, как отошла, оклемалась, тоже не давала себе увядать… Муж-то мой был полицейским, причем настоящим, сильным и смелым. Прирезала его местная свора… Эх, если был бы он жив, он тут бы всех бы арестовал!.. Короче, ты хочешь сказать, что Смирнов…
АВРОРА: Да и Смирнов, да и Вийк…
РИТВА: И тот тоже с тобой?!.. Скажи-ка, ты, и не думала даже… Вот опять твои слезы, глаза покраснели!.. Не надо так убиваться, цветочек ты, золотой…
АВРОРА: Ну, а как? Каково молодой и не страшной девушкой быть, да еще беззащитной такой? Как «такому цветочку», как вы говорите, который вот-вот раскрылся, зарделся, полною грудью вздохнул… И ни отца ни братьев , и некому, стало быть, заступиться, а только мать, да и та… Выпивает…
РИТВА: Ну, ты все равно молодец. Времени зря не теряла…
АВРОРА: Ой, да сколько они ни старались, ни надрывались, не могли даже как следует девушку растормошить… А с Владимиром, то есть с Володей, я себя женщиной ощутила…
РИТВА: То есть ты хочешь сказать, что он оказался по всем статьям большевик?…
АВРОРА: Ой, что Вы, я не про то… Или про то?..
РИТВА: Ну, вот, теперь улыбаешься, и покраснела… А как же случилось-то, как и когда? Как он сумел, такой… неказистый и лысый, тобой овладеть?.. Быстрее, как на духу, расскажи!.. Ну, взял он тебя сюда в качестве секретарши, чтобы тебе диктовать, и… подпоил?
АВРОРА: Да нет же! Чуть ли не сразу, когда оказался у Вийков… В кладовку меня затащил… Потом оформил меня секретаршей, а сам вместо того, чтобы заниматься своим «Государством и революцией», только и делал, что занимался со мной… И такой он веселый. И энергичный… И такой выдумщик – не передать!.. Каждый раз, вот только останемся с глазу на глаз, то сразу кричит: «Эр-р-екция, о которой так долго твердили большевики, свершилась!». И тут же бросается на меня… Бывало, что я ему возражала: «А как же государство и революция?», а он: « Ах оставь ты все это, Аврора, все это не важно, не актуально сейчас… Революцию надо делать, творить, а не трепаться о ней. Свобода покупается кровью, завоевывается с оружием в руках, в жестоких боях»…
РИТВА: Ну, скажите, какой… По всему мне сдается, что он тебе симпатичен, а вот мне не понравился сразу!.. Помню, спросила у Густава, чем его мне кормить? «Да не волнуйтесь, что приготовите, то он и съест. Он человек понимающий, скромный». - Это Густав сказал… А я, как его увидала, как он только зашел… Такой хитроватый прищуренный взгляд!.. Поутру приношу ему кашу… А этот: « Я кашу утром не ем… Принесите вареных яиц»… Я ему яйца сварила.. А он: «Ну, что же это за яйца?… Яйца должны быть в мешочек»… И таким тоном – ну, барин, ну, просто барин.. «А как их сделать такими?» - «А Вы, -говорит, - подержите их в кипяточке не больше стольких-то минут»… «Так, если Вы знаете, - говорю, - то возьмите и сделайте сами»… А он мне тогда отвечает: «Понимаете, если я буду себе то одно, то другое готовить, а еще и стирать, прибирать, то тогда не буду я Ленин, а буду домохозяйка, или официант»… «И чай, - говорит, - надо заваривать крепче»… Ну, ладно. На том порешили… Сварила ему я картофель, а он опять поковырялся слегка… Оказалось, что последнее время скрывался он где-то в каких-то дебрях, и жил, как дикарь, в шалаше, либо в логове, и пристрастился жрать только картофель печеный, в золе, на костре… И простой для него теперь кажется пресным… Я ему говорю: «Так и оставались бы там, у себя, в берлоге»… «Да я всю свою жизнь стремился к тому, чтобы сбежать от людей, но не дают, не дают»… И так он грустно сказал… «Я, - говорит, - столько раз пытался куда-то спрятаться, уединиться, в горы уйти… Нет же, заразы, достанут везде» … «Наверное лучше, если был бы я просто охотником, и жил бы я где-то в каких-то дремучих лесах… Не там я родился, Вы меня понимаете?! – Не там я родился, черт побери»!»… Потом, чего-то выпытывал про… «кру»… «кру»…
АВРОРА: Про супругу свою, про Крупскую?!..
РИТВА: Да нет же. Эту неряху я знаю. Была здесь целых три дня. Вчера, слава Богу, в Питер, обратно, к себе укатила… А про эти, как они?.. Вспомнила! - Про «крусаны»…
АВРОРА: Наверное, про круасаны?! Это такие воздушные булочки. Их еще французы каждое утро в кофе макают. Владимир жил довольно долго во Франции…
РИТВА: Скажите, какая гадость! Скажите, какая дикость - булку в кофе совать! Так тогда и кофе загубишь. Если еще в молоко, то я понимаю… Да эти французы, говорят, лягушек едят…
АВРОРА: И улиток.
РИТВА: Фу!... Фу!... Чего-то даже не верится… Но я о Ленине, продолжаю… Собрался он на охоту… Поеду, говорит, тетя Ритва, за мясом. Мяса нам всем привезу… И навез этих зайцев… Всех он, что ли, перебил в Якомяки?…
АВРОРА: Я тоже на той охоте была. Столько смеялись, шутили… Ленин лично, при мне, двух косых подстрелил… «За двумя, - говорил, - погнался, и подстрелил»… Потом сами все окосели…
РИТВА: Ну, вам-то весело было, а мне каково? «Как, - я ему говорю, - буду зайцев разделывать, потрошить?»… И тут он совсем меня удивил - как пошел махать здоровенным кухонным тесаком! – Только щепки летят!.. Кровища! По стенам и даже по окнам! Фартук и морду себе измарал! И бычья шея, и руки такие крепкие, и опять удивительный страшный взгляд. Я ему говорю: «Да вы чисто мясник!». А он как захохочет, и пронзительно так! Как вспоминаю, так мурашки по всему телу, а тогда чуть не обделалась вся... «Хорошая, - говорит, - мыслишка. - Если не получится ни хрена, в смысле всей моей революции, то устроюсь на рынок, буду на плахе мясо рубить!»… Лапы и ушки, и шкурки, хвосты - все сгреб, и в ведро… Сам на помойку отнес… И какой там скоро начался пир!.. Налетели вороны, стаями кружатся чайки, дерутся, кричат!.. Лампинены, наши соседи, они же такие дотошные, опять чуть с сума не сошли, бросились, как всегда, выяснять, кто не дает им покоя, и кто устроил бардак… Вот тебе, Аврора, смешно!... И смех, как говорится, и грех!.. А как начал он после зайчатину жрать… Прямо руками.. Да с каким-то таким мурлыканьем и курлыканьем… Я бы сказала – с остервенением… Никогда я не видела, что с такой яростью можно жевать… И пиво за пивом хлестать… Видно, на харчах-то на наших, на скромных, уж больно проголодался… А потом еще взял небольшую банкноту, кажется, марку, свернул… И занюхал белого порошку… Сначала одной ноздрей, а после второй… Ужас какой-то, честное слово! А я-то думала раньше, и чего у него ноздри такие широкие?..
АВРОРА: Да это, видно, был кокаин… Он и мне, кстати, давал. Довольно интересная вещь. Сразу становится как-то и весело и возвышенно. И мышление, знаете, такое… очень объемное…
РИТВА: В общем, я думаю, девонька, так: надо Густаву без промедления все доложить…
АВРОРА: Про кокаин?
РИТВА: Да причем тут кокаин?! Дался тебе кокаин! Густав, по-моему, тоже нюхает кокаин… Он же во всем на поводу прохиндея и его шайки идет!.. Про то, что ты беременная, вот про что!.. И пусть немедленно, этот мазурик, Ленин, дает тебе полный расчет, а то, где это видано, где это слыхано, все обещает и обещает тебе за работу деньги, и все не платит, не платит!.. И я не понимаю – или он заколдованный, или с детства такой… Ссужает какие-то центы тебе на дорогу, и то, сам же он никогда не дает, всегда подбивает Густава лезть в кошелек… А у самого-то, у самого-то!.. Давеча убирала у него под кроватью, а там чемоданы. Я заглянула: в одном пистолеты, патроны и какие-то штуки, наверное, бомбы, а во втором деньги, деньги и деньги… пачками и в конвертах…
АВРОРА: Да я и сама тоже об этом думала. Он же мне давно обещал…
РИТВА: А ты не будь дура, потребуй, потребуй!.. А то так и уедет, не расплатившись…
ЭКРАН: В черно-белом формате корабли на рейде, и в гавани Гельсингфорса… Корабли в действии… И на приколе, в бездействии… Матросы на палубах кораблей, и на улицах Гельсингфорса… Революционный матрос: шевелюра из-под бескозырки. Нередко распушенные усы. Бескозырка практически на затылке. У иных же, наоборот – бескозырка чуть ли не закрывает лоб, и волосы вьются до плечь… Брюки – клеша. Причем, клеша неимоверных размеров… Ведут себя отвратительно, когда в увольнении, но когда в патруле, то соблюдают порядок… ЦЕНТРОБАЛТ – выборный революционно-демократический орган матросских масс, высшая инстанция Балтийского флота, без санкции которой ни один приказ командования флотом не имел силы… Здесь следовало уточнение: «ни один приказ, кроме оперативного», потому что шли боевые действия и на Западном фронте, и на Балтийском море… Однако, на практике ЦЕНТРОБАЛТ все равно мешался и вмешивался, или пытался вмешиваться в оперативные действия, и чем немало способствовал дестабилизации обстановки…
СЦЕНА 4 : (Ленин, Густав).
ГУСТАВ: Хювя пяйвя, Владимир Ильич!.. («Добрый день» - финск.)
ЛЕНИН: Пяйвя, пяйвя!.. Черт бы побрал эту вашу погоду. Выходил - светило солнце, а теперь разверглись хляби небесные!.. Быстро мне рюмку водки и пива!.. Закоченел, просто зуб на зуб не попадает…
ГУСТАВ: Так, это мы мигом. Уж чего-чего, а рюмки мы знаем, где… Вот рюмка, держите. И вот вам водка… Сейчас пиво открою… Но почему, Владимир Ильич, Вы… ?
ЛЕНИН: А, то, что в таком странном наряде? Да встал я сегодня ни свет ни заря. Не спится, хоть ты убей. Решил нарядиться бабой и прогуляться. Сходил в ботанический сад, дармовых яблок поел, отдохнул. А когда выходил, то столкнулся с группой матросов. С утра уже пьяные в дым: «Хлянь, Петро! Хляньте, братухи! Хвинская жинка! »… И погнались. Еле ушел. Точнее, уплыл…
ГУСТАВ: Уплыли?
ЛЕНИН: Да, через залив. Там не очень-то и широко. Я, знаешь ли, Волгу переплывал… Да и в Неаполе, и на Капри, что дельфин кувыркался в волнах… Так что, опыт большой.
ГУСТАВ: Охота Вам было возиться… Лифчики, юбки, резинки, чулки…
ЛЕНИН: Да не знаю - привык уже задом вертеть… И, признаться, нахожу в этом даже какое-то странное и явно порочное удовольствие!.. Вот, что делает конспирация. Да-с… Пиво, пиво, сюда, а то весь мокрый бежал… Ах, какое вкусное пиво! Ах, какая все-таки красота! Да всю жизнь бы отдал!.. Хорошо, что я обыграл тогда в парке, на Городской горке (на Линнанмяки), в шахматишки, самого пивозаводчика Семибрюкова… И теперь у нас пива - залейся!... Гуляй - не хочу! А ну-ка, откроем вторую... Дай-ка я сам... Ах, хороша!.. Ах хороша!... А Семибрюков, он так и не понял, что я его посадил аккурат против солнца. Ну, и еще, известная лишь посвященным, парочка ухищрений… Вот и получил мат по полной!.. Ах, какое пивко!..
ГУСТАВ: А не расскажите, что же это за «парочка ухищрений»?
ЛЕНИН: Ну, например, вдруг от радости хлопнуть в ладоши, подпрыгнуть и закричать. Или, наоборот, пригорюниться, а после начать либо кашлять, либо чесаться, либо сморкаться в платок. Чтобы, понимаете, сбить противника с мысли, заставить нервничать, волноваться. Чтобы не мог нормально сосредоточиться… Да мало ли что… Никто же, к примеру, кроме отдельных ученых, не любит паукообразных… Шотман - человек деловой, отловил мне огромного паука… И в нужный момент, я незаметно, из банки, прямо на доску… Семибрюков какое-то время даже не говорил…
ГУСТАВ: Газеты доставлены. Есть еще несколько писем…
ЛЕНИН: Да газетки, газетки… Архибойко пишут… Хотя ситуация не простая, но после того, как Верховный Главнокомандующий, «Главноуговаривающий», этот несчастный Керенский, разругался с генералом Корниловым, и опасность установления в России диктатуры миновала, наступила очередь наша… И теперь они узнают, что такое пролетарская диктатура!.. Не военная, какую мог устроить Корнилов, а пролетарская! Мы чикаться не будем ни с кем. Диктатура – это слово жестокое, тяжелое, кровавое, мучительное… Каковой и должна быть наша новая власть. За нами победа верная, ибо народ уже близок к отчаянию и озверению!.. «После прихода к власти, нас станут считать чудовищами, на что нам, конечно же, наплевать»… Это, Густав, не я сказал – это Маркс. Так, а что за письма? От благоверной?.. От партийных товарищей?
ГУСТАВ: Да нет, от соседей снизу, от Лампинен.
ЛЕНИН: Но они же уже писали! Сколько можно, засранцы?!… Ха-ха-ха, каждый раз как у нас собрания, пляски, очередной собантуй – они сходят с ума… А давно бы пора бы привыкнуть. Нам же репетировать надо, у нас же можно сказать революционный театр, перфоманс! У нас же спектакли, а тут какие-то мудозвоны… По-фински, Лампинен - это «пруд», не так ли? Я же прекрасно помню - Вы же мне говорили… Так вот, какие-то там улитки-прудовики, мещанские морды, будут мне мешать готовиться к революции!.. Ха-ха-ха! А помните, как они всполошились, когда я попробовал пострелять холостыми!.. Ну мы им еще зададим!.. С ними, короче, все ясно. Пошлите их к черту!..
ГУСТАВ: Тут, понимаете, еще одно дело, Владимир Ильич…
ЛЕНИН: Что-о? Еще делишки? Опять делишки?! Ох уж эти делишки, подобия дел, помеха делу!
ГУСТАВ: Да, Владимир Ильич, тут, как-то так получилось, что Аврора беременна!..
ЛЕНИН: Ну, не крейсер «Аврора», надеюсь! А то только представьте себе целый крейсер, беременный… Чем он там может беременным быть, снарядами, толом?… Ну, ладно-ладно, - я уже понял, что речь идет только о нашей с вами, нам известной единственной и прелестной Авроре…
ГУСТАВ: Да, об Авроре Йокинен, которая здесь…
ЛЕНИН: Так-так, нет-нет, подождите-ка, подождите… я посчитаю… Июль… Третьего и четвертого… Выступление… То есть попытка восстания… Потом я скрывался с Зиновьевым в шалаше, потом был август, теперь вот сентябрь… Ну, да… Ну, да… Очень возможно…
ГУСТАВ: Которая служит у вас секретаршей… И помогает Вам в Вашей работе над статьями и книгой… Вы ей диктуете, а она печатает на машинке…
ЛЕНИН: Ну, бывает, что просто перепечатывает что-то мною написанное от руки. Кстати, она большой молодец, даже Крупская временами не понимала, что я навалял. А эта все понимает… Так Вы утверждаете, что она забрюхатила?.. Что поделаешь, баба. Всегда их брюхатили, брюхатят и брюхатить будут. Планида у них такая… Ну, и кто же тот чародей? Кто же тот блудодей? И подумать только – неприступная наша Аврора… Это, конечно, какой-нибудь щелкопер! Какой-нибудь сосунок!.. Немедленно разыскать! И заставить жениться, черт побери!.. А если, сволочь, откажется, то судить его показательным революционным судом. Так кто же поганый прелестник?.. Кто, тот разбойник?!
ГУСТАВ: Она утверждает, что это Вы…
ЛЕНИН: Как это я? Что, она редиски, что ли, объелась? Или у нее имеются доказательства? Вообще, откуда она взяла, что беременна? Я здесь всего-то с августа месяца… И то с перерывами… Жил, кроме Вийка, у Блумквистов в Тёёлё… Хотя она и туда, конечно, являлась… Да-а… Получается нонсенс… А, вот и Аврора!.. Подождите, я только надену что-то другое… Хотя бы штаны…
ГУСТАВ: Аврора, я Вас понимаю, и прошу Вас не нервничать и не нервировать Ленина… Он и так все последнее время взвинченный, сам не свой… Он последнее время, как на иголках.
АВРОРА: Но и Вы поймите меня…
ЛЕНИН: Ну, здравствуй, Аврора, тут мне Густав сказал, что будто бы я…
АВРОРА: На кухне отлично все слышно, что говорят в коридоре.
ЛЕНИН: Ладно, Густав, оставьте нас, я сейчас с нею поговорю…
АВРОРА: У меня ни от кого секретов никаких нет! Я хочу заявить при свидетелях, что я намерена сегодня же получить расчет, и пожалуй, что я больше не буду Вам помогать…
ЛЕНИН: Оставьте, оставьте, Густав, будьте добры…
СЦЕНА 5 : (Ленин и Аврора)
ЛЕНИН: И это в такой-то момент… Вот-вот грянет восстание, революция, а после и мировая!… Вот-вот страна твоя получит долгожданную независимость… А ты мне палки в колеса!..Вот-вот мы закончим последнюю главу столь нужной необходимой всем книги… И сегодня, в день генеральнейшей репетиции… Когда я думал, мечтал о тебе… Неужели не понимаешь, Аврора, что я мужчина, что мне всего сорок семь и вся жизнь у нас с тобой впереди… Я же совсем не старый еще!.. Позавчера мне было сорок, вчера сорок пять, а сегодня!.. Я ощущаю себя на все двадцать семь! Я так и вижу лужайку на фоне прекрасных гор, где-то в Баварии, или в Тюрингии, и маленьких, снующих туда-сюда киндеров. И тебя, Аврора, в шезлонге, умиротворенной, с пышной прической, с благообразным лицом, вяжущую веселую шапочку очередному, горячо ожидаемому младенцу… Я же, может быть, для врагов прогресса и исчадие ада, но для своей семьи я всегда буду любящим милым отцом… И да, да, да! Я уже тебе говорил, что я не могу сейчас бросить пока что свою благоверную. Ты же знаешь – она серьезно хворает, но когда-то с ней все равно придется расстаться. Или она сама свои копыта откинет, или я так разведусь… Потому что, как показала практика, мне постоянно надо направлять всю свою силу и темперамент в кого-то, или сублимироваться во что-то!... В перевороты, в партийные съезды, или в тактильные, невербальные диалоги между мужчиной и женщиной, а лучше сразу туда и туда, и туда… А энергии этой, знаешь ли, через край… Голова идет кругом, Аврора! Иногда я даже не понимаю, что со мной происходит… Аврора, я не могу без тебя!.. Но понимаешь, так получается, что я будто бы тебя шантажирую и домогаюсь самым бессовестным образом, то есть, элементарно, удерживая зарплату, а как прикажешь иначе мне тебя удержать, как мне тебя обуздать?!.. Но я серьезно сегодня предполагал, что мы останемся после... После нашего пробного выступления, после нашего выхода на подмостки… Я иначе даже и не знаю, как мне все это назвать... У нас еще все так сыро, неотработано... И тогда же я постараюсь с тобой рассчитаться, ибо те деньги, что у меня имеются под кроватью – они не мои, они предназначены на революцию... А с театрального сбора, и с согласия наших товарищей, возможно, я и смогу… Мы останемся вместе, и ты… ты будешь довольна и счастлива… Ты же меня волнуешь, Аврора, ты же такая ладная и приятная, и такая чувственная, и эти твои обводы… Эти нежные завитки…
АВРОРА: Нет, Володя, нет, нет и нет. Ты обещаешь, ты говоришь, а поступаешь совсем по-другому. Мне теперь нужно заботится о ребенке. Мне теперь многое нужно купить, пеленки и распашонки, а цены растут ежедневно… Тебя же, действительно, могут арестовать, через минуту, через секунду. А если тебя арестуют, то когда же я получу?.. Давай, ты сначала со мной рассчитаешься, а уж потом я решу, оставаться мне с тобой или нет. На один вечер, или совсем. Понимаешь, я всегда потакала тебе, соглашалась с тобой, а ты этим пользуешься. И мама там изнывает…
ЛЕНИН: Без своей выпивки изнывает…
АВРОРА: Что же поделать, если она одержимая…
ЛЕНИН: Да мы сейчас твоей маме отправим несколько ящиков, штабелей… Только останься!.. А?! Что-такое? Кто-то звонит… Быстро к Ритве на кухню, и сидите там тихо… Мало ли что…
СЦЕНА 6 (Густав, Ленин, Рабинович). Звонит колокольчик:
ГУСТАВ: Владимир Ильич, Вы кому-то на это время назначили встречу?
ЛЕНИН: Не могу сказать точно на это ли время, но назначал. Это, должно быть, Дыбенко.
ГУСТАВ: А как он выглядит?
ЛЕНИН: Я его никогда не видел. Сейчас, сейчас… Где же она?... А, вот, бумажка: "Павел Дыбенко, председатель ЦЕНТРОБАЛТа – жгучий брюнет с закурчавленной бородой и вьющимися усами»…
ГУСТАВ: Действительно. В самую точку. И борода и усы… Открываю.
ЛЕНИН: Здравствуйте, товарищ Дыбенко, я – Ленин…
РАБИНОВИЧ: Я – Рабинович…
ЛЕНИН: Понимаю, понимаю… Рабинович – ваша фамилия, а Дыбенко, стало быть псевдоним. У нас, знаете, в партии большевиков, что ни Каменев, то Розенфельд, что ни Зиновьев, то Апфельбаум, что ни Троцкий, то Бронштейн, что ни Сокольников, то Бриллиант...
РАБИНОВИЧ: Меня послалал Шотман. Говорит, пойдите туда-то, и отнесите с деньгами конверт…
ЛЕНИН: Подождите, это я Вам должен был передать пакет… А теперь какой-то там Шотман посылает самого Павла Дыбенко, председателя ЦЕНТРОБАЛТа, под началом которого весь Балтийский флот, десятки тысяч матросов и сотни бовых кораблей? Я что-то не понимаю? Он что, этот Шотман, уже такую силу забрал?
РАБИНОВИЧ: Да я простой Рабинович, и зовут меня Мойше, а не Павлом, не Савлом, и нет у меня псевдонима, я староста синагоги…
ЛЕНИН: А-а, ну так бы сразу мне и сказали… Из синагоги… И что?
РАБИНОВИЧ: Вот наши пожертвования, в этом конверте…
ЛЕНИН: Ну-ка, ну-ка… О, да-а - прямо, скажем, не густо… Это все равно, что Иудины тридцать серебрянников…
РАБИНОВИЧ: Сколько могли – столько собрали… Сейчас, знаете, время тяжелое…
ЛЕНИН: Какое время?! Какое время?! Еврейский рынок гудит! Еврейский рынок стонет от обилия всяких товаров, и всего, что ни уворуют моряки с кораблей: от бушлатов, сапогов, пистолетов, до исподнего и простыней… Или, те, что торгуют не являются прихожанами синагоги?
РАБИНОВИЧ: Да являются, разумеется, но… Еврейский рынок – это название. Не только евреи там правят бал…
ЛЕНИН: А сколько вы подарили «царю-батюшке», когда он всего пару лет назад сюда приезжал? Сколько ему, от лица еврейской общины, вручили вы на вокзале? Отвечайте скорей!
РАБИНОВИЧ: 10 000 марок ему вручили в конверте, когда шел второй год войны... И тогда никакая депутация не обмолвилась о войне, и только евреи поднесли эти деньги на раненых... Да, это было в марте 1915-го... Но это был Царь…
ЛЕНИН: А я для вас значит не Царь?! О, «санкта симлицитас» ! О, святая простота!... Итак, чего вы хотите?
РАБИНОВИЧ: Мы изложили здесь в «Приложении»… Но, если коротко, то хотелось бы… уравняться в правах…
ЛЕНИН: Кто про что, а голый про баню. Я понимаю. И вы это тоже, конечно, имели в виду, когда деньги царю подносили. И даже Временное Правительство одним из указов уже "черту оседлости" и прочие антисемитские законы и циркуляры как-будто бы отменило, но оно же - временное правительство... А мы все оформим значительно лучше, солиднее и надежнее… Мы отменим действительно эту "черту", окончательно, бесповоротно, и подтвердим особым декретом, и вы спокойно сможете передвигаться, и заниматься, чем захотите. Объявим погромщиков и подстрекателей "вне закона". Мы ценим евреев.
РАБИНОВИЧ: Большое спасибо. Большое спасибо от всех прихожан синагоги! И это значит, что после ваших указов кто пожелает, к примеру, сможет отправиться совершенно свободно и на Землю Обетованную, и в любую другую страну?
ЛЕНИН: А вот этого я обещать никому не могу. Не все коту масленница, или, как еще говорят, пусти козла в огород... Или, куда конь с копытом, туда и рак с клешней! Взятие власти - есть дело восстания, а его политическая цель выяснится после восстания!.. Или для зайцев взойдет морковное солнце, или опустится занавес и весь внешний мир утонет во мраке...
РАБИНОВИЧ: Но и на том спасибо. И разрешите откланяться… Хотя я и не очень понял, но лишь бы не было хуже...
СЦЕНА 7 (Густав и Ленин):
ЛЕНИН: Не мешало бы его пощипать, или пощекотать, пока еще, как говорится, теплый. Пока еще далеко не ушел. Чего-то мне кажется, он утаил… Чего-то он мне не внушает доверия, этот староста синагоги. Не может такого быть, чтобы собрали так мало… Черносотенцы еще говорят, что у еврея всегда имеется где-то спрятанный золотой… Я думаю, что Эйно Рахья здесь подойдет… Или он, или Шотман, и поскорей!..
ГУСТАВ: Распорядимся, Владимир Ильич, я сейчас позвоню...
ЛЕНИН: Только, чтобы поаккуратнее, поаккуратнее…
СЦЕНА 8 (Ленин, Густав, Хироши Фуджии). Звонит колокольчик:
ЛЕНИН: Ну это Дыбенко! Густав, откройте!..
ГУСТАВ: Ничего похожего на Дыбенко не наблюдается, Владимир Ильич…
ЛЕНИН: А что же там наблюдается, что?
ГУСТАВ: Ни бороды, ни усов… Вообще ничего… Тундра, Владимир Ильич.
ЛЕНИН: А, может быть, меня пришли поприветствовать трудящееся Лапландии?..
ГУСТАВ: Ладно, я цепочку снимать не буду, а Вы, отойдите пока. Если чего, то стреляйте без промедления…
ЛЕНИН: (доставая браунинг из кармана брюк) За мной дело не станет.
ХИРОШИ ФУДЖИИ: Представитель японского посольства…
ГУСТАВ: Ольке хювя! Заходите, товарищ… («Пожалуйста» - финск.)
ХИРОШИ ФУДЖИИ: (занимает соответствующую стойку, то есть руки по швам, глубоко кланяется): Hajimemashite… Watashi-no namae-wa Hiroshi Fudjii desu… Doozo yoroshiku o-negai shimasu… («Разрешите представиться… Меня зовут Хироши Фуджии… Пожалуйста примите мое приветствие»… - японск., почти буквально)
ЛЕНИН: (занимает такую же стойку, примерно также кланяется): Hajimemashite… Watashi-no namae-wa Renin desu… Doozo yoroshiku o-negai shimasu…
ХИРОШИ ФУДЖИИ: Watashi-wa nihon-no taishikan kara… («Я из японского посольства…» - японск.)
ЛЕНИН: Ась, батенька? Ну, теперь-то уж переведите, если не затруднит!
ХИРОШИ ФУДЖИИ: А!.. Извините пожалуйста, я было подумал…
ЛЕНИН: Что мы тут все полиглоты? Так вы подумали?
ХИРОШИ ФУДЖИИ: Извините еще раз. Я фотограф, из японского посольства. Я бы хотел сделать снимок на память…
ЛЕНИН: Да и Вы, батенька, извините. Я уже понял, что Вы любите извиняться, но, извините, я нихрена, никому не давал никакого согласия…
ХИРОШИ ФУДЖИИ: А!.. Как у вас говорят: «из головы вон»… Вот конверт от…
ЛЕНИН: Не волнуйтесь, это – начальник милиции Гельсингфорса… При нем можно все…
ГУСТАВ: Густав Ровио…
ХИРОШИ ФУДЖИИ: Это конверт от японского военного атташе, из Стокгольма… Здесь 30 000… можете пересчитать…
ЛЕНИН: Вот еще не хватало! Мы верим японцам на слово… Проверено временем… Надеюсь не в керенках?
ХИРОШИ ФУДЖИИ: Что Вы, как можно?! Все в долларах… Это ни в коем случае никакие не взносы, это лишь небольшой подарок и, так сказать, сумма лично для Вас, и ваших ближайших друзей, на всякий случай, например, непредвиденного отхода… Вы понимаете?..
ЛЕНИН: На всякий случай – это я понимаю. Но запомните, дорогой товарищ, что мы, большевики, используем нацменьшинства и играем им на руку, и мы с удовольствием заручаемся поддержкой иных, заинтересованных в нас держав, но на Дальнем Востоке мы не отдадим ни пяди нашей земли. Владивосток – далеко, но он город нашенский… Хотя, то, что мы обсуждали с другим представителем вашим, Мотодзиро Акаси, по поводу создания, хотя бы на время, буферной Дальневосточной республики – все это остается и будет оставаться в силе…
ХИРОШИ ФУДЖИИ: И поверьте, пожалуйста, что большего мы от вас не желаем…
ЛЕНИН: Итак, благодарю за конверт, и-и… всего Вам хорошего, и никаких подписей или расписок я никому не даю, и давать я не буду…
ХИРОШИ ФУДЖИИ: Нет, нет, ни в коем случае. Только одно фото на память…
ЛЕНИН: Одно фото, пожалуйста. Фотографироваться люблю… А можно и групповое?
ХИРОШИ ФУДЖИИ: Конечно, так и задумано, обязательно групповое… И я с вами сфотографируюсь… Сейчас я все подготовлю…
ЛЕНИН: Так, Густав встаньте-ка сзади… Аврора… Ритва, идите сюда!.. Ритва, и принесите-ка мне моего зайца! Того, последнего, которого я вчера подстрелил!.. Я хочу сфотографироваться с трофеем!..
ГУСТАВ: Неужели, Владимир Ильич, Вы понимаете по-японски?.. И потом, я расслышал, что Вы себя называли не Ленин, а Ренин…
ЛЕНИН: Да не обращайте внимания. Это просто особенности японского произношения. А что касается знания некоторых формулировок – так жизнь заставила, понимаете? Они же нам, на революцию 1905-го года, не менее миллиона ссудили, но давали деньги не только большевикам, но и меньшевикам, и эсерам, и финским, и польским, и грузинским, и украинским сепаратистам… Пришлось, знаете ли, выучить кое-какие приветствия… Чтобы понравиться... Чтобы других как-то опередить… Послушайте, как Вас, Хироши?.. А как Вы-то будете с нами, если там надо на что-то нажать?..
ХИРОШИ ФУДЖИИ: О, это проще простого, это уже мы давно все придумали… Это называется – дистанционное управление.. Раз! И готово!..
ЛЕНИН: Ой, черт! Черт! Проклятье!... Эта чертова Крупская! Она мне пришила недавно на брюки крючок, и он оборвался!.. Теперь я на снимке буду стоять без штанов!.. Вот незадача! Вот стыд-то какой!.. Это из-за того еще, что я браунинг в брючный карман положил… К черту! К черту! Чтобы черти побрали!..
ХИРОШИ ФУДЖИИ: Ничего, не волнуйтесь, Владимир Ильич, для японского Генерального штаба подретушируем…
СЦЕНА 9. (Ленин, Густав Ровио, Максим, революционные матросы, собака Адмирал). Звонит колокольчик…
ЛЕНИН: Это уж точно Дыбенко, из ЦЕНТРОБАЛТАа… Ну, что, Дыбенко?.. Жгучий брюнет?..
ГУСТАВ: Да опять непонятное что-то… Вроде и тельник на нем, а на голове шлем. И сам он какой-то весь черный, как смоль…
ЛЕНИН: Так, может, вместо себя кочегара прислал?
ГУСТАВ: На всякий случай достаньте-ка снова свой пистолет.
ЛЕНИН: Да вот он, в руке…
ГУСТАВ: Кто такой?.. Кто такие?!
МАКСИМ : Мы от Дыбенко, из ЦЕНТРОБАЛТа, матросы!..
ЛЕНИН : Запускайте… Это свои.
МАКСИМ: Здорово, братва! У нас дело до Ленина. Что-то не видим его. Тот должен быть без волос и росту, говорят, от горшка два вершка…
ЛЕНИН: Ну, уж прямо и от горшка… Я Ленин и есть, я же в подполье, товарищи, и зовут меня для отвода глаз Иванов. (Сдергивает парик)…
МАТРОСЫ: А, ну да, ну да! Вот теперь вроде похож, правда Микола, ты глянь!
ГУСТАВ: Ну, Вы нас напугали, товарищи. Особенно, этот,в шлеме, в защитных очках…
МАКСИМ: Дак мы тут на двух открытых моторах, один экипаж во дворе. Извините, запылился слегка… Я шоферю…
ЛЕНИН: Так вы, значит, шофер?..
МАТРОС: Да нет, он такой же матрос, как и мы. Просто он в данный момент шоферит. Это Максимка, Максимка Золотарев. Прибился мальчишкой в далекой стране. Потом был юнгой на корабле.
МАКСИМ: Прибился я у берегов Юго-Западной Африки, когда мне было двенадцать, и зовут меня Оби, фамилию позабыл, да и была ли она? Я из племени силлози…
ЛЕНИН: Знаю бушменов и готтентотов. Первые маленькие, и шарятся по кустам, а вторые высокие, длинноногие, кочевники и скотоводы… Помню из детства, когда увлекался Майн Ридом… Эх, золотые деньки…
МАКСИМ: Ничего, скоро узнаете и про силлози. Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!..
ЛЕНИН: А вот это правильно! Вот это молодец! Приятно слышать! Поднимать надо все народы, в том числе африканские, на борьбу с проклятыми капиталистами, эксплуататорами трудового народа!.. И экспроприировать всю их частную собственность, и собственность олигархическую и монополий!
МАКСИМ: Ешь апельсины, рядчиков жуй, день твой приходит последний, буржуй!..
АДМИРАЛ: Гав-Гав!.. Гав-Гав!
ЛЕНИН: Ах какая мордень! Ах какая мордуленция!
МАТРОС: А это наш Адмирал… А ну, Адмирал, служи! А ну, еще голос!
АДМИРАЛ: Р-р-р… Гав!.. Гав!
ЛЕНИН: И такой у него шельмоватый р-р-революционный вид! Ах, какая мордовия! Ах какая мордоплясия!.. Ах, какая мордоглазия!.. Как я люблю вот таких вот собачек, собачечек!.. Таких вот слюнявых барбосов, таких собаченций!..
МАТРОС: У нас еще попугай на судне имеется. Научили кричать его: « Р-р-революция!». Раз как заорет во время смотра. Офицерье в штаны навалило! И любит кататься на спине у кота. А котяра тот еще гусь!
МАТРОС: И еще обезьяна! Ну, та, конечно, в тельняшке. Любит в офицерской фуражке расхаживать и честь отдавать… Один офицерик, сосунок из Курляндии, достал было револьвер, когда она таким макаром мимо прошла… Так мы его самого… И дело с концом…
ЛЕНИН: Да у вас там я смотрю целый плавучий зверинец! Прямо театр какой-то! Может вы еще и танцуете?
МАКСИМ: Ну, а как же! А как же без танцев! Матрос без танцев… что…
МАТРОС: Что корабль без рынды!.. Или без флага!
МАТРОС: Что революция без Ленина!
ЛЕНИН: Если можно, то что-нибудь на тему из жизни животных…
МАТРОС: Для разогрева и затравки морская коронная!.. - «Яблочко»!.. А потом будет и про животных!..
(танцуют зажигательно)
ЛЕНИН: Давайте жгите назло Лампиненам и прочей мещанской сволочи!... Густав, как Вы думаете, ребята уже нюхнули?
ГУСТАВ: А как же без этого? Вон как скачут! Чуть ли не сальто-мортале… А вот и сальто-мортале… По-моему, только нюхнувший так может скакать… Ну, настоящие циркачи!.. А Вы знаете, Владимир Ильич, мне говорили, что это «Яблочко» произошло из кельтских, ирландских танцев…
ЛЕНИН: Да джига, джига это, английская джига… Надо будет им еще кокаину подбросить. На таких вся надежда в будущих эманациях… Без них, я чувствую, просто никак. Матросы – это авангард вооруженного возмущения!..
МАТРОС: А тапереча произведение мексиканской революции, посвященное неугомонному таракану, стало быть «кукараче»! В десятом году, кажись, та революция началась, а все никак не кончается!.. И усы, и ноги оборвали тому таракашке, а он все кувыркается!... Эх, помочь бы ребятам! А что, братишки, поможем несчастным пейзанам?! Поучаствуем в революции?!
БРАТКИ: А тониш!.. Знамо!.. Чаво не поучаствовать?!.. А кукарача!.. А кукарача!..
(поют на разные голоса и пританцовывают)
МАТРОС: (запыхавшись)… Владимир Ильич, а мы пришли Вас все же спросить…
ЛЕНИН: Я Вас слушаю, молодой человек.
МАТРОС: Вот мы были в том казино…
ЛЕНИН: Так очень интересно, товарищи… Выигрыши сдать немедленно в революционную кассу!.. Принимаем также и фишки, которые впоследствии оприходуем!..
МАТРОС: Да нет, мы не о том… Понимаете, мы все думу думаем, не выйдет ли нам смертная казнь за тех расстрелянных офицериков, барчуков, мать их в дугу, которых мы пристрелили тогда, еще в мае, когда они там играли в карты, в рулетку?..
ЛЕНИН: Вы все сделали правильно, дорогие товарищи! И когда большевики закономерно возьмут в России власть в свои руки, вы можете рассчитывать не только на награды, но даже и на материальное вознаграждение!.. Каждый получит свое – истинно вам говорю!
МАТРОС: Но все-таки как-то, знаете, неспокойно… Да и снятся, уроды… А что, если опять все повернется вспять?…
ЛЕНИН: Ну, тогда закупайте мыло, товарищи… И хорошее жирное мыло, хозяйственное, наипростейшее, произведенное из лучшей падали!..
МАТРОС: А зачем нам мыло, зачем?
МАКСИМ: Мылом веревку ты будешь мылить себе, братан… Неужели неясно? Ну, ты даешь!...
МАТРОС: А, ну да! Ну, да! Ха-ха-ха!.. Ой, Вы, молодец, Владимир Ильич!... Послушайте, ребята, а как мы их все же уделали, а? Да загляденье! Полное загляденье!.. А помнишь, красавчика, не в казино, а уже на дредноуте… Только-только от сиськи, от мамкиной, оторвался, и к нам поступил… У него же еще и усы не росли… Он там чего-то стал вякать, мол, честь офицера… А Руденок, кочегар, такой, знаете, жилистый гад, заматерелый, и о-очень, о-очень тупой... он сзади кувалдой как звезданет!.. И мозги у того потекли-и-и… Лейтенант Совинский… А потом еще одного – раз! Раз!.. Опять же кувалдой! И сзади... Мичман Булич… А потом еще одного все той же кувалдой, раз! А тот и язык себе откусил!.. Мичман Шуманский… Да, Владимир Ильич, жалко, что Вас не было с нами! Зрелище было такое красивое – не передать!.. А потом еще расстреливали одного… баклана, птицу высоких полетов… Как его там, братишки?..
БРАТВА: Да этот!..
БРАТВА: Ну, тот?!..
БРАТВА: Которого раздели и по улицам голым водили?..
БРАТВА: Которого сеном обвязали да живьем подожгли?!..
БРАТВА: Да нет, это другой, а того, что водили, после его на штыки, и в овраг унесли!..
БРАТВА: Да мало ли их наваляли!..
МАТРОС: Да хрен с ним!.. Не важно! Хоть бы и в кругосветке весь мир обошел… Хоть и японцу, еще в ту войну, корабль не сдал!.. Но строгий был, гад, и надменный!.. Золотопогонник! А главное, вышел, как на парад, при всех орденах и медалях, и с маманей стоит… У воды с мамашей своей, престарелый сынок… А та, старая мымра, вцепилась ему в рукав, и так это противненько верещит: «Убивайте, изверги, мы вместе умрем!.. А на том свете мы каждому отомстим!»… Ну, смехота!.. Старухе уже под девяносто, а вцепилась так в своего сынка, не отнять!.. И потом, как застрелили (один там наш прямо с колена стрелял), то никак не смогли ее оторвать…Так и столкнули их в воду, как были… Так они и поплыли вдвоем!..
МАТРОС: А теперь писк сезона! Песенка неизвестно откуда!.. «По улицам ходила большая крокодила»… Маэстро, жмите на педали!..
(выразительно танцуют, и с ними Ильич)…
МАТРОС: Владимир Ильич, а мы и Вас тоже хотели убить!.. Еще в июле, вот в этом июле, в этом году!.. Тогда, когда через газеты разнеслась весть, и на Вас завели уголовное дело!
ЛЕНИН: «Вас»? «Вас ис дас»?.. Уголовное дело?
МАТРОС: Да, там везде пропечатали, что Вы не кто иной, как настоящий германский шпион!
ЛЕНИН: «Was»? «Was»? Что я немецкий шпион?.. ( «Что»? «Что»? – немецк.)
МАТРОС: Да мы только и думали и гадали на броненосце, а там, знаете, чуть ли не тысяча человек, мы все мечтали, как мы будем шпиона казнить… Хотели и вешать, и обвалять в смоле и поджечь, и резать на сто тысяч кусков, медленно, постепенно, чтобы орал… Руденок тренировался чуть ли не каждый день – все кувалдой своей Вас хотел оболванить… «Я, - говорил - мозхи-то ему поправлю!.. Мозхи-то ему поправлю!»… А потом агитаторы нам разъяснили, что Вы никакой не шпион. А если бы даже и были шпион, то германский рабочий и германский крестьянин – это наш лепший и самый надежный товарищ и брат, и он озабочен там тем же, чем озабочены мы… Как побыстрее скинуть со своей шеи эксплуататоров, сбросить ярмо! Правда, нам не понравилось очень, что все агитаторы были евреи!..
ЛЕНИН: Вам все совершенно правильно разъяснили товарищи! И что из того, что это были евреи?! Неужели вам непонятно, товарищи, что евреи в современной царской России – самая угнетенная национальность! Вы только подумайте – люди не могут в своей стране нормально передвигаться, и живут уже двести лет за какой-то поганой чертой, за так называемой «чертой оседлости»… И, кстати, эту «черту» нельзя расценивать только буквально, но следует понимать, как синоним государственного антисемитизма, или шире еще – как великодержавного шовинизма!.. А в Германии этого нет и не было никогда! В Германии даже помыслить о том не могут! Германия – не Россия! Германия – не аграрная, но промышленная страна! Германский пролетариат самый сознательный, самый передовой. Он – наша надежда! Германский пролетариат никогда, я еще раз повторю – никогда, не допустит унижения других народов и таких издевательств, которые допускает по отношению к своим подданным проклятая отсталая царская Россия!.. Никогда! Никогда! Никогда!..
АДМИРАЛ: Гав-Гав! Р-р-р! Р-р-р!..
РИТВА: Стой! Стой! Куда зайца ты поволок?! Столько на кухне сожрал, и все ему мало!
АДМИРАЛ: Р-р-р! Р-р-р!
ЛЕНИН: Эй ты, сука! А ну отдай зайца сейчас же! А ну отдай, кому говорят! Отдай, сука, или убью!..
МАКСИМ: Да он не сука, Владимир Ильич, он же кобель! С ним по другому надо!.. Адмирал, стоять!.. Адмирал, сидеть!.. Голос, Адмирал!..
АДМИРАЛ: Гав! Гав! Гав!
МАКСИМ: Вот, Владимир Ильич, забирайте Вашего зайца…
ЛЕНИН: Передайте домохозяйке… Не ожидал, не ожидал от тебя, Адмирал! Скажите, наглость какая!.. Дай палец в рот - он и руку откусит… Просто не собака, а большевик, р-р-революционер какой-то! Р-р-р!
АДМИРАЛ: Р-р-р! Гав!Гав!Гав!..
МАТРОСЫ: Ха-ха-ха!.. Ха-ха-ха!..
ЛЕНИН: Ну, прощай, Адмирал!.. Так держать, дорогие товарищи, будьте беспощадны!
МАТРОСЫ: Будем, Владимир Ильич!
ЛЕНИН: И не допускайте в делах никакой волокиты!
МАТРОСЫ: Не допустим, Владимир Ильич!
МАТРОСЫ: Не допустим, Владимир Ильич!
ЛЕНИН: И никого не надо ни о чем спрашивать! Как решит Революционный комитет, скажем, ваш судовой РЕВКОМ – так и действуйте без промедления! Решили расстрелять – и, нате вам ! Получайте!.. Решили кувалдой – значит кувалдой!..
МАТРОС: Никого не будем спрашивать, Владимир Ильич!..
ЛЕНИН: И передайте сразу кому надо пакет…
МАТРОС: Какой пакет? Не знаем никакого пакета!.. У нас нет ничего, Владимир Ильич!
ЛЕНИН: А?! Что?! Вас ис дас?!.. Аврора, где чертов пакет?!.. А вот он, у Густава наготове… Так, Густав, пошерудите там у себя в кармане, дайте сюда мне четыре червонца…
ГУСТАВ: Юкси, какси, кольме, нелья… Вот, Владимир Ильич, ровно четыре. («Один, два, три, четыре» - финск.)
ЛЕНИН: Вот вам, ребята, по червонцу, то есть по десять марок на брата…
МАТРОС: Да что Вы, Владимир Ильич. Неудобно все-таки, право…
ЛЕНИН: Берите-берите, все должно быть оплачено… Каждый деятель революции должен иметь сколько-нибудь за душой… Чтобы не унывать, чтобы всегда быть готовым подвиги совершать!.. И вот вам еще по бутылке пива от Синебрюхова!.. Хотите по две?.. Ну, берите по две… И, конечно, еще порошок…
МАКСИМ: Мигом доставим пакет, Владимир Ильич!.. А за пузырьки с кокаином отдельная Вам благодарность! Представляем, как братва будет рада! Они и сейчас уже Вас на руках готовы носить, потому что одна надёжа на Вас, потому что стока наворотили, что иначе только под суд, трибунал!.. Королевский подарок…
ЛЕНИН: Большевистский, революционный подарок…
МАКСИМ: И если чего, мы со своих линкоров-дредноутов, с крейсеров весь Гельсингфорс разнесем!.. И камня на камне на нем не оставим!... И если чего, то бегите сразу к нам на корабль… Короче, от всей нашей братвы Вам большой «данкешон»!..
СЦЕНА 10 (Ленин и Густав):
ЛЕНИН: Это Шотману и его проституткам надо сказать спасибо… Это у него, и у них, в любое время дня и ночи можно достать кокаин… Густав, а что ты там разблевался-то в туалете, или с перепою такой настрой?
ГУСТАВ: Да нет, Владимир Ильич, просто когда этот, как его там?.. Когда он стал рассказывать про расстрел матери с сыном, и еще про этого гада с кувалдой… Я как-то живо представил, и меня повело…
ЛЕНИН: Вы меня удивляете. Пора бы привыкнуть. Революция не терпит никаких сантиментов. Это не пансион для благородных девиц! Хотя… Если честно, то я и сам чуть было не блеванул… Успокойтись… По пиву? А лучше еще и водки… Ибо пиво без водки – деньги на ветер!
ГУСТАВ: Владимир Ильич, вот я честно, сколько с Вами общаюсь - не перестаю удивляться… Мой дед был бойкий на язык человек, но Вы бойчее еще… Сегодня утром, проходя мимо Вашего письменного стола, я увидел надпись: «учиться, учиться, учиться»… По-моему, удивительно точно и глубоко…
ЛЕНИН: Неужели это я сочинил?.. А-а! Что-то припоминаю… Так это я просто ручку расписывал… Но, знаете, что я вам скажу, дорогой верный друг: «Учиться, учиться, учиться – это значительно лучше, чем работать, работать, работать» - «Lernen, lernen, lernen – besser als arbeit, arbeit, arbeit!».
ГУСТАВ: Владимир Ильич, а может нюхнем?
ЛЕНИН: Давайте возьмем по рюмашке, а после нюхнем…
СЦЕНА 11 (Ритва, Ленин, Густав, Аврора):
РИТВА: Я вот все смотрю-смотрю на весь этот бардак и вот, что я хочу Вам сказать…
ЛЕНИН: Ну, говорите!..
РИТВА: Я вот, что хотела сказать…
ЛЕНИН: Да говорите Вы, я Вас внимательно слушаю!
РИТВА: А Вы не перебивайте!
ЛЕНИН: Да я и не перебиваю!
РИТВА: Да нет, Вы все время перебиваете!.. Вот, ей Богу, как будто у него шило в заду… Я хотела сказать…
ЛЕНИН: Да я слушаю!
РИТВА: Ну, вот опять! Я же говорю, что Вы все время перебиваете!
ЛЕНИН: Ну, хорошо, хорошо. Я молчу! Только быстрее и покороче, а то у нас, знаетели ли, очень много еще важных дел!.. А Вы каждое слово рожаете, будто это не слово, а камень…
РИТВА: Нет у вас никаких важных дел, потому что то, что я хочу заявить – это самое важное дело сейчас!
ЛЕНИН: Я просто схожу с ума! Вы – Ритва, что бритва! Вы режете на корню!
РИТВА: Да, я - она такая и есть! Так вот, что я хочу Вам сказать! Нет, я хочу заявить, объявить… Как это будет лучше сказать?... Что, если Вы сейчас же не отдадите Авроре ее зарплату, которую Вы ей назначили, когда брали ее секретаршей… Если не рассчитаетесь с ней, то я впредь отказываюсь и обслуживать Вас, и стирать, убирать, прибирать, и готовить… Вам яйца в мешке, и картофель в костюме…
ЛЕНИН: Картофель в мундире…
РИТВА: Не перебивайте, когда я говорю!.. Ни картофель в костюме, ни бедного зайца!..
ЛЕНИН: Все! Все!.. Я понял, можете дальше не продолжать!..
РИТВА: Нет! Нет, я хочу все же добавить, что Вы ненавидите несчастного зайца, или кролика – все равно, да и вообще всех людей!.. Которых, будь Ваша воля, вы бы расстреляли бы всех из своего пистолета или ружья!.. И простому нормальному человеку, как я, этого не понять! Я не могу даже смотреть на зайца без одеяния… Он… Он похожь на какую-то облезлую кошку, или даже на маленький человек! Вы – живодер!..
ЛЕНИН: Ну, это субъективное мнение. А интересно, как Вы в деревне относитесь к своей домашней скотине? Неужели она, там, у Вас , доживает до старости?
РИТВА: Я всегда любила животных, и всегда страдала из-за того, что приходилось… Да, бывало, приходилось с ними расстаться! Но я не понимаю и не хочу понимать Ваших заумных слов! Однако, я уяснила, что свою низкую сущность Вы всегда прикрываете умными фразами и словами…
Да-да, стрелять из-за угла, исподтишка… С колена, или сзади… кувалдой… Это да!.. Тут вы герои!.. Все! Тут вы все молодцы!.. А вот, как поступил, например, наш знакомый мальчик… Да-да, простой финский мальчик, малыш!.. Ему этой зимой исполнилось только двенадцать… Он шел по своим делам через залив, как всегда люди там ходят зимой, имеется даже нахоженная тропа, чтобы быстрее, через заледеневший залив… Куда ему было надо, туда он и шел, и было то в феврале, или в марте, я уже и не помню, но то, что он шел к своему дяде зачем-то, то это я знаю определеннно… Может, за керосином?.. И, вообще, откуда я это знаю, потому что они мои свояки… Они, кстати, из той же, из нашей церкви, то есть из нашего общества - кунты… Он маленький,одинокий, по льду!..
ЛЕНИН: Ну, вот, еще и про какого-то финского мальчика нам не хватало!..
РИТВА: Слушайте, что я говорю! Не все время только слушать ваше трепло!..
ГУСТАВ: Тетя Ритва, отдавайте себе отчет! Вы разговариваите, можно сказать, с вождем мирового пролетариата, то есть с вождем таких же, как Вы!
РИТВА: С вождем таких же как я?! Да на черта мне нужен какой-то там вождь, который даже не знает, как орудовать шваброй, или метлой, да и который, а это видно за три версты, и не работал- то никогда!.. Белоручка!.. Как и все, белоручки-бандиты, может при случае, управиться разве что с ножом, с пистолетом… Так вот, этот мальчик топает через замерзший залив… Еще было не поздно, но уже было очень темно… И слышит, какие-то стоны… Он, как ни боялся, но все же сошел со своей ледяной тропы, и видит несколько скрюченных трупов, но один из них стонет и взывает к нему, чтобы, значит, помочь… Мальчик, ну он же маленький мальчик, он испугался и побежал… Но уже на том берегу он понял, что это были расстрелянные офицеры, потому что, или наслышан был уже до того, что среди русских творятся такие гадостные дела, и что их убили ваши красавцы- матросы… И сердечко его, превозмогая страхи и ужасы, прониклось жалостью к человеку…
ЛЕНИН: Ну, уж прямо мои «красавцы-матросы»!..
РИТВА: Да-да! Это все Ваше! Это Вы, и такие, как Вы, во всем виноваты!.. Это Вы, и только Вы, ополоумевших и недалеких, и обалдевших уже на своих кораблях, от бездействия (не от безделья, а от бездействия!) заставляете подымать руку на руководство!.. И мальчик побежал дальше!.. И вот он увидел каких-то пьяных, в бушлатах, и хотел обратиться за помощью к ним, но понял, смышленышь, что не надо к гадам тем обращаться, потому что они и были скорее всего та самая матросня… И тогда он разыскал извозчика, финна, все ему рассказал, и они поехали, на санях, и забрали и отвезли того мичмана… Это был мичман… В госпиталь… И вот так получилось все хорошо!..
АВРОРА: И где же тот мичман теперь?
РИТВА: О, Аврора, у него теперь все хорошо. Он уже далеко, за границей, теперь…
АВРОРА: Ну, и Слава Богу, дай Бог здоровья ему! И пускай ставит свечки до конца своей жизни за здоровье неизвестного финского мальчика…
РИТВА: Его, того мичмана, сразу после исчезновения тела, на другое же утро искали… Врывались в госпиталя… И в том числе в тот, куда он был помещен… Но и врачи, и медсестры, его прятали, и после он ушел через Або, Аланды, дальше, в Стокгольм…
ЛЕНИН: Был у меня случай. Скрываясь от слежки, я шел из Або, туда, где Аландские острова, в сопровождении двух пьяных финнов, и мы тогда едва не утонули на льдинах…
РИТВА: Да лучше бы ты утонул!.. Потому что тебя ничего не проймет! Потому что все, что бы я ни сказала, ни рассказала, то тебе все ни по чем, то с тебя все равно, как с гуся вода!..
ЛЕНИН: Короче, Вы объявляете забастовку?!
РИТВА: О, да! О, да! Вот здесь я с Вами согласна! Я объявляю вам забастовку… Да-да, и тебе, Густав, тоже я объявляю, потому что ты не хочешь, сколько я тебе не внушала, слушать меня, не хочешь понять, что тебе с живодерами ладу не будет!.. Я закрываю на кухне шкафы, и вы, никто не получите ничего, или, как Ленин любит еще говорить: «ни шиша»!.. У меня есть еще дела по-важнее, чем ваши!.. Мне нужно мыть, отваривать и заготавливать на зиму ягоды и грибы!
АВРОРА: А мне? Мне, что же мне делать? Вы же выступаете за меня. Мне тоже принять участие в забастовке?
РИТВА: Нет! Ни в коем случае! Я всегда одна! Я справлюсь одна! А ты иди и общайся с ними, потому что, чем больше Он будет двигаться и говорить, и смотреть на тебя, то тем больше Он будет истекать своей ядовитой слюной… Ах, как я радуюсь все-таки, что жена Густава сейчас не здесь, а в деревне, и как я была права, когда убедила ее уехать отсюда, хотя бы на время, туда!..
СЦЕНА 12 (Ленин, Густав)
ЛЕНИН: А мне нравится тетя Ритва, Густав! Такой боевой характер! И если все такие будут тетки в Финляндии, то Финляндия не пропадет!
ГУСТАВ: Неужели, Владимир Ильич, после стольких обидных и оскорбительных слов?..
ЛЕНИН: Да ничего не обидных. Она права! По-своему, но права! И стоит на своем. Она отстаивает позицию. Она проявляет активность. Понимаете, именно так и начинаются революции. Сначала объявить забастовку, держаться, не уступать… А после, если засранцы не соглашаются, то восстание! И обязательно с кровью! Жестокое и красивое!
ГУСТАВ: Но я надеюсь, что до этого не дойдет…
ЛЕНИН: О, не знаете Вы свою тетушку, Густав! Дойдет, непременно дойдет! С таким-то бойцовым характером!.. Да я вижу ее насквозь. Я сразу почувствовал, только когда заявился, в первый же день… И, тем более, платить ничего я не буду! Вот только недавно, можно сказать, хотел, и чуть было уже не сломался, а теперь нет, нет и нет! Подождем! Подождем, чем кончится дело!.. Понимаете, мне уже самому интересно, будет у нас восстание или нет?..
ЛЕНИН: (весело напевает): «По улицам ходила большая крокодила… Она, она, зеленая была…»
СЦЕНА 13 (Густав, Ленин, Агент):
ГУСТАВ: Владимир Ильич, несчастье!
ЛЕНИН: Что, что такое? Что еще, черт бы побрал?
ГУСТАВ: Рабиновича убили! Сейчас только что из полиции позвонили, куда уже позвонил его сын… И агент, который сделал все это, он уже должен быть здесь…
ЛЕНИН: Где? Я не вижу!..
ГУСТАВ: За дверью, наверно… Точно за дверью!.. Шустрый какой… А ну, заходи!
ЛЕНИН: Ты это сделал, чертов ты гад, зачем ты убил человека?!
АГЕНТ: Не знаю… Так получилось. Мне было приказано его обыскать… Ну я , на лестнице, то есть уже в его доме, в подъезде, слегка подтолкнул… А он о ступени ударился головой…
ЛЕНИН: Ты его обыскал?
АГЕНТ: Так точно, Ваше благородие! Но ничего не нашел… В смысле… никаких денег…
ЛЕНИН: А ну, выворачивай карманы, подлая тварь! Козел, петух недорезанный!
АГЕНТ: Извините, папаша, я уголовный…
ЛЕНИН: Так он еще возражает!.. На тебе! (бьет агента с размаху так, что тот падает навзничь)…
ГУСТАВ: У него и правда ничего нет… Вот, я проверил, все карманы пустые… И за пазухой ничего…
АГЕНТ: И рубаху порвали! Да не было, не было ничего!..
ГУСТАВ: Но сын еще сообщил, что Рабинович домой приполз без сапог…
ЛЕНИН: А-а! То-то я смотрю что-то знакомое!.. А я думаю, что это мне напоминает в тебе Рабиновича?!
АГЕНТ: Да я сам из евреев, из бедных евреев, хозяин…
ЛЕНИН: И еврей еврея убил… Каин и Авель...
АГЕНТ: Не надо так, слушай! Я своего брата не убивал! Да мало ли русских на русских, или финнов на финнов… Зуб даю – не хотел я его!..
ЛЕНИН: А ну-ка живо снимай сапоги! Густав, дайте мне нож!..
АГЕНТ: Но только не режьте! Позвольте с дитями проститься! У него же ничего не было! Я и пиджак и шляпу распотрошил! У него там хрен ночевал!
ЛЕНИН: Густав, что же вы телитесь? У каждого финна должен быть за пазухой нож… Так, кажется, говорят?
ГУСТАВ: Но у меня нет, Владимир Ильич… Ритва, дайте мне что-нибудь!..
ЛЕНИН: Да ладно, у меня он как раз имеется! Вот он, за пазухой… Вместо крестика, на веревочке…
(Режет и рубит каблуки и подметки)… Нет, ничего нет… Вот незадача… Ничего нет…
АГЕНТ: Такие испортили сапоги!..
СЦЕНА 14 (Ленин, Густав, Дыбенко)
ГУСТАВ: Владимир Ильич, да Вы просто кумир. И в который раз, удивляюсь, как же Вы лихо его уложили? Честно, не ожидал…
ЛЕНИН: Да кастет, батенька, это кастет. Без кастета, ножа, пистолета в нашем деле нельзя. Мало ли, где идешь, а тут привязался такой, как этот, проклятый сексот…
ГУСТАВ: Но теперь получается, Владимир Ильич, что мы с Вами и заказчики, и сообщники…
ЛЕНИН: Да-а, весьма неприятно, весьма. Я, если честно, не ожидал… И главное, так мгновенно, был человек – и нету его… Что поделаешь, лес рубят – щепки летят.
ГУСТАВ: Только я не пойму, чего Вы там искали в его каблуках?..
ЛЕНИН: Ах, мерзавец! Ах, мерзавец! Я больше, чем уверен, что он не толкнул Рабиновича, а огрел его чем-то тяжелым по голове… Но иной мерзавец может быть для нас именно тем полезен, что он мерзавец!...
ДЫБЕНКО: Здравствуйте, товарищи… У вас тут настежь, смотрю… От самой площади и до вашего дома носят бабы ведра с водой! Навстречу бежит какой-то избитый мужик с драными сапогами в руках… Просто какое-то сумашествие!.. Извините, я не представился – я Дыбенко…
ЛЕНИН: Я – Ленин… А это наш друг, начальник милиции… Зачем пожаловали?
ДЫБЕНКО: Ну, как же, Владимир Ильич, за ценным пакетом… Мы же с Вами договорились… Вот я и пришел.
ЛЕНИН: Поздно. Никакого пакета нет! Его забрали матросы. Которых Вы же прислали…
ДЫБЕНКО: Да не присылал я к Вам никого…
ЛЕНИН: Вот тебе раз!.. Обманули!.. Ну, мошенники! Ну, артисты! Какие-то африканцы, собаки! – Как же, дурак, как же я сразу не догадался!.. Сам мошенник, видал мошенников, но таких мошенников еще я не видел!..
(Действие второе)
СЦЕНА 15 (Ленин и Сталин):
СТАЛИН: Хювя пяйвя,Владимир Ильич, как дела, «мита кулуу»?…
ЛЕНИН: Вот это замечательно, что Вы на все находите время, и даже усердно учите финский язык. Кстати, может быть, когда-нибудь пригодится. Надеюсь, Вы приготовились и все будет, как надо, не так ли, Коба?..
СТАЛИН: Само собой, в лучшем виде, Владимир Ильич… Только я не пойму, зачем вам все это нужно? Неужели нельзя как-то попроще? Ну, скажем… без Кулебяки… Собрали конверты и все!
ЛЕНИН: А представьте себе, что нельзя?! Нельзя, и все тут… Как же без Кулебяки?!.. Без Кулебяки никак! Без Кулебяки, и без пары-тройки холостых выстрелов просто не интересно! Да и придется тогда бесконечно отвечать на вопросы, а у нас, извините, времени до вечернего представления, сами знаете, просто в обрез… А деньги нужны! Ох, как нужны!.. И добыты они должны быть любыми способами… Вплоть до лицедейства, вплоть до комедии… Да и представьте себе, что революция провалилась… Нам же придется, что называется, улепетывать, или, как там у вас, Вы же были на каторге… Вас же семь раз судили, и Вы же семь раз бежали!.. Делать придется ноги…
СТАЛИН: Или сматывать удочки… Или линять… Или…
ЛЕНИН: Именно так… И потому ни минуты простоя… Зарабатывать, зарабатывать, зарабатывать! Фонды и капиталы… И страховые суммы… И набиваем карманы, и нос по ветру, и хвост пистолетом… И еще одно пожелание, Коба, надо как-нибудь постараться добыть бриллианты. С ними очень удобно. Засунул в каблук, а там, уже за границей, в банк, и конвертировал их в любую валюту… Вы понимаете?
СТАЛИН: Да что же тут не понять? Ценная мысль. Постараемся… Ну, я пошел на позицию. Олька Хювя, моя асистентка, уже в условленном месте меня поджидает.
ЛЕНИН: А это еще, что за птица?
СТАЛИН: Да проститутка она, с Эспланады, оперативный осведомитель. Она там все время бродит и предлагает себя: «оле хювя», да «олька хювя», что значит «пожалуйста». Вот Шотман и выдал ей партийную кличку: Олька Хювя… Бой-баба, я доложу…
ЛЕНИН: Странные у тебя вкусы, Иосиф, но ладно, тебе виднее… А вот и… дорогие гости!.. Ан нет, это Ритва с ведрами… Не устали, еще, тетя Ритва? Помог бы, да встречаю гостей… Не отвечает… Похоже, что объявила не только нам всем забастовку, но и бойкот… Да вот еще, Иосиф, постойте!.. Вы же только что от Дыбенко?.. Так, что там с этими морячками? Поймали мошенников?
СТАЛИН: Нет, не поймали… Где-то ездят еще… Но известно уже, что африканец никакой не матрос, но из цирка циркач, отбился от цирка, который уехал, а он, вот, остался… Занимается тем, что выступает здесь, в Гельсингфорсе, где-то с цыганами…
ЛЕНИН: Ну, а другие?
СТАЛИН: А другие – матросы. Отъявленные убийцы и сволота, с корабля «Андрей Первозванный»… А второй экипаж, что стоял у Вас во дворе, что их прикрывал, так те с «Павла Первого»… Они и правда там озабочены, что их за бесчинства могут предать суду…
ЛЕНИН: Ну, а собака?.. Как его?.. Адмирал?.. Неужели тоже из цирка?..
СТАЛИН: Да нет… Собака обыкновенная, с корабля…
ЛЕНИН: Ну, а пакет-то? Пакет?.. Пакет хоть вернули уже?
СТАЛЕН: Про пакет ни слуху ни духу!.. То есть пока ничего не известно!..
ЛЕНИН: Ага снова топают и пыхтят… Теперь, наверное, гости…
СЦЕНА 16 (Ленин, Густав, Синебрюхов, Фацер, Габибулин, Хевонен):
ГУСТАВ: Уважаемый, Владимир Ильич… Разрешите представить… Штокманн – владелец магазинов…
ЛЕНИН: Очень приятно… благодарю за конверт…
ГУСТАВ: Фацер – частная фирма, сладости, булки, бублики и ватрушки…
ЛЕНИН: Очень приятно… Благодарю за конверт… На дело революции, как я понимаю? И на дело независимости Финляндии?!..
ФАЦЕР: Помилуйте! Пока конверт не открыт, никто не может знать, что в нем такое… Возможно, там какая-то сумма, скажем, оплата за Вашу лекцию, а, может быть, и приглашение в булочную?..
ЛЕНИН: А, ну, да… Конечно - в булочную! Я понимаю… Сболтнул. Что ж, бывает… Но я просто уверен, что получится все… Во всяком случае, в данный момент все идет строго по плану…
ГУСТАВ РОВИО: Пивозаводчик господин Синебрюхов…
ЛЕНИН: Ну, как же… Господин Синебрюхов! Батенька, Вы держите слово!.. Вон, сколько мне всего натащили… От пива не просыхаем. Всегда приятно иметь дело с такими людьми…
СИНЕБРЮХОВ: Благодарю, Владимир Ильич…
ГУСТАВ РОВИО: Господин Хевонен… Мелкий лавочник… Рекомендован к собранию Шотманом.
ЛЕНИН: Ну, там не тесно… А, Вы тоже с конвертом?.. Тогда проходите… И кто там еще?
СМИРНОВ: Это господин Габибулин, торговля шелком, коврами и мехом… А я к Вам с отчетом и отчетными суммами…
ЛЕНИН: Проходите, проходите… Прошу всех к столу, и будьте, как дома…
СЦЕНА 17 (Ленин, Аврора, и все остальные):
ЛЕНИН: Тема сегодняшней лекции, дорогие друзья, Кулебяка! Тема животрепещущая и архиважнецкая ввиду забастовки кухонных рабочих, а также в виду возлияний как нам предстоящих, так и в глубокой связи с возлияниями произошедшими, когда аппетит разыгрался неимоверно, и ни о чем, кроме, как о закуске невозможно помыслить…
Кулебяка, по немецки Kohl-Geb;k (о, благословенный язык!), представляет собой закрытый мясной, рыбный или грибной пирог в виде батона. При такой ее форме все слои хорошо пропекаются, Кулебяку удобно нарезать на порции. Тесто Кулебяки дрожжевое, сдобное, на опаре, после выпечки должно быть достаточно прочным, чтобы выдерживать большое количество самой разнообразной начинки.
Я немало занимался данным вопросом. Правда, увы, как всегда, исключительно теоретически, и на голодный, урчащий желудок, где-нибудь, скажем, в тиши читального зала библиотеки… Читаешь, бывало, а в животе подвывает, гудит и клокочет, переливается из пустого в порожнее, потому что моя спутница жизни, Надежда, может часами на память цитировать Маркса, Бэкона, Кампанеллу, но она никогда не умела готовить… Кстати, однажды я выехал за границу по паспорту на имя некого финна, финского повара… Ну, а в Швейцарии, на курорте, со своей ненаглядной, мы, конечно, поперлись искать харчевню, выбирая из самых дешевых…. И в той тошниловке мы потравились… Температура, расстройство… «Что ели?» – спросил нас, пришедший по вызову доктор… А я и назвать ничего не могу… Догадался, конечно, подлец, что я вовсе не тот, за кого себя выдаю, и не только выписал нам фантастический счет , но и недвусмысленно намекнул, что, если немедленно не рассчитаемся, то он нас выдаст властям… И вот тогда-то и дал я зарок изучить это гнусное дело, начать, наконец, разбираться… И разобрался, и даже увлекся..
От пирога Кулебяка отличается формой: она должна быть более узкой, высокой, тогда как пирог обычно широкий и плоский. Кроме того, Кулебяку приготавливают с различными начинками, располагая их слоями, например: слой отварного риса, затем слой мясного фарша, слой крутых яиц, нарезанных кружочками… Между слоями начинки должны быть блинчики-прокладки, приготовленнные заранее и вложенные в кулебяку до ее выпечки. Бывают кулебяки в десять, и более ярусов, или как еще говорят «углов», и каждый слой – это своя начинка; и мясо, и свежие грибы, и цыплята, и дичь лучших сортов…
Для начала выдать ингридиенты, и, конечно, учет и контроль… Учет и контроль. Как при управлении государством. И строжайшее соблюдение технологии. Тесто раскатать по длине противня или листа, положить на полотенце, слегка присыпанное мукой, уложить на середину теста во всю длину узкой полосой начинку, поднять края, переложить осторожно Кулебяку швом вниз на противень, смазанный маслом…
Оформляют праздничную Кулебяку по-разному. Если Кулебяка с зайчатиной (да и нет ничего лучше Кулебяки с зайчатиной!) можно придать ей форму животного!.. Однако, здесь нужно помнить, что тесто должно быть крутое, его надо подмесить на столе мукой. А чтобы ушки и хвостик красиво смотрелись и после выпечки, надо на столе втирать муку в комок теста, предназначенного для этих целей. Все элементы из теста приклеиваются к пирогу яйцом, а поверхность обязательно смазывается желтком, тогда корочка будет иметь красивый янтарный цвет. С помощью изюминок или крупных горошин перца, или маслин, можно сделать глаза. Тогда неплохо подать к Кулебяке сметану или сметанный соус…
СИНЕБРЮХОВ: Черт его знает! Он какой-то энциклопедист, этот Ленин… Только я никак себе в толк не возьму, зачем он нам все это рассказывает?.. А вы сами-то, Штокман, ели давно Кулебяку?
ШТОКМАН: Да я ее даже не пробовал!.. Понимаете, не могу я есть все, что у меня продается. Это же тысячи наименований… Он, кстати, как-то удумал, был такой случай, кажется, с месяц назад, заказать, а у меня по этому делу как раз самые лучшие – русские повара. Я ему честно признался, и он у меня Кулебяку не заказал. Почему-то у него все, чтобы не делали русские, вызывает сомнение… Он, вообще, какой-то удивительный ненавистник России, и большой любитель немецкого, и с каким удовольствием он переходит на немецкий язык… Даже я, хотя бы и немец, но не испытываю, по-моему, того удовольствия…
СИНЕБРЮХОВ: Как-то мы играли с ним в шахматы на Линнанмяки. И вот буквально его слова: «Германия – наш ближайший кандидат на совершение социалистической революции, а после ее свершения – наш стратегический союзник в борьбе со всем западным капитализмом»…
ЛЕНИН: А какие я на витринах видел немецкие Кohl-Geb;k! И вообще, раскроем, наконец, карты - Германия, во всех отношениях лучше России, в которой тоже как-будто имеются и производятся Кулебяки, но русский человек – работник плохой, и работает, знаете ли, из под палки… Я уже не говорю о проклятых русских крестьянах… Вот уж, не представляю даже, что мы будем делать с ними после победы мировой революции… Потому что более инертного и подлого сословия не сыскать!.. Буржуев, положим, вы расстреляли, рабочих вы запугали и тем воспитали, и они худо-бедно стали работать… А это отродье, просто отродье, это зародыши, это личинки буржуазии, они же всегда будут стремиться к накоплению, к утаиванию своих запасов, или, как там у них?.. Их проклятых «семенных фондов»… Будут деньги сдавать не в банки, как это принято в цивилизованных странах, а прятать в кубышку!… Словом, единственный способ борьбы с подобными эмбрионами – это перетравить их газами к чертовой матери, устроить ипритовую атаку… (последние несколько слов по-немецки)…
И еще, конечно, подлые - это поляки! Вот уж кого тоже необходимо к ногтю!... В Поронине бабы в горах, польские стервы-крестьянки, арестовали меня… Идут так весело мимо и улыбаются мне. А я на свежем воздухе заношу какие приходят в голову мысли в блокнот. И тут они бросились на меня и давай вожжами вязать! Если бы я был готов к нападению, то я бы пожалуй отбился, или сбежал, а тут совершенно все произошло неожиданно!... Я, конечно, сказал, что никуда не пойду. А одна: «Ничего, пан, я тебе сейчас тесемкой причиндалы твои повяжу, так ты не только пойдешь, ты поскачешь!»… Кстати, они решили тогда, что раз я в горах с блокнотом хожу, то, стало быть, я шпион… Время-то было военное… Немцы, конечно, другие, немцы значительно цивилизованнее славян!.. И все у них лучше, и все вкуснее, и здесь не может быть никаких возражений!… И хотя в детстве, когда жили на Волге, приходилось лопать и кулебяки, и расстегаи, а немецкие не приходилось ни разу, лишь созерцать, я все равно уверен, что они несравненно лучше российских!... Это так, потому что я знаю, я чувствую, я уверен, что это именно так! Немецкий крестьянин умелый и образованный, а самое главное - это то, что с ним можно договориться!.. Да я бы и остался и не ехал бы никуда, но в сумасшедшей Европе цены неимоверные… Дороговизна дьявольская… Это вполне серьезно, вполне, вполне… А жить там нечем. Статейками сыт не будешь…
АВРОРА: Владимир Ильич, я не записала, какое нужно взять тесто?
ЛЕНИН: Приготовить дрожжевое тесто опарным способом… Пока тесто подходит, сварить рисовую кашу. После того, как каша остынет, выложить ее в смазанную маслом сковороду и запечь в духовке, чтобы каша слегка подрумянилась. Филе зайца дважды прокрутить вместе с репчатым луком через мясорубку и, добавив мелкорубленые вареные яйца, а также прочие компоненты, хорошо перемешать полученный фарш...
СИНЕБРЮХОВ: Да когда же он кончит? Вы не знаете, на сколько это часов?
ШТОКМАНН: Да он зануда, этот Владимир Ильич… Здесь, кстати, можно курить? Или выпить хотя бы воды?
СИНЕБРЮХОВ: Вообще, у меня такое впечатление, что мы участвуем в каком-то спектакле, а заправляют какие-то комбинаторы, или артисты…
ШТОКМАНН: Или пребываем в кошмарном сне. Неужели, еще полгода назад я бы сидел и слушал бред сивой кобылы на какой-то квартирке, в районе площади Хаканиеми…
ЛЕНИН: Формировать Кулебяку можно также по-разному. Кроме вышеописанного способа, часто пользуются и таким методом формовки: раскатывают два овала – верхний и нижний, как бы губешки… Верхний овал делают немного тоньше нижнего. На нижний кладут начинку, накрывают ее верхним овалом и края защипывают. При этом защип делают в виде красивого бордюра.
ФАЦЕР: А я бы, кстати, посоветовал в фантики заворачивать…
ЛЕНИН: Поверх теста в виде прямоугольника положить начинку из грибов, обжаренных в растительном масле, смешанных с отдельно обжаренным репчатым луком, приправленных солью и черным молотым перцем. Начинка должна иметь пикантный вкус с выраженным вкусом и ароматом грибов, лука, перца… На грибную начинку также прямоугольником положить картофельное пюре. Поверх картофельной начинки положить мясную. Для приготовления мясной начинки мясо отварить, порубить, соединить с обжаренным репчатым луком, приправить черным молотым перцем, солью, сливочным маслом. Если начинка суховата, можно добавить мясного бульона… Когда поверхность пирога станет равномерно-золотистой – Кулебяка готова!..
СИНЕБРЮХОВ: Ну, наконец-то, святые угодники! Как бы теперь не остыла…
ЛЕНИН: Итак, Кулебяка с мясом пресловутого зайца… Можно взять беляка, а лучше всего русака!.. Но, для начала, нужно зайца добыть. И, между прочим, здесь даже не всегда необходимо ружье…
Помню, в Сибирской ссылке, во время разлива окрестных рек, на одном очень маленьком островке столпились аппетитные зайцы… Я их всех перебил… И так вошел в раж, что даже не помню, чем бил. То ли прикладом, то ли булыжником, то ли дубиной… Долго не мог успокоиться… Даже пена пошла из рта… Да-а, с полсотни забил. И больших и малых… На утлом челне еле добрался назад… Ох, и жрали мы, с Крупской, тех зайцев!.. И вареных, и жареных, и фаршированных, и в виде котлеток… А потом бросались к друг-другу в объятия, и пускались в безудержный пляс. И скакали, скакали, как зайцы! Мы же вот-вот поженились… Все нам было в новинку...
Лопоухий, надо добавить, хорош для здоровья и для потенции… Его можно выследить, подкараулить, подсторожить, или, обезумевшего, при помощи гончих, или лягавых, или иных собаченций, догнать, затравить, и убить… Бывает, что ловят при помощи зырянской или сургутской пасти, или слопцов. Это, когда заяц берет приманку и оказывается под гнетом… Можно при помощи самострелов, капканов, петель… А вот недавно, во время охоты с сенатором Вийком, и прекрасной Авророй, в районах Мальми и Якомяки, я узнал еще один способ охоты на зайцев… Вполне возможно, что то была шутка, и рассказывал нам уже на привале в дупель пьяный лесник (финны любят шутить), но способ прелюбопытный, и очень простой: взять несколько сочных листов капусты, обсыпать ядреным их табаком, и положить все это на камни… Заяц, естественно, тут как тут, и лупит капусту за обе щеки. Потом, нанюхавшись табаку, начинает чихать… Бъется головой о камни, теряет сознание… Лесник уверял, что таким образом всегда добывает свежего зайца к обеду… Правда, если ему не лень, и не жаль табака… Куряга он был преизрядный… Он нас, своими газетными самокрутками обкурил. Я после три дня вонял…
Однако, если учесть, что в Финляндии повсюду только и видишь граниты, и гранитоиды, с капустой и табаком нет тоже особых проблем, то сколько зайцев здесь можно добыть!.. Или заняться кролиководством, причем, отменных, нежнейших, гигантских пород… В Англии, например, кроликов не перечесть! Чем же Финляндия хуже?.. И я даже уверен, что в будущем, справедливом мироустройстве, коммунисты просто обяжут всех разводить этих весьма полезных животных! И разводить их, кстати, можно не только в вольерах, на воле, в городских парках и скверах, но и в квартирах… И тогда каждый житель будет обязан сдать на заготпункт сколько-то шкурок, а также мясо данных ценных зверьков. А кто будет препятствовать размножению кроликов, и кто будет под видом как-будто заботы о городских насаждениях, втихомолку, исподтишка уничтожать этих милых созданий, того безжалостно будем расстреливать… Все, я, кажется, кончил… Надеюсь, не утомил вас, дорогие друзья, ибо тема питания, я бы даже сказал «общественного питания» – наиполезнейшая, архиважнейшая!.. Вопросы имеются?
СИНЕБРЮХОВ: Нет, нет, если Вы имеете в виду по поводу Кулебяки, или о зайцеобразных, то какие могут еще быть вопросы? Вы так компетентно нам все разъяснили…
АВРОРА: Извините, Владимир Ильич, а с какими еще начинками готовятся Кулебяки?
ЛЕНИН: Можно приготовить по такому же принципу Кулебяки с любыми другими начинками. Важно помнить, что начинки, используемые для Кулебяки, должны быть предельно готовыми, прошедшими достаточную тепловую обработку… Зайчатину без костей поджарить на масле с луком, добавить рубленой зелени и укропа, и все хорошо порубить…
СИНЕБРЮХОВ: Ну, вот, опять пошло и поехало… По новому кругу… Так мы и до вечера ни о чем не успеем поговорить…
ЛЕНИН: Отдельно смоленские крупы, либо сарацинское пшено, растереть с сырыми яйцами, высушить и протереть через решето. Далее, когда вода закипит, всыпать крупу и хорошо размешать, посолить и поставить на самое короткое время в духовую печь, чтобы слегка разопрела, после чего смешать с заячьим фаршем. Опять же, опять же!.. Архиважно смазать яйцом, посыпать сухарями, поставить в печь. Да, дорогие друзья, главное, не забыть все это поставить в печь!..
ФАЦЕР: Браво, Владимир Ильич! Вот, что мне нравится в Вас, так это то, что Вы отменный шутник! Ведь признайтесь, что Вы откровенно поиздевались над нами, над простаками!..
ЛЕНИН: Возможно, батенька, очень возможно, конфетный Вы наш!.. Хотя, если честно, то мне, в данный момент, в общем-то все равно, о чем говорить. Главное – говорить… Главное – репетировать некие речи… Можно о Кулебяке, а можно о Колбасе! Вот еще тема из тем! Та же, кстати, конструкция, то есть начинка и оболочка, и немцы - непревзойденные изобретатели и любители Колбасы!.. Ставлю вопрос на голосование… Кто за то, чтобы от слов перейти к делу, и сразу приступить к возлиянию?.. Кто за?.. Кто против?.. Кто воздержался?.. А Вы, Вы, кто такой?..
ГАБИБУЛИН: Да я Габибулин… Я же уже представлялся… Казанские и нижегородские татары тоже приветствуют Вас… торговля шелком, коврами и мехом…
ЛЕНИН: Ну, что ж, если согласны будете жить на зарплату квалифицированной ткачихи, или же скорняка, то добро пожаловать в Новый мир! А свои прежние дивиденды, амбиции – их надо забыть, будто и не было, их надо похерить!..
ГАБИБУЛИН: Да мы согласны! Чего же тут не понять? Не буду я называться купцом, а стану, к примеру, директором магазина, и пусть даже с небольшой зарплатой… И что, неужели я сам не обеспечу себя?.. У меня же в друзьях будут другие директора… Билеты в театр, к примеру, будут доступны всем, но из-за этого их не каждый сможет приобрести, потому что уже раскупили… Но я, лично, всегда смогу посетить тот же театр, потому что директор театра мой друг, потому что ему нужны ковры и дорожки для украшения своего дома и того же театра… Так что я понял Вашу систему… И точно также в будущей жизни, пускай и такой убогой, найдут себе место и Синебрюхов, и Штокманн, и Фацер… Если, конечно, их сразу же не убьют…
СИНЕБРЮХОВ: Ну, господа, или, как вас еще, «товарищи», давайте… за Кулебяку!
ГОЛОСА: За Кулебяку, господа!.. За революцию!.. За свободу Финляндии!.. Ура! Ура! Ура!..
СИНЕБРЮХОВ: Между первой и второй перерывчик небольшой!.. И пивком полирнуть!..
ЛЕНИН: Первая колом, вторая соколом, третья мелкими пташками!..
ФАЦЕР: Как это?... «мелкими пташками»?...
ЛЕНИН: Ну, это, когда тепло разливается по организму, и наступает флер… по-русски «захорошело»…
ФАЦЕР: А, ну да, ну да, мелкие пташки… Это отличнейшея идея! Эврика! Надо будет выпустить такие конфеты, скажем, с ликерной начинкой! И выпивка и закуска! А, каково?
СИНЕБРЮХОВ: Но только я все-таки не пойму, Владимир Ильич… Когда во всей России еще не отменяли сухой закон, у Вас здесь наичистейшие водки, коньяки и ликеры…
ЛЕНИН: Так контрабанда, батенька, контрабанда… Мы же, большевики, не только вымогатели, террористы, бомбометатели, экспроприаторы, то есть грабители, но и контрабандисты…
ХЕВОНЕН: Извините, я полагал, что вы живете на пожертвования, или на членские взносы…
ЛЕНИН: Да где вы видели, чтобы серьезная политика, да еще направленная на свержение существующей власти, делалась на какие-то там, как вы выражаетесь, членские взносы… Конечно, это смотря какой член, и какие членские взносы… Вон – японцы внесли миллион иен на революцию пятого года, и это оказало решительное влияние, или Савва Морозов, который финансировал издание большевистских газет... Но надо же не только издавать газеты, это любой дурак может сделать, но надо платить и за их распространение тем же разносчикам-крикунам. Надо платить агитатарам, надо платитиь провокаторам… У нас работают марксистские школы, кружки, имеются специальные курсы... Пока мы с вами здесь рассуждаем, товарищ Сталин занят реальным делом. Он обучает центровую проститутку бомбометанию, и нет никакого сомнения, что с этой своей новой настоящей полезной профессией она будет исключительно востребована как нормальная женщина, а не пария, и уже в ближайшее время...
Да мы, если на то пошло, мы создали целую корпорацию!.. Мы разработали технологии… И теперь мы можем везде замутить революцию, и экспортировать данный продукт во все уголки мироздания… Нам выделяют транши банкиры Америки… Нам помогает германский Генеральный штаб!... Что это у вас у всех челюсти поотвисли? Вытянулись так лица?… Что-о? – Опять Ленин германский шпион?!.. Да, я слегка выпил и говорю, возможно, и лишнее, но почему не использовать? Почему? Я спрашиваю?! Если дают?! Если деньги рекой… Немцам нужна передышка. Им необходимо перемирие, а нам восстание и полнейший развал… Мы никакие не шпионы, мы просто используем средства, какие текут… И будьте спокойны, мы рассчитаемся... Быстро, сполна… Одни церковные ценности нас лет десять прокормят. А там поглядим… Здесь, через наши конторы в Копенгагене и Стокгольме, мы торгуем по спекулятивным ценам презервативами, термометрами, лекарствами от половых болезней, и товар расходится, что горячие пирожки... Все это доставляется по каналам, по которым распространяется уже лет двадцать нелегальная литература… А Россию мы будем ломать и крушить! Все, что будет ломаться, будем ломать! И особая здесь надежда на нацокраины, на национальные кадры сепаратистов... Россия – тюрьма народов, и многие многие хотят вырваться из нее…
ХЕВОНЕН: А я и не знал... Я, с таким трудом накопивший тысячу марок, думал, что они реально помогут. Я и не знал что вы прохиндеи! Я там вкалываю, как лошадь, недосыпаю, недоедаю, а у них вон оно как… Нельзя ли мой конверт получить мне обратно?..
ЛЕНИН: Кто его сюда привел, этого типа? Или опять подфартил этот Шотман? Мне начинает надоедать!..
СМИРНОВ: Да отдайте Вы ему его несчастный конверт. Подумаешь, невидаль, тысяча марок!
ЛЕНИН: А это не Вам судить! Нам любые суммы к лицу. Или Вы там заелись, товарищ Смирнов, на подачках от знаменитого тестя, шведского драматурга Августа Стриндберга?!
СМИРНОВ: Нет у меня никаких подачек, живу на свои…
ЛЕНИН: Ладно-ладно, не прибедняйтесь… И запомните: большевики, если берут, то назад ничего не дают... Зарубите себе на носу!
СИНЕБРЮХОВ: Да что вы Хевонен, в самом-то деле, Вы в своем ли уме? Тут побольше Вашего жертвуют… И никто не только не думает, но даже не смеет роптать!
ХЕВОНЕН: Но это мои, можно сказать, кровные, собранные по пятаку… И я даже представить себе не мог, что это не партия, а какая-то банда головорезов...
СИНЕБРЮХОВ: Да, именнно так, но каких! Они же еще и артисты!..
ШТОКМАН: На карту поставлена наша свобода. Вы понимаете? Свобода Финляндии… Вот выпейте водки… И пивом запейте… Он единственный предлагает быстрое и окончательное решение!
ХЕВОНЕН: А Вы в это верите?
ШТОКМАН: Да я не только верю. Я знаю, что другого шанса просто не будет. Нам же ни прежнее, ни новое, Временное правительство, не давали таких обещаний, какие дает нам Он. И за Ним, действительно, Темная Сила... А сколько, по-Вашему, нужно средств, чтобы все перевернуть с ног на голову, и снова поставить на ноги?
ХЕВОНЕН: Но как можно верить тому, кто желает поражения своей стране и все в ней хочет переломать? И стольких уже обманул? То он шпион, то не шпион, а по сути не кто иной, как шпион!
ШТОКМАНН: Если Россия выйдет победительницей в этой войне, то на волне патриотических настроений она станет еще более шовинистической, и тогда в Финляндии случится такая русификация, какая Вам и не снилась… И вообще, Хевонен, вот представьте себе, что не сегодня-завтра вся эта пьяная прококаиненная матросня начнет громить Ваши лавчонки? К кому Вы тогда побежите в первую очередь?.. Естественно, к тому, кто все это сможет остановить, к таким, как Дыбенко, то есть к «Ленину и Компании»…
ХЕВОНЕН: Ну, тогда… Тогда я не знаю… Ну, тогда я извиняюсь, Владимир Ильич! И пью за революцию, и за восстание!
ШТОКМАН: Вот так-то лучше! Если все сложится хорошо, не буду особенно возражать, если изъявите желание стать впоследствие нашим акционером!
ХЕВОНЕН:(и все остальные): За революцию! За Ленина! За Финляндию! Ура! Ура! Ура!
ФАЦЕР: Как я понял из ваших речей, Владимир Ильич, Вы против частной собственности на средства производства, против предпринимательства и прочих здоровых рыночных отношений. Вы отрицаете соревновательность, конкуренцию, которая стимулирует развитие, разнообазие и качество производимых товаров…
ЛЕНИН: А нам и не нужно будет никакого разнообразия. Наплевать на разнообразие! Подумаешь, разнообазие!.. А не лучше ли, как это принято в армии: параллельность, перпендикулярность и однообразие?!.. Взял карамельки, то есть купил в магазине, засыпал их в кулек, который свернул из газеты, и пошел… Зачем нужны эти глупые упаковки, эти веселые фантики, эти многочисленные начинки?!.. Хлеб белый, хлеб черный… Ну, что там еще? Ну, коржик… Ну, пирожок с зайчатиной… Кстати, того же зайца каждый человек в состоянии добыть себе сам . Способов, как уже сказано, масса… И, кстати, сам себе может напечь пирожков… Или разводить тех же кроликов, хотя бы в глубокой яме, за домом - кидай им туда очистки, огрызки, объедки, а после за уши, и в кастрюлю!.. Что еще?! Что еще, черт возьми, Вам здесь неясно?!..
ФАЦЕР: Да хорошо, хорошо, Вы успокойтесь. С этим, положим, все ясно… И более-менее ясно с «учетом-контролем», хотя при том режиме, который Вы проповедуете, не кажется ли Вам, что учетчики и контролеры превратятся в некую касту новых господ?!.. Пускай и низкооплачиваемых, но все равно власть имеющих… И потом, это, так называемое, «справедливое распределение»?!.. Кто там, у Вас, будет заниматься распределением?.. Неужели, он не забудет себя и распределяя, скажем, городские квартиры, сам себя, или родственников своих, или хороших и нужных знакомых не включит в список желающих, и не постарается сделать так, чтобы получить желаемое, как можно быстрее?..
ШТОКМАНН: «Мы общественной сделаем землю… Всю для всех, все плоды, что растут на земле, все, чем собственник каждый владеет»… Это, господа, Аристофан, 4-й век до нашей эры…
ФАЦЕР: Вот, хотя бы, и Армия Спасения… Они раздают, как известно, время от времени, неимущим продукты питания, чтобы люди не умерли с голоду. И на раздаче работают такие же бедные люди, но все равно получается, что они имеют больше возможностей, чем стоящие в общей очереди… Могут выбрать себе что-то получше, из числа тех же продуктов, или наградить ими того, кто приглянулся…
ЛЕНИН: Никаких Армий Спасения в будущем справедливом мире не будет! Армия Спасения – это безобразие и разврат. Они, приучая к подачкам, низводят тех, кто может и должен трудится, на уровень приживальщиков и попрошаек, и и-за этого одни деградируют окончательно, скажем, спиваются, а другие теряют чувство собственного достоинства, и соглашаются на самую неквалифицированную работу, что и нужно проклятым капиталистам!.. У нас же все по-другому! Кто не работает – тот не ест! Пришел в хлебную очередь, показал свой талон, где обозначено количество трудодней, и - будьте добры, соответственно получите… По-моему, справедливо и замечательно!
ШТОКМАН: Или вот еще, Владимир Ильич, Вы утверждаете, что буржуи, купцы, и прочие «эксплуататоры» – изначально плохие, даже по факту рождения в соответствующей среде. Рабочие еще несознательны, и среди них немало пьяни и швали, а уж крестьяне – те и подавно, мало их уморить!.. Но кто же тогда хороший, кто же тогда, по-Вашему, соль земли? Такие, как Вы?!
ЛЕНИН: Да, представьте себе, что такие, как мы!.. Самые мудрые и сознательное представители человечества – это революционеры со стажем!.. И я, действительно, много думал над этим, и пришел к выводу, что для того, чтобы народился человек нового типа, и как можно быстрее, нужно будет ввести… ИСКУССТВЕННОЕ ОСЕМЕНЕНИЕ… Другого выхода просто нет! Иначе мы никогда коммунизм не построим!.. Необходимо будет создать некий банк, куда начнут принимать семя только от проверенных членов партии большевиков!.. И далее, скорее всего, как предрекает Троцкий – полное упразднение института семьи! Пробирка, детдом, армия… Армия обязательно!.. Фабрика, или завод!.. А после пепел по ветру!.. Или в качестве удобрения для механизированных полей… Потому что нет уже ни семьи, ни предков, некого почитать, не о ком вспоминать!.. И потом, эти проклятые, насквозь пропитанные суевериями и языческими прибамбасами, и религией имена! Их необходимо все упразднить, и ввести лишь порядковые номера!..(последние пару фраз он, очень волнуясь, говорит по-немецки).
Б-ба-бах!!! (за окнами яркий сполох и мощный взрыв)…
СТАЛИН: Ну, что?!.. Все очухались? Никто физически не пострадал?.. Мы тут, с Олькой Хювой слегка перепутали фитили…
СИНЕБРЮХОВ: От лица промышленников и препринимателей благодарим Вас, Владимир Ильич, за беседу. Вы нам сегодня очень хорошо показали, что любые социальные потрясения, чреваты не только насилием над личностью, но и настоящими взрывами…
ШТОКМАНН: Большое спасибо за разъяснение. Мы абсолютно уверены в Вас, Владимир Ильич… Сейчас нам с Вами шагать по пути, а вообще-то, конечно, не по пути…
ФАЦЕР: Я очень надеюсь, что мы поставили на верную карту, и что усилия наши не пропадут… А теперь мы исчезаем, потому что у вас здесь скоро начнутся проблемы…
ЛЕНИН: Ну, надейтесь, надейтесь… И исчезайте как можно скорее, потому что, вот-вот очнутся от взрыва соседи Лампинен снизу…
ХЕВОНЕН: И мои деньги, мои сбережения, тоже не пропа-пропадут?
ЛЕНИН: И твои тоже… Быстро же ты нажрался, лошадиная морда!..
ХЕВОНЕН: Я не п-п-понял, что он сказал?
СИНЕБРЮХОВ: Он сказал, что проживание на земном шаре дорого, но ведь в него входит путешествие вокруг солнца…
СЦЕНА 18 (Густав, Лампинены, Ленин, Сталин):
ЛАМПИНЕН: Что такое, господин Ровио! Это же невозможно! Это уже никуда не годится!.. И днем и ночью, то беготня, то суетня, то возня, то какое-то шарканье, то какие-то стуки! Будто кто-то колотит гвозди, или бьется в припадке!.. А теперь еще и стекла выбили взрывом в нашей квартире! Мы уже не знаем куда и податься!.. Мы обращались в полицию, но там же начальником Вы!..
ЛЕНИН: Да чего они хотят эти мещане?! Видишь ли, им захотелось тихого существования!… Чертовы прудовики, улитки-прудовики… Мерзость какая!… Хрен вам а не спокойствие! Вот-вот грядет мировая пролетарская революция! Und all die Unzufriedenen werden wir in der Arbeit Konzentrationslagern versenden!..
Г-жа ЛАМПИНЕН: Мы не просим Вас о вещах фантастических, но мы требуем соблюдения норм человеческого общежития. Мы заработали на эту квартиру! И теперь это наша квартира!..
ЛЕНИН: А я всю свою жизнь по съемным квартирам, и ни черта не заработал! А?.. Что?! И кому труднее приходится в этой жизни, сейчас?! Wollen, dass alles auf dem Plan zu sein, und es kommt nichts heraus! Es wird nicht functionieren, und alle!
ГУСТАВ: Владимир Ильич, не беспокойтесь мы во всем разберемся, тем более что они по-немецки не понимают.
Г-н ЛАМПИНЕН: Почему же не понимаем ! Мы играли, и в немецких оркестрах, и в русских… И знаем даже кто ваш жилец. Да тут все уже, кажется, знают, и лезут на стены от счастья!
ЛЕНИН: Ах, понимаете?! И все знаете? Не одобряете?!.. Так и катитесь ко всем чертям, чего вам здесь еще надо?.. Ух какие мы агрессивные! Ух какие мы щепетильные! Ух какие мы контрреволюционные! Бегите, бегите, пишите жалобу Временному правительству…. Пока жалоба ваша дойдет, мы перевернем вверх тормашками не только весь Гельсингфорс, но и всю Европу, да и весь мир! Да здравствует мировая революция! Густав выдайте деньги этим сексотам, этим предателям, этим мещанским улиткам, этим пиявкам, этим недалеким прудовикам!
Г-н ЛАМПИНЕН: Подождите, подождите! Мы же ничего не говорили, что мы будем жаловаться Временном правительству. Мы просто говорим о невозможности совместного проживания. Это вы все придумали, и нас же обвиняете в предательстве, в подлости, и так далее!
ЛЕНИН: Да-да, вот так, выкусили?! Привыкайте к коммунальным разборкам и к балагану. Тут, батенька, кто первый напал, кто первый обвинил, тот и прав… Ничего, скоро мы вам устроим! Подселим к вам парочку алкашей из бывших чернорабочих, и будете тогда жаловаться на них… и при том хоть кому, хоть папе Римскому! Хоть самому Римскому-Корсакову!..
Г-н ЛАМПИНЕН: Чтобы кого-то там подселять - этого Вам не видать! Мы этого не допустим! Мы будем бороться с таким положением не на жизнь, а на смерть! И мы уже давно, кстати, поняли, что большевики, они же и коммунисты – это непревзойденные демагоги!..
ЛЕНИН: Ах вот как заговорили! Ах вот как заговорили! Жалко, что в вашу квартирку, в ваш тихий мирочек, еще бомбу не кинули! Да мы можем это устроить хотя бы сейчас, в один момент - an einem Punkt!. … А ну-ка, товарищ Сталин, у вас еще остались в запасе бомбы?
СТАЛИН: Сколько угодно, Владимир Ильич… Да и что, действительно, это такое? Базар-вокзал, устроили тут, понимаешь… Хювя пяйвя! Мита кулуу?.. Онко тейля керма? ( «Добрый день», «Как дела», «У вас есть сливки?», - финск.)
Г-н ЛАМПИНЕН: Я не понимаю! Не понимаю! При чем здесь сливки? Какие сливки?
ГУСТАВ: Товарищ Сталин в свое время, когда скрывался в Финляндии, то мотался по хуторам, и покупал у хозяев сливки. Вот он и у вас спросил, нет ли у вас сливок…
Г-н ЛАМПИНЕН: Да это черт знает, что это такое, это инфантилизм какой-то! Тоже мне, знаток языков!..
ГУСТАВ: Успокойтесь… Мы во всем разберемся, отремонтируем и все компенсируем!
Г-жа ЛАМПИНЕН: Да, но скажите, когда же это все кончится?….
ЛЕНИН: Никогда! Никогда! Пока я здесь – Никогда! Да и потом я от вас не отстану! Ибо умирать я в ближайшие лет эдак сто не собираюсь! А, может быть, я и вовсе буду жить вечно! И устроят, к тому же, в этой самой квартирке, которая, к великому моему счастью, прямо над вами, некий музей, имени меня... И будут здесь посетители топотать!.. Так что, готовьтесь прудовики! Заканчивайте! Сцена и так уже затянулась, а у нас впереди генеральная репетиция!
ГУСТАВ: Я, как начальник полиции, вам обещаю, что сейчас же пойду звонить, и вызову к вам мастеров, и они вам вставят окно…
Г-жа ЛАМПИНЕН: Но и мебель стеклами поцарапало, и… горшки с цветами…
ЛЕНИН: Ой-ой, ой! Гераньки слетели на пол! До чего ненавижу эти гераньки! Эти мещанские финтифлюшки!.. Да кончайте вы унижаться, Густав! Пусть идут к себе прочь, в свой лягушачий пруд, в свою оркестровую яму!.. Скажите спасибо, что бомба была учебная! Можно сказать, не бомба, а имитация! Не бомба, а самый простой взрывпакет!.. Чтобы уши им только слегка разбарабанить, а то больно слух у них музыкальный!..
Да, товарищи! Общество, которое мы построим на обломках всем ненавистной Империи – это общество будет простым и бесхитростным! И поразительным!.. Да, возможно, оно и шокирует поначалу недальновидных и несознательных отсутствием элементарных необходимых человеку товаров или удобств, но это будет свободное общество!.. И, как и подобает такому свободному обществу, более страшных, загаженных общих отхожих мест, вы, к примеру, не увидете просто нигде! Более обшарпанных жилых помещений, и сплошных, высоченных пыльных заборов, и более помпезных общественных зданий, и более разнузданных нравов, и тупых, тупорылых мордоворотов, и при том очень смазливых и крикливых бабенок, озабоченных выживанием!.. Но это будет общество свободных бабенок, и гармоничных свободных людей!..
СЦЕНА 19 (Ленин, Оля Хювя, Сталин, Смирнов, Аврора, Ритва):
ОЛЬКА ХЮВЯ: Что за шум а драки нету?.. О, какое честное собрание, какая здесь публика, какой краснобай, какой горлопан! Извините, мы там с Иосифом перепутали фитили… Точнее, это он мне сказал, чтобы я объявила вам всем, что мы с ним как то не так, не туда, видно, вставили фитилек, фитиль, фитилище… Вы не подскажете, кстати, где в этом доме бидэ? Эй, господин, да мы с вами знакомы, не так ли? Я - Олька Хювя…
ЛЕНИН: Я вас не знаю. А если Вам нужно бидэ, то возьмите у Ритвы ведро… У нее там много скопилось уже, этих ведер, с холодной водой…
ОЛЯ ХЮВЯ: Ну, как же, буду я мыться холодной водой… Прямо я разбежалась!.. А я тебя сразу узнала… Ты же - Старик! Это у тебя была такая партийная кличка лет десять назад! Это ты же, ты же меня втянул в революционную деятельность, в так называемую, активность… А сам надругался тогда над еще несмышленой девчонкой. А после еще и дурной болезнью меня заразил! Ну, узнаешь меня, лапушка, птенчик, голубчик лесной?.. А ты весьма основательно постарел… Раньше были такие пухлые влажные губки, а теперь сухие отверстия!..И , вообще, ты, как дьявол, как змей, как дракон… Или черт?!.. Точно!.. Разве, что не хватает черных острых огромных замшелых рогов!
ЛЕНИН: Да что Вам надо? Отстаньте…
ОЛЬКА ХЮВЯ: А ничего особенного мне не надо!.. И, если вспомнишь, то, может быть, и отстану…
ЛЕНИН: Не помню!..
ОЛЬКА ХЮВЯ: Не помнишь?!
ЛЕНИН: Не помню!.. Не помню, и знать ничего не хочу!
ОЛЬКА ХЮВА: Ага, блудодей! Не помнишь?! Или тебе родинки показать, которые ты так страстно любил лобызать?!.. Или тебе юбки задрать, которые ты сам любил другим задирать?!..
ЛЕНИН: Ну, помню, ну помню… Но только потише… Уважайте хотя бы соседей, смените тон… И, вообще, ты тоже была тогда, как былинка, а нынче, меня извините…
ОЛЬКА ХЮВЯ: Ну, а если все-таки помнишь, говнюк, то помнишь, что ты уехал не расплатившись!?.. И потом еще за болезнь… Так что уже набежало… Гони сюда деньги, засранец! Немедленно! И сейчас же!.. Или ка-ак заору-у!!!..
ЛЕНИН: Тише, тише!.. В чем дело? В чем дело?.. Подумаешь, какие-то там гроши…
ОЛЬКА ХЮВЯ: Для тебя это может быть и гроши, а я попала тогда на такие вилы, меня зажало в такие тиски… Что я сделалась проституткой!.. И это ты во всем виноват!.. О, я только теперь во всем, наконец, догадалась!.. Что это был исключительно ты! И только ты!.. Давай сюда!.. Давай деньги на бочку!.. Или я весь дом разнесу!.. Меня Коба обращаться с бомбами научил!.. И ты провалишься через семь гробов прямо в мутный глаз своей бабушки!..
ЛЕНИН: Ну, вот еще на мою лысую голову! Делишки, делишки, подобия дел, помеха делу! Сколько?!.. Сколько тебе, чертова баба?! (лезет в карман)…
ОЛЬКА ХЮВЯ: (вырывает конверт) А давай сюда весь конверт!
ЛЕНИН: Постой!.. Постой! Эти деньги можно сказать собирала вся синагога… Не будет ли жирно, мадам?
ОЛЬКА ХЮВЯ: Ну, вот и хорошо. Мне как раз подойдет!..
СЦЕНА 20 (Ленин, Олька Хювя, Аврора):
АВРОРА: Что я слышу и что я вижу! Я не верю своим глазам! Тот, который меня мурыжит месяца два, и на все у него есть свои, какие-то особенные причины, а тут он так легко расстается с деньгами! Да это уму просто не постижимо! Да это не укладывается в моей голове!
ОЛЬКА ХЮВЯ: А это еще, что за гетера? Что за шалава? Что за сучара?.. Или это дочка твоя?.. Владимир… Владимир… Владимир?!.. Я тебя правильно назвала?!
ЛЕНИН: Владимир, Владимир… Вы уже свое получили, так что идите своей дорогой, мадам! К коммунизму, в светлое будущее!.. Смело, товарищи, в ногу! Духом окрепнем в борьбе!..
ОЛЬКА ХЮВЯ: Нет, ты постой! Если бы она была твоя дочь, то это бы ладно. Я бы может быть промолчала. И моментально ушла!.. А она же не твоя дочь! Не твоя! Это видно по ней… По тебе!... Она любовница – вот, кто она!.. Подожди, подожди, это точно была тогда ты, на привокзальной площади… Я тебя видела, девочка, с Шотманом, вспоминаю…. Он как раз контролирует таких вот, как мы!
АВРОРА: Да что вы себе позволяете! Вы… Вы – развратная, падшая женщина! Это же видно!..
ОЛЬКА ХЮВЯ: Сама ты развратная! Сама проститутка! Да я просто ангел, если сравнить с тобой! Потому что я именую себя проституткой, имею желтый билет, и этого не скрываю! Да знаешь ли ты, что Шотман мне говорил, что мечтает сделать тебя, тебя, девонька, проституткой… Да-да, это точно была тогда ты!... Вот только уедет, говорит, некий хмырь, Владимир Ильич, и мы ее быстренько определим!.. И ты, Олька Хюва, это он про меня, будешь ее во всем наставлять, научать! Запомни ее хорошенько!»…
АВРОРА: А-а! А-а! – (вцепилась в волосы Ольке Хювя)…
ГУСТАВ: Да что же Вы стоите, Владимир Ильич, надо разнять… Она же беременная…
ЛЕНИН: Да пускай ведьмы дерутся, наше дело здесь сторона!..
ГУСТАВ: Да помогите же мне, Владимир Ильич!.. Вот так… Вы спасайте Аврору, а я эту фурию придержу!.. Тетя Ритва, спасибо, мы уже, кажется, справились сами!
ОЛЬКА ХЮВЯ: Беременная?! Я тоже была когда-то беременная!.. И что мне оставалось делать? Что?!.. Я так хотела!.. Я так мечтала быть просто матерью, мамочкой, мамой!..
(Аврора убегает в комнату Ленина. Хлопнула дверь)
ГУСТАВ: Надо пойти туда к ней, и ее успокоить…
ЛЕНИН: Да пусть сначала сама успокоится…
АВРОРА: (выбежала из комнаты Ленина с пистолетом) Так я для тебя ведьма, да?! Так я для вас проститутка, да!.. Я сейчас застрелю эту ненавистную бабу! О, жалко, что нет здесь этого Шотмана! Сутенер!.. Похотник!.. Любодей!.. Сластолюбец!.. Эратоман!.. Я бы и его, его застрелила!.. Нет, я убью, убью сначала эту гнусную бабу!
СТАЛИН: Да успокойтесь Вы, дэвушка, все хорошо! Сейчас все мирно выпьем, закусим! Все хорошо!..
ЛЕНИН: Пусть стреляет, если так ей приспичило, пусть! Да и не выстрелит, все равно!.. Не хватит силенок, и силы духа…
АВРОРА: Нет, я все-таки, выстрелю! Выстрелю!.. И не нужны мне уже никакие расчеты…
РИТВА: Аврора, ты в Ленина, в Ленина лучше стреляй! Это из-за него… И сними с предохранителя… Вот-та-ак…
(Аврора стреляет раз, два… И стоит как ошалелая)
ЛЕНИН: А, все понятно… Мне все понятно…
РИТВА: Что понятно тебе, что понятно?!.. А ну-ка дай-ка, Аврора, мне пистолет, меня муж когда-то учил…
(Стреляет в Ленина)
ЛЕНИН: Ой как мне страшно!.. Ой, как мне страшно!..
(Ритва стреляет)
ЛЕНИН: (как бы увертываясь от пуль) Ать! ай-яй-яй!.. Ать! Ай-яй-яй!
РИТВА: Непонятно… Я же стреляла и попадала когда-то…
ЛЕНИН: Ой комедия! Ой комедия!.. Стреляют! Не попадают! Стреляют! Не попадают!.. И невдомек, что пистолет приготовил я для театра, и что патроны в нем холостые!
РИТВА: Что это значит, что холостые?.. А-а, все равно надо стрелять… Думать тут некогда!.. Муж говорил, что даже палка стреляет раз в год! А ну-ка еще!
(Ритва стреляет. И вдруг характерный звук, и что-то разбивается и падает на пол. Звенят осколки. Ритва продолжает стрелять)
СТАЛИН: Ложись! Там боевые! (Все падают на пол. Ритва еще раз стреляет. Щелчок. Щелчок.)
ЛЕНИН: Вот, чертова баба! Напугала же! Напугала!.. Даже отпетых бандитов!.. Хорошо еще, что ни в кого не попала…
СТАЛИН: Как Вы там его заряжали? Может, какой-то, из настоящих, раньше остался в обойме?..
ЛЕНИН: Да, видно, задумался я о чем-то, вот и неправильно зарядил…
ОЛЬКА ХЮВЯ: Ой, убили меня!.. Убили меня!.. Уби-и-ли!.. Ой, мама моя!.. Прощайте, друзья… Я, кажется, умираю… Я вся в крови… Вы только взгляните!.. Ой, кровь так и прет!... Прощай, Эспланада! Прощайте, клиенты! Прощай, Гельсингфорс!..
АВРОРА: Она вся в крови! Она, действительно, умирает! Что делать? Что делать?!..
ЛЕНИН: Вызывать доктора,что же еще?! И непременно немецкого! Только у немцев нормальная медицина!
СМИРНОВ: Посмотрите, посмотрите… Это ранение, да… Но это осколочное … Бутылочное… Или лучше сказать, осколочное-бутылочное… Нужно только срочно перевязать…
АВРОРА: Сейчас, сейчас, я принесу… Я знаю! Я знаю, где есть аптечка!.. Нет, давайте лучше в комнату, в комнату… Подождите, Смирнов, не надо ковры отворачивать… Лучше помогите мне… Бедная, бедная… Бедная, ты же такая же женщина, как и я… Мне очень жаль… Я только вдруг сейчас поняла… Если честно, то я не хотела… чтобы так получилось… Не знаю, не понимаю, что на меня нашло?!.. Мне очень жаль… Очень жаль…
РИТВА (появляется с ведром воды в коридоре): Ах, значит, я чертова баба?! Ах, значит, некий вонючий шпендрик, некий проклятый Шотман, хотел сделать из девочки проститутку?!.. На! Получай! (водой обливает Сталина).
СТАЛИН: А меня-то за что?! Я же не Шотман.
РИТВА: А и тебе поделом! И тебе тоже полезно! (убегает на кухню и несет уже два ведра)…
ЛЕНИН: Интересно, она когда-нибудь успокоится?
РИТВА: На, получай!
ЛЕНИН: Ну, вот теперь и меня! Да, Густав, у Вас такая тетя, не позавидуешь… Тетя Ритва, или как Вас там, Ритва Батьковна! Я же уже купался сегодня, причем с утра! И тоже в весьма холодной воде!
РИТВА: На, получай!..
ЛЕНИН: Ну, до чего же бывают людишки злые, злопамятные и зловредные!.. И неугомонные!.. Вот, что еще веселит!
СТАЛИН: А интересно, если бы Шотман собственноручно не повесил бы на ваш подъезд им же сочиненное объявление, то я бы сейчас был бы сухой…
ЛЕНИН: А как он до этого догадался?
СТАЛИН: Да Вы же сами, Владимир Ильич, пожелали, чтобы сегодня для Ваших гостей каким-нибудь образом обеспечили относительно свободный проход… Ну, он и додумался, колдун-звездочет, что если жильцы будут заготавливать воду, то подъезд они оставят открытым… Тем более, что воды не будет несколько дней… И приписал еще, что колонку, что на площади рядом, на Хаканиеми, демонтируют тоже вот-вот… А воду он даже не перекрыл…
ЛЕНИН: Да это уже Закулисье какое-то получается… Шотман и Шотман! До чего хитроумная бестия, Вы не находите? С такими по-моему надо держать ухо востро..
СТАЛИН: Я бы сломал бы просто замок, да и все…
РИТВА: А, значит, это проклятый Шотман заставлял целый день меня воду носить!.. На!.. Подмойся!.. И ты!.. Где же другое ведро?!.. Нет, я больше уже не могу…
ГУСТАВ: Ну, все, тетя Ритва. Я вижу, что Вы успокоились…
РИТВА: Да, Густав, милый... Сил уже моих больше нет… Я столько воды наносила… Я еще хотела… Хотела в Ленина зайцем несчастным, в него зашвырнуть…
СТАЛИН: Ну, скажите какая!.. А, все равно переодеваться матросом… Нам же в театр… Хорошо, окатила водой, а не кипящим вареньем!.. Слышите?!.. Слышите?!.. Играет виолончель, и… кажется, альт… Значит, и Лампинены тоже взялись за «оружие»…
ЛЕНИН: И еще раз она подтвердила мою теорию о перерастании забастовки в стачку, в восстание… Стихийные, разрозненые выступления поваров и кухонных рабочих со временем приобретают целенаправленный характер... Некий предшествующий период характеризуется раздражающим угнетенные массы обогащением клиентов, появлением паразитирующих официантов, обнищанием поваров, которые не хотят жить по-старому... Поваров становится все больше, потому что жить все труднее... И вот наступает критический момент: не завезены необходимые продукты, подгорела каша, от клиентов слышатся нарекания и жалобы, свирепствует полиция - хватает поваров на улицах с поличным, с полными сумками и сетками краденых продуктов. Чаша терпения переполняется. В один прекрасный день, повара, и иже с ними, врываются в сверкающий зал с черпаками, кухонными ножами, сковородками, кастрюлями, шампурами, дуршлаками, креманками - калечат клиентов, конфискуют их кошельки, устанавливают свою справедливую власть (шефы, бригадиры, администраторы, калькуляторы, и т.п.)... Некоторые повара, однако, неправильно понимают текущий момент, и, как всегда, по привычке, продолжают выносить сетки с провизией. Но теперь их уже хватают обновленные повара, взявшие на себя обязанности распущенной полиции, ведь теперь власть поваров и, следовательно, тот, кто ворует, ворует уже у себя... Чтобы лучше доходило, с виновными поступают жестоко... Все кухни запираются решетками... Учет и контроль! Учет и контроль!.. Посторонним вход воспрещен!... Упраздняются ненужные, с точки зрения владык, то есть главных поваров, товары... Все доходы идут в Общий Котел, который имеет волшебное свойство - он никогда не переполняется!.. Образуются особые гигиенические отряды, которые следят за тем, чтобы повара соблюдали правила гигиены. Гигиена - это основа поварской жизни!..
СТАЛИН: Владимир Ильич, извините, Вы цитируете главу из "Государства и революция", из Вашей новой, и еще недописанной книги, или это «Манифест коммунистической партии» ?
ЛЕНИН: (как бы очнувшись): Кстати, Коба, надеюсь Вы не забыли, кто брил мне, перед приездом сюда, в Финляндию, усы и бородку?
СТАЛИН: Я лично брил Вам, Владимир Ильич...
ЛЕНИН: Вот и приклейте мне их обратно. А то, публика, театральная, может быть, не поймет...
СТАЛИН: Да это в два счета, Владимир Ильич… Все принадлежности у нас всегда наготове, всегда с собой… Нам же приходится гримироваться чуть ли не каждый день… Вот, посмотрите в зеркало – все в полном ажуре!..
ЛЕНИН: Ура!.. Ура, товарищи! Теперь впереди только перфоманс, то есть спектакль! Только театр!.. Только восстание! Ибо восстание – это искусство!.. На штурм самозванцев, неправомерно занявших сцену истории!.. Долой проклятых временщиков!.. По коням! По железным коням, товарищи ! Которые ржут уже у подъезда, и брызжут бензиновой пеной, и бьют каучуковыми копытами о каменья забубенного пресловутого Гельсингфорса!.. Смело, товарищи, в ногу! Духом окрепнем в борьбе! Царству свободы дорогу, грудью проложем себе!..
ЭКРАН: Автомобили движутся по улицам Гельсингфорса, который напоминает весьма иными местами Питер (Васильевский остров)… В переднем, рядом с шофером сидит Иосиф Сталин в матросской форме, и, как и шофер, в защитных очках… За ним, на сиденьях Владимир Ленин и Густав Ровио… Они в обычном прикиде, то есть в котелках, но тоже в защитных очках… За ними движется автомобиль, которым управляет «Агент», у которого синяк почти во все лицо несколько скрыт защитными очками, и то ли его перекосило, то ли он ухмыляется… Рядом с ним сидит проститутка по имени «Олька Хювя», вся в бинтах, а на заднем сидении некто Смирнов и Аврора:
СМИРНОВ: Аврора, я разговаривал с Владимиром Ильичем на предмет наших с тобой отношений…
АВРОРА: Ах, и что же? Он Вас послал куда-то подальше?
СМИРНОВ: Да, именно так. Я ему сказал, что Вы мне нужны… И как секретарь, и… как ассистент для продолжения опытов… А он заявил: «Фигушки Вам!»… И затем пояснил: Я женюсь на Авроре в ближайшие несколько дней! И ни Вам , и никому не позволю даже к ней прикоснуться!»…
АВРОРА: Неужели? Так прямо он и сказал?
СМИРНОВ: Да, именно так и сказал! И еще он сказал, что сегодня же, после объявленного представления, загримированным под кочегара, он отправится на паровозе, в сторону Виипури, то есть чтобы быть как можно ближе к столице, к самому очагу, к колыбели восстания… Потому что, все уже в Гельсингфорсе, вроде бы, сделал и переделал, и даже, «что тоже немаловажно», соседей Лампинен снизу он проучил и поставил на место, показал им, где раки зимуют, то есть «Кузькину мать»!... И Вас, Аврора, сегодня же ночью он, стало быть, увезет с собой… А мне будет Вас не хватать…
В ПЕРВОЙ МАШИНЕ:
ГУСТАВ: Владимир Ильич, вот мы едем сейчас по знакомому мне и Вам Гельсингфорсу, по Хельсинки, как хотят теперь его называть, но Вы знаете, что меня вдохновляет и чем я именно Вам, и только Вам благодарен?.. Что именно Вы и являетесь тем освободителем всех этих людей, которые и не подозревают даже в данный момент, и даже догадаться не могут, что не сегодня, так завтра они проснутся в совершенно в другой стране… Свободной от проходимцев, от кровососов, что заставляют вечно перерабатывать, причем в скотских условиях, чтобы трудящийся человек мог едва концы с концами свести, удовлетворить хотя бы жизненные потребности… И еще, как я понимаю, свободной от проклятых банкиров, которые для начала выдумывают проценты, и потом своими процентами самого сильного голиафа, мужчину в соку, или наивную девушку, или нежного юношу, по скорому времени превращают в медузу, амебу, безвольную жалкую, дряблую колбасу…
СТАЛИН: Правильно рассуждает товарищ Ровио. Зачем нужны «Синебрюховы, Фацеры, Штокманны»?! Зачем, вообще, нужно выпячивать имена? И не лучше ли было бы, когда на улицах, скажем, Москвы или Хельсинки, Берлина, Токио или Парижа, на магазинах красовались бы просто названия: «Мясо», «Рыба», или «Пиво и воды»… Или «Кондитерская», или «Гастрономия»… Или «Котлетная», «Рюмочная», или «Закусочная»… И я думаю, что выпячивание имен, что это просто какой-то культ личности, не иначе… Не понимаю я этого культа! Не понимаю!..
ЛЕНИН: И церквушки , церквушки тоже, знаете ли, к ногтю! Вон, в той, что высится, что небоскреб, кажется, Каллио… так вот там мы устроим гимнастический зал… Пусть летают гимнасты под потолком… А в колокольне – международную голубятню, из которой специальные почтовые голуби будут разносить сообщения по всему миру братским компартиям!.. Или, вон в той, что ближе к берегу, на Сенатской площади, кресты нахрен свернуть. И скульптуры евангелистов, нахрен, убрать!.. И получится преотличнейший планетарий! Вообще, по всему будущему мироустройству, во всех этих сооружениях, будь то православных, католических, масульманских, или там иудейских, мы будем всегда и везде, везде и всегда, устраивать ПЛАНЕТАРИИ!.. Чтобы все люди на этой злополучной и несчастной земле знали и понимали, что они лишь песчинки Вселенной, наипростейшие атомы, пепел и прах, а никакие не отражения, и вовсе не тени, как бы это не звучало приятно и поэтично , каких-то там высших созданий, допустим, с созвездия Ориона!..
ГУСТАВ: Тут недавно, буквально на днях, какие-то личности, матросня, затеяли было стрельбу… Одни говорят по иконам… Другие утверждают, что просто стреляли по церкви… А, может, там иконка была приторочена на стене… Но, главное, что дурачились, что стреляли…
ЛЕНИН: И что? Ну, и что? И что Вы, Густав, хотите мне этим сказать?
ГУСТАВ: Да нет, я ничего. Но я, как полицеймейстер, даже не знаю, как реагировать?!.. Понимаете, вот они стреляют, а тут выскочил то ли служитель, то ли просто прохожий, что ли, и встал перед ними, и растопырил ручищи свои, и говорит, убейте меня, а по святыням стрелять не позволю никак!!!
ЛЕНИН: Вот сволочь идеалистическая, боженьку пожалел!.. Да и в расход его, гада, придурка!.. Каждого, каждого апологета капиталистической иделогии и рыночной экономики, и мракобесия - только туда, и только туда – в Небытие, в ледяные Дантовы ады!..
ГУСТАВ: Да и застрелили его тогда же… Уже…
(Действие третье)
Ленин врывается в театр, и идет в сторону сцены, на которой уже давно во всю играют на гитарах и пляшут, или приплясывают цыгане…
ЛЕНИН: Попрошу всех со сцены! Это элементарно! Потому что большевики имеют теперь абсолютное право везде!
(Цыгане продолжают играть, но несколько тише)…
ЛЕНИН: Со сцены, я сказал, вон! Или кому-то неясно еще?!
МАКСИМ: Позвольте, и по какому такому праву ?! И не перепутали ли вы театр, уважаемый, в котором должны выступать?! А у нас, извинитее, контракты на все выступления, и причем именно здесь!
ЛЕНИН: А это не ты ли украл у меня в августе велосипед, и я должен был по местным горкам после того раскатывать на самокате?!..
МАКСИМ: Ну, вот, опять – двадцать пять! Как кто-нибудь что-то украл – так значит цыган! И я надеюсь, Вы понимаете, отдаете себе отчет в том, что это дискриминация?!
ЛЕНИН: Может быть скажешь, что и пакета не брал и не видывал никогда? Где тот секретный пакет, который тебе и твоей шайке доверили, ешкин ты кот?! Где вообще все эти прохвосты?!
МАКСИМ: Да они там все пьяные в дым, не дале гримерной… И бабы пьяные с ними… И пакет там тоже где-то в углу!.. Одна баба проткнула его своим пальцем кривым, так там… Ухохочешься… Оказались какие-то то ли бретельки, то ли фильдекоксовые чулки, то ли какие-то лифчики и трусы!... Видать, ваш Дыбенко всю мутату, какая только была, для своей любовницы, для Калантаихи, для комиссарши финской своей заказал?!..
ЛЕНИН: А ну молчать! И покинуть сцену сейчас же, немедленно! Ибо эрекция!.. Тьфу, ты, черт, революция!.. Революция, о которой так долго твердили большевики, свершилась!
ЦЫГАНЕ: Позвольте, позвольте… У нас же контракт! Эй, романэ!
ЛЕНИН: Ага! Неповиновение?! Не нравятся большевики?!.. А Ну! А ну, братва! А ну морячки! Полундра! Все на палубу! Живо! Все на защиту тенденций!
Ленин несколько раз стреляет в воздух, цыгане в ужасе рассыпаются, и на сцену, под звуки канкана, выбегает шеренга «моряков», то есть морячек в коротких матроссках и соблазнительных нежных штанишках…
Пока они танцуют канкан, ничего не предвещает дальнейших действий… И вдруг Ленин выезжает на велосипеде, и на ходу приветствуя всех, скрывается за кулисами…
Девушки танцуют канкан, еще раз появляется Ленин на велосипеде, но с пакетом в руках: «На, Дыбенко, лови!», бросает в зал некий пакет, их которого торчат чулки, бюстгалтеры и трусы…
Проезжает на велосипеде с недовольной физиономией Ритва… На багажнеке закреплено ведро, на котором надпись «Варенье»…
Действие еще продолжается какое-то время, вплоть до того, что девушки из варьете, повернув к зрителям свои задницы, демонстрируют: (на каждой заднице по большой букве):
«ЛЕНИН УРАА!», «РЕВОЛЮЦИЯ!», «ЛЕНИН - УФФ!»…
На этом все постепенно сходит на нет. На экране имена погибщих адмиралов и офицеров, и музыка, которая уже не «По улицам ходила большая крокодила», но откуда данная мелодия появилась, а именно: марш Л. Чернецкого…
Количество погибших во время гражданской войны в Финляндии…
Последняя запись:
Густав (Кустаа) Семенович Ровио, верный соратник Ленина, советский партийный деятель, 21 апреля 1938 года осужден Военной коллегией ВС СССР к высшей мере наказания по обвинению в троцкистском заговоре. В тот же день расстрелян на полигоне «Коммунарка» под Москвой. Реабилитирован в 1955-м…
На полигоне «Коммунарка», кроме советских, совершались также казни иностранных граждан. Здесь в немаркированных траншеях покоятся останки представителей более 60 национальностей, граждан 11 стран. В списке жертв — политические и общественные деятели Литвы, Латвии, Эстонии, лидеры Коминтерна, представлявшие коммунистические движения Германии, Румынии, Франции, Турции, Болгарии, Финляндии, Венгрии. Правительство Монголии было уничтожено здесь в полном составе в один день 10 июля 1941 года…