Рассказ моего мужа Владимира Мусатова.
Вовка – мал-мала, родившийся перед Великой Отечественной войной в феврале 1939 года, начал писать свою книгу жизни еще в годы войны. Старшие братья, тетя Лина и дядя Дема звали его по разному, то кликали Вовкой – партизаном, то Красным командиром, то нашим художником – писателем.
Вовку мал-мала любили все, особенно души в нем не чаяла, эвакуированная из Москвы старая учительница, Вера Христофоровна, она то и научила Вовку читать, считать и писать в пятилетнем возрасте..
- Отдай мне Вовку Марусь, у тебя их четверо, мыкаешься с ними, сил моих нет смотреть, как тебе тяжело. А ну, как Сережа не вернется с войны, как одна-то поднимешь их, а для меня, особенно Леонтия Ивановича..
- Нет, нет, Веруша, и не просите, Сережа то мой вернется, что я ему скажу...нет, нет и нет.
- Уж больно смышленый он у тебя, в Москву бы ему надо, выучиться, большим человеком станет, опять же для твоей..
- Ой, не гневи Бога, Веруша!.
- Ладно – ладно, Марусь, прости меня..,вздыхала Вера Христофоровна.
Тем временем Вовка-мал-мала, уже который раз, стоял и наблюдал за тем,- как ловко шьет сапожник дядя Дема для наших генералов хромовые сапоги, он не сводил глаз с его седой головы – уж очень ему - Красному командиру, хотелось иметь такой карандаш, какой торчал у дяди Демы за ухом.
Дядя Дема давно понял – зачем Вовка крутится около него, он неспешно снял с железной лапы готовый сапог, поставил его на полку и повернулся к Вовке.
- Ну, Красный командир, - весело обратился к Вовке дядя Дема, - держи карандаш! … пиши свои «Записки партизана"..- он взял, торчащий у него за ухом, толстый огрызок химического карандаша и подал его Вовке
- Вот это да! – радостно сказал Вовка, - спасибо!..и попробовал заложить карандаш себе за ухо. Однако почему-то карандаш не держался за его маленьким ушком.
- Да ты лучше прижми его кепкой, посоветовал Колька.
- А у меня нет кепки у меня бескозырка, - Вовка надел на голову бескозырку, на которой была надпись «Бесстрашный» и подсунул под нее огрызок карандаша около уха..
- Хах, ты теперь, как моряцкий сапожник, лучше спрячь его в бескозырку или в штаны, будешь, как настоящий партизан. Да когда будешь писать, старайся слюнявить карандаш, тогда твои записки никто не сотрет даже резинкой.
- Точно, - сказал Вовка и полез за зеркало. где у него хранились всякие бумажки, за которые Генка покупал у Вовки еду: то кусочек лепешки, то ложку манной каши, ну в общем, что перепадало Вовке, как самому маленькому. Вовка старательно прятал эти бумажки за разбитое зеркало и периодически пересчитывал их, следил, чтобы никто их у него не своровал. Достав бумажки, он пересчитал их несколько раз и, послюнявив во рту карандаш, написал на ладошке цифру 25, он уже умел считать и писать и этим очень гордился.
- Взяв одну из бумажек, он лег на пол, положил ее перед собой и, послюнявив карандаш, стал рисовать, падающий немецкий самолет.
Нарисовав объятый пламенем , падающий бомбардировщик, он спросил у Кольки:
- Колька, наш папка сбил немецкий Юнкерс?
- Да, Юнкерс, эх ты балда!
- Сам, балда!
Вовка жирно нарисовал на бомбардировщике фашистский крест, и написал; «Наш папка сбил Юнкерс! Урра!!