2.5 «Группа «Рамзай» информирует. 1941 год»
Раздел начинается Горбуновым с дифирамба: «Зорге – выдающийся разведчик ХХ века, а в 1941 году – апофеоз его разведывательной деятельности». Но одновременно он пишет о том, что «пытается анализировать сообщения группы «Рамзай» за 1941 год. Причем анали-зировать все, что было опубликовано, начиная от первых публикакций 1965 года до наших (2002 год) дней. При таком анализе появляются интересные закономерности, которые автор и хочет представить читателю».
Прежде чем перейти к рассмотрению того, что получил автор в результате своего анализа очень важно выделить одну особенность. Причем это относится не только к Горбунову, но и ко многим другим авторам произведений о Зорге. Дело в том, что, если в целом о разведывательной деятельности Зорге в отношении Японии пишут в общем в более или менее в нормальном тоне, то все, что касается его сообщений в Центр о готовящемся нападении Германии на СССР вызвало необычайно бурную реакцию его противников, применивших все приемы, чтобы очернить его или свести на нет его успехи. Чтобы было ясно о чем идет речь приходится начать разбор раздела необычно, с его конца, так как там четко проявлена позиция Горбунова: «При анализе информации Зорге за первую половину 1941 года (то есть до нападения Германии на СССР – Ю.К.) надо брать за основу только достоверную информацию, то есть радиограммы, опубликованные в сборниках документов. Это 18 радиограмм, опубликованных в книге Фесюна, за достоверность и точность, которых можно ручаться. Со знаменитыми радиограммами о «точном сроке нападения» все ясно. Остальные радиограммы, опубликованные в 1960-1970-е годы, можно вынести за скобки. Их достоверность, вполне обосновано, можно поставить под сомнение.
Если из 18 радиограмм убрать те, в которых говорится о политике Японии, и, те, где передавалась явная «деза», то достоверной информации о подготовке Германии к нападению на Советский Союз, которую передал Зорге в Москву, окажется не так уж и много (автор приводит шифрограммы Зорге от 2 и 30 мая, 1 и 15 июня 1941 г.). «И вряд ли можно считать серьезной информацией телеграмму от 20 июня, где сообщалось, что по информации германского посла, война между Германией и СССР неизбежна. За два дня до нападения на СССР о неизбежности войны между двумя странами писала вся мировая пресса. Достаточно просмотреть бюллетени иностранной информации ТАСС, чтобы убедиться в этом. Так что Зорге не сообщил здесь ничего нового (выделено – Ю.К)». А, если к этому добавить еще обвинения Зорге со стороны Сахарова и Горбунова о направлении опасной дезинформации в Москву (Сталину), то получается, что Зорге не герой, а пособник фашистов, хотя и невольный. Вот как можно всё исказить и закрутить при желании опорочить че-ловека!
Для начала следует отметить, что Горбунов всё свел к рассмотрению и критике сроков нападения, сообщенных Зорге, и одновременно с этим выбросил его важнейшие сведения (война с Англией не помешает нападению на СССР, система обороны на германо-советской границе чрезвычайно слаба, Германия имеет против СССР 9 армий, состоящих из 150 дивизий, стратегическая схема нападения на Советский Союз будет взята из опыта войны против Польши, наиболее сильный удар будет нанесен левым флангом германской армии, стратегические оборонительные позиции СССР до сих пор еще более небоеспособны, чем это было в обороне Польши).
А теперь посмотрим, что было на самом деле. За период с января по июнь 1941 года в Центр было направлено 66 агентурных донесений из резидентур советской военной разведки в западно- европейских странах (Берлин, Виши, Белград, Женева, Будапешт, Бухарест, Париж, Стокгольм, София, Прага, Хельсинки) и разведотдела штаба ЗапОВО, связанных с различными сторонами подготовки Германии к нападению на СССР, с разногласиями между ОКВ и ОКХ как по стратегическим направлениям, так и по срокам. Причем с течением времени эти донесения становились всё точнее, но не находили должного пониманияв Москве.
Зорге за этот же период послал 22 шифрограммы, из которых 10 относятся непосредственно к намерениям Германии напасть на Советский Союз. На фоне донесений европейских резидентур информация Зорге никак не могла быть дезинформационной, так как он каждый раз указывал точно источник информации и Центр мог легко сравнить ее с другими донесениями. Поэтому, честно говоря, удивляет то постоянное ненормальное внимание именно к Зорге из числа других резидентов, которое проявляют ряд историков, писателей и сотрудников радио-телевидения, но явно не с благородной целью. В главе «ЗАГАДКИ» будет сделана попытка докопаться до причин этого факта.
А теперь вернемся к началу раздела и посмотрим на качество анализа, после восхваления Зорге. Горбунов пишет: «В советские времена скудные крупицы документальной информации о разведывательной деятельности группы «Рамзай», которые давало в печать ГРУ, канонизировались. Любая критика достоверности этой информации никогда бы не прошла через цензурные рогатки и не появилась бы в печати. Поэтому все то, что публиковали избранные руководством ГРУ авторы, считались истиной в последней инстанции. И любые сомнения, и любая критика информации из Токио могла быть высказана только после августа 1991 года».
Краткая оценка статьи Сахарова уже дана в главе I. Но интересно то, как Горбунов подает содержание статьи с своей точки зрения. Он пишет: «В конце 1991 г. в небольшом по размерам литературном журнале «Молодая гвардия» была опубликована знаменательная статья, которая имела к истории обеих разведок прямое отношение. Доцент Валентин Сахаров дал своей статье заголовок «Крушение мифа (Если бы Сталин поверил Зорге….)». С момента публикации статьи прошло ровно десять лет, но серьезного аналитического ответа с анализом новых информационных донесений разведки так и не последовало. Обе наши разведки (ГРУ и СВР) не комментируют критические выступления в свой адрес и не вступают в полемику с авторами статей».
И вот Горбунов в своей книге вместо того, чтобы дать отпор измышлениям и рассуждениям Сахарова сомнительного характера, которыми напичкана его статья, полностью поддержал его позицию не только в отношениии советской разведки в целом: «Мы живем в мире исторических легенд. И одна их этих легенд связана с деятельностью нашей разведки по раскрытию военно-стратегического замысла фашистстской Германии накануне Великой Отечественной войны», но и о Зорге, которого величайшим разведчиком ХХ века, по его словам, сделали наши журналисты и историки по заданию руководства страны, но поскольку пишущие о Зорге как о «величайшем» и «выдающимся» не были допущены к документам, появились прямые фальсификации.
Читателю, которому попадется статья Сахарова прежде всего удивится сумбурному изложению ее содержания, что естественно, так как она написана в 1991 году, а документальные данные появились намного позже: «Русский архив. Советско-японская война 1945 года: история военного противоборства двух держав в 30-40-е годы. Документы и материалы». В 2 т. Т. 18 (7-1), 1997.; Фесюн А.Г. «Дело Рихарда Зорге: Неизвестные документы», 2000; Франц Гальдер «Военный дневник, 1940-1941, 2003 г» , не говоря уже о «Военная разведка информирует, январь 1939-июнь 1941», 2008.
Свое желание проанализировать интересные закономерности Горбунов начинает выполнять с критики писателей С. Голякова и В. Понизовского, Ю. Королькова и Михаила Колесникова, которые были авторами первых произведений о Зорге, выпущенных в 1965-1966 гг., за цитирование в них восхвалявших, но на самом деле, по его мнению, дезинформирующих Москву шифротелеграмм Зорге о подготовке Германии к нападению на СССР. И здесь Горбунов прав в той части, где написано, что Зорге не посылал в Центр такие радиограммы как «нападение Германии произойдет 20-22 июня» или «Нападение произойдет на широком фронте на рассвете 22 июня», «Следует ожидать со стороны немцев фланговых и обходных маневров и стремления окружить и изолировать отдельные группы».
Достается и историку, профессору, доктору исторических наук Ф. Волкову (1976 г.) за наличие в его брошюре «Подвиг Рихарда Зорге» телеграмм, содержание которых находится, по мнению Горбунова, почти на грани фантастики: «На восточной границе, - доносит Зорге в Центр после уточнения беседы с Шоллем, - сосредоточенно от 170 до 190 дивизий, все они либо танковые, либо механизи-рованные. Наступление немецкой армии будет проводиться по всему фронту. Главные его направления будут обращены против Москвы и Ленинграда, а затем против Украины..».
Однако Горбунов не обращает внимание на то, что Сахаров в статье не только повторяет в укороченном виде текст, приведенный Волковым,: «Аналогичную информации в начале июня 1941 г. передал и Зорге: «На восточной границе сосре-доточено от 170 до 190 дивизий, все они либо танковые, либо механизированные», но и не критикует его измышления: «Между прочим Р. Зорге получил эту информацию от немецкого военного атташе в Бангкоке Шоль, то есть от одного из тех функци-онеров разведки МИД Германии, которым известная инструкция (имеются ввиду указания ОКВ от 6 сентября 1940 г. – Ю.К.) прямо вменяла в обязанность «по-ощрять всякие фантазии» о силе немецкой армии.
Здесь все смешалось и небрежность, и искажения и просто дезинформация. Горбунов, который уже знал из книги Фесюна о том, что Сахаров приводит фальсифицированные данные о дивизиях, о том, что Зорге не получал подобную информацию от Шолля, который, к слову, был разведчиком ОКХ, а не МИДа, и не посылал такую информацию в Центр, выставляет себя в неприглядном виде. Более того, Горбунов,не осудив с самого начала измышления Сахарова, тем самым тоже вводит читателей в заблуждение. И это не всё. Первую часть раздела автор закан-чивает тем, что пишет: «Если проанализировать публикации 1960-1970-х годов с позиций сегодняшнего дня и той документальной информации, которая была опубликована к этому времени, то выявиться интересная закономерность. Каждому автору разрешали публиковать определенное количество радиограмм. При этом достаточно достоверные радиограммы (28 декабря, 11 марта, 2 и 30 мая перемежались с сомнительной информацией (сообщение от 18 ноября) и явной фальсификацией (15 мая, 15 и 17 июня).
Когда начинаешь разбираться, то оказывается прежде всего, что ни в «Русском архиве», ни у Фесюна нет сообщений Зорге от 17 июня 1941 года. Только в «Военная разведка ин-формирует..», которая вышла позже, приведены тексты трех донесений Зорге от 17 июня: «Агентурное сообщение «Рамзая» из Токио о японо-американских переговорах и отрицательном отношении к перспективам войны между Германией и СССР» (приведена ссылка, что сообщение датировано 15 июня 1941 г.) и дана помета, что 18.06 оно направлено Сталину, Молотову, Тимошенко и Жукову; «Агентурное сообщение «Рамзая» из Токио о задержке выступления Германии против СССР до конца июня и времени, которое потребуется Японии для наступления на советский Дальний Восток» и «Мемо из агентурного сообщения «Рамзая» из Токио о численности немецкой армии на границах против СССР».
События в статье Сахарова и затем в книге Горбунова развивались следующим образом и только в отношении «Мемо».
Горбунов приводит из брошюры Волкова текст, странной по его мнению телеграммы, (имеется в виду «Мемо» - Ю.К.) от 17 июня, которая по его словам вызвала наибольшее ко-личество нареканий и сомнений у тех, кто анализировал информацию Зорге: «На советско-германской границе находится 9 немецких армий. По американским источникам, Германия имеет на границах с СССР 900 тысяч человек в первой линии и около одного миллиона как резерв». Но он не пишет о том, что Сахаров приводит в своей статье текст этой телеграммы в искаженном виде: «17 июня 1941 года, то есть за пять дней до начала войны, Р. Зорге со-общает: «На советско-германской границе находятся 9 немецких армий…. Германия имеет на границах против СССР девятьсот тысяч человек первой линии и около одного миллиона как резерв. Рамзай».
Горбунов, прочитав статью Сахарова, делает вид, что он не заметил искажение текста, хотя это принципиально важно.
Дело в том, что ранее на странице 223 данной главы текст этого «Мемо» уже приведен, но там он содержит два важных момента. Во-первых, он не зря разделен Зорге на два абзаца. Первый – фактически подтверждал, что в его донесении в Центр от 19 мая указывались 9 армий, а не 9 корпусов. Второй абзац был спокойно воспринят в Центре, так как Зорге четко ссылался на американцев, которые могли написать черте что.
Выбросив источников и заменив их отточием в своей формулировке, Сахаров тем самым совершил подлог, на основе которого построил рассуждения о том, как Зорге чуть не обманул Сталина и как прекрасно, что он ему не поверил.
Горбунов старательно обходит этот важный факт и прежде всего, подтверждает обвинение в адрес наших разведчиков в том числе и Зорге, что они давали разные сроки нападения Германии на СССР, которые дезинформировали советское руковод-ство. Следует подчеркнуть, что этому вопросу десятки авторов давали различное толкование как в пользу советской разведки, так и с целью ее очернения.
Пользуясь случаем хочу высказать свое мнение.
Стратегический план в отношении СССР Гитлер сформулировал еще в 20-х годах, в книге «Моя борьба»: «… Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены». Эта идея с годами зрела у него по мере развития успехов как внутри страны, так и на международной арене.
Под воздействием эйфории быстрого разгрома Франции и успеха под Дюнкерком Гитлер 24-28 мая 1940 г. решил, что вооруженные силы рейха способны осущест-вить нападение на Советский Союз и в кратчайшие сроки разгромить его. 15 июня Гитлер отдал приказ о создании армии вторжения, имея в виду осень 1940 г., но, судя по ряду фактов, он особо не скрывал эту идею и довольно открыто высказы-вался о ней, что привело к утечке в широких масштабах. В этом плане в качестве примеров представляют интерес: от 6 июня 1940 г. «Сообщение Дергачева из Софии о намерении Германии заключить сепаратный мир с Францией и перейти к нападению на СССР», в котором советский военный атташе при полпредстве СССР в Болгарии, резидент Разведупра пишет, что: «….После заключения мира Германия в течение ближайшего времени (не более одного-двух месяцев) приводит армию в порядок и совместно с Италией и Японией внезапно нападает на СССР с задачей уничтожения коммунизма и установления фашистского строя…» (было доложено Сталину, Молотову, Тимошенко), а также «Докладная записка 1-го управления ГУПВ НКВД СССР № 1/47112 в НКВД СССР о приготовлениях Германии к войне с СССР» от 28 июня 1940 г. в сборнике документов «Органы государствен-ной безопасности СССР в Великой Отечественной войне «, том 1, «Накануне», книга первая (ноябрь 1938г. – декабрь 1940 г.). В докладной записке: «…Радист латвийского парохода «Аусма» Осипов Янис рассказывал контролерам Ленинградского КПП, что во время пребывания в одном из германских портов он от ряда немцев слышал, что предстоящие военные действия Германии против СССР в основном будут направлены к захвату Украины» и в сноске: «Бывший заместитель начальника штаба оперативного руководства Верховного командования вооруженных сил Германии В. Варлимонт дал сдедующие показания Международному военному трибуналу для главных военных приступников: «Гитлер уже осенью 1940 г. намеревался начать войну против Советского Союза».
Донесение и докладная записка разведчиков наглядно демонстрируют их активную деятельность, бдительность, незамедлительное информирование советского руководства о враждебных замыслах против нашей страны еще в зародыше.
Поняв, что без уничтожения СССР он не сможет захватить Англию,Гитлер 31 июля 1940 г. на совещании с Кейтелем, Йодлем, Редером, Браухичем и Гальдером заявил своему окружению о желании напасть на Советский Союз осенью этого же года. Но генералы, приведя ряд солидных доводов, убедили его отказаться от этого намерения. Было принято решение начать нападение в мае 1941 г.
Уже 5 августа по линии ОКХ (сухопутные войска вермахта) генералом Марксом был представлен план нападения. Одновременно разрабатывались и другие планы по линии ОКВ.
Первый приказ ОКХ о начале перегруппировки немецких войск из Франции на Восток был отдан 6 сентября 1940 г. В этот же день появилось Указание штаба оперативного руководства Верховного главнокомандования Германии «Управлению военной разведки и контрразведки» «О мероприятиях по дезинформации советского военного командования в связи с подготовкой нападения на СССР».
15 сентября 1940 г. под руководством Альфреда Йодля была подготовлена и представлена на обсуждение «Стратегическая разработка оперативного отдела ОКВ по подготовке и проведении кампании против СССР».
Рассмотрев планы, Гитлер 18 декабря 1940 г. подписал директиву № 21 с кодовым наименованием «Барбаросса», которая требовала закончить подготовку к нападению на Советский Союз к 15 мая 1941 года и, в принципе, после этой даты война могла начаться в любой день.
31 января 1941 г. ОКХ издало на основе плана «Барбаросса» директиву по стратегическому сосредоточению и развертыванию. В конце «раздела 12. Проведение подготовительной работы» указано: «Подготовительные работы нужно провести таким образом, чтобы наступление (день «Б») могло быть начато 21.6». По этой фразе можно судить, что на совещаниях и беседах с Гитлером высшее командование вермахта неоднократно прикидывали сроки нападения и это нашло отражение в директиве ОКХ, но это еще не было окончательным решением Гитлера.
По дневнику бывшего начальника генштаба сухопутных войск генерал-полковника Ф. Гальдера даже 30 апреля 1941 г. на совещании Гитлер не назвал точный срок нападения, а отделался высказыванием: «..Россия несколько раз недружелюбно поступала с нами, поэтому мы должны обеспечить себя от всяких неожиданностей, ориентировочно - с 23.5".
Поэтому Сахаров и повторяющий его суждения Горбунов о том, что сообщение Зорге от 21 мая 1941 г. (на самом деле оно датировано 19 мая – Ю.К.) о начале войны в конце мая является «дезой», так как дескать Гитлер 30 апреля установил срок нападения – 22 июня, проявили или небрежность в изучении документальных материалов, или злонамеренную попытку очернить Зорге. Как известно, по указанию Гитлера только 10 июня распоряжением Главкома сухопутными войсками было опреде-лено, что срок нападения на СССР «Днем «Д» операции «Барбаросса», считать 22 июня.
К этому надо добавить важную, на мой взгляд, деталь. Спрашивается, а как должен был поступить Зорге, если он получил сведения, что «Новые германские представители, прибывшие сюда из Берлина , заявляют, что война между Германией и СССР может начаться в конце мая (выделено – Ю.К.) …». При этом следует обратить внимание на то что сказал Гитлер 30 апреля и подчеркунуть, что упомянутые Зорге представители настолько доверяли своим коллегам в Токио что выдали государственную тайну, изложенную, в частности, в «Предложения штаба ОКВ Германии по пропагандистской подготовке нападения на Советский Союз» от 3 мая 1941г. В разделе II говорится: «Наши планы должны оставаться в тайне как можно дольше. Англия до самого последнего момента должна верить в возможность предстоящего вторжения. Для России наш удар должен оказаться внезапным. ……..».
К критике указанных выше писателей Горбунов добавляет, что дескать, 16 июня 2001 года газета «Красная звезда» опубликовала материалы круглого стола, где сотрудник внешней разведки полковник в отставке В. Карпов категорично заявил о том, что Зорге не посылал радиограмму с датой начала войны 22 июня: «К сожалению, это фальшивка, появившаяся в хрущевские времена. Разведка не назвала точной даты, не сказала однозначно, что война начнется 22 июня.
Здесь интересны следующие моменты. Во-первых, автор «ломится в открытую дверь» и Карпов прав, так как действительно, Зорге никогда не сообщал о 22-м числе. Однако, из книги А. Фесюна, которая была опубликована раньше этого заявления (в 2000 году), видно, что незадолго до начала войны Зорге был близок к этой дате: сообщение от 30 мая 1941 – «..немецкое наступление начнется во второй половине июня»; сообщение от 1 июня: «Ожидание начала германо-советской войны около 15 июня…» (выделено специально, т.к. многие авторы это слово выбрасывают, оставляя только дату, и затем обвиняют Зорге в том, что дескать 15-ого немцы не напали); сообщение от 15 июня: «…война против СССР задерживается, вероятно, до конца июня…..». В тоже время, заявление Карпова ставит под сомнение написанное в «Очерках истории Российской внешней разведки» о сообщениях агентов «Монах» и «Брайтенбах» о запланированной точной дате нападения Германии на СССР. Было также донесение из Парижа от Л. Треппера через резидента советской военной разведки во Франции генерала Суслопарова. Особенно надо выделить тот факт, что 21 июня 1941 г. агент военной разведки, сотрудник экономического отдела герман-ского посольства в Москве Г. Кёгель дважды предупреждал Разведывательное управ-ление о нападения Германии на Советский Союз ночью 22 июня. А это значит что советская разведка не только заблаговременно предупреждала руководство страны но и, в конечном итоге, назвала точную дату и время нападения Германии на СССР, хотя слишком поздно.
Раз разведка молчит, не замечает критику в свой адрес, игнорирует «знаменательную?» статью Сахарова, Горбунов решил самолично разобраться и дать оценку тому, что правильно, а что нет. Но не приступив еще к анализу, он допускает грубые ошибки с оценкой ряда шифрограмм Зорге, которые напечатаны в книге Фесюна, «Русском архиве» и в «Военной разведке информирует…». Так, подтверждая достаточную достоверность шифрограмм от 28 декабря 1940 г., 11 марта, 2 и 30 мая 1941 г., Горбунов относит к сомнительной информации шифровку от 18 ноября 1940 г., которой нет ни в одной из упомянутых выше книг. Более того, шифрограммы от 15 мая, 15 и 17 июня 1941 г. он без каких-либо объяснений считает явной фальсификацией. Пришлось кропотливо разбираться, так как Горбунов, опираясь на измышления Сахарова, вводит читателя в заблуждение и прежде всего тем, что на самом деле телеграмма от 15 мая 1941 г. не существует.
Шифротелеграммы от 17 июня 1941 года не попали ни в книгу Фесюна, ни в «Русский архив», но они существуют. В Центр 17 июня 1941 г. от Зорге пришли три шифровки, которые опубликованы в документах «Военная разведка информирует..», (С.691-692), причем одну из них Зорге написал 15 июня («Агентурное сообщение «Рамзая» из Токио о японо-американских переговорах и отрицательном отношении к перспективе войны между Германией и СССР». Доложена Сталину.), Вторая телеграмма от 17 июня называлась «Агентурное сообщение «Рамзая» из Токио о задержке выступления Германии против СССР до конца июня и времени, которое потребуется Японии для наступления на советском Дальнем Востоке» и третья – «Мемо из агентурного сообщения «Рамзая» из Токио о численности немецкой армии на грани-цах против СССР», о которой написано выше.
Теперь вернемся к шифровкам от 15 и 17 июня 1941 года, которые Горбунов считает явной фальсификацией. Прежде всего, надо отметить, что он был введен в заблуждением тем, что в разных книгах одни шифровки Зорге приводятся с датой их отправки из Токио, а некоторые другие - с датой их получения в Центре. Поэтому оказывается, что разговор идет об одних и тех же донесениях, но существующих под разными датами.
Так в книге Фесюна приводятся две шифровки (документы №№ 152 и 153) от 15 июня, а в «Военная разведка информирует..» приведены аналогичные по тексту шифрограммы, но от 17 июня 1941 г. (документы №№ 7.110 и 7.111).
Если мы ознакомимся с содержанием шифрограммы от 15(17) июня 1941 года №№ 152 и 7.110 соответственно и пометами начальника Разведуправления, то станет ясной несостоятельность утверждений Горбунова:
« Американцы еще не предложили ответ японцам о детализациии условий в отношении посредничества в Китае.
Мацуока сообщил Отт, что он ждет сообщения Номура о поступлении первого ответа американцев на японскую ноту о готовности вести переговоры.
Мацуока очень обеспокоен слухами относительно возможности войны между Германией и СССР. Он видит единственную надежду на удержание Америки от вступления в европейскую войну и оккупацию Англии германскими войсками отнюдь не в войне с СССР. Мацуока просил посла Отт доложить об этом Риббентропу».
Имеются пометы: «НО-4, НО-9: дать в 4 адреса. Голиков. 18.0641 г.»
Указана рассылка: «Выслано Сталину, Молотову, Тимошенко, Жукову»,
Переходя к оценке шифротелеграмм Зорге, Горбунов решительно подчеркивает, что «Серьезный анализ информации группы «Рамзай» в 1941 году стал возможен только в последние годы. Эпоха фальшивых радиограмм и авторских фантазий – в прошлом».
При этом он приводит очень полезную оговорку: «В 2000 году исследователь Фесюн опубликовал книгу «Дело Зорге» с подзаголовком «Неизвестные документы». Это наиболее полная подборка документов, которые были взяты из «Дела Зорге», хранящегося в архиве ГРУ».
Эпоху фальшивых радиограмм и авторских фантазий Горбунов начинает с разбора части шифровки Зорге от 28 декабря 1940 года, о которой в данной главе в разделе 41.2 «Информация о подготовке Германии к нападению на СССР» написано, что ее содержание насторожило Зорге, но не более того, так как подобные сведения поступали от каждого нового человека. Но Горбунов придал шифровке особое значение, считая ее первым серьезным предупреждением об угрозе со стороны Германии и поэтому есть смысл привести ее содержание полностью:
«Каждый новый человек, прибывающий из Германии в Японию рассказывает, что немцы имеют около 80 дивизий на восточной границе, включая Румынию, с целью воздействия на политику СССР. В случае, если СССР начнет развивать активность против интересов Германии, как это уже имело место в Прибалтике, немцы смогут оккупировать территорию по линии Харьков, Москва, Ленинград (выделено из текста Горбуновым – Ю.К.). Немцы не хотят этого, но прибегнут к этому средству, если будут принуждены на это поведением СССР. Немцы хорошо знают, что СССР не может рисковать этим, так как лидерам СССР, особенно после финской кампании хорошо известно, что Красная Армия нуждается по меньшей мере иметь 29 лет для того, чтобы стать современной армией, подобной немецкой. Это мнение, по заявлению многих, разделяется генералом Козариным в Москве и является мнением человека нового ВАТ Германии в Токио, который был в СССР неоднократно. Новый ВАТ в Токио заявил мне, что цифра 80 дивизий несколько, видимо, преувеличена».
Для анализа Горбунов выделяет из нее только часть и поскольку нигде на шифрограмме помет нет приводит ряд ложных выводов собственного изобретения: 1. Центр признал эту информацию серьезной и доложил Сталину. 2. Руководство Разведупра наложило на шифро-грамму резолюцию «необходимо перепроверить». 3. Пришедшая 29 декабря 1940 г. из бер-линской резидентуры шифровка «Метеора» с сообщением от «Альты» (Ильзе Штёбе) как бы имело отношение к перепроверке шифровки Зорге.
Более того, через несколько абзацев оказывается, что на шифрограмме Зорге была еще одна резолюция - «сомнительное сообщение» и Горбунов, рассуждая о 80-и дивизиях, под-вергает это количество сомнению - цифра слишком преувеличена немцами в соответствии с указанием ОКВ от 6 сентября 1940 г. и приходит к выводу: «..эта цифра в радиограмме Зор-ге была стопроцентной дезинформацией. Конечно, Зорге не мог знать ни указаний ОКВ, ни циркулярной шифрограммы, но Москве было от этого не легче».
Но, если это так, то возникает вопрос, зачем, по словам Горбунова, Разведуправле-ние передавало Сталину эту «дезу» тем более «стопроцентную».
Все рассуждения автора о том, что сведения о 80 дивизиях являются целенаправленной дезинформацией, полученной Зорге именно от нового германского военного атташе, тоже требуют внимательного рассмотрения. Прежде всего следует отметить, что эти сведения, ко-торые рассматриваются в свете Указания от 6 сентября 1940 года, только спустя 3 месяца в виде слухов наконец докатились до германского посольства в Токио и это естественно, так как Указание не предназначалось для военного атташата в Японии. Зорге указал на то, что получил эти сведения из рассказов «каждого нового человека, прибывающего из Германии в Японию». Из этой фразы следует, что прибывающие лица делились секретом «Полишенеля» и Зорге это подчеркивает словом «каждый». Из текста радиограммы следует, что Зорге все же не успокоился и попытался перепроверить эти слухи через военного атташе полковника Кретчмера: «Новый ВАТ в Токио заявил мне, что цифра 80 дивизий несколько, видимо, пре-увеличена». Осторожный ответ Кретчмера вполне объясним. Он как вновь прибывший человек, конечно, слышал о Зорге и его особом положении от прежнего ВАТ полковника Матцки. Поэтому был настроен на то, чтобы завоевать расположение Зорге, но в тоже время он мало знал его, а как кадровый, дисциплинированный офицер он мог помнить о содержа-нии директивы командования, так как в тот момент был еще в Германии. Но даже такой от-вет военного атташе подтвердил сам факт наличия на границе большого числа дивизий. По-этому Зорге посчитал, что он не имеет права не информировать Центр, так как только руко-водство Разведывательного управления, получая донесения из различных точек, в особенно-сти из Германии и Польши, могло оценить достоверность донесения. И решение Зорге оп-равдано, хотя, как указывалось в главе I, только после разгрома Германии и изучения захва-ченных документов стало ясно, что сведения о сосредоточении на «восточной границе» большого числа немецких дивизий на тот период были дезинформацией, связанной в первую очередь с отсутствием у немцев достаточных сил на восточной границе и боязнью Гитлера возможного продвижения советских войск к румынским нефтепромыслам.
В этой шифровке есть еще одна деталь – Зорге отразил мнение немцев о слабости Крас-ной Армии, причем указал и источника информации, но не военного атташе Кретчмера, как пишут по небрежности некоторые исследователи, а его человека, который неоднократно был в СССР.
Поток подобной информации шел в Москву со всех сторон. В этом отношении характер-на реакция Разведупра на сообщение советского военного атташе при полпредстве СССР в Японии полковника Гущенко И.В. от 29 июня 1940 г.: «2.Среди деловых кругов немцев в То-кио идут разговоры о неизбежности войны СССР с Германией, причем эти разговоры но-сят секретный характер и передаются друг другу в офисах под большим секретом.
Считаю, что эти данные в основном точные и заслуживают с нашей стороны должного внимания».
Здесь следует отметить, что у Гущенко не было достаточных оснований, чтобы с такой уверенностью заканчивать текст шифровки. Поэтому одна из помет в Центре на этой шиф-ровке дает четкую оценку этим сведениям: «…НО-5. К учету. Подобных «секретных» раз-говоров в прессе хоть отбавляй. Пугачев. 29.6 (выделено – Ю.К.)».
Отсюда следует, что Горбунов дезинформирует читателя, написав о том, что «В руково-дстве Разведупра информацию признали серьезной, и она была доложена Сталину и Молотову, то есть первым лицам государства ( выделено – Ю.К.) и, соответственно, ни-какой команды о проверке информации шифровок Зорге и Гущенко не было. Более того, Горбунов исказил события, которые происходили в Центре.
В действительности, как указано на странице 205, из Берлина 29 декабря 1940 г. на осно-ве донесения «Альты» пришла важная шифровка от Скорнякова Н.Д. («Метеор»), резидента советской военной разведки в Берлине: «О приказе Гитлера о подготовке к войне с СССР и намерении объявить ее в марте 1941 года». По указанию Голикова 31 декабря был по-слан запрос в Берлин с требование доложить подробности. Хотя было много неясностей, тем не менее, шифровка была направлена Сталину (2 экз.), Молотову, Тимошенко, Мерецкову.
4 января 1941 г. из Берлина от «Метеора» пришло донесение на основе информации до-бытой «Альтой», которая подтверждала «правильность сведений о подготовке наступле-ния весной 1941 г……причем это основано не на слухах, а на специальном приказе Гитлера, который является сугубо секретным и о котором известно очень немногим лицам. 4. Гит-лер считает: а) состояние Красной Армии именно сейчас настолько низким, что весной он будет иметь несомненный успех. б) рост и усиление германской армии продолжается». Имеется помета: НО-9. Дать по сп. № 1. Голиков.
28 февраля 1941 года «Из агентурного сообщения «Альты» из Берлина о направлени-ях и дате германского наступления на СССР» пришла информация особой важности: подтверждение, что война с Россией начнется уже в этом году; сформированы три группы армий («Кенигсберг», «Варшава», «Позен» под командованием маршалов Бока. Рунштедта и Риттера фон Лееба) для действий в направлении Петербург, Москва, Киев. «Предполагаемая дата начала действий якобы (выделено – Ю.К.) 20 мая. Запланирован, по всей вероятности, охватывающий удар в районе Пинска (выделено – Ю.К.) силами 120 немецких дивизий. Уже здесь была заложена причина серьезно задуматься.
Рассказывая об этом нельзя не написать о героической , мужественной женщине, агенте советской военной разведки:
Штёбе Ильзе («Альта»), (191-1942) – немецкая журналистка, член варшавской разведгруппы Р. Гернштадта (1931-1939). С конца 1938 по август 1939 референт по вопросам куль-туры женского отдела организации национал-социалистической партии в Варшаве. Впослед-ствии сотрудница информационного отдела МИД Германии (май –осень 1940), сотрудница отдела рекламы завода «Лингнер» в Дрездене ( до сентября 1942), резидент берлинской «не-легальной» резидентуры РУ ГШ РККА, руководитель разведгруппы. Арестована 12 сентября 1942 . Несмотря на пытки, никого не выдала и тем самым сохранила жизнь трем мужчинам и одной женщине. В ночь на 24 декабря 1942 казнена по приговору имперского военного три-бунала в берлинской тюрьме Плетцензее.
Примечание: Рекомендую прочитать интересную книгу, посвященную Ильзе Штёбе, - Владимир Лота «Альта» против , Барбароссы», Москва, Молодая гвардия, 2005.
Заслуживает особого внимания смелая, принципиальная и профессионально обоснованная «Записка советского военного атташе в Берлине, резидента военной разведки генерала Тупикова от 25/26 апреля 1941 г. о неизбежности нападения Германии на СССР в пре-делах текущего года» («Военная разведка информирует..», документ № 7.46), направленная на имя начальника Разведывательного управления. В Приложении к Записке в разделе «5. Внутри страны» приводится таблица с указанием группировок и количества дивизий. Так вот, Восточная группировка по состоянию на 15.11 1940 г. имела 70 дивизий, а на 15.1. 1941 г. – 80 дивизий. Разница между донесением Зорге и «Запиской» состоит в том, что «каждый» немец по незнанию или под воздействием блефа называл «восточную границу», где сосредоточены 80 дивизий, а грамотный, опытный генерал Тупиков, находящийся в цен-тре событий, представил в Центр точные сведения не о границе, а о группировке в 70-80 дивизий, развернутых на ТВД (театр военных действий.
Далее Горбунов переходит к радиограммам Зорге от 10 марта 1941 г. (№№ 87, 88 и 89, 90, 91)), полученным Центром за несколько радиосеансов. Шифровки были доложены Ста-лину и получили высокую оценку от начальника Разведывательного управления, но автора это не впечатляет и он дает им свою интерпретацию. К слову, полный текст шифровок при-веден только у Фесюна, а в «Русском архиве и в «Военная разведка информирует..» дается в сокращенном виде.
В радиограмме (№№ 89, 90, 91), где речь шла главным образом о намерениях Японии, Горбунов решил усилить написанное у Зорге о том, что «Руководители Японии продолжа-ют опасаться возможности англо-германского компромисса в случае, если немцы не смогут вторгнуться на острова», заменив следующей формулировкой: «В Токио не исключали воз-можность заключения мира между Германией и Англией». Сообщение Зорге в той сложной международной обстановке являлось особо важным, и нельзя считать, как это делает автор, понятия «компромисс» и «заключение мира» равнозначными.
Вторую радиограмму (№№ 87, 88) Горбунов определяет как «явную дезинформацию», но при этом всё исказил, заменив важное второстепенным. Чтобы читателю было ясно о чем идет речь надо, прежде всего, начать с того, что новый германский военный атташе Крет-чмер получил письмо от своего предшественника полковника Матцки, который вернулся в Берлин из Токио 9 января 1941 года и уже 22 января занял исключительно важный пост 4-го обер-квартермейстера (начальник разведки Генерального штаба сухопутных войск Герма-нии) , в подчинении которого находились четыре отдела. Следует особо подчеркнуть, что 4-й обер-квартермейстер и начальники его отделов почти каждый день участвовали в той или иной степени в работе Ф. Гальдера и, конечно, знали очень многое, но и они не были допущены к важнейшим деталям плана «Барбаросса», хотя отделы иностранных армий ставили разведывательные задачи «Управлению разведки и контрразведки» ОКВ, то есть адмиралу Канарису и проводили анализ полученных данных в интересах сухопутных войск.
В первой части письма Матцки Кретчмеру описывались «резко антисоветские тенденции среди высшего немецкого офицерского состава и кругов Гиммлера». И это сообщение со-мнений не вызывает. Далее Зорге передает рассуждения Кретчмера, боевого офицера, бывшего начальника штаба тыла десантных войск, который судит о том, что происходит в выс-ших военных кругах Германии, на основании тех сведений, которые он имел до отъезда в Токио, в декабре 1940 года: «Новый германский ВАТ считает, что по окончании тепереш-ней войны должна начаться ожесточенная борьба Германии против Советского Союза». Именно эту фразу Горбунов считает «явной дезинформацией» и в данном случае он опять неправ, так как здесь нет преднамеренного, целенаправленного распространения инфор-мации. Здесь надо выделить две части.- достоверную и устаревшую, не имевшую никакого отношения к преднамеренной дезинформации. Кретчмер высказывает достоверные сведения о намерении Германии напасть на Советский Союз и об ожесточенной борьбе.
Вторая часть рассуждений Кречмера представляет из себя устаревшую информацию, так как решения в отношении плана вторжения в Англию («Морской лев») часто менялись. Об этом упоминалось ранее, но можно и повторить. Так, из записи Гальдера от 12 октября 1940 года: «ОКВ приняло решение об отказе от операции «Морской лев». Однако Гитлер коле-бался и в записи Гальдера от 2 ноября 1940 года говорилось о «…..мероприятиях сухопутных войск по усовершенствованию и расширению приготовлений по плану «Морской лев». 5 де-кабря 1940 года появляется запись Гальдера о том, что «Операция «Морской лев» может быть оставлена без внимания». Но на совещании у фюрера 13 декабря вновь возник вопрос об операции «Морской лев». Отмечено, что ее «излишне не форсировать». Только 9 января 1941 года Гитлер отдал приказ, чтобы операция «Морской лев» была отложена до разгрома России. Это решение также было максимально засекречено и даже резидентуры, действую-щие в Европе, на тот момент не смогли добыть достоверные сведения. ВАТ и резидент в Бу-дапеште полковник Н.Г. Ляхтерев («Марс») 1 марта доложил: «1. Выступление немцев про-тив СССР в данный момент считают все немыслимым до разгрома Англии….После разгро-ма Англии немцы выступят против СССР ». И только 10 марта от ВАТ в Белграде, рези-дента военной разведки генерала Самохина («Софокл») в Центр пришло донесение о том, что : «1. Германский генштаб отказался от атаки английских островов….». К слову, Саха-ров ошибочно датирует это донесение 9-м маем.
Кретчмер уехал из Берлина в декабре 1940 г и о последнем решении Гитлера в отношении Англии не знал и исходил из старых сведений. Поэтому рассуждения Горбунова о целена-правленности дезинформации со стороны Кретчмера вновь являются беспочвенными. К сло-ву, письмо Матцки вряд ли содержало одну фразу, но Кретчмер, который еще плохо знал Зорге, был в разговоре с ним сдержанным
Горбунов упоминает шифрограмму Зорге от 15 марта, которая была направлена Стали-ну, Молотову и НКО, и от 18 апреля 1941 г., где Зорге доложил о реакции японского прави-тельства на заключение пакта о нейтралитете между СССР и Японией и одновременно за-просил реакцию Центра относительно возможности влиять на правительство Коноэ в нуж-ном для СССР направлении. Безусловно в этом предложении о влиянии Зорге имел в виду не себя , а Одзаки.
По мнению Горбунова руководство Разведуправления решило не рисковать ролью Зорге в качестве «агента влияния» в Японии даже на самом высоком уровне и направило ему 24 ап-реля 1941 года шифрограмму: «Вашей основной задачей является своевременное и досто-верное сообщение обо всех конкретных мероприятиях японского правительства и командо-вания в связи с заключением пакта с СССР, что конкретно ими делается по передислокации войск, откуда и какая часть переводится и куда сосредотачиваются. Влиять и подталки-
вать Коноэ (премьер-министр Японии – Ю.К.) и других влиятельных лиц в Вашу задачу не входит и заниматься этим не следует». В произведениях о Зорге встречалось мнение, что дескать Зорге в этой шифровке было указано на то, что «каждый сверчок знай свой шесток». Но более важно другое. Вряд ли осторожные Голиков и Ворошилов пошли бы на самостоя-тельное решение в отношении этого предложения Зорге. С большой вероятностью можно полагать, что это предложение Зорге было доложено Сталину и он высказал свое отрица-тельное мнение, скорее всего из политических соображений.
Далее Е. Горбунов подчеркивает, что с начала мая в сообщениях «Рамзая» преобладает информация о взаимоотношениях Германии и СССР и проводит критический разбор после-дующих шифрограмм Зорге, превращая их в дезинформационные или не имеющие никакой ценности. Но прежде чем посмотреть соответствуют ли его высказывания и оценки действи-тельности обращаю внимание читателя на следующие факты.
То, что имя Зорге практически все время упоминается в произведениях (книгах, статьях, радио и телепередачах), относящихся к предвоенному периоду и началу войны с Германией в 1941 году, только подтверждает, что он был неординарной личностью, а его деятельность заслуживает пристального внимания. Вместе с тем, при этом наблюдается определенный пе-рекос в изложении фактов, так как существуют сотни документов о подготовке Германии к нападению на СССР и информация, добытая Зорге является небольшой долей и никогда Сталин не решал вопрос о Германии, руководствуясь его информацией. Попытка выделить донесения Зорге и представить их как единственные для принятия решения в отношении на-падения Германии являются откровенной ложью. В тоже время это нисколько не уменьшает важный вклад Зорге и резидентуры «Рамзай» в общее дело, но исключает приписываемый ему дисбаланс.
При этом необходимо особо отметить, что при анализе информации, определении ее дос-товерности и ценности в Центре учитываются многие факторы: кто добыл информацию, кто источник, степень информированности, его надежность, обстоятельства получения инфор-мации, результаты проверки по сведениям из других источников, соответствие военно-политической обстановке. Есть и другие требования.
Вот основываясь на этих определениях рассмотрим наиболее характерную позицию Гор-бунова на примере шифрограммы Зорге от 2 мая 1941 года, сообщенной в Центр за три ра-диосеанса и заслуживающей особого внимания:
«Я беседовал с германским послом Отт и морским атташе о взаимоотношениях между Германией и СССР. Отт заявил мне, что Гитлер исполнен решимости разгромить СССР и получить европейскую часть Советского союза в свои руки в качестве зерновой и сырьевой базы для контроля со стороны Германии над всей Европой.
Оба, посол и атташе, согласились с тем, что после поражения Югославии во взаимоот-ношениях Германии с СССР приближаются две критические даты.
Первая дата – время окончания сева в СССР. После окончания сева война против СССР может начаться в любой момент так, как Германии останется только собрать урожай.
Вторым критическим моментом являются переговоры между Германией и Турцией. Если СССР будет создавать какие-либо трудности в вопросе принятия Турцией германских требований, то война будет неизбежна.
Возможность возникновения войны в любой момент весьма велика потому, что Гитлер и его генералы уверены, что война с СССР нисколько не помешает ведению войны против Англии (выделено – Ю.К.).
Немецкие генералы оценивают боеспособность Красной Армии настолько низко, что они полагают, что Красная Армия будет разгромлена в течение нескольких недель (вы-делено – Ю.К.). Они полагают, что система обороны на германо-советской границе чрез-вычайно слаба (выделено – Ю.К.).
Решение о начале войны против СССР будет принято только Гитлером либо уже в мае, либо после войны с Англией.
Однако Отт, который лично против такой войны, в настоящее время настроен на-столько скептически, что он уже предложил принцу Ураху выехать в мае обратно в Гер-манию».
Прежде всего, Зорге отмечает, что информация была получена в беседе на конкретную тему с конкретными источниками – послом Оттом и ВМАТ Веннекером, которые, безусловно, были далеки от высших секретов рейха, но в тоже время из контактов с друзьями и кол-легами по службе, приезжающими в Токио, из личной переписки, из указаний по линии ОКВ, ОКХ и МИДа обладали определенными достоверными сведениями, представляющими интерес для СССР. Со стопроцентной уверенностью можно утверждать, что в беседе и в мыслях ни у кого из них не было намерения преднамеренно и целеустремленно сообщить Зорге ложные сведения. В беседе каждый, в том числе и Зорге, высказывали свое мнение, предположения, выслушивались, принимались или оспаривались доводы собеседников (см раздел . 26.2 «Триумвират).
Зорге не имел права сбрасывать со счетов убежденность посла Отта в том, что «…Гитлер исполнен решимости разгромить СССР..», его мнение, что «Возможность возникновения войны в любой момент весьма велика…», предчувствие, что события назревают и совет Ура-ху не задерживаться с возвращением в Германию.
Горбунов не стал заниматься анализом содержания шифровки, а предпочел выделить то, что было близко «его сердцу»: «Решение о начале войны против СССР будет принято только Гитлером либо уже в мае, либо после войны с Англией» и объявить ее «чистой де-зинформацией», которая ввела в заблуждение руководство страны, так как Голиков напра-вил ее в пять адресов (Сталину и другим руководителям.
Вместе с тем, эта шифровка содержит несколько особо важных сведений. В ней вновь под-тверждается намерение Германии напасть на Советский Союз, причем в ближайшее время (до начала войны остались 1 месяц и 20 дней). Сообщается о том, что война с СССР может начаться независимо от результатов войны с Англией. Это сообщение Зорге подтвердили достоверные донесения 2-го управления НКГБ СССР от 7 февраля 1941 года о нападении Германии на СССР в самом непродолжительном времени и что оно будет, скорее всего, не-зависимо от исхода решительной схватки с Англией и донесение резидента Разведыватель-ного управления «Софокла» из Белграда от 10 марта .
Не менее важным являлось сообщение и о том, что немцы намерены провести войну ско-ротечно, за несколько недель. Заслуживало самого серьезно внимания также и рассуждения немцев о слабости советской системы обороны. Здесь надо вспомнить мнение генерала ар-мии Г.К Жукова о строительстве укреплений, резко выраженное во время совещания в пер-вых числах января 1941 года по итогам военной игры. На совещании присутствовал Сталин, но, несмотря на это, Жуков в частности сказал: «- По-моему, в Белоруссии укрепленные ру-бежи (УРы) строятся слишком близко к границе и они имеют крайне невыгодную опера-тивную конфигурацию, особенно в районе белостокского выступа….
– Я не выбирал рубежей для строительства УРов на Украине, однако, полагаю, что там тоже надо было бы строить их дальше от границы». Но за эти слова Жуков тут же получил «взбучку» от К. Ворошилова, так как это затрагивало его лично и Б. Шапошникова.
Что касается срока нападения, то ни посол, ни военно-морской атташе не могли его знать и добросовестно строили предположения на основе тех данных, которые им удалось собрать из бесед с прибывающими в Токио из Берлина лицами. Это усугублялось тем, что срок напа-дения менялся. И если мы ознакомимся с записями Гальдера, то увидим, что безапелляционные обвинения Горбунова, беспочвенны.
Генерал-полковник Гальдер, готовясь к докладу Гитлеру от 17 марта 1941 года записал в пункте «6в»: «Если операция «Барбаросса» начнется 15 мая 1941 года (выделено – Ю.К.), то 4-ю горную дивизию не следует посылать в Болгарию!» и далее он делает еще запись: «Барбаросса»: 1. Начало операции – 16.06 – гарантируется сухопутными войсками, если 3-й эшелон войск, участвующих в операции «Марита» (план операции против Греции был осу-ществлен в апреле 1941 года – Ю.К.), сможет начать сосредоточение 10.04». Но это не все! В связи с проведением «Операции-25» против Югославии в соответствии с директивой Гит-лера № 25 от 27 марта 1941 г. из 2-го и 3-го эшелонов были взяты войска (два корпусных управления и несколько дивизий), предназначенные для операции «Барбаросса, и из-за этого изменился не только срок нападения, но и, естественно, сроки сосредоточения были перене-сены на - 20.05, 1.06 и 23.6. А, 4 апреля 1941 года было записано: «ж. Войска 4-й линии для операции «Барбаросса (26 дней) могут быть переброшены приблизительно с 20.5 по 20.6».
30 апреля 1941 года в докладе Гальдера Гитлеру были указаны следующие сроки: подго-товка к операции «Барбаросса» и сосредоточения: 8.04 – 20.05; 20.05-2.06; 3-23.6.
27 мая 1941 года Гальдер отмечает, что «ОКВ настаивает на соблюдении сроков начала операции «Барбаросса». У сухопутных войск никаких препятствий к этому нет... Только 30 мая «Фюрер решил, что срок начала операции «Барбаросса» прежний – 22.6 (выделено – Ю.К.)».
Основываясь на записях Гальдера (см от 30 апреля 1941) можно считать, что Гитлер при-нял решение о начале операции где-то в первой половине мая, а не 30 апреля 1941 г. Отсюда следует, что ни Зорге, ни другие наши разыведчики не являлись дезинформаторами, а Саха-ров и Горбунов фактически являются фальсификаторами.
Здесь следует особо выделить, что при такой «кутерьме» со сроками нападения у са-мого Гитлера, просто нечестно обвинять в дезинформации советских разведчиков, шедших бесстрашно на риск, чтобы добыть так нужную нашей стране информацию и добывших ее.
В этой шифрограмме есть еще два интересных момента. Первый - о боеспособности Красной Армии. Ее оценке Гальдер уделял внимание в нескольких местах «Дневника»: Так еще 5 декабря 1940 года перед подписанием Гитлером 18 декабря 1941 г. директивы № 21 (план нападения на Советский Союз «Барбаросса») в «Дневнике» была сделана запись : «Русский человек - неполноценен. Армия не имеет настоящих командиров….Весной мы бу-дем иметь явное превосходство в командном составе, материальной части, войсках. У рус-ских все это будет, несомненно, более низкого качества. Если по такой армии нанести мощный удар, ее разгром неминуем».
Второй - о том, что политическое и военное командование Германии уделяло очень мно-го внимания Турции и об этом можно прочитать на многих страницах «Дневника». Немцы боялись, что, подписав 19 октября 1939 года англо-франко-турецкий договор о взаимной по-мощи, Турция может примкнуть к англичанам. Поэтому они готовили вторжение в Турцию с территории Болгарии с нанесением по англичанам флангового удара с северо-запада в поддержку итало-немецких войск в Северной Африке. 17 февраля 1941 года Гальдеру был представлен проект плана наступления против Турции. Вариант «а»: наступление немецких войск на Турцию при ограничении целей наступления в Греции. Вариант «б»: наступление на Турцию после выхода немецких войск к Салоникам. 28 февраля 4-й обер-квартермейстер сухопутных войск вермахта генерал Матцки доложил Гальдеру, что «Руководящие турецкие деятели выразили Папену (посол Германии в Турции – Ю.К.) свое сожаление о том, что Германия в своей политике на Балканах может зайти столь далеко, что Турция будет вы-нуждена перейти к враждебным действиям против Германии. Папену указано объяснить туркам, что Германия борется против Англии, а в остальном стремиться лишь к миру и порядку на Балканах. Если же Турция хочет осложнений с нами, то Папен должен немед-ленно укладывать свои чемоданы». Папену удалось убедить турок и немецкое руководство успокоилось, так как 3 марта 1941 года оно поверило, что Турция будет нейтральной стра-ной. Однако 9 апреля 1941 года от военного атташе в Анкаре, генерала Роде пришло донесе-ние, что «не только Англия, Греция и Югославия , но и собственные военные круги оказыва-ют сильное давление на политическое и военное руководство Турции с целью добиться вступления страны в войну. После объявленных сегодня по радио успехов немецких войск это воодушевление быстро уляжется». В течение мая-июня 1941 года фон Папен вел тайные пе-реговоры с турецким руководством, закончившиеся подписанием 18 июня турецко-германского пакта.
Из этих записей видно, что германские военные атташе как военные разведчики активно занимались выполнением своих функций, но в рамках положения об Отделе военных атташе, ограничений, наложенных МИД Германии, указаний и директив Командования.
При этом надо иметь в виду, что позиция турецкого правительства во внешней политике представляла особый интерес для руководства СССР, а, следовательно, и сообщение Зорге.
Таким образом: Горбунов умалчивает о важнейшей информации Зорге от 2 мая 1941 года о том, что Гитлер нападет на СССР, не закончив войну с Англией, и что с Красной Армией будет покончено за несколько недель («блицкриг»). Уже одним этим сообщением Зорге заслуживает самой высокой оценки. Но Горбунов этой важнейшей информации не замечает и предпочитает позорить Зорге из-за указанных им «неправильных» сроков нападения.
19 мая 1941 года от Зорге поступили две шифрограммы. Одна из них (№№ 122, 123, 124) в основном была посвящена внешней политике правительства Японии и внутриполитиче-ской борьбе. О содержании этой шифровки будет сказано особо, когда возникнет вопрос о намерениях Японии в связи началом войны Германии против СССР.
Вторая радиограмма (№ 125) за это же число являлась особо важной: «Новые германские представители, прибывшие сюда из Берлина, заявляют, что война между Германией и СССР может начаться в конце мая, т.к. они получили приказ вернуться в Берлин к этому времени. Но они также заявили, что в этом году опасность может и миновать. Они зая-вили, что Германия имеет против СССР 9 армейских корпусов, состоящих из 150 дивизий. Один армейский корпус находится под командованием известного Райхенау Стратегиче-ская схема нападения на Советский Союз будет взята из опыта войны против Польши (выделено – Ю.К.
Здесь надо отметить два важных обстоятельства. Во-первых, Зорге, ничего не выдумывая и, не приписывая свое мнение, сообщает полученную информацию так как она есть. Во-вторых, при зашифровке радиограммы, а возможно и при расшифровке в Москве была до-пущена ошибка и вместо «9 армий» было написано «9 корпусов». Суть ошибки, исходя из структуры ОКВ и количества дивизий, очевидна, так как 9 корпусов не могли иметь 150 ди-визий. Но дело не в этом.
В рассуждениях Горбунова опять выдвигается на первый план утверждение о том, что Зорге сообщил в Москву неверное количество дивизий, увеличив их в более чем в два раза. А раз так, его дезинформация, дескать, в точности соответствовала немецким директивам по стратегической дезинформации: «Преувеличивать состояние и уровень вооружения соединений, особенно танковых дивизий». Эта выдержка устарела и Горбунов ее использует не к месту. Об этом уже говорилось ранее в связи с Указанием от 6 сентября 1940 года, когда оно была связано с отсутствием крупных германских сил на советско-германской границе и боязнью действий Сталина в отношении нефтяных промыслов в Румынии. В последующих документах о дезинформации немецкое командование ставило совершенно другие и более серьезные задачи. 18 декабря в преамбуле Директивы Верховного главного командования вооруженных сил Германии № 21 (план «Барбаросса»); 15 февраля 1941 г. в соответствии с указанием Гитлера начальник штаба Верховного главнокомандования фельдмаршал Кейтель издал руководящие указания по маскировке подготовки к нападению на СССР: «1. Цель
маскировки скрыть от противника подготовку к операции «Барбаросса». Эта главная цель и определяет все меры, направленные на введение противника в заблуждение». 12 мая 1941 года Кейтель распорядился провести вторую фазу дезинформации противника в целях со-хранения скрытности сосредоточения сил против Советского Союза.
Важно другое. Горбунов, изменив содержание в шифрограмме Зорге с того, что Германия имеет против СССР 150 дивизий на свою фомулировку - « .. немецких дивизий, сосредото-ченных на советских границах – 150», не только оболгал Зорге, но и дезинформировал чита-теля.
К сожалению, только после разгрома Германии из захваченных немецких документов стало ясно насколько важной была присланная Зорге информация.
Советский военный атташе в Берлине, резидент военной разведки генерал Тупиков по состоянию на 25 апреля 1941 года оценивал Восточную группировку немцев в 95 дивизий (35% общего числа дивизий германской армии) и отмечал, что она увеличивается.
В сообщении начальника Разведывательного управления генерала Ф. Голикова руководству страны от 5 мая 1941 года указывалось, что в приграничной зоне против СССР с учетом румынской и венгерской армий будет около 130 дивизий.
Зорге не писал о составе Восточной группировки, так как он не имел военного образования и о таком делении не знал, но сообщил, что Германия против СССР имела 9 армий в составе 150 дивизий и его информация была практически точной. Так по данным, взятым из «Истории Второй мировой войны 1939-1945и» (здание 1974 г.), т.3, стр.330, количество армий составило: на крайнем севере армия «Норвегия»; на ленинградском направлении в составе группы армий «Север» – 2 полевых армии; в составе группы армий «Центр» - 2 по-левых армии; в группе армий «Юг» – 3 полевых армии. С учетом двух румынских полевых армий всего - 10 армий.
Что касается дивизий, их численность составила – 127 дивизий (без учета финских и ру-мынских войск) и плюс 24 дивизии резерва главного командования сухопутных войск. Ито-го – 151 дивизия (пехотные, танковые, моторизованные и охранные дивизии).
Таким образом, сведения, сообщенные Зорге и названные Горбуновым стопроцент-ной «дезой», являлись достоверной информацией. Комментарий излишен!
Критикуя Зорге за «неверное» количество дивизий, Горбунов настолько увлекся, что не заметил еще более важную часть информации о том, что «Стратегическая схема нападе-ния на Советский Союз будет взята из опыта войны против Польши». И здесь не поме-шает привести некоторые выдержки из «Истории Второй мировой войны 1939-1945», т. , С.31-32:
Германо–польская война продолжалась немногим более месяца…. Для гитлеровских стратегов Польша явилась своеобразным испытательным полигоном для проверки теоре-тических положений о «молниеносной войне» и об использовании видов вооруженных сил и родов войск в стратегической операции…Военные действия вермахта в Польше показали, что возросла роль внезапного массированного удара заранее созданными группировками войск….В германо-польской войне проявились огромные оперативно-стратегические воз-можности танковых и военно-воздушных сил, резко возросшее значение взимодействия танков и авиации. Командование сухрпутных сил вермахта впервые в боевых условиях ис-пользовали для прорыва обороны противника и развития успеха такие крупные подвижные войсковые формирования, как танковые дивизии, танковые и моторизованные корпуса. Дей-ствия авиации, согласованные по времени и месту с наступлением механизированных войск, позволили за сравнительно короткое время взламывать оборону противника на всю глубину, вводить в прорыв подвижные соединения и быстро развивать успех. Наступательная опе-рация приобрела новые черты: увеличивались ее глубина и темпы ведения, появились усло-вия для маневра в глубине обороны по обходу и окружению противника.
Массированное использование танков и авиации ставило оборонявшихся перед необхо-димостью иметь глубоко эшелонированную оборону, способную выдержать удар танково-го клина, и подвижные резервы для борьбы с прорвавшимся противником. Возросло значе-ние противотанковой и противовоздушной обороны. Польская кампания показала, что ли-нейная оборона, как она организовывалась в первую мировую войну, устарела». К этому аб-зацу внимание читателя будет привлечено в одной из последующих глав.
Далее автор вскользь упоминает о содержании двух шифрограмм Зорге - от 30 мая (№ 125) и 1 июня 1941 года делая упор на то, что доверие в Центре к Зорге упало в связи тем, что его информация в шифровке от 19 мая о сроке нападения - «может начаться в конце мая» - не подтвердилась. К слову многие авторы, критикующие Зорге предпочитают не об-ращать внимание на нюансы в тексте его сообщений такие, например, как «около», «может», «исключительно» и это пренебрежение искажает или затемняет суть ряда донесений Зорге.
Однако тексты упомянутых выше радиограмм заслуживают внимания по ряду причин. Отправленное в Центр 30 мая донесение содержало важное сообщение: «Берлин информиро-вал Отт [посол Германии в Токио], что немецкое выступление против СССР начнется во второй половине июня (выделено – Ю.К.). Отт на 95% уверен, что война начнется».
Зорге ошибочно принял эту информацию за официальную из Берлина. Но на следующий день в беседе с Шоллем, который прибыл из Берлина в Токио проездом к месту назначения в Бангкоке, он понял, что неправильно информировал Москву об источнике, так как Отт на-звал время начала войны со слов Шолля, а не на основании сведений из Берлина. Понимая всю серьезность информации, Зорге фактически без промедлений в шифрограмме от 1 июня не только скорректировал свою ошибку, назвав истинный источник в лице Шолля, одно-временно подчеркнув, что он только что прибыл из Берлина, но и сообщил уточненный срок нападения. В конце шифровки он передал инфомацию особой важности, в оценке которой в настоящее время существуют два противоположных лагеря. Сторонники Зорге говорят о том, что он правильно и своевременно проинформировал руководство Разведуправления о направлении главного удара немецких войск, в то время как его противники считают, что, если бы Сталин принял во внимание сообщение Зорге, это привело бы в 1941 году к еще большей катастрофе. Вот ее текст: «Ожидание начала германо-советской войны около 15 июня базируется исключительно (выделено – Ю.К.) на информации, которую подполковник Шолль привез с собой из Берлина, откуда он выехал 3 мая в Бангкок. В Бангкоке он займет пост военного атташе. Отт заявил, что он не мог получить информацию по этому поводу непосредственно из Берлина, а имеет только информацию Шолла. В беседе с Шоллом я ус-тановил, что немцев, в вопросе об выступлении против Красной Армии, привлекает факт большой тактической ошибки, которую по заявлению Шолла, сделал СССР. Согласно не-мецкой точки зрения тот факт, что оборонительная линия СССР расположена, в основ-ном, против немецких линий без больших ответвлений составляет величайшую ошибку. Она поможет разбить Красную Армию в первом большом сражении. Шолл заявил, что наибо-лее сильный удар будет нанесен левым флангом германской армии (выделено – Ю.К)».
Это еще один факт, что германские военные атташе не были сотрудниками Канариса и, конкретно в Токио не использовали ни Зорге, ни других лиц в качестве канала для продви-жения дезинформации. Более того, они зачастую, как и в данном случае, делились с Зорге секретами, за раскрытие которых могли поплатиться «головой».
В книге Фесюна на этой радиограмме нет никаких резких резолюций Голикова, о кото-рых пишет Горбунов. Более того, информация Зорге была настолько серьезной, что Голиков приказал запросить у Зорге разъяснения. Запрос был сделан, что следует из резолюции на шифрограмме Зорге от 3 июля, но текст его отсутствует, хотя это важно для понимания по-зиции Голикова.
Теперь несколько слов по существу. Сообщеный Зорге срок нападения практически очень близок к истинному.
Донесение Зорге в отношениии удара левым флангом являлось чрезвычайно важным и об этом ясно написано в Директиве Верховного Главнокомандования вооруженных сил Германии № 21 (План «Барбаросса»). В разделе «III. Проведение операций» записано: «Те-атр военных действий разделяется Припятскими болотами на северную и южную час-ти (то есть фактически на левый и правый фланг – Ю.К.). Направление главного удара должно быть подготовлено севернее Припятских болот. Здесь следует сосредоточить две группы армий». Такая формулировка уже говорит сама за себя о том, что именно сами нем-цы подразумевали под левым флангом всего фронта боевых действий на советско-германской границе и где была сосредоточена наиболее сильная группировка войск. Но это еще не все, так как далее поставлены конкретные задачи двум группам армий, действующим на левом фланге: «Южная из этих групп, являющаяся центром общего фронта, имеет за-дачу наступать особо сильными танковыми и моторизованными соединениями из района Варшавы и севернее ее раздробить силы противника в Белоруссии. Таким образом, будут созданы предпосылки для поворота мощных частей подвижных войск на север, с тем, что-бы во взаимодействии с северной группой армий (выделено – Ю.К.), наступающих из Вос-точной Пруссии в общем направлении на Ленинград, уничтожить силы противника, дейст-вующие в Прибалтике. Лишь после выполнения этой неотложной задачи, за которой дол-жен последовать захват Ленинграда и Кронштадта, следует приступить к операции по взятию Москвы - важного центра коммуникаций и военной промышленности».
К этому можно добавить постановку конкретной задачи в директиве ОКХ от 31 января 1941 г. В разделе 3. Замысел было записано: «Севернее Припятских болот наступает группа армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала фон Бока. Введя в бой мощные танковые соединения, она осуществляет прорыв из района Варшавы и Сувалок в направле-нии Смоленска; поворачивает затем танковые войска на север и уничтожает совместно с группой армий «Север», наступающей из Восточной Пруссии в общем направлении на Ле-нинград, советские войска, находящиеся в Прибалтике».
Ясно, сказано и о том, что подразумевалось под флангами немецкой армии. В дневнике Гальдера 5 декабря 1940 года до подписания директивы № 21 (план «Барбаросса») написано: «Противник должен быть рассечен ударами сильных фланговых группировок севернее и южнее Припятских болот (выделено – Ю.К.) и окружен в нескольких «котлах» (аналогич-но операциям в Польше). Эти оба фланга должны быть достаточно сильными и подвиж-ными».
В стенограмме совещания в ставке вермахта 9 января 1941 года: «…. Ни в коем случае нельзя допустить фронтального оттеснения русских. Поэтому необходимы самые реши-тельные прорывы. Важнейшая задача состоит в быстром отсечении района Балтийского моря; для этого необходимо создать особенно сильную группировку на правом крыле не-мецких войск, которые будут наступать севернее Припятских болот (выделено – Ю.А.».
2 февраля 1941 года Гальдер записал: «Начало наступления [трех групп армий] – одно-временно. Ведение боевых действий – как в Польше: решительное продвижение вперед, по-полнение фронта за счет близко подтягиваемых резервов».
Нельзя пройти мимо того, что на странице 478 своей книги Горбунов мимоходом упоминает о существовании шифрограммы от 15 августа 1941 года, хотя в ней были приведены важные сведения: «Германский военный атташе уверен, что в связи с успехом германских войск на Украине, безусловно, последует новый удар на Ленинград и новое наступление на Москву (выделено – Ю.К.)».
Здесь очень интересным является то, что с началом нападения Германии на Советский Союз соблюдение степени секретности в отношении военных атташе ослабло и тем более к находящимся за тысячи километров в Токио. Кроме того, надо учитывать характер довери-тельных отношений между Матцки и Кретчмером. Только этим можно объяснить, что через военного атташе Кретчмера Зорге стало известно главное содержание пункта «1)» директивы ОКВ № 34 от 30 июля 1941 года, исполненной в 14-и экземплярах с грифом «сов. секретно. Только для командования», который гласил о следующем решении «фюрера и Верховного главнокомандующего вооруженными силами»: «…Исходя из этого, я приказываю. 1) На се-верном участке Восточного фронта продолжать наступление в направлении Ленинграда, нанося главный удар между озером Ильмень и Нарвой с целью окружить Ленинград и уста-новить связь с финской армией».
Но вопреки ожиданиям немецких генералов Красная Армия продолжала сопротивляться, несмотря на колоссальные потери. В этой связи Гитлеру, как верховному главнокомандую-щему, и немецким генералам приходилось менять планы по ходу битвы, причем зачастую очень быстро.. Из «Военного дневника», бывшего начальника Генерального штаба сухо-путных войск германского вермахта, генерал-полковника Франца Гальдера от 5 сентября 1941 года: «… Совещание у фюрера. 1. Ленинград. Мы достигли своей цели. Отныне этот район будет «второстепенным участком фронта» - (выделено – Ю.К.). Основной задачей является овладение Шлиссельбургом….».
Но к этому надо добавить, что в тоже время 12 сентября 1941 г. там же записано: «На фронте группы армий «Север» отмечаются успехи в наступлении на Ленинград». К этому следует еще добавить, что готовится наступление на Москву по плану «Тайфун».
И действительно, как написано на странице 68 в 4-ом томе «Истории Второй мировой войны 1939-1945» «В конце августа обстановка под Ленинградом резко осложнилась….. Между тем немецко-фашистские войска в начале сентября 1941 г. усилили свои удары…. 8 сентября вышли к Ладожскому озеру и захватили город Шлиссельбург. Ленинград оказался блокированным с суши….9 сентября противник крупными силами сухопутных войск и авиа-ции нанес удар из района Красногвардейска на Красное село, Урицк. Обстановка на подсту-пах к городу быстро накалялась. Над Ленинградом нависла смертельная опасность (вы-делено – Ю.К.)».
Здесь следует вспомнить, что в связи с этой опасностью Сталин срочно направил в Ленинград Г.К. Жукова.
По приведенным шифрограммам можно обосновано сказать, что Зорге давал достоверную информацию особой важности и рассуждения Горбунова с опорой на статью Сахарова с утверждениями, что Зорге снабжал Центр, а, следовательно, руководство страны дезинформацией являются, мягко говоря, надуманными, а если сказать по-простому - лживыми.
Здесь неясно только одно, кто изобрел эту ложь первым В.Сахаров или предатель В. Суворов (Резун), так как у последнего в книге «Ледокол» на странице 377 тоже написано: «Зорге – великий разведчик, но по поводу германского вторжения он ничего важного не сообщал в Москву. Более того, Зорге стал жертвой дезинформации и питал ГРУ ложными сведениями».
В противовес этому следует подчеркнуть, что можно только удивляться таланту Зорге и тому, как ему удавалось, находясь за тысячи километров от Генерального штаба ОКХ, с такой точностью добывать отдельные сведения, относящиеся к государственной тайне Германии.
Чтобы закончить этот раздел, сочетающий смесь небрежности, отсутствие добросовестности в изучении документальных материалов, фальсификации, проявленные Горбуновым и Сахаровым, справедливо будет привести высказывания полковника запаса Зайцева Виктора Степановича, который непосредственно работал с резидентурой «Рамзай» в Центр и Токио, в докладной записке от 7 октября 1964 г. на имя первого заместителя начальника ГРУ ГШ генерал-полковника Мамсурова Х.Д.: «Работая с «Рамзаем» я убедился, что это не дезин-форматор, ибо весь материал, переданнвй им в Центр подтверждался жизнью…..Ведь в дальнейшем, жизнь показала, все эти материалы были весьма ценными и своевременно переданными в Центр». И далее можно сказать, что, хотя история не признает сослагательное наклонение, но то, что написал Зайцев звучит как торжзественный гимн в честь деятельности Зорге и его соратников: «Если бы верили информации «Рамзая, то Родина могла бы со-хранить жизни многим тысячам солдат и офицеров. Благодаря его сообщениям, Верховное Командование сняло не один десяток дивизий с Дальнего Востока и перебросила их на Запад».