Гл. 2 Донос и Выборгская интерлюдия
Директор Ювелирторга, Озеров Николай Владимирович сидел в своём прекрасном кабинете, в бывшем доме Карла Фаберже, на бывшей улице Большой Морской и с любовью перебирал и рассматривал разнокалиберные баночки и тюбики с импортной лыжной мазью для всевозможного агрегатного состояния снежной поверхности. «Скоро зима – думал он, - снова встану на лыжи.…О, какая нужная мазь.…Как хорошо, что всё так аккуратно снабжено переводами… Октябрь…» Мысль ушла в сторону: «…через две недели юбилей открытия первой «Берёзки» в Астории, надо банкет закатить, городское начальство, партийное и советское надо будет пригласить.… Хоть мы и Московского подчинения – но местная власть - тоже власть…связи…надо…»
Он вернулся к рассматриванию лыжной мази. Прошлой зимой на международных соревнованиях по прыжкам с трамплина в Кавголово Ювелирторг проводил выездную торговлю на валюту для иностранных спортсменов, которую возглавляла назначенная его приказом Алёна Яковлева, зам. директора одного из крупнейших магазинов. Кому же ещё и поручать было это дело, как ни ей: английский и немецкий, учится в аспирантуре, прошла специальную практику в Инторгбанке для изучения иностранных валют, когда Ювелирторгу Министерство вменило в обязанность организовать систему магазинов «Берёзка». Вот только не член партии, сколько раз он сам её уговаривал, лично рекомендацию обещал дать… как-то всё уворачивается-отнекивается.… Вот она, по его просьбе, и насобирала у отъезжавших после соревнований немцев и скандинавов специальную, профессиональную, лыжную мазь, - молодец такая! Да переводами снабдила каждую упаковочку…
В дверь постучали, вошла нарядная секретарша Татьяна, принесла почту и документы на подпись. Озеров со вздохом отложил баночки и тюбики, занялся документами. Вот он взял очередную бумагу, так - из районной Прокуратуры, - так – так - сопроводиловка – «…так-так-так…ммм…направляем Вам…разобраться и принять меры…, смотрите приложение …» Развернул приложенный документ и с удивлением начал читать, сначала внимательно, потом, не усмотрев конкретики, по диагонали:
Вх. № …. В ОБХСС Куйбышевского р-на г. Ленинграда
… окт.198…г. Копия: В Прокуратуру Куйбышевского р-на
Копия: В Райком КПСС Куйбышевского р-на
От гр. Ванкульм В.П., проживающей по адресу:
г. Ленинград, ул., дом…., кв…..
ЗАЯВЛЕНИЕ
Я как, искренне преданная нашей Социалистической Родине гражданка, хочу привлечь внимание соответствующих органов к престуной и безнравственной деятельности некоей гражданки Яковлевой А.А., морально
2
разложившейся, ведущей разнузданный образ жизни и расхищающей социалистическую собственность………………………………тем более………………………………… магазин осуществляет торговлю на иностранную валюту для интуристов………………………не место в Советской торговле……… халатность в отношении своих прямых должностных обязанностей … нарушая элементарные нормы…….упомянутая………………………позорящая звание советского гражданина…………………….нравственного падения……… попирает ценности нашего общества и моральные устои……………. предпринять давно назревшие меры.
С уважением, - гр. Ванкульм В.П. … окт. 198…года.__подпись.
Поперёк текста, в левом верхнем углу - косая резолюция: Директору Межобластной Северо-Западной Конторы Ювелирторг - разбираться и принять меры, о принятых мерах доложить. Подпись. Дата.
Ах ты, чёрт возьми,… Озеров сокрушённо и недоумённо покрутил головой – вроде бы ничего конкретного, но сигнал поступил – придётся разбираться, вот ведь пакостный донос какой…
А в это время секретарь Татьяна, сощурив красиво подведённые глаза, шептала в телефонную трубку: - « Алёна Алексеевна, тут на вас из Прокуратуры телега пришла, только что директору с почтой отнесла…» Только положила трубку – вызвал звонком Озеров и распорядился назавтра с утра вызвать Яковлеву.
Телега очень огорчила директора Ювелирторга, не только как должностное лицо, но и как человека – Озеров симпатизировал Алёне. Причина же, субъект и объект этой напасти по имени Валерий Венкуль, называемый друзьями и поклонницами Антон-ювелир, собирал в ярости свои вещи и ювелирные инструменты. На полу валялась бумага из Вендиспансера, которую ему только что совала в лицо жена, с криками: «… ты меня заразил, и всех своих баб перезаразил, …знаю-знаю, кто и что…анализы…засужу… вот справка…. печать…посажу,…посмей только уйти!!!!…»
Мысли - вихрем, какая справка, какие анализы?! - он к ней почти четыре месяца не прикасался, последние три месяца вообще ночевал то у Ивара, то ещё у кого-то из друзей, заходил только забрать кое-что из вещей,… заказы работал, оставаясь вечерами в лаборатории?!… Аааа, - сообразил он – у неё же подруга по мединституту в Вендиспансере работает – вот вам и справка с печатью, вот вам и анализы… Боже! – он
похолодел – неужели Валентина и Алёну выследила? – из холода кинуло в жар… уж если тогда, весной, в обеденный перерыв в институтской столовой, при всех устроила скандал лаборантке Нине… У него с той никогда ничего не было!... Просто та сама рядом села тогда и салат ему без его просьбы принесла, а он разулыбался ей – пассивный бабник, - так Ивар его называет.… А Валентина ведь специально приходит в обед из своего института Гриппа, следит за ним, ребята говорили, из-за угла,…
Господи, - Алёна!... что Валентина ей наплетёт?.... кто кого и чем «заразил»… Алёна же может подумать, ЧТО … Я… С ВАЛЕНТИНОЙ – ТОЖЕ СПЛЮ!!!...
3
Он бросил сборы и полетал к Ивару в больницу – тот сегодня дежурит на своей хирургии, и обещал ему дать адрес, - снять квартиру. Немедленно, немедленно съехать, вещи потом заберёт…
Сколько взаимосвязанных узлом событий происходит в одно и то же время, плетётся ткань жизни, переплетаются нити судьбы, как будто задетый слегка камень, ускоряясь и обрастая другими, несётся с горы… Маятник достиг высшей точки и стремится обратно… Кот Шрёдингера то ли жив, то ли мёртв.… А в служебный подъезд Мариинского театра входит яркая знойная брюнетка и, дождавшись нужного молодого человека со скрипкой, тихо говорит ему что-то, тот презрительно отстраняется и громко прерывает её шёпот восклицанием: - « …не буду я участвовать в этих интригах,…уйдите!»… И сам вылетает на улицу, шваркнув в сердцах дверью… Брюнетка резко подходит к телефону-автомату в вестибюле и набирает номер…
Антон отдаёт деньги хозяйке только что снятой однокомнатной квартиры в знаменитом и мистическом Гаванском рабочем городке им.Дриля, что с начала века расположен на Малом проспекте, угол Гаванской; хозяйка отдаёт ему ключ и уходит …
Алёна звонит в квартиру родителей, ей открывают - мама плачет, отец, красный от волнения, не может говорить – им только что позвонила женщина, назвалась доброжелательницей и сказала, что Алёну уволили с работы и скоро посадят…
Она кое-как успокоила родителей, что это какая-то ошибка, просто не туда попали, ошиблись номером, а фамилия?… Ну, что фамилия – самая распространённая фамилия, просто совпадение… Ну вот же я – ваша Алёна, живая, здоровая, не уволенная и на свободе! Побыв у родителей, поймала такси, поехала домой на 2-ой Муринский, по дороге пытаясь сообразить: секретарь Татьяна утром сказала что-то о письме из прокуратуры, потом позвонила о распоряжении директора явиться на совещание завтра с утра. Ничего необычного, прокуратура, а то и особисты частенько устраивают проверки и инспекции, как-никак валютные магазины, ювелирные изделия, золото, ценности – всегда под особым контролем, проверяют – заодно и отовариваются дефицитом, как же без этого! Никаких чрезвычайных происшествий в последнее время не было, всё на учёте, всё в сейфах и на сигнализации, все сотрудники и она сама, и директор – проверены-перепроверены всеми «органами», какими следует… А этот звонок родителям?... Это явно не «органы», или? …
Приехала около 12-ти, поднялась на лифте на свой этаж, в дверях квартиры торчит бумажка. Вынула, развернула – косые строчки карандашом: « отвяжись от этого парня-ювелира, а то плохо будет…» Так… события стали проясняться, - не заходя в квартиру,
развернулась и бегом вниз, лифт на ночь уже отключили. Из автомата вызвала по секретному «блатному» номеру такси и через 20 минут звонила в дверь подруги Людмилы. В ответ на её удивлённые расспросы - просто попросилась переночевать… Не спалось, грызло отвратительное чувство незащищённости, присутствие тупой,
4
тёмной, враждебной силы, как будто мутно-зелёная холодная лавина нависла над головой, как тогда в Сочи, на линии прибоя нависла трёхметровая волна, песок и гравий потекли из-под ног в обратную сторону, пенный гребень обрушился, опрокинул, завертел, и понёс от берега неумолимо… Тогда её, оглушенную, хорошо глотнувшую воды, побитую камнями и перепуганную, вытащил муж, мастерски поднырнувший под тот девятый вал. Муж… он только сегодня утром должен был приехать с гастролей, сразу на репетицию, потом вечерний спектакль, наверное, сейчас уже дома…
Вся их совместная жизнь проходила в разных временных пространствах; ох, как права была свекровь, предрекая им именно это, Сивилла прозорливая! Утром Алёна уходила на работу, он ещё спал, потом он ехал в театр на репетицию, она пребывала на работе, а обедал он у свекрови (она жила рядом с театром). Потом он занимался подготовкой сольной программы – та ему аккомпанировала, и он шёл на вечерний спектакль. Алёна заканчивала рабочий день в магазине, и директор Ювелирторга Озеров созывал руководителей и начальников служб на совещание в своём кабинете или частенько в ресторане расположенной поблизости «Астории». Она уже спала, когда муж добирался из театра домой, к площади Мужества. Отпуск у них всегда был в разное время - « по производственной необходимости» специфики их работы. У него - бесконечные гастроли и подготовка к конкурсам, во время которых свекровь настаивала, чтобы он жил у неё: она, концертмейстер, занималась с ним конкурсной программой. У Алёны – частые командировки по всему Северо-западу, в города, где были магазины Ювелирторга – в Архангельск, Мурманск, Новгород Великий, Калининград-Кёнигсберг…
Утром, бледная и невыспавшаяся, она вошла в кабинет Озерова, тот встал навстречу, усадил в кресло, сам сел рядом. Начал официально: - « Алёна Алексеевна, Вы пришли к нам сразу после института, начали работу старшим продавцом, выросли в нашем коллективе…» Он сбился, заёрзал в кресле, и вдруг глянув не официозными, а вполне человеческими испуганными глазами, – протянул ей два листа бумаги: - « На вот, сама прочти…» Она же, неожиданно для себя, протянула ему вчерашнюю карандашную записку. Прочитав каждый своё, они посмотрели друг другу в глаза, - Озеров с облегчением и сочувствием, Алёна смущённо и выжидательно.
Первой мыслью директора было: - « Слава Богу, ничего криминального… так,… ревность…бабские интриги…этой, как её? - Венкуль, кажется… всё понятно, адюльтер, как говаривали в старину, любовный треугольник….». А потом ему подумалось - «…но Алёна - она руководитель, коллективу пример, хотя в сфере служебной у неё и порядок, да и рабочий день – не нормирован у нас, руководителей, и не должны мы пришитыми в кабинете сидеть, - но, НО… - моральный облик, пересуды… хоть она и беспартийная, но – руководитель, организатор….и прекрасный организатор…» Следующая мысль мелькнула уже совсем не административная – «…Ах, бедная девочка, вон, какая бледненькая сидит, сияет тихим светом…» Он взял её за руку – « Вот как сделаем, иди к секретарю, скажи, что я велел выписать тебе командировку в
5
Выборг и в Торфяновку, поезжай, проинспектируй там, на границе, валютный магазин, я позвоню, чтобы тебе в Выборге гостиницу заказали.»
Улыбнулся и продолжил – «…вернёшься – подключу к организации банкета, у «Берёзок» юбилей, ну, сама знаешь…». Потом посуровел и сказал, вставая, она тоже поднялась, - « Алёна, ты уж разберись со своими мужчинами, если это у тебя серьёзно, - подай на развод, что ли…Мне же надо на письмо ответить не только, что все наветы по работе не подтвердились, но и…ну… - моральный облик, ну,…ты же понимаешь…»
В тот день гонимые возлюбленные, увязнув в событиях, не сумели разыскать друг друга по телефонам. Алёна ночевала у родителей, всю ночь тот страшный зелёный то водный, то стеклянный девятый вал, крутил её, унося в Никуда, разбиваясь на звенящие, разящие сердце осколки; зыбучий, текучий песок уходил из под ног, и снова взмывал-нависал страшной пастью тот пенистый гребень…
Антон поздно вечером рискнул приехать к Алёне домой, не успев придумать, что скажет, если её нет, но дверь никто не открыл. Позвонил Людмиле – та ничего не знала, а что и знала, не сказала: молчание - золото, мало ли что сболтнёшь, что и не надо бы… Алёна в это время с трудом дозвонилась Ивару в Хирургию, тот адрес съёмной квартиры не помнил, а бумажку с адресом отдал Антону. Она попросила Ивара ему передать, что уезжает завтра рано утром в Выборг на три дня…
В Выборге её встретила директор ювелирного магазина «Алмаз», Алёна знала, да и весь Ювелирторг знал, что незамужняя Нина Ивановна - интимная подруга Озерова, « …и Дай им Бог… - подумала Алёна, глядя на милое спокойное лицо Нины, - пусть у них будет всё безоблачно, дай им Бог…»
Заселили Алёну в одноместный номер, пообедали в ресторане гостиницы, за столом Нина смотрела на Алёну сочувственно, но говорила только о делах. Прощаясь, Нина Ивановна сказала, - « Отдыхай, Алёна, завтра поедем в Торфяновку, на границу, я за тобой утром заеду, не забудь командировочное и паспорт, пропуск я уже заказала, отдыхай пока…» Валютный магазин на контрольно-пропускном пункте, рядом с таможней, считался филиалом Нининого «Алмаза».
Алёна, опустив руки, постояла посреди номера, казённо-холодного, стандартного, чужого. Включила приёмник, потёк томительный голос Гребенщиков: «…есть город золотой, с прозрачными воротами и ясною звездой…»
Она присела на диван, ушла в свои мысли, глядя перед собой невидящим взглядом, отразилась в овальном зеркале, сфокусировала зрение, всмотрелась – последние события ничуть не отразились не её внешности. По-прежнему, её грациозная акварельная женственность как будто сверкала, подсвеченная блеском молний и звёзд того памятного грозового июня, ( «…пускай звезда ведёт тебя дорогой в дивный сад…»). Казалось, что её изменчивая прелесть, освЕщённая и освЯщённая мужественной красотой Антона… ( «… кто светел, тот и свят,… кто любит, тот любим »), …и Алёнина женственность, переполненная его влюблённым восхищением, изливалась в
6
избытке, как изливается свет из зеркал, преумножая радужное сверкание хрустальных люстр; … а его глаза, («…чей так светел взор незабываемый…»), переполнялись отражённым светом её прелести…
И душа её, вопреки событиям, пребывала исполненной пьянящей радостью жизни и лёгкостью бытия. Настоящее воспринималось как волшебный эликсир бессмертия, сотворённый из потаённых мечтаний, сбывшихся ожиданий и восхитительной близости… Прошлого и, тем более, будущего не существовало вовсе, было только сиюминутное счастье ( «…под небом голубым, где город золотой, с прозрачными воротами и ясною звездой, а в городе том сад, всё травы да цветы…»)
Так она сидела перед зеркалом и грезила наяву…
…Это была ИХ вселенная, персональный Город Золотой, - грозовое лето и хмельная осень, полёт Харлея и ветер в лицо, цветы и драгоценности, рок-музыка и скрипка в подвальчике ресторана, лёгкие прикосновения и жаркие сплетения, лёгкий запах вина и пьянящий аромат объятий и – неизбывная, обволакивающая нежность… Безбрежная, чувственная, всепоглощающая нежность – бесконечная кантилена, музыка сфер, божественная мелодия вселенной.… Это и есть их реальность, а всё остальное – работа, дом, бытовые хлопоты, окружающие, - невнятный сон, мираж, иллюзия…
Алёнины веки опустились, зеркальный двойник затуманился…. нежность,… кружение в грёзах,… парение в дрёме,… скольжение в сон…
…Но вот опять поднимается грозный, мутно-зелёный, пенистый вал…сейчас закрутит,…уже крутит,...кружи тише…уже в гладкой пелене… качает в атласной воде нагое тело. Шёлковые струи,…полёт-парение-кружение…
Алёна поднимает сонные веки и видит аквамариновые глаза, «чей так светел взор незабываемый…», всей своей сутью чувствует его, любимого. кто бросился следом, искал, нашёл, взял на руки и медленно кружит её в объятиях…
И запели струны, раскрылись цветы, склонились звёзды, зашептались древние сакральные слова…
… О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! глаза твои голубиные…
…Возлюбленный мой лучше всех, тело его — чистое золото, волосы его волнистые, глаза его — как голуби при потоках вод, купающиеся в голубой воде, сияющие страстью…
…Пленила ты сердце мое, душа моя, невеста, пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих, одним ожерельем на шее твоей стройной…
…О, ты прекрасен, возлюбленный мой, и неутомим! и ложе у нас — облака…
… Бессонными ночами на ложе искал я любимую сердцем…я искал её, и нашёл, виноградник мой заповедный…колодец запечатленный, медовый…
…Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня…ласкает…
…………………………и стали двое одной плотью, одним чувством, одной душой………………….
…и время остановило бег свой…
7
«…Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви…»
И глубокой ночью они подкрепились бутылкой вина, плиткой шоколада и печеньем…
…………………………………………….
Утром Нина Ивановна на машине пограничной службы с майором за рулём заехала за Алёной. Нинины возможности и связи в славном городе Выборге были чрезвычайно велики, но не на столько, чтобы захватить Алёниного друга с собой, в погранзону. Возлюбленным не хотелось расставаться, но у Антона даже паспорта с собой не было, - и ему пришлось остаться в гостинице, где Нининого влияния вполне хватило для его заселения в одноместный номер даже без паспорта.
« Как хорош… - шепнула Нина Алёне – пластика какая тигриная, …ни одна не устоит…»
Ясное октябрьское утро, чёрная сверкающая «Волга», бравый молодой офицер вышел из машины и сделал стойку - верхним чутьём почуял флюиды торжествующей любви, витающие вокруг Алёны, как электрические разряды. Он открыл и придержал для неё заднюю дверцу, нагнувшись, вдохнул её аромат, и ноздри его затрепетали, потом сделал каменное лицо в сторону провожавшего её до машины Антона, обошёл машину и галантно открыл дверцу Нине. Сел за руль и лихо газанул.
Антон смотрел вслед машине, не утратив дурманящего ощущения обладателя, разделённая страсть непроницаемой бронёй защищали его самолюбие, древние ритуальные слова ликующими фанфарами звучали в нём – « ….. и водопады не смогут потушить любви, и реки не зальют ее. Если бы кто давал всё богатство дома своего тебе за любовь, то был бы отвергнут с презрением.…Положила ты меня, как печать, на сердце твое, нанизала, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь…» - внутренний голос перешёл на шёпот – «…но… как Ад безжалостна ревность, стрелы ее — стрелы огня, пламя Господне…»
Вошёл в вестибюль, очнулся от мыслей, попросил ключ. Девушка ощутимо придержала ключ в руке и, поймав его взгляд, выпустила ключ и сказала (он уже заранее знал, что) интимным тоном: - « Вы у нас впервые? Может быть, вам город показать?» - он, «пассивный бабник», вопреки своей обычной «кавалерственной» манере, сделал вид, что не расслышал. Он боялся пустыми разговорами расплескать тот святой Грааль любви, что нёс в себе.
Любовь…что это – любовь? - « …вот - это она, блистающая, как заря, прекрасная, как луна, светлая, как солнце, грозная, как полки со знаменами!...» - опять запело в нём.
И как Ад безжалостна ревность… А девиз ревнивых жён - «Так не доставайся же ты никому!», и он знал, что угрозы Валентины не пустые слова и что он в любой момент мог попасть под статью 99 УК (незаконный промысел). Драгметаллы же и драгоценные камни считались валютой, а если золото приисковое, а камни старательские, то статья другая – расстрельная. Ядовиты стрелы ревности …
8
Поблуждав по городу, он зашёл в кафе, взял рюмку коньяка и, вертя её в руке, думал: - «… вот через 2-3, ну, 4 часа, она вернётся, настанет вечер, мы снова будем вместе… блуждать в садах твоих потаённых, несравненная … Белого золота подвески подарю я тебе, с опаловыми звёздами,…ожерельями украшу шею твою, ключицы хрупкие,…цепь золотая заструится в ложбинку, витая между грудей…»
Так витал он в мечтах до её возвращения – и всё сбылось, даже слаще, чем мечталось…Много ещё неизведанного было в их садах потаённых…