009. На посошок!

Михаил Уткин
Наша стройка официально кончилась 1 октября 1983 года, когда все четыре провода телефонной линии оказались привязаны за изоляторы терсакканского анкера. 5 октября Алим собрал 11 человек и стал отправлять домой. Утром мы собрали шмотки и Максут подогнал свою почтовую будку. Попрощавшись с теми, кто ещё оставался, мы забрались в машину и вдоль свежепостроенной нами линии поехали в Джезказган. Алим сел в кабину, а мы настелили матрасов внутри будки и улеглись.

А Великая Казахская Степь не хотела нас от себя отпускать – поболтавшись около часа и ещё не доехав до Косколя, машина вдруг сломалась. Часа полтора мы бродили вокруг неё, а Максут ковырялся в моторе. Консилиум наших водил, стоявших рядышком, наконец-то установил причину поломки и мы поехали дальше. Дорога шла муторная: машину кидало то вправо, то влево до самого аркалыкского грейдера, где потом стало полегче.

В Улытау уже моросил мелкий дождик. Там ещё оставалась какая-то часть стройотряда нашего же института. Алим велел делать промежуточную посадку.

Нас накормили обедом.

Через час поехали дальше. Начался асфальт и Максут выжал из этого «ГАЗа» всё. Огибая тайными тропами посты ГАИ (людей в такой будке возить не разрешалось), Максут проник в Никольский, где надолго встал в каком-то микрорайоне. Мы из будки не высовывались. Когда он вернулся, они о чём-то посовещались с Алимом и, опять партизанскими тропами, наконец-то въехали в Джезказган.

В знакомом актовом зале конторы ПКМК мы устроились ночевать. Откуда-то вдруг взялось несколько бутылок кофейного и лимонного ликёра, и мы принялись пить этот сироп...

На следующий день я поехал провожать в Актюбинск Нурутдинова. Нового здания аэропорта тогда ещё не было и весь народ крутился на первом этаже служебной пятиэтажки. Малик улетел на «подсаде» таким «трамвайным» рейсом, от которого теперь могут остаться лишь воспоминания: самолёт «Ту-134» шёл из Томска в Кишинёв с пятью (!) промежуточными посадками, из которых Джезказган был третьей, а Актюбинск – четвёртой. Так значилось в расписании.

Малик улетел на свой Дикий Запад, а я вернулся в контору. Велико же было моё удивление, когда я увидел, что комната абсолютно пуста: ни толпы, ни шмоток, в том числе и моих. А на столе лежала записочка со схемой, в которой было сказано, что весь народ Зыбайло увёз к себе домой и меня ждут уже там.

Минут через сорок я оказался в совершенно незнакомом мне районе города. Меня втащили в квартиру, когда веселье было в самом разгаре. Толпа горланила весь стройотрядовско-агитбригадовский репертуар, а панельная пятиэтажка легонько подпрыгивала в такт лихой песне...

На следующий день был праздник – 7 октября, день Конституции СССР. Рано утром отвалили Юрик Сидорчук – на автобусе в Темиртау и Витька Гребенников – на самолёте в Талды-Курган. Наш рейс на Алма-Ату улетал вечером.

Часа в четыре дня Максут подогнал почтовую будку. Приехали в аэропорт, прошли регистрацию и подошли обратно к машине. Зыбайло, Максут и задерживавшийся в Джезказгане Тохтахунов достали из необъятной кошмы несколько бутылок водочки, предложив выпить «на посошок». Кто ж откажется?!!! Мы заперлись в будке, наговорили друг другу самых сердечных тостов, нахохотались в усласть, а когда вылезли, оказалось, что почти все пассажиры уже сидят в самолёте, а посадчицы аэропорта с матюками нас везде ищут – семеро зарегистрированных пассажиров бесследно исчезли – не шутка!!! Нас подвезли к самолёту отдельным автобусом.

Все наши места оказались в первом салоне. Лайнер «Ту-154» не спеша проехался по лётному полю и взлетел. Качнувшись на лихом вираже, из иллюминатора исчезли огоньки Джезказгана. Студенческое лето кончилось...