14. Батурин (окончание).
Сложности зимы 1709 г.
Пылая местью, Петр полностью сжег Гадяч с окрестными селами. За ними последовали Ромны, Маячна, Нехвороща, Калеберда, Переволочна, Ста-рый и Новый Кодаки.
Но зверствуя, московский царь понимал: такую массу казаков нельзя оставлять без предводителя, поэтому скорейшим образом занялся подготовкой выбора нового атамана. Задобрить оставшихся, казнить изменников – вот задача, стоявшая перед царем. Не давая казакам сообразить, что к чему, он тот час стал претворять в жизнь первую часть сво-его плана.
Собрав 6 ноября в Глухове духовенство: мит-рополита и двух архиереев – черниговского Иоанна Максимовича и Переяславльского – Захария Корни-ловича, а также четырех полковников, оставшихся верными: Стародубского – Ивана Скоропадского, Черниговского – Павла Полуботка, Переяславльско-го – Томара и Нежинского – Жураховского, при-бывших с сотниками и казаками своих полков, по-сле предварительного молебствия, ближний боярин князь Григорий Федорович Долгорукий открыл вы-бор гетмана. Избирался он по старинным обычаям, времен «пресловутого договора», а, точнее «присо-единения» Украины к Московии.
Старшина предложила Скоропадского, зная, что государю угодно сделать его гетманом. Соблю-дая давний казацкий обычай, тот отказывался, го-воря, что недостоин такой чести, и советовал вы-брать в гетманы молодого и заслуженного человека. Это чуть не сломало планы Петра, так как многие казаки тут же выбрали Полуботка. После некоторых внушений со стороны Долгорукого и Голицына, о том, что царь Петр не утвердит его, казаки уступи-ли. Они не знали, что государь выразил в адрес По-луботка: «Он очень хитер и может уравняться Ма-зепе».
Гетманом был избран Скоропадский. После че-го, он присягнул в церкви на верность царю Петру и получил поздравления от своего господина и ближних вельмож.
Через несколько дней, 12 ноября, в соборной Троицкой церкви после литургии и соборного мо-лебна совершен был обряд проклятия Мазепы, со-чиненный, вероятно, самим Петром.
Духовенство пропело над портретом Мазепы, украшенным орденом Андрея Первозванного, три-жды анафему его имени. По совершении проклятия, палач потащил портрет по улице веревкой и пове-сил на виселице.
В этот же день, по другим источникам: на дру-гой – произошла казнь над полковником Чечелом и другими мазепинцами, взятыми в Батурине.
Казнь над мазепинцами – это еще одна драма-тическая страница в истории Украины. Они смерть приняли мужественно и достойно. Защитники были людьми гетмана, и долгое время служили ему верой и правдой. Я понимаю, что мои слова «приняли смерть достойно», у тех же любителей позлословить найдут массу иронии и критики, но смерть – есть смерть, над ней смеяться не следует, а злословить тем более.
Духовенство, которое буквально расцвело за период правления Ивана Мазепы (было построено более 20 соборов) распорядилось, чтобы по всей Украине на церковных дверях было прибито объяв-ление, извещавшее о том, что Мазепа со всеми сво-ими единомышленниками, приставшими ко врагам, отвержен от церкви и проклят. Украинские архи-ереи грозили таким же отлучением от церкви и от причащения Святых Тайн всем тем, которые ока-жут сочувствие к измене или пристанут к неприя-телю. Феофан Прокопович, обязанный Мазепе всем, и саном в том числе, поносил того в своих анналах, позднее напечатанных в трудах сего деятеля. Да и что возьмешь со служителя, который, уже во вре-мена правления Анны Иоанновны – «царицы пре-страшного зраку» состязался в пытках с лучшими заплечных дел мастерами, а «усердием» – перещего-лял даже генерала-аншефа Андрея Ушакова – Главу Тайной Канцелярии.
Когда Иван Мазепа 7 ноября вновь попал в Ба-турин – перед ним простиралось пепелище. Обго-ревшие дома горожан, сгоревшие постройки цита-дели, обуглившиеся трупы защитников некогда славной столицы Гетманщины.
Как пишет «Черниговская летопись», «ревно плакал по Батурину Мазепа», наблюдая, сколько «крови людской в мисти и на предмистью было полно Калюжками».
А мне, как романисту, желающему правдиво передать весь драматизм Батуринской резни, при-ходится облекать горе во фразы, которые подобны были бы в тот момент.
– Ничего иного нельзя было ожидать от аспида окаянного. Ничего! – с горечью вымолвил гетман.
Он сидел на лошади, приглушенный горем и сразу постаревший. Рядом – Филипп Орлик, Ломи-ковский и несколько полковников. Отряд из двух-сот казаков под командованием Войнаровского расположился чуть дальше.
– Придет время, ответят за свои злодеяния и Меншиков и сам царь! – попробовал утешить гет-мана Орлик.
– Не ответят, сынку! Не ответят! Шведы потеряли ту боевую силу, что мы видели в Польше! Это уже не те солдаты!
– И что же? – не понял генеральный писарь.
– А, ничего! Будем биться за Украину до послед-него дыхания!
Уже был выбран новый гетман Скоропадский и сам Иван Мазепа предан анафеме – обратного пу-ти небыло, да и не искал он его. Позднее появится ложь, раздуваемая московскими историками, о том, что гетман Мазепа готовился захватить в плен Кар-ла XII, или даже убить, и предлагал это царю Петру в обмен на прощение – все это выдумки Головкина. Нужно было показать раскаявшегося человека, ко-торый раскаиваться и не собирался, и нужно было посеять у короля Карла недоверие к гетману. Забе-гая наперед скажу: это удалось лживому царю и его прихлебателям. Именно эта ложь, как мы позднее увидим, сказалось на итоге Полтавского сражения. Шведский король вскоре раскусил их «лживый по-литикес» и, в общем – это было пальба с пушек по воробьям, но только в личных взаимоотношениях с гетманом.
Невзгоды подтачивали здоровье, но Иван Ма-зепа четко понимал – у него один путь, путь, кото-рый он избрал.
Чего не учел Меншиков, так это то, что в Бату-рине могла быть спрятана часть казны. Понятно, что гетман не успел за одну ночь вывезти не только свои сбережения, но и Войска Запорожского казну. Последнее возвращение в разоренный Батурин, бы-ло не только прощанием гетмана с прошлым: в под-полье, невдалеке от канцелярии, было спрятано, то, что не удалось вывезти в ночь с 24 на 25 октября. Бочонки с золотой и серебряной монетой и много дорогого оружия. Главным сокровищем были мощи св. Климента и св. Фива – две раки с кистью папы сосланного в Херсонес при Траяне, и стопой его уче-ника Фива. Они хранились, как особая святыня позволяющая сберечь в народе украинском, дух ве-ры предков и сохранить страну.
Хитрый, алчный лис Меншиков чувствовал за-пах золота, на это у него был особый дар, чувство-вал, но ничего сделать не мог. «Светлейший» тщетно пытался выведать у «мазепинцев» все, что казалось войсковой казны и сокровищ самого гетмана, но на дыбе те ничего не поведали – они не знали о золоте. Полковник Чечел, усмехаясь мучителям, только и сказал, сплевывая кровавую пену:
– Не успел ты, светлейший! Вывез гетман трид-цать возов с добром и казной в неизвестном направлении!
Александр Данилович доложил царю Петру о фиаско, чем опять привел того в ярость.
– Всех изменников казнить! Пустить на плотах с виселицами, чтобы знали: воры и преступники Ивашкины – понесли заслуженную кару.
Если вернуться к тем «радетелям от истории», которые, все пытаются доказать, что небыло гра-бежей и погрома, а плоты с виселицами, «светлей-ший» не мог соорудить так быстро и за ночь, скажу: он и не спешил их сооружать. Казнь состоялась 12 (13?) ноября, после присяги гетмана Скоропадского. По всему левому берегу помчались отряды верно-подданных казаков для поисков «мазепинцев», дабы предать тех смерти лютой. Заплечными мастерами рубилась вначале правая рука, левая нога, затем ле-вая рука и правая нога. Четвертование было одной из распространенных казней того времени. Четвер-тование и сажание на кол… Застонала Украина от «братьев» аспидов!
Деревянные же эшафоты поплыли именно 12 ноября, потому что казнить в одночасье на лобном месте стольких сторонников преданного анафеме гетмана, не представлялось возможным. По 10 ви-селиц на плоту: целая вереница поплыла по Сейме. Ужасное зрелище, способное одних устрашить, дру-гих – взъярить.
Но вернемся к Мазепе, точнее, его посещению Батурина после разгрома. Он, разумеется, еще не предполагал о чудовищной казни, которая ожидала его единомышленников. Прибыв на руины столицы, над которыми стояла дымовая завеса от пожарищ, он горько созерцал ужасную трагедию.
Его дом-дворец сгорел, но подполье с надеж-ным подземным ходом сохранило спрятанные цен-ности и казну. Погрузив все на несколько телег, гетман отбыл из Батурина навсегда. По дороге за-ехали в Гончаровку, от которой тоже мало что оста-лось, но и здесь с потаенного места было вытащено несколько бочонков с золотом. К вечеру прибыли в ставку шведского короля Карла.
Начиналась новая веха в жизни бывшего пра-вителя обеих сторон Днепра.
Данило Павлович Апостол, тот самый, который любил называть московитов «москалями» и компа-нейский полковник Игнатий Галаган – предали Ива-на Мазепу к концу ноября. Они тихонько отстали от шведского войска и махнули в ставку царя Петра. Апостол, якобы, и поведал сказку царю, о которой я уже упоминал. Зная ту завесу вранья, которой оку-тано все, что связанно с именем Мазепы, нетрудно догадаться: предателей использовали, чтобы запу-стить «утку» с целью очернить союзников шведско-го короля. Отмечу, что канцлер Головкин явно не домыслил свою суррогатную идею, а последующие радетели славы российской, не задумываясь, крутят ее, как заезженную пластинку уже 300 лет.
Допустим: гетман отослал Апостола к царю Петру с предложением захватить в плен короля Карла и привезти в ставку. Я намерено не привожу цитаты абсурдного и выдуманного пасквиля, но до-вожу до читателя подобную ахинею, так как она имеет место в лжеанналах. Разумеется, эта «услуга» со стороны гетмана творилась за полное прощение московского правителя. Но проследим реакцию в этой сказке самого царя.
Петр долго раздумывал над предложением, но не смог простить «подлого изменника», ибо и так уже видел победный конец – пишут нам московские историки. Правда, со зрением у московского госу-даря было неважно, и, что он видел впереди? – трудно представить. Не было еще Полтавской бит-вы и увидеть будущее – попросту невозможно. В любом случае, если бы проявил приписываемую ему дальнозоркость или мудрость стратега и правителя, то безусловно, согласился бы с предложением и за-кончил войну на 12 лет раньше. А уж денег и солдат сберег – немеряно. Вышеуказанное подчеркивает, что соглашаться-то было не с чем. Все это, его же, царя-самодержца, вымысел, с целью: «подлого» из-менника сделать еще «подлее» в глазах потомков, и дискредитировать перед его сторонниками.
Насытившись местью после казни «мазепин-цев», царь стал проявлять истинное христианское милосердие и многих изменников и заблудших про-стил. В их число вошли и Апостол с Галаганом. Позднее Мазепу предали и другие близкие соратни-ки, но об этом впереди.
Взаимоотношения Ивана Степановича с Кар-лом XII, несмотря на «утку», были неплохими. Король ценил знания и опыт гетмана и приглашал того да-же на военные советы. Но вся беда в том, что он считал себя непререкаемым военным авторитетом, что позднее признавали и многие историки, но спе-цифика войны в Московии и на Украине, значи-тельно отличалась от известной ему ранее.
Что-то, около 30 тысяч полуголодных солдат, тридцать пушек, из которых, можно было сделать лишь несколько выстрелов (не хватало пороха), вот и вся сила, бывшая в распоряжении короля. Казаки, пришедшие с гетманом, убывали и убывали: одни запорожцы оставались в полном составе.
Последние, жили по законам Запорожской Се-чи, и часто бузили, доставляя немалое беспокойство шведским офицерам. Уже позднее, опять-таки ис-торикам России, а затем и СССР – было распро-странено мнение, что Мазепа попал в этакие залож-ники, и за его казаками проводилась негласная слежка, а за ним надзор. Карл XII, якобы опасался, что тот перейдет на сторону русских. С подобным мнением нельзя не согласиться, но лишь частично.
Карл при всей своей прямолинейности, был не-плохим дипломатом. Он показывал себя своему окружению и союзникам таким, каким хотел пока-зать. В нем не присутствовала эксцентричность и вспыльчивость Петра и других правителей: напри-мер, Августа Саксонского, и король этим пользовал-ся. Решения у него всегда продуманные, что, как показало время, не избавило монарха от роковых ошибок. Но, если вспыльчивый и деспотичный Петр, не надеясь на свой ум, всегда выслушивал вначале советников, а потом принимал решения, то шведский король мало кого слушал и принимал ре-шения самостоятельно. Царь Петр, при неудаче в свершении задуманного плана, всегда находил коз-ла отпущения, посоветовавшего ему те или иные действия: Карл XII – никого не наказывал, потому что советчиков не было. Король брал всю ответ-ственность на себя – ведь он король! Монарх! С гет-маном он вел себя дружески сдержанно, так что определить, его чувства к Мазепе не просто и вме-сте с тем несложно – они соответствовали планам и мыслям монарха.
Следует также заметить, что пытаться дать объективную оценку взаимоотношениям историче-ских личностей прошлого – пустая затея. Она всегда приблизительна и, зачастую, неверна. Нас от того времени отделяет более 300 лет. Мы не знаем, что сейчас делают нынешние правители, и какой гото-вят «подарок-сюрприз» для народа: можно ли с уве-ренностью утверждать о чем-то, что удалено от нас на три века. Сегодня Россия находится в состоянии войны с Украиной… можно ли было когда-либо та-кое предположить? Столько вместе прошли… вы-стояли во Вторую Мировую войну и… и внезапно интервенция ср стороны людей, которые всегда лживо заявляли себя «братьями». Если мы видим цинизм, лживость и вероломство сегодня, в XXI ве-ке, то, что можно было ожидать от царя Петра в начале XVIII века?..
Рамки романа дают мне возможность подать некоторые моменты из жизни гетмана Мазепы со своей стороны, стороны романиста.
Нас интересуют сокровища, о которых ходят легенды. Версий много и я пока о них умолчу.
Несколько раз с полусотней казаков загадочно исчезал Филипп Орлик. Исчезал не сам: сопровож-дал крытые повозки. Куда? Никто не знал. Вернее знали несколько приближенных к нему и гетману казаков.
Сам Мазепа имел частые беседы с королем, и все больше убеждался: его величество знает некую тайну, касающуюся его лично. Но гетман умел ждать и не выказывал нетерпения. После щедрой передачи генерал-квартирмейстеру Гилленкроку обещанного золота, гетман стал пользоваться дове-рием не очень доверчивого короля. И, тем не менее, беседы между ними приносили удовлетворение и огорчение.
– Население нас не любит! – как-то, сидя за обе-дом, констатировал король.
– Их можно понять! За помощь вашему величе-ству – их ждет смерть.
– Тогда, почему, когда я за все время пребыва-ния на Украине казнил всего двух человек, отка-завшихся давать нам фураж и провиант, нас счи-тают захватчиками и убийцами?
– Ваше величество, посполитство напугано соб-ственными родичами-казаками. Они не щадят ни детей ни женщин!
– Ваши товарищи, как вы говорите! – невольно съязвил Карл.
– Да, бывшие товарищи! Многие – да, товарищи, и почти все, храбрые воины, но не понимающие и заведенные в заблуждение царем Петром и его ге-нералами. – Мазепе не нравился разговор, но он по-нимал, что тот назрел. Посполитство под страхом смерти создало отряды и стало вредить больше, чем регулярные войска Московии. – Нужно сосредото-чить силы и нанести решительный удар! – добавил он, видя, что Карл молчит, ожидая, что тот скажет дальше.
– Да по ком бить? Они как мухи то слетаются, то разлетаются, когда мы наносим удар.
– Среди этих отрядов есть казаки, и это наша тактика ведения боя, перенятая некогда от татар, но шведский солдат пока лучше московского и этим нужно воспользоваться.
– Вот и пошлем ваших полковников, ясновель-можный гетман, собирать продовольствие и накор-мим мою армию, а затем ударим!.. На пустые же-лудки не повоюешь! – Отреагировал король грубо-вато, но вполне корректно.
Мазепа хотел было ответить уже не очень ди-пломатично, напомнив, что самонадеянный Левен-гаупт при Лесной потерял весь обоз, предназначав-шийся не только накормить истощавшую армию шведов, но и амуницию – пороха почти не было. Хотел, но сдержался, понимая, что пребывает не в том положении.
Проницательный Карл заметил в глазах гетмана огоньки и понял, что задел за живое. Чтобы как-то загладить резкость слов, он произнес уже совсем мирно:
– Я жду сведений от Стася! Догадываетесь ка-ких?
Гетман понял, с какой целью задан вопрос и, насколько позволяло сообщение короля, сказал спо-койно.
– Благодарю, ваше величество за участие к моей особе!
– Пустое! Своей денежной помощью, ваша ясно-вельможность, избавила меня от очень неприятной миссии: обращаться к жидам за займом. Часть каз-ны отправлю в Швецию: нужно поддержать коро-леву и двор, а остальное – пойдет на закупку аму-ниции и провианта, – сказал, король, и, посмотрев с хитрецой на старого гетмана, добавил: – Мы же не изверги, что бы о нас ни говорил московский царь, и за провиант и скотину платим даллерами.
Между тем, погода стала портиться. Пошли дожди – дороги превратились в непроходимые бо-лота. Карл XII попросил Мазепу снарядить отряд для отправки частично войсковой и частично, получен-ных от него денег, в Швецию – королевство бед-ствовало от постоянных налогов: необходима была финансовая помощь извне. Когда выехал обоз с казной короля – мало кто знал. Руководил отправ-кой Филипп Орлик: сопровождал обоз немец Франц и сотник Блюдо с десятью казаками. Путь лежал через пороги низовья Днепра на Правобережье, а затем уже по землям Речи Посполитой в Швецию.
Сложные месяцы в лагере шведского короля, сказались на планах гетмана Мазепы.
Оставив Батурин, гетман с войсками короля, 18 ноября занял Ромны, и Карл сделал его своей ре-зиденцией. Приблизительно в это же время часть шведских и мазепинских войск вступили в Гадяч. На пороге стояла зима, и войска союзников распо-ложились на зимние квартиры. Они заняли терри-торию до Лохвиц и Прилук. Территория небольшая, и это имело свои положительные и отрицательные стороны. Положительные: компактность войск поз-воляла быстро собирать полки и реагировать на по-стоянные нападения московитов; отрицательная – сбор фуража и продовольствия ограничивался очень небольшим пространством. Не на руку союз-никам было и то, что относительно небольшая тер-ритория занятая Карлом XII, позволяла Петру дер-жать гарнизоны во многих городах, в том числе и крупных, таких, как Миргород и Нежин. То есть шведские войска, фактически, оказались в кольце. Это затрудняло общение с Гетманщиной и в целом с посполитством.
Несмотря на «прелестные» универсалы Мазепы к украинским городам и казачеству, посполитство и горожане боялись открыто выступать на стороне «изменщика» государя, так как, уже в «прелестных» листах царя Петра, распространялись его угрозы. Сердобольный монарх не только сулил пожалования и разные честноты, он «искренне» и без обиняков обещал каждому, кто поможет «богоотступнику» и «изменщику» Мазепе, смертную кару. Грамот таких разослал множество, некоторые практичные поспо-литяне заворачивали в них пирожки и рыбу. По-нятно, что исполнять обещанные блага никто не то-ропился, а вот казнить – это полной мерой. Мазе-пинская администрация во многих городах Левобе-режья, сообразно с обстановкой, служила и «вашим» и «нашим». Многих сместили и на их место постави-ли скороспелых, мало понимающих в управлении старшин и голов. Ряд сторонников гетмана подку-пили посулами и простили. Занятая позиция иерар-хов церкви в отношении Мазепы и предание его анафеме, была распространена уже русской адми-нистрацией практически по всем городам и селам. Все это, не добавляло приверженцев сторонникам гетмана. Существенным фактором в антишведских настроениях, была малочисленность войск Кар-ла XII, как освободителя от московского гнета. Лю-ди мало верили в то, что тот сможет противостоять царю Петру.
Большим недостатком, точнее катастрофиче-ски существенным – была невозможность прово-дить мобилизацию. Казаки в основном сидели по домам. В мирное время Мазепа шутя собрал бы за несколько недель около 40 000 тысяч человек, но в нынешней ситуации, собрать полки было очень за-труднительно. Царские драгуны, стрельцы и каза-ки, оставшиеся на стороне Петра, перекрыли доро-ги, разослав по городам и селам соглядатаев, доно-сивших любое действие направленное на сбор войск в помощь Мазепе. Наказание было одно – смерть. В такой ситуации и казацкая старшина стала поки-дать лагерь гетмана.
Первыми из соратников, кто не выдержал, как я упоминал, были Данило Павлович Апостол, и ком-панейский полковник Игнатий Галаган. Эти предали Ивана Мазепу к концу ноября. Дабы показать при-мер милосердия царь Петр миловал предателей, принимая опять на службу. За этими двумя потяну-лись и остальные.
Нужно хорошо знать Мазепу, чтобы понимать, что он не сидел сложа руки. В его голове роились планы: некоторыми, он делился с Карлом XII, а часть – осуществлял на свое усмотрение. Было у гетмана и свое видение войны с Московией, к сожа-лению, не понимаемое шведским королем. Монарх наделся на свою интуицию и доверял только ей.
Уважая гетмана и соблюдая договор, Карл XII относился к Мазепе, как союзнику, но решения по проведению военных операций принимал почти всегда единолично.
Тем не менее, гетман собрал на совет близких старшин, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию. Состоялся он в Гадяче.
– Потому, нам нужно незамедлительно слать по-сольство к падишаху, который, если сам не решит-ся, пусть даст дозволение Крымскому хану оказать нам помощь против Московии. – Эти слова принад-лежали Филиппу Орлику.
В небольшой светелке местного зажиточного селянина Кварты, было тесновато. За столом с не-сколькими кухолями медовухи и водки сидели гене-ральный писарь Филипп Орлик, кошевой Констан-тин Гордиенко, генеральные бунчужные Иван Мак-симович и Федор Мирович, генеральный обозный Ломиковский, Прилукский полковник Дмитрий Гор-ленко, племянник Мазепы Андрей Войнаровский, Мокиевский полковник – Нахимовский.
– Как басурманин на наш запит поведется? – вы-говаривая, почему-то на московском наречии, спросил Мирович.
– Ему Азовские баталии Мехмета IV, что кость в горле! Царь Петр тогда хорошо пуганул Ахмеда III, но турки не любят долго в мире жить, тем более, их вассал крымский хан! – Подметил Ломиковский
– Да, и новый падишах не столь пуглив, как прежний Мустафа! – подметил Орлик.
– Большие у меня надежды на Ахмеда! Говорят умен не по годам: должен понять свою выгоду. Если Московия ослабнет – ему многие мапы откроются! Чувствую, следующий год – будет решающим! – Слова гетмана прозвучали жестко и как-то зловеще.
Набожный Чуйкевич перекрестился на икону Богородицы в углу, ему повторил Иван Ломиков-ский.
– Решающим, если крымский хан Девлет Гирей объявит поход против Московии, но турки больно уж дипломатичны стали – не позволят! – не согла-сился племянник Мазепы Войнаровский.
– На те, і існує дипломатія! – усмехнулся Мазепа. – Пилипе й Василю… – кивнул он Чуйкевичу и Ор-лику, – готуйте посольство в Туреччину до Ахмеда – треба залучити падишаха до війни з царем Петром! Наш славний полковник Дмитро Горленко очолить перемовини з падишахом!
Генеральный писарь и генеральный есаул молча поклонились и вышли. Сам же полковник принял задание спокойно, и, крякнув, отпил несколько больших глотков медовухи из чарки. Спустя минут двадцать-тридцать вернулись Чуйкевич и Орлик. Для составления послания падишаху Ахмеду, был привлечен лучший писарь Яков Гречаный и канце-лярист Иван Быстрицкий.
Вопросов за гетманским столом было множе-ство – не на все можно было найти ответы.
Главное, чего не мог простить себе Мазепа – это потери Батурина и гибели стольких человек. Это знали его товарищи старшины, знали, но понимали – не все зависит от их и гетмана. Слишком много-численны были шпионы московского царя, слишком глубоко проникла зараза предательства и личного благополучия в ряды казацкой старшины. Меньше всего ожидал Мазепа предательства со стороны Скоропадского и Ивана Полуботка.
Гетман смотрел на окружение… чарки наполня-лись горилкой… обсуждались злободневные вопро-сы: послания посольства к Крымскому хану и дон-ским казакам, добыче провианта и фуража, но ос-новным был вопрос: как увести московские войска с Гетманщины.
– Необходим поход шведского короля на Слобо-жанщину! – слышит он от Василия Чуйкевича. Обычно, генеральный судья мало принимал участия в обсуждении вопросов, но в этот раз гетман при-гласил всех близких и единомышленников.
– Хорошая мысль! – отреагировал Мазепа. – Очень хорошая и приходила мне в голову! Вот толь-ко, как уговорить на поход его величество?
– Нужен порох, необходимо продовольствие и фураж, надо попробовать пополнить полки – при-чин множество!
– Правильно! Сидя на печи, а здесь это больше похоже на мышеловку – проблем не решить! – кив-нул полковник Горленко.
– Молодцы, братья! Неможется мне после злодей-ства царя над Батурином! Рука к сабле тянется, но не тот я уже! Не могу я и быстро принимать реше-ния! Вы, надежда нашего народа и многострадаль-ной Украины! Дякую за пораду і ціную ваше това-риство! – закончил он уже на родном языке. Друзья разошлись, а сам гетман так и остался за столом об-думывая массу вопросов.
Иван Степанович не лукавил, как тогда, когда месяц назад отписывал царю о хворях, не желая ехать в московскую ставку – ему действительно не моглось и обеспокоенный король Карл приставил к нему личного врача.
Подагра давно мучила Мазепу, но в последние месяцы особенно лютовала. Грек Анастас исчез, и никто не знал куда мог запропаститься это доста-точно умелый врачеватель. Его настои помогали гетману, а без них часто было невмоготу.
В эти дни старый гетман, оставаясь часто наедине с Орликом или Войнаровским, вспоминал прошлые боевые годы, казацкую славу и постоянно заканчивал беседы распоряжениями на случай сво-ей кончины.
О смерти Мазепа задумывался все чаще, и тем мучительней были мысли о наследниках. – Такого не может быть, чтобы наш род пресекся! – Эта мысль его будоражила и сгибала тяжестью неотвратимо-сти. В последние годы гетман ни на день, ни на час, ни на минуту, в любой обстановке, не прекращал поиски своих приемных детей от Анны. – Они мои наследники! Пусть не по крови, но по роду передам им духовное наследство. Правобережная Украина и вся Речь Посполитая вдоль и поперек изъезжена эмиссарами Великого гетмана. И всегда результат один! – Не обнаружены! Ах ты, Палий – сучий вы-родок! Не видать тебе покоя и в пекле! – срывался он в гневе. Но от этого на душе становилось еще горше.
Не нужно обладать особой прозорливостью, чтобы понять: русская дипломатия тоже была направлена на нейтрализацию турецкого султана и Девлет Гирея. Главная (ошибочная) ставка делалась на ослабление Швеции и, в этом, дипломаты мос-ковского царя явно просчитались. Ахмед III – был союзником Карла XII, и уничтожение «изменщика» Мазепы – не входило в его планы. Решение царя Петра, избавить крымского хана во время набегов на Правобережную Украину, от хлопот со стороны Мазепы – были также ошибочны. Последнее, воз-можно, устраивало крымского хана, но султан Ах-мед III запретил ему идти походом на Украину. Обещал Петр и вернуть часть территорий, утрачен-ных турками во время второго Азовского противо-стояния. Но и с этим – реформатору-султану (таким он вошел в историю), спешить пока было некуда.
При этом не отвечая ни «Да!», ни «Нет!» – он за-нял выжидательную политику, а Девлет II вынуж-ден был скрежетать зубами и держать лошадей на привязи. Кабардинский поход крымского хана в 1708 году – стоил тому гибели 30 тысяч воинов, и новый поход был необходим для поднятия престижа хана и боевого духа орды. Но вассал не смел ослу-шаться сюзерена, то есть султана Ахмеда.
Не лучшим образом сложилась ситуация и у ко-роля Карла с его польским союзником, Станиславом Лещинским. Прорусская сторона Сандомирских конфедератов сдерживала значительные воинские силы. Около 20 тысяч сводной кавалерии, так нуж-ные королю, были не в состоянии оказать ему так необходимую помощь.
Между тем, большие сражения сменились мел-кими стычками и вылазками московитов на окраи-ны мест квартирования шведских войск. Это стало бичом шведов и изматывали противника.
В середине декабря московские войска сделали вылазку и напали на Гадяч. Цель: выманить Карла XII из Ромны и захватить их.
16 декабря шведский король неосмотрительно устремился на помощь полкам в Гадяч, а 18 декаб-ря московиты ударили на Ромны и захватили город.
Гетман Мазепа чуть не попал в плен – спасли Филипп Орлик и племянник Войнаровский. С отря-дом в сто сабель они пробились сквозь стрельцов и ушли на Гадяч.
– Бісові діти! Немає від них спокою! – философ-ски изрек Иван Степанович, отправляясь в распо-ложение своих казаков.
Казацкие полки квартировались в Гадяче и присутствие гетмана в Ромнах, объяснялось его бо-лезнью, которая прогрессировала и не давала со-средоточится на делах насущных. Лекарь короля давал ему специальные отвары, на некоторое время улучшили его здоровье, но к сожалению, лишь на время. Захваченные в плен московитами слуги Ло-миковского на «допыте» доносили:
«Мазепа де зело был болен, которого лечил шведский аптекарь, и было ему от той болезни свободнее, для которой он болезни не мог с коро-лем швецким ехать и для того поостался…».
Тем не менее, пребывая в «болестях» и «хворо-стях», Мазепа, когда король отбыл под Гадяч, встретился с Гилленкроком. Главная цель: склонить короля Карла к походу на Слобожанщину, то есть в Московию.
– Не дали домовитись з генералом, але, розумію, що він згоден с нашою пропозицією. – Сказал гет-ман неизвестно кому, наверное, ехавшим с ним Ор-лику и Ломиковскому.
Те молча закивали, а он продолжил:
– Мав би вже повернутися Горленко від султана і немає? Як вважаєте? В чому справа?
– Больших надежд на переговоры – нет, да и ра-но еще! – отреагировал Орлик, искоса поглядывая по сторонам. Не ровен час, какой-то шальной отряд драгун выскочит из засады.
– Даремно надіслали? – пытливо бросил взгляд на Филиппа Мазепа.
– Союзников искать нужно! С нашим королем не оберешься горя. Слишком уж его величество само-надеян! Не выставил караулы и бросился очертя го-лову спасать Гадяч, а Ромны потеряли! – Орлик до-садливо передернул плечами.
– Тепер прийдеться розміщати армію в Гадячі, а де там її розмістиш? – поддержал его Ломиковский.
Слова генерального обозного были обоснованы и полны горечи.
Потеряв Ромны, Карл вынужден был располо-жить войска в очень неудобных неотапливаемых пристройках Гадяча. Голодная армия стала еще и замерзать.
Рано утром в сочельник, когда стояли треску-чие крещенские морозы, армия выдвинулась к Веп-рику. Застигнутый врасплох 6-тысячгый москов-ский корпус отступил к армии расположенной под Лебедином в трех милях от Веприка. Но пехота в количестве 1500 человек и 400 казаков Скоропад-ского, остались в крепости и заперли ворота. Ко-роль приказал гвардии сходу атаковать их, но, не имея топоров, и осадных лестниц, затея не удалась. Веприк обложили двумя полками кавалерии и дву-мя полками пехоты. Именно в этих условиях им и пришлось встретить Рождество.
Светлый праздник принес множество обморо-жений и смертей. Это вынудило Карла XII уже на Третий день Рождества, 27 декабря, отдать приказ штурмовать Веприк.
Коменданту, подполковнику Юрлову с гарнизо-ном, было предложено сдаться: в противном случае, город будет взят приступом, гарнизон истреблен, а он повешен на воротах. Тот зная, что король ува-жает храбрецов, ответил: «Он не думает, чтобы Его Величество, в случае победы, поступил так жестоко, ибо, по повелению царя, он должен за-щищаться до последней возможности» (Гилленк-рок. Военный дневник: «Современное сказание о походе Карла XII в Московию.).
Тогда, чтобы разместить войска в пригодных условиях, Карл отдал приказ захватить Зеньков. В крепости спрятались около 4000 крестьян и мещан – она сдалась без боя.
После Рождества, когда стужа спала, король приказал генерал-квартирмейстеру Гилленкроку за-ниматься размещением войск в Зенькове, а сам с фельдмаршалом Реншельдом направился к стенам Веприка. Его сопровождали генерал Штакельберг и полковники Зигрот и Карл Гардт. Последнему, было поручено составить диспозицию Веприка. После осмотра на месте, король назначил штурм на 6-е января.
Карл XII держался, как всегда самоуверенно и не терпел возражений генералов. Как человек вос-питанный, он выслушивал предложения, но по не-терпеливому поведению и покусыванию губы, его собеседник, вернее его подчиненный командир, ту-шевался.
Так диспозицию штурма он дал разработать Гилленкроку, а затем полковнику Зигроту, при этом, понятное дело поступил, как счел нужным.
Военный совет происходил примерно так, я в этом буду опираться на материалы полученные из Военного дневника все того же Гилленкрока.
– Ваше Величество, перед нами хорошо укреп-ленная крепость – есть ли надобность изнурять вой-ска штурмом того, что для нас не является необхо-димостью?
– Мой штаб-генерал, так заговорил?
– Амуниция на исходе, пополнять полки неотку-да, казаки не смогут набрать того количества, на которое мы рассчитывали в противостоянии с мос-ковским царем.
– Я согласен с графом, – отозвался фельдмаршал Реншельд. – Нужно беречь солдат для предстоящей генеральной битвы – она вот-вот наступит.
– Иметь в тылу такую крепость, опасно! – не поддержал его генерал Адам Левенгаупт.
– Вы, ваша милость, видите тыл? – иронично пе-респросил фельдмаршал. – Покажите его величеству и нам. По-моему, мы, как на шахматной доске, бло-кируем расставленные хаотично города и селения, распыляя армию. В это же время к царю Петру подходят и подходят новые полки. Лазутчики гово-рят: опять из Нового города Петр Апраскин отпра-вил полк пехоты и тридцать орудий!
Король сидел молча, слушая перепалку своих генералов и против обыкновения, не выказывал не-терпения.
– Ваше сиятельство, – кивнул он вдруг Реншиль-ду – прочитайте диспозицию полковника Зигрота, и кивнул последнему вручить ту фельдмаршалу.
– Ваше величество вмешиваетесь в дело Гил-ленкрока? – не понял командующий.
– Да! И что тут думать: это – не осада, а при-ступ… мы сами распорядимся им!
Фельдмаршал, взяв у полковника диспозицию, зачитал ее.
Ничего нового присутствовавшие для себя в ней не увидели: она составлена была согласно воен-ной науке по осаде крепостей.
При всем этом, рабочий план штурма не у всех вызвал полное одобрение.
Граф Пипер вообще не принимал участия в дискуссии и обдумывал, каким образом повлиять на французского короля, чтобы тот отвлекся от войны за Испанское наследство и более активно принял участие в этой кампании. Опытный дипломат, со-всем некстати, вспомнил, когда потребовал от дво-ра признать 14-летнего Карла – совершеннолетним и объявить королем государства. Не было ли это ошибкой? Вопрос этот он задавал себе, с того мо-мента, когда они повернули на Украину.
– Что думает наш военный министр? – вопрос поступил от короля и не застал его врасплох.
– Согласен с командующим: нам эта крепость ни к чему. Армию мы расположим в Зинькове, и гу-бить людей – не имеет смысла.
– И вы туда же? Считайте это учебными заняти-ями! – раздраженно произнес Карл.
– Вам скучно, мой государь? – столь дерзкий во-прос мог задать только он, граф Карл Пипер – глава шведского кабинета и верховный маршал королев-ского двора.
Но король уже взял себя в руки и ответил с улыбкой:
– Скучно моей армии, а когда ей скучно – моим солдатам холодно! Пусть разогреются на стенах Веприка. Что скажет наш главный военный стра-тег? – этот вопрос уже адресовался Гилленкроку и тот, умело скрывая обиду, сказал вполне оптими-стично:
– В диспозиции все верно: она имеет три надле-жащие отдела, которые надобно принимать в сооб-ражение при всех атаках. Единственное мое заме-чание состоит в том, что люди со штурмовыми лестницами слишком открыты, так как приступ бу-дет днем, и если эти люди погибнут, то и лестниц некому приставить к стенам.
– Я буду орудиями обстреливать вал, так что не-приятель и не посмеет выглянуть.
– Правильное решение! Советую изготовить не-сколько фашинных мантелетов (переносных щи-тов), под прикрытием которых можно идти до вала и постоянными выстрелами, не допускать неприя-теля вредить людям с штурмовыми лестницами.
Но король возразил:
– Это лишняя затея, потому что орудия будут об-стреливать вал… защитникам будет не до обстрела. В полдень идем на приступ, и вы увидите, сколь скоро ворвутся солдаты в Веприк. Где камер-юнкер Адлерфельд? – спросил он вдруг.
Гилленкрок кивнул дежурному офицеру и через несколько минут камер-юнкер появился в комнате короля.
– В полдень идем на приступ Веприка – опишите в своей хронике героизм моих солдат! – Приказал король, и Адлерфельд поклонившись, только и вы-молвил:
– Будет исполнено ваше величество!
На приступ пошли полковники де Фритм, гра-фы Каспар и Яков Сперлинги и Альбедиль.
Солдаты несшие осадные лестницы, были почти все перебиты: лишь две лестницы достигли вала. Было убито больше 1000 человек, и много ранено.
Вопреки самонадеянности короля – эта гибель никак не подчеркивала военный талант полковод-ца. Скорее указывало на уязвленное самолюбие упрямца монарха. Накануне битвы, о которой он разумеется не знал, но, которая была неизбежна, и это все чувствовали, разбрасывание таким количе-ством людей – иначе как недальновидностью, назвать было нельзя.
Фельдмаршал Реншельд в этом штурме получил контузию в грудь.
После такой неудачи король приказал генералу Левенгаупту послать от своего имени коменданту Юрлову офицера с уведомлением, что ночью опять будет предпринят штурм и город будет взят, и то-гда пощады никому не будет. Ему было предложено сдать крепость и гарнизон – тогда все военноплен-ные могут надеяться на хорошее обращение и на сохранение своего имущества.
Комендант благоразумно ответил, что если бы его величество сделал это предложение с самого начала, то он охотно согласился бы быть его плен-ником. Затем подполковник Юрлов сдал ночью шведским войскам один пост, а через день гарни-зон был отведен в Зиньков, где был размещен во вполне сносные квартиры. На полковника Ранка возложили наблюдение за пленными.
По приказу Карла XII город был сожжен, а 1400 пленных солдат отпущены на волю. По просьбе Ма-зепы через несколько дней были отпущено и 400 казаков с женами.