Он сидит в своем кресле, как на троне и даже не смотрит на проходящих мимо. Они – мимо. Он – мимо. Будто, и нет никого. Будто, и не проходит никто. Мимо. В его глазах нет выражения. Ни ожидания, ни скуки. Ни боли. Пустота. На вид – лет сорок. А, может, меньше. Или больше. Разве поймешь? Если – пустота. Ни рук, ни ног… Фуражка, цвета хаки, на коленях, четыре культяшки и глаза. Которые смотрят мимо. Поверх. В никуда.
Я заметила его издалека. И чем ближе подходила, тем становилась все меньше и меньше. Когда поравнялась с его креслом, почувствовала себя червем, вжавшимся в асфальт. Не смея взглянуть и не смея пройти мимо, положила купюру в фуражку. Если бы можно было припасть! Если бы я только могла! Как стыдно! Прости. За брошенную бумажку в твою засаленную кепку. За то, что ты сидишь на этой душной, вонючей рыночной площади. За то, что я ничего не стану делать, чтобы твой взгляд перестал быть пустым. А ведь, могла бы… Но, ноги проносят меня прочь. От пустоты. От страданья. От боли.
Отойдя метров на десять, оглянулась. И, вдруг, вижу, огромная баба, торгующая рядом с ним лимонами, выгребает из его фуражки мелочь и смятые купюры в свой безразмерный карман. Он наблюдает за ее руками и не выказывает никаких эмоций. Бегу обратно. Готова защитить, прикрыть. И, если нужно, убить.
- Как Вы можете?! – кричу – Зачем Вы отбираете у него деньги?!
Она удивленно смотрит на меня.
- Так я – жена его.- Отвечает.
Я встречаюсь с ним взглядом. Равнодушие, пустота. И что-то еще. Нить, на долю секунды связавшая нас.
Потом еще долго перебирала, размышляла, представляла. Жена? Выставила на показ. Зарабатывает на его убожестве. В жару. С непокрытой головой. Неприкрытого, жалкого.
И, все же, слава Богу, что она есть. Жена. Такая большая и сильная. Как может, заботится. И, наверняка, жалеет. И, может, не всегда – пустота. Ведь, живой. И не один.