Гостиница была неприметна.
Находили ее случайно – свернув за угол.
Еще на входе прибывший получал табличку со своим именем, которую обязан был прикрепить на дверь в случае, если решит остаться.
Время пребывания не было лимитировано.
Но традиционно не превышало года.
Таблички хозяйка сдергивала, лишь убедившись, что постоялец забрал свое и вряд ли когда вернётся.
Все они хранились в особом месте, помеченные словами «Спасибо. Помню». На одной остался кровавый след – не сдиралась.
Ежедневная уборка – священнодействие – стала одним из правил. Не убедившись, что в комнате свежий воздух и им все пахнет, хозяйка не распахивала двери прибывшим вновь.
Сдержанный интеллигент опоздал. Табличку повесил сразу, однако ж, наведывался наездами. Хозяйка задавалась вопросом, зачем он здесь, в то время, как его пространство все расширялось. Знать бы, что в его планах «забронировано навечно», вряд ли пустила бы на порог. Хотя платил он щедро, щедрее всех.
Однажды в гостинице не осталось места для остальных людей.
А тот, последний, сгинул, не забрав вещи.
Но хозяйка знала, что он придет. Тщательно убирала площадь, не тронув ни одного предмета. Все было, как он любил. А запах одеколона – как будто въелся.
Ее гостиница звалась сердцем.