У нас в гостиной на стене висят старые фотографии — снимки тех, кто был до нас, тех, благодаря кому мы есть сейчас. Среди них два желтоватых фотопортрета второй половины 1940-х, на них мужчины средних лет в военной форме. И у того, и у другого на груди мундира среди прочих — новенькая, еще не успевшая потускнеть, медаль «За Победу над Германией». Два моих деда. Два русских офицера — русский и еврей.
Долгие годы, слыша словосочетание «День Победы», я неизменно представлял себе одно и то же — не парад на Красной площади, не любимые до слез военные фильмы на черно-белом экране, но, прежде всего, — звук… Не песни и марши, нет. Негромкий, ломкий звон медалей, которые мой дед, мой русский дед, в честь которого мне дали имя, — единственный раз в году — сразу все прикрепляет к пиджаку. Значит, сегодня — День Победы.
Дед надевает украшенный наградами пиджак, берет меня, малолетку, за руку, и мы идем по нашей улице Качалова на Тверской бульвар.
Навстречу попадаются такие же немолодые, как дед, мужчины и женщины с орденами и медалями на груди. Они вдруг сделались заметными в массе горожан, и не только, благодаря надетым наградам. Есть сегодня в их лицах что-то, что заставляет обращать на них внимание. И есть что-то необычное во взглядах остальных прохожих, когда они смотрят сегодня на этих людей.
Эти незнакомые люди раскланиваются с дедом, с некоторыми он обменивается рукопожатиями, изредка кто-то — чаще женщины — обнимают его. И плачут. И звучит, звучит, не замирая, серебристый медальный перезвон.
Ребята постарше меня в пионерских галстуках подбегают к деду, дарят цветы и говорят: «Спасибо!» И я понимаю, вернее, ощущаю, что мой дед — герой. То есть, не то что бы прямо такой уникальный и небывалый герой, скорее, наоборот — один из многих, из этих вот немолодых, украшенных медалями людей, которые вместе сделали что-то очень-очень трудное и важное, что-то, без чего меня просто не было бы. Не могло бы быть…
При словах «День Победы», я и сегодня вижу эту картину, ощущаю ту волнующую детскую гордость. Но теперь к этому воспоминанию добавилось еще одно. Я, сорокалетний, иду по иерусалимской мостовой в густой толпе, и в руках у меня большой военных времен портрет моего деда, моего еврейского деда, чья фамилия стала моим литературным псевдонимом. А вокруг звучит тот самый, знакомый с детства медальный перезвон. Это — День Победы.
На традиционный парад ветеранов в Иерусалиме из России прилетела многочисленная делегация представителей еврейских организаций. Вместе с участниками войны в колонне идут дети и внуки фронтовиков. И несут в руках портреты своих предков — тех, благодаря кому мы есть сейчас. Какая-то женщина обращается ко мне с тротуара по-английски, указав на портрет:
— Кто это?
— Мой дед.
— Сколько ему здесь?
— Столько же, сколько мне сейчас. Сорок.
— Вы похожи… Только глаза у него много старше ваших…
Потому что он пережил много больше. Под строчками с именем и званием — «инженер-капитан войск связи» — названия фронтов: Волховский, Центральный, 1-й и 4-й Украинские…
Чтобы пройти короткий путь от скверика возле универмага «Машбир» до площадки у Испанской синагоги в столицу еврейского государства прилетели евреи-ветераны из России, Америки, Германии. Они медленно идут, улыбаясь и приветливо кивая друг другу, и у многих на глазах слезы. И не только у них — плачут молодые, идущие рядом с ними, плачут солдаты израильской армии, готовые помочь старикам, буде придет нужда… С тротуаров к старикам бросаются молодые люди в ермолках, смуглые детишки-сабры, они обнимают фронтовиков, целуют, дарят цветы и говорят: «Тода!» — «Спасибо!»
И я понимаю, что свободные граждане свободной еврейской страны благодарят не просто своих героических соплеменников, они благодарят людей, которые вместе с другими — русскими, украинцами, татарами, грузинами список можно длить и длить, — под общим именем «русский солдат» сделали нечто очень-очень трудное и важное, что-то, без чего нас просто не было бы. Не было бы здесь, не было бы вообще…
Подтверждением тому — слова премьер-министра Израиля Биньямина Нетаниягу, сказанные им на праздновании 65-летия Победы над нацизмом: «Раньше, встречая ветеранов с медалями и орденами, молодежь Израиля не знала, кто эти люди. Сегодня о подвиге советских воинов знают все. В мире есть тенденция к уменьшению вклада СССР в дело победы над нацизмом — и только в Израиле идет обратный процесс. После приезда большой алии 9 мая стал нашим национальным государственным праздником. О вашей победе дети читают в учебниках по истории». Не просто читают, ведь одного знания мало для искренних слез...
Евреи, наверное, как ни один другой народ умеют помнить. Помнить плохое и хорошее. Для современных евреев уродливое слово «погром», вошедшее во многие языки мира, — не пустой звук. «Дело врачей» для них не просто эпизод в истории. Зло нельзя предавать забвению, иначе оно само, возродившись, напомнит о себе. Но тем паче нельзя забывать добро. И для большинства евреев День Победы — не просто календарная дата. Это подлинный праздник. Праздник жизни.
Когда после парада ветеранов в Иерусалиме мы с женой — растроганные до слез не только радостью старых солдат, но и искренним сопереживанием молодых израильтян — вернулись домой к моим родным и сели за накрытый в честь праздника стол, первый традиционный тост «Лехаим!» прозвучал совершенно по-особому. Именно: «За жизнь!»