НА СНИМКЕ: Дж. Сэлинджер. Фото из книги «Над пропастью во ржи»
Любовь Николаевна Качан озаглавила эту главу «Дж. СЭЛИНДЖЕР». После эпиграфа следует текст этой главы:
«Никогда ни о ком не рассказывайте.
А то расскажете – и начнете тосковать о них».
(Дж. Сэлинджер, «Над пропастью во ржи»)
Тоска поселяется в сердце, когда ты теряешь дорогого и близкого тебе человека. А когда ты о нем рассказываешь, то, конечно, тоскуешь. Но он, при этом, как бы продолжает жить: не только в твоем сердце, но и в пямяти других.
Как говорил любимый Ритой Яковлевной и мною В.В. Маяковский:
«Больно?
Пусть!
Живешь, и болью дорожась».
В жизнь моего поколения Рита Яковлевна буквально ворвалась в виде серенькой книжечки с тщедушным подростком на обложке, в которой, кроме одного из самых известных и значительных романов американского писателя Дж. Сэлинджера «Над пропастью во ржи», было еще несколько не менее известных рассказов (Издательство ЦК ВЛКСМ, «Молодая гвардия», 1965).
В те времена хорошие книги были большим дефицитом. Сейчас это даже трудно представить, но чтобы получить право (только право!) участвовать в розыгрыше на какие-нибудь двадцать экземпляров подписного издания, выделенные книжному магазину, нужно было долго и нудно, еженедельно, в любую погоду приходить на «перекличку». И унизительно радоваться, когда инициаторы самодельных списков вычеркивали впередистоящего, опоздавшего или не явившегося.
Я в такие игры никогда не играла. Зато каждую попавшую в мои руки хорошую книгу воспринимала как подарок судьбы. Именно такой была книжка Сэлинджера, которую спустя пару лет мне посчастливилось купить в каком-то богом забытом селе во время летнего шастания с рюкзаком по округе (был такой способ добывания книг). Открыв ее на каком-то привале, я и не подозревала, какой необыкновенный этап в моей жизни она начнет.
Воспитанная на литературе, учившей делить мир только на белое и черное, предлагавшей без всяких умственных усилий с твоей стороны распознавать, что хорошо, а что плохо, и оценивающей людей только по приносимой ими обществу «пользе», я с изумлением открывала совершенно новый мир, абсолютно непохожий на тот, в котором жила.
Да, в том мире продается почти все, даже девочка с «худыми-худыми плечами». Да, человека там со всех сторон опутывает реклама, тебе непрерывно что-то предлагают, тебя непрерывно чем-то соблазняют, и за деньги готовы помочь в чем угодно. Но, читая Сэлинджера, я меньше всего думала об этом.
Меня потрясло, как серьезно и внимательно незнакомый мне автор относится к душам своих персонажей, таких «неполезных», незадачливых и более чем обыкновенных. С какой бережностью он передает все нюансы их переживаний. Как тонко и ненавязчиво, с грустью или юмором помогает читателю разделить с ними их беды и радости, увидеть то настоящее, что помогает им жить. Как «он очень точно знает, что существенно и что несущественно в человеке, в его мыслях, его делах» (Р.Райт).
Так я познакомилась с совершенно доселе мне незнакомым, ни на чей другой непохожим и поэтому безумно интересным внутренним миром Холдена Колфилда и других персонажей Сэлинджера.
Эта книга буквально перевернула все мое устоявшееся сознание. Я носила ее в своем рюкзаке и читала друзьям на каждой стоянке нашего летнего похода с рюкзаками «по морям» (Черное, Каспийское, Аральское).
Впервые за долгие годы почувствовав себя очень уважаемым читателем, я полюбила и автора, и переводчицу. Но даже представить себе не могла, что когда-нибудь увижу ее.
И вдруг (как я люблю эти «вдруг»!), спустя пару месяцев, у меня дома раздается звонок:
- У нас сегодня вечером будет Райт-Ковалева. Не хотите придти?
В доме друзей, Светы Рожновой и Геры Безносова, собралась небольшая, но очень теплая компания. Для меня, впрочем, никого, кроме главной гостьи, не существовало. Я запомнила, пожалуй, еще только Сашу Дольского, тогда еще совсем юного. Он и мы, с моей подругой Галей Ивановой пели, сменяя друг друга, свои песни.
Так, в разговорах и песнях, в теплой и непринужденной атмосфере незаметно прошел вечер.
Я никогда не была фанатом и никогда не собирала автографы, но когда жизнь дарила мне радость встречи с авторами любимых книжек в домашней обстановке, мне хотелось сохранить навсегда память об этом. Есть у меня книги, позднее надписанные Фазилем Искандером, Феликсом Кривиным, Натаном Эйдельманом. И, конечно, Ритой Яковлевной.
Вот и в тот вечер я получила первый в жизни автограф в свой, уже порядком потрепанный, томик Сэлинджера:
«Любочке, в чудесный вечер 9 октября 1967 г. От переводчика этой книги – сердечно. Рита Райт».
Так началась наша дружба. Это был первый ее приезд в Академгородок.
Продолжение следует: http://proza.ru/2014/05/15/284