Сегодня должна была произойти стыковка модуля "Кристалл" с орбитальной станцией "Мир", но отказали двигатели. Корреспондент сказал:
— Самое смешное в том, что в Центр позвонили астрологи и сказали, что этот день неблагоприятный для стыковки.
— Высказалось предположение, что у астрологов есть в центре знакомый, который позвонил им и сообщил о неудаче. Стыковка произошла запасными двигателями 10 июня. Если вспомнить знаменитый полёт «Аполлон-13», то сумма всех цифр давала несчастливое число. Вот и не верь во всякую чертовщину!
12 июня хотел было не ходить в Рабочий союз, не было настроения, но отправили работать на кулак, в моем распоряжении был целый час свободного времени, и я решил полюбопытствовать, тем более что на проходных вывесили «Молнию» с требованием брать власть на заводе в свои руки, не наших ли это дело, не они ли написали?
В зале сидели пять человек, одна женщина под 30 лет. Сел рядом с мастером, который сорок минут занудливо излагал прописные истины о положении рабочего на заводе, и что всё может изменить система оплаты, которая сейчас несовершенна, рассказал, как спорил с начальником ОТиЗа. Я втихую негодовал, что вынужден слушать глупости. И через час высказал всё это:
— Мастер 50 минут излагал прописные истины. Проект Иванова о создании коллективного договора не получится, а если и получится, то никто его принимать не будет, потому что погода делается в Москве, а не внизу, сегодня Горбачев в своей речи назвал программу Ельцина брехней.
Женщина вспыхнула:
— Если вы такой пессимист, то вам лучше сидеть дома. Вся сила в руках рабочих, все перемены начинались снизу, надо и сейчас.
— Не дай бог этих перемен снизу, мы уже попробовали в 17-ом, что это такое.
Но она настроена решительно, воинственно, готова делать революцию и идти на баррикады.
Через десять минут начали расходиться, и я, с чувством, что был здесь последний раз. Надо быть немного умнее и не тратить энергию на пустые разговоры. Впрочем, я обогатился знанием, как это происходит, и что из этого получается — всеобщее равнодушие рабочих, которых ежемесячно подкармливают продуктовыми наборами, некоторые только ими и живут.
Мы же, все почти складируем, не успеваем съедать. Не отказываться же, тем более неизвестно, что дальше нас ожидает? Недавно выбросили десять банок ставриды в собственном соку, вздулись. Производственники отказывались брать вздутые банки тушенки, а те, которые взяли, пришлось поставить в холодильник и по первой возможности использовать.
14 июня приснился ещё один редко повторяющийся сюжет — война. С винтовкой бегу навстречу неприятелю, которого можно отличить лишь тем, что он бежит навстречу. Небольшая обреченность, что он приблизится совсем рядом, стреляю в группу издали, но непонятно — попал ли? Без логической последовательности сразу другой эпизод, — набиваю магазин патронами, некоторые бракованные, у одного патрона отваливается капсюль, да можно ли стрелять такими патронами?! но я готов стрелять, мне нравится стрелять.
Харьковенко решили доплачивать 25 рублей за совмещение должности наладчика. Коняеву задело такое решение:
— Он старший контролер да ещё 25 рублей будет получать! Пусть тогда и Марпосса моет, а я не буду.
И три недели не мыла. Начальство ждало, что она одумается, поймет, что неправа, и собеседование ни к чему не привело.
И Никонов сказал Николаю Скрипкину, чтобы он написал докладную Осташову, вернее, тот в отпуске, вместо него Иванов, который жесток, и готов наказывать без жалости.
Я пришел к Коле Скрипкину, когда он писал, и посоветовал проявить мудрость Соломона — не писать докладную, а просто не ставить работать на диски. Мои слова как-то подействовали на него, это было выходом из тупикового положения, докладную он всё же отдал начальнику, но писать распоряжение о наказании отказался.
Юра ушел в отпуск, раньше бригадира замещала Коняева, но сейчас ее нельзя просить, и Николай Михайлович попросил Ионову выполнять функции бригадира, но та отказалась, мол, Вера будет косо смотреть, пусть Вячеслава Ивановича назначат, и Скрипкин поговорил со мной, чтобы я, хотя бы пропуска забирал, а расстановку он будет говорить с вечера. Я почувствовал замаскированную ловушку и отказался.
Он особенно не настаивал, понимая, что я и раньше отказывался, и мне это не нужно. Но мне просто неловко отказывать непосредственному начальнику чисто психологически, вроде бы и одолжение небольшое, но, согласившись, я многое проиграю. Пихтовников в упор меня не видит и старается избегать, не быть там, где я. Соответственно и я веду себя почти так же.
Хотя при встречном движении, смотрю на него, как он сурово шествует мимо быстром шагом, я чувствую себя предателем, он так верил мне, говорил, что уж меня он никогда не обругает и не тронет пальцем, одолжение сделал, видимо, он помнит эти слова, и они его сдерживают от более решительных оскорблений. Он вынужден вести себя джентельменски, проявлять не свойственную ему благородность. Он стал заметно тише, уже не скандалит громогласно, как раньше, и не ругает Никонова прилюдно, урок пошел ему на пользу, но жаль горбатого, которого только могила исправляет.
Страна напряженно ждет повышения цен на хлеб и мучные изделия, понимая, что это автоматически поднимет цены на всё, и мало кто знает, что из этого получится. Ельцин обещает безболезненный переход, но у него в руках пока нет реальной власти. Рабочие, обсуждая всё это, говорят, что если бы правительство перестало кормить треть стран мира, которые живут лучше нас, а это 80 миллиардов, и 70 миллиардов уходит на дотации республикам, то можно было бы без повышения цен заметно улучшить жизнь народа.
А если ещё разумно вести хозяйство? Но это уже из области утопии. Страну, Родину, как и родителей не выбирают, приходится жить в той, что есть, хотя многие уезжают за границу, даже пенсионеры, которые знают, что там им дадут пенсию, на которую они будут жить намного лучше, чем здесь. И мне становится непонятно, как же это так: человек всю жизнь проработал на строительство социализма, а капиталисты дают ему пенсию?
А мы даже своим даем нищенскую пенсию, а некоторым отказываем, потому что они не доказали документами свою причастность к строительству социализма, наши начальники плевать хотели, что человек после отказа остается без средств существования. Какими словами крыть нашу систему, которая изуродовала народ и всю страну, отравив ее экологически и истощив все ресурсы, какими словами будут нас проклинать потомки?! А Горбачев всё продолжает ратовать за строительство социализма и клянется служить верой и правдой.
Комсомолка утверждает, что мы должны помогать Афганистану:
"На Международном суде в Гааге мы подписали соглашение, по которому в случае предъявления Афганистаном счета, СССР обязан будет выплатить возмещение за причиненный ущерб в ходе боевых действий. Это не миллионы — десятки миллиардов долларов. Дружественное правительство этого вопроса не ставит. Почему мы должны быть заинтересованы в его уходе?
Вот поэтому мы и оказываем Афганистану помощь, в том числе и военную, которая, кстати, сегодня в 2,5 раза меньше, чем несколько лет назад.
По утверждению ЦРУ экономическая и военная помощь составляет свыше 300 миллионов долларов ежемесячно".
Логика событий должна привести к тому, что поздно или рано мы должны отказаться от нынешней системы управления и устранить коммунистов на вторые или последние роли. Лет через 50 идеи коммунизма могут вновь возродиться, но на более высоком уровне, не дай бог повторения нынешнего зверства, когда человек ничего не стоит и бесправен со всех сторон и готов пресмыкаться за жалкую подачку и личное благополучие ставит прежде всего, и за него готов на любые предательства.
Поэтому я равнодушен к дорогим вещам, мне лишь бы было в чем ходить, разумеется, хочется иметь красивые вещи, но я не буду ради них стоять в гигантской очереди несколько часов, и по две смены работать, чтобы купить автомобиль, или видео, или лишний костюм, джинсы. Мне не хочется куда-либо ехать, чтобы испытывать отвратительный сервис, унижения, беспокойство, тревогу, ради чего всё это? Можно понять монахов, которые уходили от жизненной суеты, которая тщетна, но уж если дана жизнь, то не надо отказываться от удовлетворения хотя бы собственного любопытства: кто мы, и ради чего мы?
Человеческая жизнь ничего не стоит перед грандиозностью Космоса, а наши потуги — мысли — тем более. Космос не заметит, не ощутит исчезновение нашей цивилизации – знать, слаба, недоразвита, через миллион лет возникнет новая, может быть, более счастливая, и так до бесконечности.
Через проходную сейчас все идут с полными сумками, идеальное время для воров, невозможно всех проверить. Примета нашего времени — продуктовые сумки.
Издан приказ дирекции о запрете выноса любых досок, и вахтеры заворачивают всех, кто с досками, но уже на следующий день снова проходят с досками, более лояльные – пропускают.
Володя Григорьев, симпатичный контролер интеллигентного вида, Ш-1 рассказал, что женился в 25 лет, вынужден, так как было уже три месяца беременности, уговорила. Жил и мучился, жена — неряха, грубая, по пьянке залетел — жена снова забеременела, и не захотела делать аборт, боялась за свою жизнь, совместная жизнь стала невозможной, и он ушел от нее, оставив ей всё нажитое.
— Я ее в упор не вижу, но к дочкам прихожу, правда, редко, чаще не могу, ребенок маленький, полтора года, жена не работает. Стафилококк где-то подхватила дочка, плохо спит, часто менять ночью приходится. Вторая жена хорошая, с ней я узнал, что такое семейное счастье, познакомились в ресторане. Пошел с другом, от делать нечего, и она с подругой там была. Мы немного выпили, и они тоже, так и познакомились. На следующий день она сама приехала ко мне, так и началось. Директором магазина работает. Стоим на «Оку», денег нет, но займем, потом отдадим. Старшей 13 лет, учится на скрипке, но начала пропускать занятия, был бы я с ней, может быть, уговорил, заставил. Жена не против, чтобы я к ним приходил, разрешает приводить домой, они еще незнакомы.
Володя на десять лет моложе меня, в 74 году поступил на завод, доброжелательный, приятного вида, часто вижу с Володей Семеновым, у которого один глаз -7 диоптрий, носит контактную линзу, много читает, много выписывает, и покупает все книги. Подписался на многие толстые журналы, которые переплетает, сводя по тематике публикации авторов, или одного автора. Пользовался заводским клеем, надышавшись которого стал испытывать сильную головную боль, и некоторое время пролежал в больнице по этому поводу.
Сказал, что не любит телевизор, но ходит смотреть видеофильмы — боевики, эротику. Очень смугл, словно индиец, ни минуты не может спокойно просидеть, постоянно дергается, резковат, грубит, но со мной держится уважительно. С ним я познакомился через Колю Вишвенкова, который уволился и сейчас работает и живет в Комсомольском р-не. Долгое время Володя был ко мне равнодушен, терпел, когда я к ним подсаживался, но мои реплики по волнующим его проблемам, заставили его уважать и считаться со мной.
Семенов на днях пошел по бесплатному билету на спектакль московских гастролеров современного автора, в зале 90 зрителей, то есть более чем пусто, и, вдобавок, вскоре после начала, и эти немногие, стали выходить из зала, а оставшиеся не понимали, почему они вынуждены смотреть халтуру с хулиганскими выкриками, матерщиной.
— Тебе, наверное, Чехова подавай, пошутил я.
— Я бы с большим удовольствием посмотрел классику, чем это.
Пока с ним разговаривал, незаметно прислонился к контейнеру с заготовками и вымазал халат в солидоле, пришлось зайти в туалет и застирать, чтобы не вымазать весь халат.
После работы еду в автобусе и смотрю: на противоположной стороне едет велосипедист и часто крутит педалями, но едет почему-то медленно, странно. Словно на пониженной передаче. Но какой в этом смысл? Если шестеренка прокручивается, то он, вообще, не будет ехать. Загадка.
Внук Игорь любит цветы, картины на стенах, но не все, а мы недоумеваем, почему он выбрал именно эту фотографию, изображающую реку и скалистый берег в черно-белом изображении, скорее всего у него критерий отбора совершенно другой, не эстетический, а свой, унитарный. Специально для него Вика купила красный пластмассовый автомобильчик. Приходя к нам, он первым делом вынимает руль и отбрасывает, или отдает Вике, для него это лишняя, ненужная деталь.
Чуть ли не каждый день идет дождь. В городе намного чаще, чем над дачами. Странная закономерность, вернее, для непосвященных странная, а на самом деле, вполне закономерное явление. Говорят, так будет до августа, то есть в этом году урожай будет, но, как всегда, не сможем убрать, во многих колхозах не хватает горючего, машины в страду простаивают.
Продолжается блокада Литвы — не поставляют горючее, но Горбачев и Рыжков утверждают, что это не блокада, а просто превентивные меры. Трудно понять Горбачева, он то ли вынужден уступать позицию за позицией, чтобы остаться у власти, то ли так и было задумано, что очень сомнительно.
Намного чаще стали передавать американские песни. В "Сельском часе" корреспондент сует микрофон колхозникам в деревне и настойчиво спрашивает:
— Где же выход из создавшегося, кризисного положения? Теперь вы должны брать власть в свои руки.
Словно она закончила университеты и знает то, что для всех тайна. Каждый отвечает свое, но корреспондент хочет услышать подсказанный им ответ, но так и не дожидается. Становится неловко, неужели корреспондент не понимает, что у колхозников выбито чувство хозяина, и не они виноваты в этом. А в голосе корреспондента всё слышится досада на непонимание и нежелание дать точный и ясный ответ: вот сейчас возьмем землю и накормим народ.
Да никто не даст им землю! До сих пор нет такого закона, по которому человек мог бы потребовать у государства землю. А ему всё под нос микрофон тычут и допытываются, почему он не хочет становиться хозяином? Отучили. Бредовая ситуация.
За Московским проспектом, напротив Дома Связи построили бараки для торговли пивом на вынос, и, каждый день, проезжая после смены, видим там большие очереди. Некоторые становятся ногами на ограждающие поручни и через голову передают канистры, меньше трех литров не берут. На средней полосе ставят грузовые машины и идут за пивом, сдирают налипшую бумагу и бросают тут же на улицу. О какой культуре можно говорить, когда всё общество некультурно?! Мы все кухаркины дети в государстве, которым управляет кухарка. А у наших правителей стыд глаза не выест.
90 20 июня. Вьетнамцам разрешили жениться. Некоторые завели детей, на работу ездят на трех полупустых отдельных автобусах, все сидят, и ещё места есть. А мы, русские, давимся в переполненных автобусах. И что они будут о нас рассказывать дома? Что у нас нет разума, коль себя не уважаем.
На заводе начали выпускать прицепы. Сообразили, что на них можно ставить отбракованные барабаны. Пришли к нам и отобрали из брака двести барабанов, могли бы и больше. Тысячу рублей сэкономили, не выбросили коту под хвост.
Написал Лёне письмо: не обидел ли чем, что перестал заходить? Сам бросил в его почтовый ящик. В новой повести, что дал ему прочитать, есть намек на него. И он, при своей мнительности, мог обидеться и подумать, что я специально подсунул. Через четыре дня он пришел в 19-40. Сказал:
— Очень занят сверхурочной работой, дома с Наташей чертим штампы. За каждый выплачивают по триста рублей. За полгода заработал 4,5 тысячи. Купил дачу в Сенчелеево за 2,5 тысячи — голый участок, но зато стоит деревянный домик, не надо ломать голову, как построить.
Как обычно, говорил он один. Выговаривался:
— Нет ни дня свободного, три участка земли. Хорошо, Наташа помогает. Надо бы отказаться от заказов, хотя бы на время, но у Исаича такой напор: Надо! Это очень важно! — передразнивал он своего заказчика.
Занятый работой, перестал вспоминать о переезде в Израиль, и считает, что уже пустил корни, младший отлично учится, на год раньше пошел в школу, и сейчас можно пересаживать в следующий класс.
Когда же я показал недавно выпущенный сборник наших рассказов, он замолчал, задумался.
— Валя всегда плохо относилась ко мне. У нее были мои рассказы, а она ничего не отдала в сборник.
Узнав, что на конкурс можно давать рукопись в октябре, загорелся.
— Так и скажу Исаичу: беру творческий отпуск, буду писать, — сказал он решительным тоном.
Но я уже знаю его — это всё фраза, он не может отказать более волевому, а если и сможет, то ничего не напишет. Что мешало ему до сих пор?
Заверил, что не обиделся на меня, не за что. И вообще, он не знает человека более тактичного, чем я.
Я удивился этой фразе, так как никогда себя таковым не считал, наоборот, мне не хватает тактичности, и ничего не ответил, чтобы не лицемерить. Конечно, и он не считал меня таковым. Сказалась природная льстивость, которую не замечает за собой. И думает, что и другие не видят его хитрости. Услышав на лоджии щебетанье попугайчика, сказал:
— Разговаривает. Разобрал. У меня абсолютный слух. Ты знаешь, что у меня абсолютный слух?
Я промолчал, потому что про его слух уже слышал неоднократно, он рассказывал, что в детстве занимался в музыкальной школе, но, так и не проговорился на чём же? А я всё забываю спросить. Он, как и все евреи, талантлив. Легко раним, поэтому не хочет делать карьеру, отказывается от повышения, хотя неоднократно предлагали. Через полтора часа ушел. Вика спросила:
— Ты ему сказал, что получил гонорар за рассказы? Полторы тысячи.
— Нет. Что мои тысячи, рядом с его тысячами? Этим не хвастаются.
Наконец-то на даче дали воду. 22 июня поехал и полил. Дни стоят очень жаркие. Газеты сообщают, что в некоторых районах засуха, снова неурожай.
Вчера Горбачев перешел в атаку на консерваторов, досталось Алкснису и Блохину. Вот таким он мне нравится. Может быть, он и правильно делает. Мы слишком неторопливы, нам хочется быстрей поломать старую систему, а многие люди не мыслят жизни без нее. Нужно время, чтобы и они поняли, что при новой системе жить лучше.
Продолжение следует: http://proza.ru/2012/08/08/385