(задремавшей на скамейке возле памятника Пушкину за день до того, как она вышла замуж за своего одноклассника Колю Ботинкина)
– Когда вы дышите так жарко, ангел мой, боюсь, что я расстанусь с головой.
– Вы поэт?
– Нет, что за бред. У меня свой бизнес. Завод игрушек. Игрушечные пистолеты и коляски пользуются спросом у чадолюбивых родителей. Мой бизнес процветает. Может, посидим в ресторане?
– Оставьте, я не голодна.
– Тогда прокатимся с ветерком на моем мопеде?
– Меня укачивают мопеды.
– А как насчет турецкого курорта?
– Прибила бы вас, честное слово.
– Помилуйте, за что?
– За то, что вы слепец. Неужели не видите, что я сама как курорт?
– Теперь вижу. Вы – конфета, от которой у меня текут слюни.
– Вы грубиян. Идите прочь. И пусть уже мне приснится кто-нибудь поприличней – кучерявый, во фраке и цилиндре, с перчатками в руке…
…………………………………
– Исполнились мои желания. Творец тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна, чистейшей прелести чистейший образец.
– Надеюсь, у вас нет своего бизнеса?
– Нет, какие глупости. Я-то как раз поэт. Не желаете откушать в приличном заведении?
– Но вы же памятник. На вас вон голуби сидят.
– Как вам угодно. Тогда я побежал.
– То есть как? Куда?
– Ботинки жмут, мне хочется парить, Пегас заждался.
– У вас красивые ботинки. Стойте.
– Нет, полечу. Боюсь пропустить вечерний чай с кренделями.
– Я тоже хочу кренделей.
– Вам не положено. Вы чистейший образец.
– А у вас каменное сердце. Пойдите тоже прочь.
…………………………………
Поэт исчез, и девушка пробудилась. Вздохнула с облегчением, поднялась со скамейки и направилась в Макдоналдс, бывший за углом. А Коля Ботинкин в это время стриг себе ногти, думал об удачно проданном мопеде и о предстоящем медовом месяце в Турции. Он был деловит и наружно вполне счастлив.