Во время службы в рядах тогда еще Советской Армии я около года каждую неделю рисовал ротные стенгазеты с полным набором атрибутов. На листе ватмана сверху – заглавие, слева – картинка бравого солдата с автоматом в руке, танка, взбирающегося на взгорье или какого-нибудь ордена на фоне развивающегося знамени, по центру – три колонки текста про передовиков боевой и политической подготовки. И так я насобачился, что от скуки сам для себя решил клепать эту наглядную агитацию на скорость. Потому что пацаны по вечерам по очереди – чтоб не засекли – в самоволку в город бегают до вечернего построения, а мне стенгазеты рисовать.
Мой личный рекорд – сорок минут. Заглавие – яркой гуашью с выделением объема толстым фломастером для контраста. Другим фломастером даже без карандашного наброска – контур рисунка. Раскраска – тертым грифелем цветных карандашей, аккуратно размазанных ватой. Потом пером и красной тушью под линейку с наклеенной полоской картона – рамки для текста. Текст писал тонким фломастером плакатным шрифтом сразу без черновиков, поглядывая в выданный замполитом листок со списком фамилий «передовиков» на минувшей неделе…
Этот способ времяпровождения вспомнился, когда на планерке отдела радио шеф сообщила, что профком объявил к 7 мая, Дню радио, конкурс стенгазет по отделам. Реакция у присутствующих была примерно одинаковая: что за детский сад? Мы сюда по контракту пришли деньги зарабатывать и свои амбиции реализовывать, а не корявые комиксы на бумажках рисовать.
- Может, просто скинемся да попросим Володю-художника что-нибудь изобразить? – говорю.
Принимается единогласно.
- Ну, так ты и узнай у Володи, сколько чего и как, - поручает мне шеф.
В тот же день после планерки встречаю в коридоре Лену, недавно избранного нового председателя профкома. Спрашиваю, кому это такая оригинальная идея пришла в голову – возродить традиции социалистического соревнования по наглядной агитации?
- Праздник, – отвечает, – это подготовка к празднику! – Мое ерничанье она явно пропускает мимо ушей…
Ладно. Звоню Володе. Он на даче занят весенними посадками цветов и овощей и совершенно не собирается прерывать свои сельхозработы на свежем воздухе ради какого-то надуманного Дня радио. Даже для меня. А тем более за деньги.
Вот тут-то я и вспомнил свои армейские будни ротного писаря. Особенно после того, как представил сам процесс принудительного коллективного творчества масс…
На этот раз стенгазета обошлась мне в три часа рабочего – принципиально! – времени. Не считая пометок в блокнотике в дачном дизеле, пока увлеченно составлял веселый кроссворд с профессиональными жаргонизмами и саркастическими формулировками. Зарифмовать имена всех «наших» тоже особого труда не составило. И еще вспомнил, что у звукорежиссера Саши на телефоне стоит приложение, которое из любой фотографии тут же делает шарж – вылезающие из орбит глаза, лоб дауна, свиной подбородок. Так что пока я в кабинете вычерчивал квадратики для кроссворда, Саша по моей просьбе перефотографировал этим прикольным гаджетом всю редакцию. Взрывы смеха раздавались то в монтажной студии у звукорежиссеров, то в кабинете информационников, то в курилке под окном.
В общем, главный приз конкурса – цветок в горшке и кулек карамелек – достался нашему отделу…
Разглядывая потом вывешенные на стенде в фойе другие образчики конкурсной наглядной агитации, мне вспомнилась вдруг еще одна стенгазета. Мы рисовали её дома у Валеры Гейнца, обрусевшего немца по национальности, перед выпускными экзаменами в школе в 82-ом. В той газете был один опус под названием «Мы через тридцать лет» – кто кем собирается стать. Пашка Зыль хотел стать футболистом. Он умер в конце 90-х. Последний раз я видел, как он рубил мясо на рынке. Леша Литвин хотел стать дальнебойщиком. Он умер на зоне от туберкулеза. Владик Литва мечтал плавать в торговом флоте. Он стал сапожником и спился еще до перестройки. Сам Гейнц хотел стать переводчиком. Студентом он женился на немке, которая была в Союзе на стажировке. Валеру за это исключили из инъяза, и они сразу уехали к ней в Германию.
А я тогда, как ни парадоксально, хотел стать журналистом… Очевидно, чтобы потом редактировать стенгазеты.
Хотя, может быть, и для этого тоже.