Все началось с того дня, когда я решил, что мир катится в пропасть.
Я стоял на балконе и смотрел.
Нет, мы видим совсем не глазами, мы видим чувствами. И я смотрел всей своей ненавистью.
Город пытался спрятаться от моего взгляда за вездесущим смрадом машин и заводов, жаркое солнце душило не только тело, но и душу. От всего этого мутило и кружилась голова. Мне пришлось зайти обратно в квартиру, чтобы не вывернуть содержимое своего завтрака на голову прохожим. Этот поступок я мысленно записал в список своих добрых дел, и решил, что на сегодня с благотворительностью покончено, а остаток дня лучше провести в ожидании ответного хода кармы. Ждать решил лежа в постели, уткнувшись головой в подушку. В такие моменты лишние движения ни к чему, а то награда устанет бегать и искать своего героя.
Шли часы. Вечер начал медленно подползать, вытесняя собой дневную суету. Ничего не происходило, и я решил, что все-таки надо начать действовать. Немного подумав, я принялся творить, и уже спустя двадцать минут все было готово. Теперь мое тело лежало на кровати не одно. На нем лежала большая табличка, сделанная из картона, на которой было написано: “Карма, я здесь. Целую, люблю и жду.” Я посчитал, что сделал все что мог, и спокойно уснул.
Резкий звук телефонного звонка заставил меня открыть глаза и подумать отнюдь не литературные мысли. Почесав в себе мужчину, я лениво потянулся за телефоном. Реальность в моих глазах упрямо расплывалась, и поэтому мне не удалось разглядеть опознавательные знаки возмутителя моего покоя.
– Какого чер… То есть чем могу быть полезен? – выдавил из себя я.
– Ох, а ты, ко всему прочему, еще и хамоват, – ответил приятный женский голос.
– Вы звоните чтобы поговорить о моем характере? Я первый раз вас слышу, мы разве знакомы?
– Нет, мы не знакомы, но ты меня целуешь, любишь и ждешь… Поэтому я решила, что это прекрасный повод познакомиться! – сказала моя собеседница, приправив это саркастическим смешком в конце.
– Девушка, Вас вроде не зарплатой зовут, так с чего бы мне питать к Вам столь нежные чувства? И вообще… – сказал я, а потом наткнулся взглядом на свою табличку, про которую уже успел забыть.
Мысли и взгляд резко прояснились. Я не знал, что сказать. Мой немой вопрос в глазах, который переходил в откровенное удивление через букву “Х”, нельзя было заметить по телефону, из-за чего разговор перешел в затяжное молчание. Моя собеседница, дав мне какое-то время, чтобы осмыслить происходящее, взяла беседу в свои руки.
– Правильно, милый, меня зовут не зарплатой. Правда и Кармой не зовут тоже, но пока называй меня именно так. Я вот чего тебе звоню, тут рядом со мной лежит посылка – награда для героя. Так и подписано, ага. Как передать?
– Улица красного рассвета, дом девять… – только начал бубнить я, со стеклянным и потерянным взглядом, как меня перебили.
– Ой, да пошутила я, – раздалось откуда-то со спины.
Телефон, тем временем, уже успел пискнуть напоследок и написать, что разговор окончен.
Я приложил свою ладонь ко лбу, чтобы удостовериться, что он не пылает лихорадочным жаром, и мой разум в состоянии трезво воспринимать действительность. Жара не было. Резко повернув голову назад, я увидел девушку, сидящую на моем кресле. У нее были темные распущенные волосы, которые чуть кудрявились на концах. От ее прозрачно-голубых ледяных глаз, хотелось спрятаться, но еще больше хотелось заглянуть в самую их глубь. Девушка излучала особую холодную доброту, которая растекалась по всему пространству, пахнущим свежим ветром, спокойствием. Улыбка озорным чертом пробегала по ее лицу, разбавляя умиротворенную холодность. Все ее тело, начиная с плеч и груди, было покрыто узорами. Узоры напоминали переплетение вьющихся стеблей тропических растений. Из этих узоров сочился яркий, но не слепящий, серебристый, как ее кожа, свет. Он переливался мягким синим, чистейшим белым, нежно голубым и изредка теплым желтым цветом. Казалось, что по этим узорам текла сама квинтэссенция жизни. В руках она вертела небольшую коробочку, с аккуратно завязанным голубым бантом.
Я закрыл глаза и решил еще раз проверить лоб.
– Может быть принести тебе градусник? – притворно сочувственным голосом произнес мой загадочный курьер.
– От градусника любезно откажусь, а вот от рубашки, с длинными рукавами, отказываться на моем месте, судя по всему, было бы крайне глупо, – произнес я, все еще держась рукой за лоб и боясь открыть глаза. – А меня Элэм зовут, – вдруг представился я, не зная, что еще можно сказать в сложившихся обстоятельствах.
– Удивительно, культурность и приветливость очень медленно, но все же просыпаются в тебе. Возможно, солнце еще не успеет взойти, как ты дойдешь до того, что предложишь мне чашечку кофе.
После этих слов, я, без единой мысли в голове, встал и пошел на кухню. Не помню, что именно мне удалось приготовить, но кажется это был не совсем кофе. Наверное, это было что-то среднее между кофе, чаем и кефиром. Меня радовал уже тот факт, что оно, хотя бы с виду, было похоже на напиток. С полной чашкой неопределенной жидкости, я вернулся в спальню. Девушка была все еще там, но ее узоры исчезли, и она стала больше походить на обычного земного человека. Отсутствие отвлекающих факторов явило мне новую деталь ее образа — легкое воздушное белое платье, с короткими рукавами, которые чем-то напоминали крылья. Я редко не замечаю одежду на женщинах, но тогда был именно такой случай. Факт того, что девушка все еще сидела на кресле, вызывал во мне противоречивые чувства. Девушка в спальне – хорошая примета. Появившаяся из ниоткуда девушка в спальне – повод для стационарного психиатрического лечения. Собрав все остатки своего оптимизма, я решил все-таки сконцентрироваться на положительной стороне происходящего. После чего оставил свои рассуждения и подал чашку, сделав самое галантное выражение лица, на которое только был способен.
– Большое спасибо, Эл. Еще бы сменить твой костюм с трусов на фрак, и было бы совсем чудесно, – сказала она, подозрительно осматривая содержимое чашки.
Затем, набравшись смелости, гостья все же сделала маленький глоток и поставила чашку на журнальный столик.
– Чувствую, что нужно скорее переходить к делу. Я, конечно, бессмертна, но твой кофе вполне в состоянии все исправить, – произнеся это, она наконец-то протянула мне коробочку.
Я же больше хотел потрогать саму девушку, причем из самых чистых побуждений – прояснить реальность персонажа, который попросил называть себя Кармой. Но исполнять свое желание все же не рискнул, поэтому молча взял свою награду и стал потихоньку ее разворачивать. Внутри лежал одинокий серебряный ключ. Мне долго пришлось скрести когтями по дну, пока я не сообразил, что ключ просто так руками взять невозможно. Пальцы упрямо проходили сквозь него.
– Эл, этот ключ позволит тебе попасть в мир, из которого пришла я. Вы здесь называете его Раем. Твое сердце переполнено страданиями, и я это вижу. Ты хоть и своеобразный, но добрый парень, а все хорошие люди должны попадать в Рай, ведь так?
Сердце мое действительно страдало. Яркие краски, счастье и удача, давно уже бойкотировали мою жизнь. Судьба не преподнесла мне за все время ни одного подарка. Подарков на Рождество от Санта Клауса у меня так же никогда не было. Наверное, у них общий список плохих и хороших детей. Только вот почему я в списке плохих?
Мой отец погиб на подлодке, когда я еще был совсем ребенком. Бабушка умерла вскоре после него, не перенеся смерти единственного сына. Я остался с мамой и тетей Эмми. Тетя Эмми была самой хорошей женщиной, которую я только знал. У нее не было своих детей, поэтому она с удовольствием проводила время со мной, пока моя мать сутками пропадала на работе. Также она сильно выручала нас своими сбережениями, но через несколько лет смерть отняла и ее. После этого я окончательно утратил способность привязываться к людям. Во мне засел страх смерти, казалось, она просто окружает меня. Но страх вскоре быстро перерос в ненависть, когда на моих глазах умерла соседская девочка Рэйна. Ее загрызла бродячая собака, когда она пыталась забинтовать раненную собачью лапу. Я не успел тогда… Всеми силами я бил камнем четвероногое чудовище, всеми силами пытался разжать челюсти, но отбить мне удалось уже безжизненную тряпичную куклу, которая подарила мне свой последний взгляд. В этом взгляде, казалось, не было ничего кроме любви, ей даже сейчас было жалко раненую собаку, а не саму себя. Тогда в моей голове засела глупая и наивная мысль – отомстить самой смерти. Правда, после долгих и тяжелых лет, когда мне приходилось много работать и успевать учиться, я все же повзрослел. Чувство ненависти так и не смогло отпустить меня, но чувство несправедливости переросло в простой вопрос: “Почему?” И я был уверен, что когда-нибудь задам его той, кто причинила мне столько боли.
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/08/24/1321
Иллюстрация: Jonas de Ro