“...Но да будет слово ваше: «да, да», «нет, нет»; а что сверх того,
то от лукавого”...
“ Вначале было Слово”...
Мы все по ту сторону Истины, или по эту;
И, если поэт не служит Слову, сшедшему с Небес,
То сами слова наилукавнейшим образом снова и снова
прислуживают поэту.
И маячит, стоит за словами... Поэзии блудный бес.
Не жить без Музы.
Вот и блажим, себя заводим, доводим до запойно-творческого состояния.
Растормозить бы свои ленивые мозги, чувства расшевелить.
А там и посетит Муза.
Обретём вдохновение...
Когда это существо игнорирует нас, то хоть кричи, хоть молчи...
Да и приходит неожиданно.
И со мною бывало после сильных всякого рода встрясок, на ночь глядя.
Бывало: за ночью вдохновенною, когда и спишь-то час, полтора, урывками и не более, когда образы - косяком, как рыба
в поэтические дырявые сети, и что только, чёрт знает откуда ни выловишь;
за этой ночью славной - две следующих, когда приходят по твою по грешную душу, когда думаешь - лишь бы не спать, лишь бы глаза не прикрывать...
Платишь по счетам, поэт.
По страшным счетам платишь, а и нужна только что - твоя душа.
А,как жутковато, когда сзади подойдёт Муза, обовьёт лёгкими пальцами шею, и чувствуешь - шнурок тонкий, шёлковый затягивает.
Еле разорвал – помню – удавку проклятую ; и ведь голова совершенно ясная, лишь истончились мозговые оболочки, и то ли туда сознание провалилось, в поднебесье бесовское,то ли оттуда они сами, бесы; к тебе и не в гости, а похозяйничать.
А Муза - с поцелуем; в жизни так не целовали! - да язычок острый, да оплетает в моём перекошенном рту каждую клеточку; ну всё, думаю, я с этой дрянью одно целое, не выпутаюсь, петь буду - слаще некуда да пропал...
Как сливается тварь лукавая со мною, вживается во всё существо моё.
О, невероятнейшее состояние души.
Любая мысль находила должную словесную форму.
Любой образ без всяких усилий с моей стороны обретал красочное своё звучание.
Кажется, ещё мгновение и достигнешь ты, поэт, наивысшей точки гениальности.
Но эта точка – точка невозврата...
Помню: еле оттолкнул; и лица не разгляжу, но думается мне с тех пор, что Поэзия по большему счёту всегда связана с обесовлением; то в обличии женском, сладострастном предстанет Муза, то просто мучает нас, поэтов, в нашем экстазе творческом бес многоглаголания, бес, рядящийся в пёстрые и многомысленные, нередко откровенно похотливые словесные одёжки…
Никакие другие объяснения всего происходящего здесь не к месту. Запредельного понимания требует многое из того, с чем сталкиваемся мы в нашей жизни.
Но выбор подчас за каждым из нас.
“Да, да; нет, нет”; а что сверх того, то от лукавого.
Конечно, у каждого своё посвящение, якобы в гениальность. Да и не каждый – это переживёт.
А те силы, что вмешиваются в наше воображение, а то и заведуют им, дают достигнуть неимовернейших высот творческих.
Да не выше Небес высоты наши.
Тебе, глядишь, наобещают многое, да обманут. Сведут на уровень вдохновенного ничтожества.
А то и в петлю – воспалённой башкой – сунут; и “точку пули – в конце”. Не говоря уж о том, что просто...в рюмке утопят.
Не дай Бог испытать подобное.
ДЬЯВОЛЬСКАЯ МУЗА
Что Муза? Сколько ни толки ей
Водицу в ступе – всё не то.
Приходят дьяволы таки-и-е,
Елей мне льют сквозь решето.
Мозги дырявишь алкоголем.
В душе – туман, в глазах – ни зги.
Но всем чертям, не оттого ль им,
Легко хоть что, мне влить в мозги?!
Перевернёт любые строчки
Мне бесовня изящно так,
Златым без лишней проволочки
Рублём покажется пятак.
По яркости звучанья слова
Сравняется ли кто с тобой!
И пей, и пой; но знай, что снова
В ад сходишь песенной тропой.
Мозги промыты, сердце – настежь.
В душе – чудесных строк елей.
В елее – яд; «И всех, и нас тешь!» –
Мне шепчут дьяволы – «Смелей!»
«Любую хмарь в душе разгоним»
И хмари нет, и брызжет свет.
И бездны светом блещут горним;
Душой плати! Готовь ответ!
Ах, песни! Эти? Песни те ли?
Глядь, Муза стопку поднесла.
При Музе – ступка…Полетели…
Несть безднам песенным числа.
ДУШЕНЬКА-СОЛОВЕЙ
Плачешь, душенька, печалишься.
Что ж ты плачешь? Слёзы льёшь…
Что и знаешь, так отчаешься.
Да и правда, что и ложь.
Ты не птица ль плачешь сирая,
Потерявшая сынка?
"У груди птенца носила я.
Жизнь-тростиночка тонка.
Был сынок и, вроде, не было ж…
И пропал, не в рай попал…
Жалкой правдой льётся в небо ложь.
Правда – с неба; жил – пропал.
Ох, погублена головушка.
Злая кровушка моя…
Был кровинушка-соловушка!…
И не стало соловья.
Так лучистым ладил голосом…
Захлебнулся голоском.
В поле чистом бражным колосом
Поперхнулся…Колоском…
Вот и плачу - по себе ли я? -
Так и плачу по нему.
Чуть окрепли крылья-перия.
Пали – чёрные! - во тьму".
PS... "Я вам не кенар!
Я поэт!...
Пускай бываю иногда я пьяным,
Зато в глазах моих прозрений дивных свет".
С.Есенин
"...Я начинаю писать на восьмой день после запоя. Всё во мне сгорает за эти восемь дней, как в аду. Одна душа остаётся - чистая-чистая, и вот здесь-то приходят стихи. Новый запой - творческий: до трёх тысяч строк одним махом, только записывать успевай. Я писал об этом большую статью, но не захотел её сохранить на потеху идиотам. Всё, что ты пишешь, Сергей, очень хорошо и страшно знаю. Это каждый раз умирание и воскрешение. Сотни жизней в одной. Я не пил 15 лет, потом ещё 5 лет, и был примерным семьянином и отменным наёмным работником. Ничего не написал!
Однажды хотели добрые большие люди Николая Рубцова подлечить: предложили ему поехать в санаторий, но с одним условием, чтоб не пил. Он попросил время подумать. А утром принёс смятую салфетку, где были строки:
Я вам скажу в конце концов:
Пусть я для вас в гробу мерцаю,
Я, Николай Михайлович Рубцов,
Возможность трезвой жизни отрицаю.
Так что, держись, брат. Я ведь знаю, что, будучи пьяным, ты не написал ни одной строчки. Я - тоже. Какие же строчки, когда сгораешь живым?"
Михаил А.Ш. 01.06.2012 15:45