Глава Первая.
Оливия Монг была маленькой девочкой, живущей в бедности и несчастьях. У нее была привлекательная внешность: очень светлые, почти белые волнистые волосы и выразительные круглые василькового цвета глаза, нежная мраморно-белая кожа, большие губы алее розы, певучий голос лучше чем у соловья, но так как она и ее старший брат, Оливер, были очень бедны, то на на них никто никогда не обращал внимания. В их подвале не было ни кроватей, ни еды, ни чистоты. Им было холодно, ведь их одеялом была грязная рваная штора, а подушкой-сложенные руки. Оливия была вынуждена целыми днями работать служанкой у богатой бездетной семьи, а ее брату-нянькой в совершенно другом доме. Дни и ночи пролетали и только на очень короткий срок семья могла воссоединиться. Десятилетняя девочка была тонкой, как спичка, потому что еды у них в доме почти не было.
В это утро на город налетело ненастье, моросил дождь, что даже крысы бы бежали с улиц, только не дети Монг. Оливия работала в саду. Шипы разных растений, как иглы, прокалывали тончайшую, как пауитинка, кожу и капала на землистые клумбы темно-красная кровь. Ее волосы были пышны, но сейчас они были похожи на солому, которую дают в корм лошадям. Девочка продрогла до костей, пытаясь спрятаться почти голой спиной от дождя и вскоре ее слабенькое здоровье могло не выдержать. "Ах, упала бы я замертво, или сбросилась с здания!",-печально думала девочка. Она никогда не плакала, ведь плакать таким леди не положено. Оливия была похожа на белоснежного лебедя с пушистыми перьями и изящной шеей, только думать ей об этом нельзя, ведь она нищенка.
-Оливия!,-кликнула девочку ее хозяйка, настоящая леди в пышном светло-розовом платье (розовый это ее самый любимый цвет), шляпке, в кожаных перчатках и с румянами на пухлых щеках. Оливия медленно прошла в дом. Дом был двухэтажным, с белыми балкончиками, белокаменными стенами и прочной деревянной крышей. Дождь словно обходил этот дом стороной, выливая свои слезы на рабочих в садике.
-Да, мисс?,-тихо, словно эхо, сказала девочка, встав рядом с женщиной. Леди посмотрела на нее, взяла со стоящей неподалеку тумбы искусственный цветок небесно-голубого цвета с двумя желтыми тычинками и показала его малолетней служанке.
-Ты видишь это?,-надменно спросила хозяйка, видя, что та прячет окровавленные пальцы.
-Да,-прошептала Оливия, глядя на свою проколотую кожу.
-У меня нет булавки, чтобы заколоть его. Принеси мне ее, она лежит на столике в моей комнате!,-приказала леди, поправляя шляпку на голове.
Оливия, видя, что с нее течет дождевая вода ручьями, быстро ушла, заслужив обжигающую пощечину. Девочка не обратила из-за собственной гордости на это ни малейшего внимания, а просто поднялась по деревянной лестнице наверх, босыми ногами зашлепала по роскошному бархатному красному ковру с разноцветными узорами. Ей было неприятно осознавать, что она когда-то умрет, не переставая работать. Она уже слышала смех
и радость людей, окружающих ее. Только Оливер мог утешить ее в горе, но ведь он так далеко...Ей приходилось много терпеть.
Войдя в роскошную комнату, она, как всегда, сначала ее осмотрела. Около шикарной гигантской кровати с новыми одеялами, красиво украшенными золотой вышивкой (девочка это помнила, ведь это она сама сегодня их меняла) стояли тумбочки с лампами. Она зажгла их и комната наполнилась таинственным розовым цветом.
"Они очень богаты. Розовые лампы! А у меня даже капельки керосина нет!",-подумала бедная служанка, тенью ходя по темной комнате. Она дошла до зеркала в оправе из чистого золота и, вытащив из порванного рабочего передника тряпочку, протерла его. На ткани остались следы всевозможных румян и лишь малую часть занимала пыль. Девочка подняла свои темно-голубые глаза и ахнула, увидев себя в отражении. О боже, как же эта крохотная пташка была прекрасна! Великолепные белые волосы с кольцами на концах спадают на оголенные плечи, растекаясь по ним, словно вода. Круглые огромные глаза с густыми черными ресницами. Кожа белее снега, нежна, как лепесток розы. Настоящая принцесса, только в лохмотьях.
-Оливия!,-послышался снизу разъяренный голос хозяйки. "Мне ведь нельзя задерживаться!",-думала девочка, прислоняя пятерню к покрасневшей от недавнего удара щеке. Оливия мигом взяла булавку и выбежала из мрачной комнаты, даже не вытерев шкаф с одеждой.
Пронесясь, как вихрь, по лестнице вниз, она увидела мисс Левинберг, госпожу, стоящую около парадной двери из красного дерева. Девочка протянула острую булавку и та грубо выхватила ее и заколола свой цветок. Около причудливо изогнутой железной калитки стояла карета, словно из сказки. Она была белой с каким-то блеском, пуховые подушки внутри были взбитыми и Оливия увидела, что одно ослепительно-белое перо прилипло к дверце. Единственная лошадь имела серо-белый окрас, а роскошная грива и длинный хвост были заплетены в аккуратные косы. Леди вежливо поздоровалась с кучером, отмахивалась от всех бело-розовым зонтиком, села с поднятым к верху носом внутрь и сама закрыла за собой дверь. Так как бедняжке Оливии ничего больше не оставалось делать, кроме как стоять и смотреть, то она начала фантазировать. "К полночи твоя карета превратится обратно в тыкву!",-заклинала ее девочка, искренне надеясь, что так оно и будет, а ненавистная ей хозяйка упадет в лужу в одних лохмотьях, как у нее самой. Лошадь с каретой зацокала прочь, Оливия видела, как семенили словно серебряные монетки ее подковы. Дома остались только сестра мисс Левинберг, ее пожилая тетя да пару работников. Оливия заперла
калитку, чувствуя, как щипало пальцы, когда она коснулась мокрого железа. Она обернулась и почувствовала дивный для ее маленького аккуратного носика аромат еды. Как загипнотизированная, она словно полетела над влажной землей, туда, на кухню, к еде. Живот бурчал, сопровождая ее в этом деле. Оливия не растеряла свои галантные манеры и вскоре успокоилась. "О нет!",-говорила про себя Оливия, ужасаясь своим поведением."Неужели я как голодный волк буду набрасываться на все живое?!"
Закрыв дверь, девочка ступила на вымощенный плиткой в шахматном порядке черно-белый пол и яркий свет бритвой полоснул по ее глазам. Привыкшая к вечному мраку своей скучной жизни, маленькая служанка стояла, слушая учащенные удары своего сердца и не зная, как поступать дальше. В этом месте она сама светилась как свечка, как всегда поражая своей чудесной внешностью. Когда этот ангел сделал еще шаг вперед, то казалось, что на Землю ступило что-то необыкновенное, но от этого не менее восхитительное. Девочка была невинна и чиста, к тому же она обладала по истине божественной красотой. Поэтому, как не хотелось ей есть, она не взяла ни кусочка чужой еды. Она просто молча наблюдала за бликами света на кухонных приборах и вдыхала сладкий запах.
-Ага!,-раздалось это слово, как гром. Нищенка увидела, что в помещение ворвалась кухарка, очень полная злая женщина с нездорово-красным лицом и такого же цвета натертой жестким воротничком полоской на шее, жидкими волосами, не видными под растянутым чепчиком, и чистым передником.
-Воровать вздумала! И это после того, как госпожа любезно дала тебе в этом доме работу!,-снова прогремела кухарка. Ее двойной подбородок возмущенно дрогнул.
Она замахнулась металлической поварешкой и грозилась больно ударить, если бы в комнату не вошла мадам Левинберг, тетя хозяйки. Пожилая Левинберг тоже была сварливой, но лишь изредка и по делу. Оливии очень нравилась мадам, но, к сожалению, в этом доме она не проживала и они виделись нечасто. Мадам укоризненно покачала головой и крепко обняла девочку.
-Ай-яй-яй,-бубнила она, поглаживая работницу по ее белой голове. -Ребенка ударить!
Кухарка брезгливо отбросила от себя поварешку и, фыркнув, взяла бидон с молоком и вкусные булочки.
-Так вот чем так пахло! Вы отлично готовите!,-поражаясь собственной дерзостью, воскликнула Оливия, ища поддержку, прижимаясь еще сильнее к мадам Левинберг. Ведь если ты бедняк, то ты не заслуживаешь даже заговаривать первым, не то чтобы кричать! Лицо кухарки побагровело от ярости, но сказать что-то обидное в присутствии гостей (ведь, как читатель понимает, старшая Левинберг была на самом деле всего лишь гостем) она не имела право. Наконец, Оливия оторвалась от старушки, которую она считала своей бабушкой и ушла в гостиную, работать дальше.
Свет от огня в камине заставил Оливию вздрогнуть. Оранжево-красные танцующие языки пламени приманивали девочку к себе, крича:"Подойди, погрейся, ты ведь так дрожишь от холода!"
Как зачарованная, измученная девочка подошла и начала греть сначала ладони, а потом она присела на ворсистый мягкий коврик возле огня и начала всем своим крохотным тельцем впитывать жар, как губка. Она даже закрыла глаза и начала дремать.
Ей снилось, что они вместе с братом стали богачами. На подносах им приносят душистые ягоды и сочные фрукты. Так же им приносят вкусные закуски. На ней одето изысканное платьице особо маленького размера, потому что девочка похожа на куклу. На длинных стройных ногах чулки и туфельки. Она пьет всякие соки из хрустального бокала, а на ее безымянном пальчике сверкает крупный бриллиант. От жарящего, практически навязчивого, солнца ее головку защищает шляпка, украшенная потрясающе-красивым гигантским цветком, как у мисс Левинберг. Около них порхают, как в танце, бабочки. Их расписные крылья отливают синим металлическим блеском, переливаются из одного оттенка в другой. У них много слуг, готовых исполнить их самое мимолетное желание. Брат счастлив. Да, вот это жизнь!..
Ее бесподобный сон прерывают крики и подзатыльники. Бедная Оливия упала с колен и прикоснулась к раскаленной до красна каминной решетке. Она издала душераздирающий вопль и взглянула на свои ошпаренные руки. Так больно, что перед глазами плывут цветные круги.
-Ты сидишь перед камином!!!,-вскричала недавно пришедшая домой мисс Левинберг.
-Мне бы-ло очень хо-ло-дно,-всхлипнув, ответила Оливия, стараясь сдержать позорные слезы. На нежных руках вздулись ярко-красные волдыри.
-Тебе будет холоднее, когда я заставлю тебя жить у себя на чердаке, неблагодарная!,-снова вскрикнула госпожа, рукой в перчатке дав ей пощечину. Оливия почувствовала ужасную несправедливость и жестокость этого мира, где она живет. Ее запрут на чердаке! Она будет жить с этой мисс Левинберг!..
Продолжение следует.