Минька и праздники

         
                Минька и праздники.   

   Минька любил праздники. На праздники приходило много знакомых, давали салат оливье и другую вкусную еду, а за количеством конфет взрослые не следили. Взрослые сидели за столом, пили из рюмок, морщились, говорили, громко смеялись, опять пили и смеялись ещё громче. Минька таскал конфеты в свою комнату и рассовывал по тайным местам, потому что испытывал тяготение к сладкому. Иногда он жалел, что негде припрятать банку с клубничным вареньем. Ещё он жалел, что праздников в году очень мало, всего три – Минька уже научился считать до трёх – Первое мая, Седьмое ноября и, конечно, Новый год, тогда ставили ёлку, покупали много мандаринов и не заставляли ложиться спать.
Когда Минька стал взрослым, он начал думать о том, как хорошо быть взрослым, потому что не надо прятать конфеты, а можно есть их в любом количестве. И клубничное варенье тоже. Минька с удовольствием ел варенье из банки и размышлял о вопиющей процентной несправедливости, а он уже умел вычислять проценты, соотношения бесчисленных напряжённых будней и редких моментов полного душевного отдохновения.
Хотя количество праздников на новом историческом вираже приумножилось, но были они назойливо чуждыми. Какому нормальному человеку придёт мысль обмывать День Флага? Нет, выпить не возбранялось, но при абсолютном отсутствии эмоционального подъёма конечный эффект угнетал. Аналогичные чувства вызывали беспробудные гулянки шахтёров, пограничников, железнодорожников, металлургов и печатников.
         - Оп-па! – воскликнул Минька однажды.
Он не воскликнул: «Эврика!», ибо был не каким-то Архимедом, а являлся самым настоящим Главным Инженером, хотя к древнему греку относился в высшей степени пиететно. Минька держал того за коллегу. Кто, как не сантехник, способен вывести закон о жидкостях?
         - Элементарно! – обрадовался Минька и одновременно огорчился, потому что простота решения плавала на поверхности.
Находкой он поделился с Директором.
         - Эпикуреец! – произнёс тот слово, которое Минька когда-то слышал, но затруднялся с толкованием.
Директор терпеливо разъяснил, что у древних греков губа была не дура - практически современник Минькиного слесаря некто Эпикур произвёл на свет весьма приятную философию, которая дарит погружение в чувственный мир удовольствий.
        - В смысле, интимный?
        - Не только. Ты пожрать любишь?
        - А то - нет! Если вкусно.

   … Пожрать Минька, действительно, любил, но если на столе присутствовал алкоголь, то после третьей рюмки его красноречие приобретало узкопрофильный характер. Специфически профессиональный.
        - А известно ли вам устройство выгребной ямы? – спрашивал он, запихивая в себя ломоть ветчины.
И пускался в подробнейшие разъяснения работы ассенизационной машины, красочно имитируя хлюпанье гофрированного хобота в жиже.
        - Но раньше, - Минька стучал вилкой о стакан, требуя внимания, - труд был ручным. Главный черпач работал внизу и подавал полное ведро помощнику.
Статус общества не имел значения, оно вынужденно слушало, как выглядел пресловутый черпач, закончивший работу. Прожевав кусок селёдки, Минька баловал народ тонким анекдотом.

В коммунальной квартире сосед спрашивает соседа:
              - Знаешь разницу между туалетной бумагой и занавеской?
               - Нет.
               - А-аа! Это ты!

Над столом витал дух сортира, общество застывало перед недоеденным салатом из-за судорог гортани.   
            - Грибками, грибками закусывайте, - советовал Минька. – Они поутру…  хорошо выходят! А канализацию удобней прочищать…
Директор, сколь ни бился, не мог установить очерёдность причины и следствия. То ли пытливый интерес к фекальным стокам толкнул Миньку к диплому сантехника, то ли полученная специальность наложила неистребимую тягу к просветительству…
Миньку нисколько не тревожили логические терзания Директора, его расстроила эрудиция последнего. Радость Главного Инженера улетучилась, как радость первооткрывателя, нашедшего на неведомой земле свежие следы - он-то был абсолютно уверен лишь в существовании единственной философии! Марксистко-ленинской. Но по некотором размышлении Минька успокоился, ибо именно незнание и приводило его в соавторы к давно почившему эллину.
Минькин оптимизм родило простое умозаключение: если праздников не хватает, их надо придумать. Директор не согласился и сказал, что придумывать ничего не надо, и Миньке достаточно взглянуть на фактическое положение вещей аналитически.
             - Анальнолитически?
Директор сказал, что узнаёт Миньку в традиционном репертуаре, и полюбопытствовал, не было ли у того в начале жизненного пути тяги к медицине. Минька удивился и отрицал.
            - Из тебя мог получиться замечательный микробиолог.
            - Это который в какашках копается?
Директор сказал, что какашки в лаборатории зовутся анализами, и предположил, что застольная тематика, к примеру, проктолога Миньки приобрела бы более экспрессивную сюжетную линию.
           - Всё давно придумано, - напомнил Директор. - Например, День Ханыги.
Оппонент вынужденно согласился. Этот праздник родился спонтанно, и наименование ему дал именно Директор.
            - Опять с ханыгами встречаешься? - спрашивал он, заметив, что Минька пребывает в радостно-суетливом предвкушении.
            - Ага! - кивал Минька, не обижаясь на определение.
Ибо что есть ханыга?  Пьяница, алкаш, озабоченный лишь отсутствием средств на утренний опохмел в шаге от гибельной деклассации. Нет, Минькины собутыльники казались людьми приличными и являлись добросовестными членами общества.
            - В том же составе?
Состав был идеально сыгран, и в него входили:
А). Серёнька. Он считался знатоком компьютеров, так как ещё помнил электронно-вычислительную машину «Наири» размером с хоккейную площадку и разбирался в дырках перфокарт. Кроме того, он, единственный из компании, умел правильно пить коньяк.
Б). Тишайший. Алексей Михайлович носил естественную приставку не столько в честь второго царя дома Романовых, сколь в силу нешумного нрава. Он был старше Миньки, который вступил в полосу раннего преклонного возраста, но разделял кинематографические пристрастия последнего - весомую часть пенсии Тишайший оставлял в магазинах «Интим».
В). Отче. Настоятель одного из городских приходов. Потому как второй приход был изъят высокопреосвященным повелением. Из-за наличия хлебосольной трапезной. О! Минька многократно принимал там духовное подаяние. Под соляночку. Под молочного поросёночка с хреном. Под жареную сёмужку с отварной картошечкой. И другую, не менее аппетитную, снедь. В комплекте ханыг настоятель был самым юным, что давало его организму значительное преимущество перед сотрапезниками в количестве потребляемого, но мог не рассчитать сил и частенько просил в завершении вечера поставить его «на попа». Надо заметить, что до знакомства с Его Высокопреподобием, Минька находился в безусловной уверенности, что настоятель – человек, который настаивает. Рябину ли на коньяке, сивуху ли на кофейных зёрнах или водку на кедровых орешках…
В качестве запасных вызывались:
- Джексон. Чёрный маклер на собственных побегушках с неистребимой верой в феерический итог очередной сделки, после завершения которой проклинал жидо-масонов и просил у Миньки взаймы. До следующей сделки;
- Папик*. В виду производственной загруженности примыкавший к припитому сборищу реже, чем того хотелось.
 Под знаменательный День традиционно отводилась пятница. Гости съезжались. Для «форкамерного впрыска» в Минькином кабинете. Книжные шкафы в нём хранили множество полезных вещей: пару сменной обуви конца прошлого века, рулон голубой  туалетной бумаги, упаковку медленно-печальных презервативов «Блэк вельвет», туристическую карту города Иваново с таинственными пометками и двухзаходный штопор… Обнаруживались и толстые тома общим числом две штуки – «Энциклопедия порнографии» с цветными иллюстрациями и «Орфографический словарь русского языка» - Минька обожал самообразование. Ещё в шкафу находился полированный деревянный ящик с красивым названием хюмидор для хранения Минькиного пунктика в виде кубинских, доминиканских или мексиканских сигар. Названия сигар ему нравились, потому что тоже были красивыми – коиба, меркадерез, боливар… Минька курил сигары, чтобы произвести впечатление, но крайне редко. По праздникам или за границей.
Но! Основное содержимое шкафов побивало ассортиментом любой ликёро - водочный прилавок и образовалось из благодарных подношений. Понятно, что кларет «Шатолафит» 1787 года отсутствовал. Зато здесь находились:
- уникальный набор сорокаградусного пойла с родимых просторов – от Нарьян-Мара до Улан-Удэ;
- альтернативный виски «Дюарс», «Джонни Уокер», «Белая лошадь»;
- коньяки «Хеннеси», «Реми Мартен», «Курвуазье» и армянский «Ной»;
- золотая текила «Ольмека» и «Пепе Лопез»;
- джин «Бифитер», а также - абсент, греческие узо и рацина, полузабытый болгарский бренди «Плиска», крымский мускат, шампанское «Абрау Дюрсо» и неизвестного происхождения бальзам «НЗ».
Строго говоря, к Неприкосновенному Запасу относилось и всё перечисленное, для гостей предназначался дагестанский коньяк, заблаговременно перелитый в непрозрачный графин. Ханыги, нахваливая, заглатывали дары Кавказа и устремлялись во главе с Минькой в очередную авантюру. Чередой мелькали кабаки - тройки - цыгане с медведем - городской шансон - шест в стрипбаре - сломанный кий - авторская песня и сто пятьдесят «на ход ноги». Ясно, что параллельно велась вдумчивая беседа, приводящая к изумительным выводам.
        - Каждый лётчик обязан быть моряком! – провозгласил однажды Минька в завершении бурного вечера в честь Защитника Отечества.

Пятничную традицию бессистемно разнообразили православные праздники, когда принимающей стороной оказывался Отче. Утерю трапезной опальный настоятель регулярно возмещал камерными возлияниями в приходской библиотеке. 

Пьяный мочится под фонарным столбом. Проходящий мимо интеллигент:
 - Извините, не подскажете, как пройти в библиотеку?
 - Зачем тебе библиотека? Ссы здесь!

На следующее утро начитанный Минька затемно уезжал в городскую баню изгонять вчерашнего беса и в течении рабочего дня испытывал некоторую раздвоенность и заметное беспокойство. Беспокойство улетучивалось только к вечеру, после принятия в гараже годами выверенной дозы.

         … - Допустим, такой праздник существует, - согласился Минька с аргументацией Директора. – И всё?
              - А День …
              - Тс-с! Ни слова, о мой друг, ни вздоха! - кого-то цитируя, покраснел Минька.
Минька вообще часто краснел, что является свойством рыжеволосых.
              - Нет, - отрицал он, - по оволосению я был блондином.
              - Врёшь! - говорил Директор.
Но установить истину не представлялось возможным даже в бане – набор растительности убелили седины.
                - Тс-с! - повторил Минька.
И Директор, будучи человеком деликатным, тактично промолчал. Менее воспитанный собеседник обязательно уязвил бы Главного Инженера регулярно получаемыми удовольствиями. Чувственно - интимными.
        - В твоём возрасте – каждый раз надо засчитывать за праздник, - сказал бы этот неэтичный собеседник и напомнил, что на неделю их приходится минимум два.    
Потом добавил бы, что с учётом дней рождения многочисленных родственников, друзей, коллег, ханыг и слепой тёщи с наименованием Маманя, у Миньки практически не остаётся времени для исполнения служебных обязанностей.
Директор же, промолчав, просто обещал подарить Миньке книжку американского писателя Эрнеста Хемингуэя под названием «Праздник, который всегда с тобой».
Американского писателя Хемингуэя Минька терпеть не может, но подарок всё равно ждёт. Он любит подарки.

     
      *  см. одноимённый рассказ 

                Октябрь 2010.