Море из синего - зеленого превращалось в бирюзовое, затем темнело, становясь почти черным. Солнце уходило вдаль за море, скрываясь, оставляя за собой мерцающую золотую дорожку. Затем дрожащая полоса исчезла, и уже от луны, падающая отвесом сверху, появилась серебряная дорожка, по которой пробегали какие – то причудливые тени. Тихим рокотом накатывались волны, убаюкивая, сглаживая волнение.
Вим опаздывал, что на него не было похоже. Вообще дельфины, в отличие от большинства людей, были чрезвычайно пунктуальны.
Значит, что - то случилось, имеющее особое, неизбывное значение для них.
Внезапно, раздался тяжелый скорбный звук, который поднялся до самой высокой трагичной ноты, из того нотного стана, что не дано слышать людям. И все стихло.
Звук был такой силы, что я весь дрожал от полученного ментального удара, из ушей у меня пошла кровь, в голове помутилось.
Такое я слышал только раз, когда совершенно случайно, увидел, как стая дельфинов хоронила дельфиненка. Таким образом, они плакали, скорбели по своему дитёнку.
Удивительная была процессия, ни капли ханжества и лицемерия. Всё искренне и просто. Дельфины спускались на дно по спирали, толкая перед собой, по очереди, погибшего дельфиненка. Подплывая к родителям, поглаживая их плавниками, ласково касаясь, выражая свое сочувствие, которому верилось безоговорочно.
Дельфины опускались всё глубже, но мне дали тактично понять, что моё дальнейшее присутствие неуместно.
Мы не знаем, что у нас кроется в мозгу. Какие способности, и каким образом могут проявиться. И даже имеющиеся факты необычных способностей людей, официозная, костная наука отвергает обычно за недоказанностью.
Мне, лично, пришлось крепко приложиться башкой, чтобы обнаружить свой «талант». Тогда я упал в гололед так неудачно, что попал в больницу с тяжелым сотрясением мозга. Что там в моей черепушке переместилось … не знаю. Но с того времени я начал в полном объёме понимать язык дельфинов, воспринимая ультразвук.
Давно установлено, что мозг дельфинов тяжелее и гораздо сложнее человеческого. Кора головного мозга намного больше, и человечеству следовало призадуматься хотя бы над этим бесспорным фактом. Но с присущей человечеству заносчивостью и высокомерием, оно не признаёт дельфинов разумными существами. Нет, люди признают их умными … но животными, и не в коем случае ни равными человеку.
Удивительно тупая самовлюбленность «царя природы».
Когда я случайно услышал дельфинов в дельфинарии, и впервые осознал свой «дар», меня поразила их мука в этой тюрьме, их отчаяние на краю помешательства и безысходность.
Бросив работу, и прежнюю жизнь, я уехал туда, где мог повстречаться с дельфинами, и с тех пор бродяжничал, вербуясь в различные научные океанологические экспедиции. Пока не встретился с супругами Кэмбелл, австралийцами, влюбленными в дельфинов как разумную расу. Им я и признался и показал свои способности, чем привёл пожилую пару в неописуемый восторг. С тех пор мы вместе общались с дельфинами, поражаясь их знаниям, их красоте и свободе, их гармоничной жизни.
Раздался тонкий, ласковый свист. Это приплыл Вим, извиняясь за опоздание.
- О чём плакали дельфины? И почему их было так много? – спросил я.
- Они плакали о Вас, о людях!
- Но почему? Нет причин для скорби!
- Люди теряют право называться разумными, они опять становятся зверями. Исповедуемый Вами принцип - выживает сильнейший - принцип зверя, а не человека. Вы теряете человечность, попирая слабых, и отрицая справедливость.
Тем самым Вы уничтожаете в себе разумное существо. Пройдет еще совсем немного времени, и человеческая разумная раса перестанет существовать. Останутся злобные звери, но не люди.
Поэтому дельфины плачут!
Вим уплыл, не попрощавшись. Дельфины не прощаются. Зачем, если новая встреча предопределена. Они не верят в бога, но верят в фатум.
Я долго смотрел в тихую черную гладь. Полный штиль.
И вспомнил странного писателя Эрнеста Хемингуэя – «По ком звенит колокол? Колокол звенит о нас … ».